Иногда ты чувствуешь, что хочешь быть кем-то другим, Что ты никому не принадлежишь. Это чувство не печаль, но и не радость.
Ей не снилось ничего. Как и каждую ночь, проведённую в больнице. Мрачное спокойствие, проносящееся за одно мгновение. Никаких кошмаров. Никаких воспоминаний. Но голова ужасно гудела, как будто целый рой пчёл поселился внутри. Первое, что Томита увидела после пробуждения, — четыре ветви кипариса, лежащие на тумбочке возле кровати. За окном солнечные лучи выглядывали из-за светлых пушистых облаков. Девушка плохо помнила ушедший день, но была уверена, что не добралась до палаты и уж точно не ложилась спать. Картинки обрывались где-то в коридоре, когда свет в глазах неожиданно погас от приступа нестерпимой слабости и тошноты. Но кто-то донёс её до кровати и заботливо уложил в постель. Наверняка кто-то из медперсонала. Томита почувствовала себя неловко: сознание ещё толком не прояснилось, воспринимая реальность как часть несуществующего сна. Сев на кровати и протерев ладонями сонные глаза, она ещё раз взглянула на неожиданный подарок, задумавшись на несколько секунд, которые принесли внезапное осознание. На языке цветов кипарис означал «скорбь», это хорошо было ей известно ещё с самого детства. Четыре ветки — слишком символично. Кто мог принести их? Дотронувшись до одной из ярко-зелёных пушистых веток, Томита заметила небольшую записку, лежащую под ней. «Разве ты не видишь, он пытается избавиться от тебя…» Томита сжала лист тонкой бумаги в кулаке, мысленно заставив себя держать эмоции под контролем. Дазай был единственным, кто приносил что-либо в её палату, но он не приходил с момента последнего разговора вот уже три дня. И почерк совсем не похож. В тот же момент раздался глухой кашель где-то в дальнем углу комнаты, и, вздрогнув от неожиданности, Мики повернулась в сторону звука. С левой стороны от кровати, прислонившись к белой стене, стоял человек, которого она надеялась никогда не увидеть больше. Сколько бы времени ни прошло, контролировать напряжение в его присутствии легче не становилось, хотя иногда Томите казалось, что он должен понимать её как никто другой. Почувствовав на себе буравящий недовольный взгляд, Акутагава убрал ладонь ото рта, спрятав её за спиной, и хмыкнул. — Как жалко ты выглядишь, — холодно бросил он, ничуть не изменившись в лице. — Что в письме? Томита не знала, как реагировать на его слова. Стоило только вспомнить события после внезапного исчезновения Дазая. Акутагава и до этого не горел высокими чувствами к ней, ну, а после совсем сорвался с цепи, точно обозлённая обиженная жизнью собака. Что заставило его притащиться в больницу, страшно было предположить. Рюноске вдруг перестал чувствовать присутствие Расёмона, а когда попытался позвать его, понял, что Мики использовала свою способность на нём. Боялась. — Тоже пришёл поиздеваться надо мной? — Томита проигнорировала заданный вопрос, прижав одеяло плотнее к груди. — Разве это не твоих рук дело? Раздражение Акутагавы стало настолько заметным, что, казалось, заполнило весь воздух вокруг. — Я не намерен ничего делать, Босс отдал мне приказ защитить тебя ценой собственной жизни, если потребуется. Эти слова явно дались Акутагаве с огромным трудом, учитывая то, что не так давно он сам пытался расправиться с ней. Но Томита была поражена не этим. Её глаза расширились в непонимании, но она так ничего и не сказала, продолжая хлопать ресницами и отрешённо перебирать краешек пододеяльника. — Разве ты не понимаешь? — Акутагава оттолкнулся от стены, небрежным жестом отряхнув пальто, и приблизился, продолжая буравить тяжёлым взглядом. — Передозировка лекарствами, хотя и не критическая. Это было лишь предупреждение. Тебя хотят убить. Она могла бы давно привыкнуть к этому. Может, оно даже было к лучшему. Но в голове не укладывалась одна вещь. — Зачем Боссу беспокоиться о моей жизни? И зачем кому-то убивать меня? Рюноске нахмурился, заметив множество синяков на руках Томиты. Когда-то он и сам оставлял следы гораздо хуже, но то он считал совсем иным случаем. Почему столь слабый человек удостоился внимания Дазая? Что в ней такого особенного? Не понятно. — Мне до этого нет дела, — угрожающе рыкнул Акутагава. — Я просто выполняю свою работу, и не вздумай выкинуть что-то идиотское. — Думаешь, я смогу чувствовать себя спокойно рядом с тобой? — возразила Томита. — Ты всего год назад сломал мне три ребра. И это далеко не единственные травмы. — Меня это больше не интересует. Да и ты виновата сама. Могла бы просто сказать, что не знаешь, куда исчез Дазай-сан. — Я тебе так и говорила. Рюноске гордо хмыкнул, отвернувшись. — Закрыли тему. «Что и следовало ожидать. Никогда не признает собственной ошибки, » — тяжело вздохнув, Томита вновь улеглась на мягкую подушку, усердно пытаясь представить, что Акутагава — всего лишь плод больной фантазии и ничуть не беспокоит её. — Мне нужно уйти, я не могу сидеть с тобой целый день. Несмотря на грозный тон и пугающий взгляд, Мики вдруг подумала, что Акутагава и впрямь похож на злого сторожевого пса, прилежно выполняющего свою функцию, но совершенно не заботившегося о вещах, которые охранял. Не они ему были важны, а похвала хозяина. Как-то даже совсем немного грустно. Но Томита отбросила эту мысль. Нет, никого жалеть она больше не станет — слишком тяжело пожинать плоды своей доброты после. — Ближе к ночи Дазай-сан вернётся. Не смей подохнуть за это время, — голос Акутагавы был наполнен абсолютным безразличием, но последняя фраза всё равно показалась ему слишком сентиментальной, заставив скривить губы и нахмуриться ещё больше. Но девушка пропустила её мимо ушей, совсем немного разочаровав Рюноске, и ахнула в полном замешательстве. — Что? Зачем он придёт? Ведь он не приходил уже три дня и, казалось, забросил идею портить её жизнь дальше. — Ты не знала? — с лёгким удивлением спросил Рюноске, обернувшись. — Дазай-сан приходит каждый день. Он сидит в коридоре возле цветов, я видел его сегодня. — Но он не заходил… Она растерялась. — Не важно, — Акутагава снова нахмурился, когда его взгляд упал на ветви кипариса, всё ещё лежащие рядом с кроватью. — Это я заберу с собой до ближайшего помойного ящика. Покинув палату, Рюноске сделал несколько шагов вдоль по коридору, прежде чем встретиться лицом к лицу с Дазаем, лицо которого всё так же выглядело беззаботным, но напряжение чувствовалось в его взгляде. Ничего не говоря, Акутагава передал смятый листок бумаги и ветви кипариса в руки наставника, на что тот коротко кивнул головой в знак благодарности. — Чем запугивал её в этот раз? — Осаму ехидно улыбнулся, поймав сердитый взгляд Рюноске, но неожиданно смягчился и чуть тише добавил: — Спасибо, что присматриваешь за ней.***
Она сидела на краю подоконника, прислонившись головой к холодному стеклу, бездумно наблюдая за происходящим на улице. Странно. Никогда раньше она не замечала, что рядом есть небольшой парк и магазин. Погода была замечательная, желание поскорее выбраться из больничных стен снова начало возрастать. Осталось всего три дня. Три дня до возвращения домой. Томита подумала, что стоит сделать перестановку и провести генеральную уборку, но боялась, что эта идея быстро лишится мотивации, когда она шагнёт за порог квартиры. Там по-прежнему было темно и пусто. В тайне даже от себя девушка надеялась, что Рюноске последует за ней и туда. Потенциальный убийца объявился вовремя и не учёл многих вещей. Хотелось бы, чтобы так оно и было. Вдруг что-то тихо заскреблось в дверь, нарушив привычную тишину в палате. Мики стало не по себе: утренний визит Акутагавы говорил о многом, а теперь она даже не могла использовать способность. Прошло только два часа сорок минут. Осторожно встав на ноги, Томита осмотрелась, мысленно прикинув, что из подручных предметов можно использовать в качестве оружия. Но ничего не сгодилось. Страх наполнил голову, посылая мелкую дрожь по всему телу, и она прижалась к стене возле окна, готовая распахнуть его в любой момент. В это время дверь скрипнула и медленно отворилась, как будто что-то несильно толкнуло её снаружи. Хотелось закричать, но голос не слушался, словно напоминая о том, что ещё совсем недавно Томита не видела ничего плохого в собственной смерти. Но всё же не могла смириться и отдаться ей. Присмотревшись, девушка заметила огромный силуэт, ничем не напоминающий человеческий, в дверном проёме. Первой в поле зрения оказалась мохнатая полосатая лапа, размерами в несколько раз превосходящая обычную кошачью лапку, дальше из-за косяка показался нос, а за ним и вся морда с длинными белыми усами. Янтарные светящиеся глаза мигом нашли глаза Томиты, пристально всматриваясь в них, словно спрашивая разрешение войти. Девушка замерла на месте, боясь пошевелиться. Зверь казался похожим на тигра, но странный голубоватый свет окружал его тело, порождая множество сомнений. Прошло несколько минут, прежде чем Томита немного отошла от шока, сделав неуверенный шаг вперед. Животное никак не отреагировало, продолжив стоять в дверях, не предпринимая попыток зайти дальше. Подумать только — тигр! По среди белого дня в больнице! И никто не заметил его? Вспомнив слова Рюноске о передозировке, девушка подумала о галлюцинациях, не чуждых ей и раньше, но слишком реалистично выглядело все вокруг. — Ничего себе котик, — напряжённо подумала Мики, украдкой рассматривая незваного гостя. Он был не похож на обычных тигров, которых она видела в зоопарке в детстве. Тёмные полосы расчерчивали белоснежную шерсть, а осмысленный пристальный взгляд, казалось, принадлежал разумному существу. — Ну, кыс-кыс-кыс, — тихо позвала Томита, чувствуя смятение. Она, верно, сошла с ума окончательно. Нужно было закричать, позвать на помощь или хотя бы сжаться от страха. Но тревога начала спадать. Тигр неожиданно откликнулся и сдвинулся с места, ловко захлопнув за собой дверь длинным хвостом. Тогда девушка заметила, что в зубах у него висел небольшой пакет, наполненный чем-то. Зверь вовсе не собирался нападать и не показывал никаких признаков агрессии. Добравшись до ног поражённой Томиты, он несколько раз потёрся носом об её штаны, а после поднял голову, поднеся пакет к руке, и застыл. Она наконец заметила, что в пакете лежали зелёные яблоки. — Хочешь, чтобы я съела это? — Мики почувствовала себя ненормальной, осознав, что разговаривает с животным, которое, вполне возможно, породило её собственное воображение. Иных объяснений не находилось. Тигр ожидаемо ничего не ответил. Томита слегка улыбнулась, впервые за долгое время почувствовав умиротворение, и приняла подарок. Она не знала, почему стало так легко на душе. Никакого волнения, которое всегда появлялось во время общения с людьми. — Может, попробуешь тоже? Улыбка появилась сама собой. Животное снова не ответило. Вместо этого, пушистый зверь ещё раз ткнул носом в ногу и неожиданно повалился на спину, растянувшись на полу совсем как обыкновенный домашний кот. Томита засмеялась. Она осторожно, не делая резких движений, чтобы не вспугнуть, присела рядом на колени и неуверенно протянула руку, слегка дотрагиваясь до мягкой шерсти живота. Тигр довольно заурчал, перекатившись на бок, чтобы оказаться ближе. «Тигры разве умеют урчать?» — проскользнуло в мыслях, но ненадолго. Как только Томита окончательно убедилась в том, что тигр доволен и не собирается причинять вред, она дала волю эмоциям и окончательно потеряла связь с реальностью. Руки во всю щупали мягкую шубу пушистого посетителя, пальцы ласково перебирали шерсть на животе. Девушка не пыталась скрыть, что получает огромное удовольствие: улыбка не покидала её лицо, глаза светились от восторга. С детства она обожала котов и никогда не думала, что представится шанс потискать огромного тигра. Обнаглев окончательно, Томита обхватила ладонями меховую морду и потрепала белые ушки. — Ты такой милашка! Тигр лениво приоткрыл глаз и удовлетворительно причмокнул, положив свою большую лапу на колено Томиты. — Можно я обниму тебя? Не собираясь ждать ответа, девушка обхватила мягкую шею и прижала её к себе, продолжая чесать кожу за ушами. Хотелось визжать от ощущения чистого восторга. Еще несколько минут назад Мики думала, что смысла в её жизни больше нет. Как же она ошибалась! Всё было в порядке, пока пушистый зверь был рядом. Девушка почти физически чувствовала, как все отрицательные эмоции исчезают, не оставляя за собой даже неприятного ощущения пустоты. — Какое солнышко, — не удержавшись, она погладила большими пальцами мокрый холодный нос, а потом коротко поцеловала его. И тут же странный зверь уложил свою мохнатую голову на её колени и заурчал ещё громче. Затем он вытянул лапы и бессовестно опустил одну из них на грудь Томиты, прижавшись теснее. — Эй, — засмеялась она, погладив его по голове. Действия тигра показалось ей очень забавными и милыми. Томита потеряла счёт времени и позабыла совершенно обо всём вокруг. Большой пушистый котик полностью завладел её вниманием. Поэтому резкий голос из ниоткуда заставил вздрогнуть и инстинктивно сжаться. — Тигр-оборотень! Томита резко перевела взгляд на дверь и увидела того, о ком успела уже позабыть. Акутагава был в ярости: разве что из ушей ещё не успел пойти пар. Испугавшись, девушка не заметила, как зверь, лежащий на коленях, неожиданно зашевелился, и голубое свечение вокруг него усилилось. Следующий момент стал для неё настоящим шоком. Всего через несколько секунд она поняла, что обнимает уже вовсе не тигра, а светловолосого тощего паренька, которому на вид было около восемнадцати лет. Внезапное перевоплощение ввело Томиту в полный ступор, но ещё больше ударило по Ацуши. Он никогда не думал, что может настолько сильно покраснеть, температура тела словно резко подскочила до тридцати девяти, а то и больше. Накаджима скукожился, но так и не смог найти в себе решимости предпринять хоть что-нибудь разумное. Первой очнулась Томита. Испытывая огромную неловкость, она осторожно отодвинула мужскую ладонь, которая всё ещё покоилась на её груди и несильно сжимала её. — Убирайся отсюда! Разъярённый голос Акутагавы привёл в себя и Ацуши. — Это не то, что вы подумали! — поспешил оправдаться он, как назло отчётливо помня всё, что происходило с ним, когда способность была активна. Сначала Накаджима не понял, зачем Акутагава так орёт, но быстро сообразил, что пёс Портовой Мафии вовсе не собирается терзать на куски девушку, которая всё ещё сидела рядом, иначе не притащил бы с собой пакет с гостинцами. К огромному удивлению, Рюноске не призвал Расёмон, что было совсем на него не похоже. Объяснение пришло в голову Ацуши довольно быстро. Его способность также внезапно даактивировалась, что означало одно: Дазай-сан умолчал о важной вещи. Девушка была эспером. — Даю тебе пять секунд! Томита никогда не видела Акутагаву настолько злым. Даже когда он грозился оторвать ей голову и скормить бездомным собакам. Она и сама всё ещё не опомнилась от шока. Не каждый день в палату врывается огромный тигр только за тем, чтобы поваляться в ногах и потребовать почесать животик. Да ещё и, как выяснилось, не такой уж и тигр. — У-успокойся, — полностью растерявшись от всей глупости и нелепости ситуации, промямлил Ацуши, выставив перед собой руки в примирительном жесте. — Это п-просто недоразумение! Да и я пожалуй пойду! Едва успев выбежать и захлопнуть за собой дверь, Ацуши на полном ходу врезался в кого-то. Не нужно было быть гением, чтобы угадать с первого раза. — Весело у вас там было, а, Ацуши-кун? — весело прощебетал Дазай, похлопав запыхавшегося ученика по плечу. — Почему Вы не сказали, что ОН будет там? — возмутился Ацуши, оглянувшись, не последовал ли за ним Акутагава. — Ой, я совсем забыл! — внешний вид Осаму противоречил его словам. — Ты уж прости! — Почему Вы не сказали, что Мики-сан одарённая? — вновь спросил Накаджима, сорвавшись на истеричный крик от волнения. — Но ты ведь сам облажался, — удивлённо протянул Дазай. — Я предупредил, что ровно через двадцать минут нужно будет обязательно вернуться ко мне. — Я… — Ацуши сильно покраснел. — Я… я слишком увлёкся… Тем более тигр… ему нравится, когда его так чешут… а ещё она говорила такие приятные вещи… Он тысячу раз проклял себя за то, что согласился помочь. Так глупо и виновато одновременно не чувствовал себя очень давно, несмотря на конфузливые случаи, преследующие его последние несколько месяцев. — О, — многозначительно протянул Дазай, словно внезапно догадался о чём-то важном. — И где же она тебя трогала? — Везде! — моментально воскликнул Ацуши, прежде чем понял, как двусмысленно прозвучал его ответ. — В-в смысле… она чесала мне живот и уши… Про нос он решил всё-таки не говорить. Да и про лапы тоже. В это же время Томита выглядела не лучше. Мысль о том, что тигр всё время был способностью того паренька, не потрудившегося даже представиться, смущала до дрожи в коленях. Более того — Рюноске знал его. — Почему ты не можешь просто оставаться в постели? Мики виновато опустила голову, не зная, что должна ответить. Рассказать, как всё было? Слишком стыдно. — Не игнорируй меня! — требовательно произнёс Акутагава, насупившись, словно курица-наседка. От такого сравнения девушка едва сумела держать смех, несмотря на ситуацию. — Прости, ты так много говоришь, на тебя совсем не похоже, — честно призналась Томита. — Я отвечаю за твою жизнь, ничего личного. Не смей больше аннулировать мою способность, иначе мы останемся беззащитными! — Я не специально. Ты напугал меня, неожиданно закричав. Пропустив замечание мимо ушей, впрочем, как и всегда, Акутагава бросил небольшую коробочку на колени Томите и недовольно скукожился. — Ты должна это съесть. Если нет — сломаю ещё несколько рёбер. Повертев странный предмет в руках, девушка поднялась с пола и плюхнулась на кровать, продолжив рассматривать подарок. — Упаковка с конфетами? Молочный шоколад, — задумчиво повторила Томита прочитанное. — Я не буду это есть, — она повернулась в сторону Акутагавы, не обратив внимание на угрозу. Он обречённо вздохнул. Великое множество раз Рюноске размышлял над причиной, по которой согласился стать практически телохранителем человека, который постоянно мешался у него на пути, но так и не пришёл к однозначному ответу. То ли это было желание показать себя перед бывшим наставником, признания которого он добивался долгие годы. То ли это нечто другое, заставившее беспокоится о Томите как о чём-то значимом. От последнего хотелось ударить себя по голове. Акутагава хорошо помнил первые дни знакомства, тогда она пыталась помочь ему обработать раны, стыдя себя за то, что не хватило смелости остановить Дазая от их нанесения, потом предлагала помощь в заполнении каких-то бумажек, и хотя каждый раз получала грубый отказ, всё равно продолжала делать вид, что не обижается. Эта её доброта стояла особняком среди прочих людей в мафии, и Рюноске знал: конец наступит печальный. Поэтому ему не было жаль, когда она плакала в одиночестве в углу тёмной комнаты, когда перестала замечать его и предлагать помощь, когда понял, что прежняя Томита умирает безвозвратно. И он охотно выместил на ней свою злость, когда исчез Дазай и всё рухнуло в один момент, хотя понимал, что её так же бросили, как и его. Противоречивые чувства не давали покоя. Но теперь на месте прежней Томиты Акутагава видел нечто совершено чужое, отрешённое и жалкое, и от этого на душе становилось неприятно. За последние несколько месяцев он многое осознал, во многом благодаря ситуации с Кёкой и тигром, но признаться даже себе просто не мог. Не было никаких причин ненавидеть её, эти чувства были направлены на образ, созданный в голове, чтобы не сойти с ума от безысходности. Нужно куда-то направлять свой гнев, она просто попала под горячую руку. Возможно, поэтому Рюноске заставил себя согласиться. Он не был готов встретиться лицом к лицу с такой проблемой, но сбежать — это струсить, признать поражение. Томита не тянула на звание его врага. Она не предавала мафию, не причинила боль, не пыталась выглядеть выше, чем есть на самом деле. Акутагава не мог ответить себе, зачем ему нужно исправить странное недопонимание, возникшее на пустом месте, но, глядя на Кёку, нашедшую смысл существования в мире, наполненном грязью и несправедливостью, он просто знал, что должен попробовать. Рюноске хотел бы, чтобы у него не было выбора. Дазай завидовал ему в этом. — Акутагава. — Что? — Ты не такой уж ужасный, каким кажешься. Глаза Рюноске медленно расширились, и Томита поняла, что застала его врасплох. Настолько обескуражен, что маска холодности и безразличия к происходящему треснула и слетела с его лица. — Ты хотя бы говоришь правду. Видеть его растерянным было непривычно. — Поэтому я хочу спросить у тебя кое-что. Он не дал согласия, но и не возразил. — Как ты думаешь, я правильно поступила, решив покончить с жизнью?***
Путь до Агенства казался слишком долгим. Ацуши никак не мог выбросить из головы злосчастный поцелуй, сколько бы не пытался убедить себя, что девушка всего лишь приняла его за настоящего тигра. В её глазах он увидел столько тепла, сколько не получал за всю жизнь, но что-то в ней было всё-таки не так. Эти ужасные синяки и мешки под глазами, потерянный вид, с которым она встретила его. Но Дазай казался совершенно отстранённым, как будто давно привык и знает о причинах. Он долго молчал и заговорил только когда до офиса оставалось не больше пяти минут ходьбы. — Всё-таки я оказался прав. Способность Томиты и правда эволюционировала. Радиус её действия раньше не превышал пяти метров, но в этот раз я стоял на расстоянии ровно пять метров пятнадцать сантиметров, и меня всё равно задело. Полученная информация не давала покоя, словно палка с двумя концами. С одной стороны, способность Мики могла бы здорово подсобить в нужное время и её улучшение было на руку, но с другой… он снова рассматривал её как объект, а не человека. Полный провал. — Задело? — не понял Ацуши. — Ближайшие два с половиной часа я не смогу пользоваться способностью, — улыбаясь развёл руками Дазай, как будто в его словах не было ничего особенного. — Значит, всё было спланировано с самого начала? Накаджима заметно помрачнел. — Вроде того. Сначала я не планировал так быстро раскрывать правду. Ты же видел, как она была счастлива, когда обнимала тебя? — получив в ответ короткий кивок, Осаму продолжил. — Но потом я понял, что скрывать долго всё равно бы не вышло. В больнице много людей, и нам повезло, что Кёка-чан отвлекла медсестёр. — Почему Вы сами не зашли к ней? — Понимаешь, мы пару дней назад немного повздорили по поводу её болезни, — Дазай мысленно похвалил себя за частичку правды в словах, придуманных на ходу, но неприятный осадок все же остался. — Мики-сан совсем не похожа на больную, но синяки на руках и бледное лицо… — Она не может найти себя, — его голос стал серьёзным. — До сегодняшнего дня я сомневался, что ей ещё можно помочь. Но ты изменил моё мнение. — Я?! И правда. Её улыбка не потеряла теплоту и эмоции, Накаджима был горд, что стал её причиной. Стоило ли переживать и сожалеть о случившемся? Даже если его снова использовали. — Сегодня впервые за три года я услышал её смех. Наверное, ты напомнил ей Медузу, — слова Дазая послужили ему ответом. Но последние несколько слов ударили по ушам. — А?! — удивлённо воскликнул Ацуши, подскочив даже от неожиданности. — Медузу? — Так звали её кота! — деловым тоном пояснил Дазай, помахав указательным пальцем перед носом ученика. — По правде говоря, если бы ты быстрее вёл поиски, не пришлось бы заменять Медузу тобой. — Откуда Вы знаете, как звали её кота? — Я спросил у её бывших соседей! Правда они давным-давно переехали, так что пришлось поискать. Знаешь, иногда гражданских найти труднее, чем преступников, ведь они ничем не выделяются… Осаму не успел договорить, когда Ацуши поражённо воскликнул: — Вы искали людей, чтобы спросить у них, как звали кота Мики-сан? — Да! Меньшего и не ожидалось. Мельком Накаджима поглядывал на лицо Дазая, но так и не смог определить, о чём тот думал на самом деле. Хотелось помочь хоть чем-нибудь, но он, видимо, и сам не знал, как это сделать. Хотя кто его разберёт. — Вы ведь давно её знаете? — Точно. Несколько лет. Солнце скрылось за облаками, бросив на людную улицу тень. — Вы, наверное, ненавидите человека, который сделал это с ней? Этот вопрос Осаму не любил больше всего. У него было много причин испытывать ненависть к самому себе, выбрать какую-то одну слишком сложно. Как жаль, что жизнь не изменилась по взмаху волшебной палочки, не переключилась автоматически после перехода на светлую сторону, но Ода ещё несколько лет назад предвидел все трудности. Верил ли он на самом деле в перемены? Дазай не знал ответа. — Да, но это довольно сложно, — грустная усмешка застыла на его лице, когда он попытался представить реакцию Ацуши в том случае, если правда откроется. — Что Вы имеете в виду, Дазай-сан? Он почувствовал, что зашёл слишком далеко. Его душа разрывалась каждый раз, когда воспоминания об Оде наполняли голову, хотелось просто закрыться где-нибудь в пустой комнате и не показываться больше никому. Никогда. — А-а! — внезапно переменившись в лице, воскликнул Дазай. — Ацуши-кун, неужели ты собираешься похитить сердце Томиты-чан? Переводить темы у него выходило гораздо лучше, чем быть открытым с людьми, которых он отчаянно пытался записать в круг близких, но страх потери снова и снова сжирал всю уверенность и безжалостно вычёркивал каждое новое имя.