***
Первым что увидела Томита рано утром, едва протерев слипшиеся сонные глаза, стал Акутагва, которого удалось узнать с немалым трудом. Он был одет ужасно непривычно: рубашка в сине-белую клеточку, чёрные джинсы, какие-то старомодные ботинки и солнцезащитные прямоугольные очки. В правой руке Рюноске держал аккуратно свёрнутый драгоценный плащ, а в левой — очередной пакет с какой-то ерундой. — Д-доброе утро, — неуверенно пролепетала Мики, всё ещё неуверенная в правдивости происходящего. Акутагава промолчал, мастерски поддерживая непринуждённый вид, словно нелепые лохмотья не доставляли ему никаких неудобств. Заметив нетронутую коробку конфет, он нахмурился и сердито указал на неё Томите. Проследив взглядом за его пальцем, девушка пожала плечами. — Не буду. — Будешь. — Не буду. И тут спокойствие Рюноске мигом улетучилось. Он резко схватил несчастную упаковку, разорвав её одним движением, даже не используя Расёмон, отсчитал ровно половину от общего числа завёрнутых в блестящую обёртку конфет и бросил их на одеяло рядом с Томитой. Остальные высыпал рядом в отдельную кучку и, не спросив позволения, сел на край кровати, отбросив пустую коробку в сторону. Девушка поражённо наблюдала за его действиями, убеждаясь всё больше в нереальности картины, разыгравшейся перед ней. Возможно, она ещё просто не проснулась, но даже для сна это было слишком. Лицо Акутагавы оставалось спокойным, но в его движениях отчётливо читалось раздражение. — Чего ты сидишь? Ешь. Он с лёгкостью развернул две конфеты сразу и отправил их в рот, недовольно поморщившись при этом, как будто нечаянно проглотил кусок лимона. Томита с опаской последовала его примеру, мысленно пытаясь представить, насколько сильно Рюноске уважает Дазая, чтобы настолько очевидно переступить собственные границы ради какой-то ерунды. Да и одежда на нём говорила о многом. — Заключим сделку, — неожиданно предложил Рюноске, не отрываясь от дела. Томита не смогла скрыть удивление. Внезапные перемены в Акутагаве поражали до глубины души и даже немного пугали, заставляя волноваться. Возможно, он потерял рассудок или начал сходить с ума? Временами девушка начинала сомневаться, настоящий ли он вообще. Рюноске сидел на краю постели, изредка морщась от приторного вкуса шоколада во рту, но упрямо разворачивал одну конфету за другой, словно это было его любимое лакомство. — С тобой всё в порядке? — на всякий случай спросила Мики, догадываясь, что не получит честного ответа. Акутагава сделал вид, что не услышал. Он наконец оторвался от поедания конфет и неожиданно серьёзно посмотрел на Томиту, напряжённо прищурившись. — Ты будешь вести себя со мной так же, как Кёка ведёт себя с тигром. Взамен я обещаю, что убью тебя собственными руками, если в течение месяца ты не найдёшь смысла жить дальше. Томита раскрыла рот от удивления и вдруг подавилась шоколадом, согнувшись пополам в приступе кашля. С невозмутимым видом Рюноске похлопал её по спине, чем вогнал несчастную в полнейшее непонимание. Вероятно, это всё-таки был какой-то неудачный клон, а не пёс Портовой Мафии, наводящий ужас на всю округу. — Т-ты серьёзно, Акутагава? — ошеломлённо пролепетала Мики, вытирая скопившиеся в глазах слёзы после сильного кашля. Он молча кивнул. Не так часто этот человек выглядел таким спокойным и сосредоточенным. Томита видела его в гневе большую часть времени, даже когда парень молчал за спиной Дазая, злость отчётливо читалась в его взгляде. Она была уверена, что никто и никогда не найдёт с ним общий язык. А теперь он просит что-то совсем странное. — У меня есть вопрос, — девушка немного отошла от шока, ещё раз внимательно присмотревшись к собеседнику в попытке отыскать что-нибудь странное в нём. — Какой? Она задумалась, промотав ещё раз в мыслях все знакомые имена. — Кто такая Кёка?***
Стоило только Акутагаве отлучиться на несколько часов, Томита вновь задумалась о неожиданно важных проблемах. Два дня. Слишком долго. Она хотела выбраться на улицу прямо сейчас, несмотря на многочисленные отказы Рюноске, который никогда бы не уступил в бессмысленном споре. В душной комнате голова соображала плохо, поэтому девушка, не чувствуя ни малейшего угрызения совести, покинула палату, решив немного побродить по коридору. Она пошла в противоположную сторону от того места, где обычно проводил время Дазай, не желая сталкиваться с ним лишний раз, хоть всё-таки ей было немного интересно, чем же он занят и о чём думает. Красная тёплая кофта, принесённая Акутагавой, оказалась как нельзя кстати. Она вызывала массу неприятных воспоминаний, но оставалась такой же любимой и привычной. Откуда только он её выкопал? Много вопросов накопилось за дни, проведённые в тишине и относительном спокойствии. Казалось, за время, которое Томита была оторвана от реальности, проводя время взаперти с мыслями о собственной ничтожности, люди, которых она вычеркнула из своей жизни, стали постепенно меняться. Девушка догадывалась, что могло повлиять на Дазая, но вопрос с Рюноске оставался открытым. Неужели повзрослел и начал терять юношеский максимализм? Вспышки его ярости казались такими ужасными… не только для других, но и для него самого. Никогда он не разрешал даже попытаться помочь ему, но стоило проявить безразличие, как эспер явился сам, пусть и не совсем добровольно. Его предложение звучало совершенно безумно и не имело в глазах Мики никакого смысла. Какую выгоду собирается получить Акутагава? Неужели ненавидел настолько, что согласился помочь умереть быстрой смертью, или, наоборот, смилостивился, пообещав подарить долгожданное освобождение, зная, что она никогда не решится сама. И почему ему не давали покоя тот странный тигр и какая-то девочка, покинувшая мафию, но так и не удостоившаяся гнева Рюноске? Спрашивать его самого как-то не хотелось, ноющие время от времени кости напоминали о скверном нраве и ужасающей способности, хотя в последнее время Расёмон не так сильно волновал Томиту, как раньше. А без него Акутагава выглядел обычным неблагополучным подростком, но всё ещё опасным и непредсказуемым. Былой страх не мог исчезнуть полностью, но неконтролируемое желание бежать постепенно тоже сходило на нет. Если и был человек в этом проклятом мире, которому Томита хотела довериться совсем немного, то это он, Акутагава. Одна мысль об этом смешила её своей абсурдностью. Надеяться на крепкие отношения с ним — величайшая наивность, слабые люди не интересовали его. Рюноске не раз доказывал это, однажды одним метким ударом отправив Мики прямиком на больничную койку с огромной кровопотерей. Но именно он явился поздним вечером, проверить, жива ли она. Акутагава, не Дазай. Завернув за угол, Томита подняла голову, услышав чьи-то тихие шаги, и увидела недавнего знакомого, идущего навстречу и заинтересованно осматривающегося по сторонам, словно изучая обстановку. — Привет, Мицунари-кун, — Томита махнула рукой, но смутилась, получив в ответ взгляд полный непонимания и замешательства. — Прости, мы знакомы? — зелёные глаза внимательно изучали её, отчего девушка почувствовала себя неловко. Не было похоже, что он шутит. Но от простого вопроса девушка почувствовала, как сводит коленки. Ситуация показалась ей немного пугающей. — Д-да, мы виделись в столовой несколько раз, — она пыталась выглядеть естественно, но нервная улыбка проскользнула на лице. — Меня зовут Мики Томита. — Вот как, — он вздохнул с заметным облегчением. — Мне правда очень стыдно, но я совсем ничего не помню о своей жизни. Поэтому познакомимся ещё раз? «Это же тот парень, о котором говорила медсестра, как я не поняла сразу?» — Томита вздрогнула от осознания. Двоякие чувства нахлынули на неё. Невольно вспомнились слова Уруми, которые теперь казались как никогда здравыми и осмысленными, но совесть отчаянно кричала и молила об отказе от этой идеи. Совесть… много ли раз она помогала? Гораздо чаще навлекала беду. Стоило ли поверить ещё раз и наступить на старые грабли? — Конечно. Мы можем прогуляться по коридору вместе, — Томита просто не могла сделать выбор. — Честно говоря, я хотела бы сходить в парк, но медсестра не выпустит без сопровождения. Мицунари заметно оживился, тепло улыбнувшись и неловко пожав плечами. — Да, меня тоже. Может, пойдём вместе? Его добродушная улыбка испугала Томиту. В последний раз она видела такую несколько лет назад в зеркале. Но как он может улыбаться так, с его-то проблемами? Разве ему не больно? Не страшно? Девушка не заметила, как отступила на шаг назад, сжавшись от переполняющих чувств. Может ли быть, что она действительно просто слаба и легко сломалась под ударами судьбы? Может ли быть, что она слишком рано сдалась? Томита напряглась всем телом в попытке отбросить невидимые барьеры, но губы упрямо не желали складываться в былой открытой улыбке. Не выходит. Сколько бы не пыталась. Мики слабо кивнула после минутного замешательства. — Нужно успеть до двух часов, у меня в это время назначено лечение, — пояснил Мицунари и, потянув девушку за рукав, двинулся вперёд по коридору. Её напрягало лишь то, что пусть к выходу лежал через то самое место, где в любое время мог объявиться Дазай. Особенно не хотелось показывать ему своего нового знакомого — неизвестно, какая бредовая мысль посетит больную голову в этот раз. А Томита была уверена, что Осаму так и не избавился от навязчивых идей манипулировать окружающими. Во благо или во вред — значения не имело. Сам факт использования людей в своих целях, не ставя их даже в известность, вызывал отвращение. Она слишком хорошо понимала, каково быть пешкой человека, вполне достойного звания демона. Но томительное ожидание не оправдало себя. Лишь только заметив бывшего начальника в коридоре, Томита непроизвольно съёжилась, как будто это могло помочь спастись от тяжёлого взгляда хитрых глаз. Каждый новый шаг давался с огромным трудом — ноги стали ватными, словно забыли как ходить. Зрачки в панике метались от стен к потолку, не сфокусированные толком ни на чём конкретном. Волнение накрыло девушку новой волной, которая по силе могла сравниться с настоящим цунами, которое легко поддавалось прогнозам, но от этого не становилось менее опасным. Мицунари шёл впереди, всё ещё держа Мики за рукав длинной красной кофты, накинутой поверх больничной футболки, и не подавал никаких признаков беспокойства. Дазай выглядел странно. Почему он неподвижен? Почему не говорит ничего? Почему даже не смотрит в её сторону? Он зол, обижен, расстроен? Мики ничего не могла понять. Впрочем, как и много раз до этого. И когда девушка потеряла надежду отыскать хоть малейший намёк на какую-нибудь реакцию, Осаму неожиданно поднял голову и, поймав на себе заинтересованный взгляд, тепло улыбнулся, породив простым невинным жестом стаю мурашек на коже Томиты.***
Скамейка в парке под раскидистым деревом, о названии которого Томита даже не догадывалась, казалась дико неудобной. Как будто её сколотили ногами в качестве подставки для сумок и пакетов. Но сообщить об этом Мицунари не поворачивался язык: он выглядел таким довольным и радостным, что портить настроение совершенно не хотелось. Но пришлось. — Значит, ты помнишь только сегодняшний день? И так каждый раз? — взволнованно спросила Томита, перебирая пальцами край длинной футболки, выглядывающей из-под кофты. На улице оказалось теплее, чем в больнице, девушка успела отвыкнуть от свежего воздуха и солнечных лучей. Мики задала вопрос через силу, испытывая жуткую неловкость, но парень не показал никаких признаков разочарования, оставшись таким же беззаботным и безмятежным. — Да, — он снова улыбнулся, повернувшись к ней лицом. — Честно говоря, я даже не знаю точно, как меня зовут. Мицунари — имя, которое мне дала медсестра. За всё время пребывания в больнице не нашлось ни одного человека, который бы мог быть моим знакомым или родственником. Никто не искал меня. Я даже не знаю, есть ли у меня близкие люди, семья… Каждое утро Уруми-сан рассказывает, как меня зовут и что происходило раньше. С каждой новой минутой, проведённой рядом с Мицунари, Томита не понимала его лишь больше. Было в нём что-то странное, невидимое обычному глазу. Дазай обязательно разглядел бы, но она никогда не обладала такой же проницательностью. — Память пропадает, когда ты ложишься спать? — Да. Заметив неподалёку невысокую пожилую женщину в коляске, Мики отчаянно зацепилась за неё взглядом, лишь бы случайно не посмотреть на улыбающегося Мицунари, зная, что следующий вопрос заденет его за живое. — И тебе не страшно каждый раз засыпать? Она не выдержала и повернула голову, увидев, как меняется лицо человека, сидящего рядом. В тот момент Томита сразу поняла, что не так было с ним. Прекрасные зелёные глаза, наполненные теплотой и вниманием, предстали ей в новом свете: пелена отчаяния и страха покрывала их тонкой плёнкой, незаметной и обманчивой. — Хотел бы ответить, что нет, — дрожь промелькнула в его голосе. — Но на самом деле я очень боюсь. Одно лишь наступление темноты наводит страх до дрожи в коленках. Судя по словам Уруми-сан, несколько ночей подряд я даже пытался не спать, но надолго меня не хватило. Ложь. Всё, что он пытался ей показать до этого, было всего лишь ложью во спасение. Счастливый расслабленный вид — маска для самого себя, попытка обмануть собственный разум. Мицунари не помнит ни один из ушедших дней, но хорошо помнит страх перед наступлением ночи, который пожирает его изнутри, точно голодный зверь. Но он всё ещё улыбался, отрешённо наблюдая за тем, как колышется трава под ногами от тёплого ветра. — Прости, что лезу не в своё дело. Томита закрыла глаза, чтобы перевести участившееся дыхание. Ей вдруг стало неловко сидеть, и она с трудом подавила желание вскочить с места. — А ты почему здесь? — вдруг спросил Мицунари, застав девушку врасплох. Она замерла, отчаянно пытаясь сделать выбор: солгать или довериться. — Ну… «Уже на следующее утро он забудет обо всём, » — заманчиво шептал незнакомый голос в голове. — Я… «Ты можешь рассказывать о чём угодно. Этот парень болен, ему ничего не стоит выслушать тебя» — вновь и вновь проносилось в мыслях. — Я пыталась покончить жизнь самоубийством. Мицунари вздрогнул, медленно повернув голову. Он выглядел потрясённым, но быстро взял себя в руки. — Я, наверное, тоже лезу не в своё дело, но… у тебя ведь была причина? Причина… Томита не позволила слезам скатиться по щекам, сумев сдержать в себе неприятный порыв. Молчать больше просто не было сил. Она действительно нуждалась в человеке, который узнал бы всю правду. — Я не знаю, — честно призналась Томита. — Раньше мне казалось, что да. Есть один человек, который в прошлом принёс много боли. Он заставлял меня делать ужасные вещи, ни во что не ставил и в конечном итоге превратил жизнь в сущий кошмар. А потом… потом он бросил меня наедине со всем этим. Она схватилась руками за волосы, наклонившись к коленям, лишь бы никто не заметил выражения боли на её лице. Было так стыдно… так невыносимо стыдно. Если бы кто-то спросил, где именно болит и почему так плохо, Мики не смогла бы ответить. — Теперь он вновь появился в моей жизни, — потерянным голосом прошептала Томита, оставив тщетные попытки притворяться сильной. Постепенно на душе становилось легче. — Мне страшно рядом с ним, но без него ещё страшнее. Эта фраза стала для неё полной неожиданностью. Томита не догадывалась о её существовании в собственном подсознании раньше, но противиться и искать отговорки было глупо. Всё ровно так, как говорил Дазай. Без него проще, спокойнее и счастливее. Но без него она никто. Неспособная сделать ничего, жалкая и беспомощная, как брошенный котёнок. Людям так сложно избавиться от тех, к кому они привыкли, наверное, так оно и было на самом деле. — Если бы только этих воспоминаний не было, да?.. — вдруг тихо спросил Мицунари, словно самого себя. — Можно было бы притвориться, что ничего не случилось и идти своей дорогой дальше. Он горько улыбнулся, и сердце Томиты защемило. В тот момент она поняла всё. Она действительно поняла. — Я же говорил тебе не выходить никуда, пока меня нет! Мики подпрыгнула от неожиданности, когда услышала позади себя знакомый голос, наполненный привычной злостью и негодованием. Это могло уже претендовать на традицию. Она подозревала, что Акутагава давно отбросил идею убить её, но на всякий случай активировала способность, готовясь к новому порыву ругательств и унижений. Рюноске выглядел абсолютно нелепо и до смеха безобразно. Когда он появился в поле зрения, девушка поняла, что зря опасалась: плаща с собой у него не было. — Ты отказался идти со мной, поэтому я пошла одна, — сказала в своё оправдание Томита, едва ли надеясь на снисхождение. — Кто это? Твой знакомый? — совершенно не вовремя подал голос Мицунари, привлекая внимание Акутагавы на своё несчастье. Дело близилось к провалу. — Это мой парень, — вдруг абсолютно спокойно ответила Томита, и Рюноске поперхнулся от её внезапного заявления. Он оказался к такому не готов, как и Мицунари, выпучивший глаза, словно внезапно познал истинную суть существования. Он медленно окинул эспера взглядом, наполненным сомнениями и чем-то ещё, показавшимся Акутагаве слащавым и унизительным, и пришлось срочно сказать что-нибудь в своё оправдание. — Да, — буркнул Рюноске низким голосом, от которого у любого бы пропало желание расспрашивать дальше. Растерявшись, Мицунари поднялся с места, взлохматив светлые волосы. — Я, пожалуй, пойду, — виновато улыбнулся он, но вышло криво. — Что-то голова разболелась. Покажусь врачу. Проводив взглядом старого-нового знакомого, Томита удивилась тому, что Рюноске не бросился следом. Он быстро выпустил пар, сменив негодование на безразличие, но удержаться от вопроса не смог. — Зачем ты сказала ему такой бред? — Я просто подумала, что это прозвучит убедительно. Томита прекрасно осознавала, что это вовсе не прозвучало убедительно, но решила перевести тему. — И всё-таки зачем ты всё это надел на себя? — она указала пальцем на странную белую рубашку в клеточку, поверх которой Рюноске, судя по мятым складкам возле воротника, пытался завязать галстук. — Я в розыске, — невозмутимость в его голосе временами поражала. — До этого тебя это не смущало. — До этого мне не приходилось контактировать ни с кем посторонним. Это вынужденная мера. Тяжело вздохнув и оставив попытки переубедить Акутагаву, Томита медленно побрела в сторону белого здания, и Рюноске неохотно потащился за ней. — Не волнуйся, Мицунари-кун всё равно не вспомнит об этом, — тихо сказала девушка, отчего-то чувствуя себя виноватой.***
Томита больше не могла хранить молчание и делать вид, что ничего не произошло. Она знала, что Дазай в самом деле большую часть времени проводит в коридоре, не предпринимая никаких хитрых уловок, чтобы зайти к ней. И тот момент перед выходом на улицу… всё никак не выходил из головы. Ему наверняка тоже непросто было заставить себя посмотреть в её глаза после всего сказанного и услышанного. Девушка пыталась внушить себе, что жалкий вид никогда не обманет наученный жизнью разум, но сердце неприятно кололо каждый раз, когда она проходила мимо, а Дазай не реагировал никак, словно они никогда не знали друг друга. Но почему он тогда не уходит? Набравшись смелости, Томита вышла из палаты, громко закрыв дверь и специально наделав как можно больше шума. Каждый шаг по коридору давался с трудом, но она старалась изо всех сил сохранять решительный вид, хотя страх ни на секунду не покидал её, как бы сильно не сжимались кулаки. Просто взять и выбросить из головы прошлое было невозможно, но притупить на время болезненные воспоминания оказалось немного проще. Утешая себя тем, что Дазай уже не тот человек, которым являлся раньше, Мики не позволяла себе остановиться и повернуть назад, хотя слабо верила собственным уговорам. Дойдя до большого фикуса, девушка наконец увидела того, к кому шла. Дазай сидел на широком подоконнике, игнорируя диваны, не занятые никем, и даже не поднял голову, когда Томита неуверенно приблизилась. Она не была уверена, что он заметил чужое присутствие — задумчивый взгляд буравил пол, а сложенные в замок пальцы закрывали половину лица. — Эй, — собрав волю в кулак, окликнула его Томита. Дазай удивлённо поднял голову, подумав, что ослышался. Но нет. Перед ним действительно стояла она. И её глаза пылали какой-то странной решимостью, которой раньше никогда в них не было. — Я пришла поговорить. Не то чтобы он этого не ожидал. Ожидал, но не так скоро. Поэтому так сильно задумался над возможными ответами, что не заметил, как время пришло. Осаму не мог решить, как поступить лучше: прикинуться дурачком или остаться серьёзным. Но Мики не дала ему обдумать оба варианта как следует. — Будем по очереди задавать друг другу вопросы. Обманывать нельзя. Исходя из этого, решим, что делать дальше. Она выжидающе смотрела на него своими пронзительными синими глазами, и почему-то её серьёзное лицо и суровый голос вызвали улыбку на лице Дазая. Эта девушка никогда не умела командовать и давать указания — слишком мягкая и добродушная, но многое изменилось за ушедшие годы, хотя лидерских качеств в ней так и не прибавилось. — Хорошо, — сразу согласился Осаму. — Только сделаем так: сначала один из нас задаст все интересующие его вопросы и получит ответы, потом поменяемся ролями. — И кто же начнёт? — с подозрением спросила Томита, ожидая подвоха. — Я против того, чтобы это был ты. Нет никаких гарантий, что ты не обманешь меня и не откажешься отвечать. — Не беспокойся, начнёшь ты. — А если я обману тебя? — Я тебе доверяю. Ты мне — нет. Поэтому такой вариант устроит нас обоих, — деловым тоном объяснил Осаму, снова неловко улыбнувшись. И всё-таки он был странным человеком. — Ладно, — Томита кивнула в знак одобрения. — Тогда я начну. Дазай кивнул в ответ, спрыгнув с подоконника и опустившись на ближайший к нему диван. Он разместился на нём полубоком и похлопал по свободному месту рядом, приглашая Томиту сесть. Она помедлила несколько секунд, но всё же решилась. Девушка долго готовилась, перед тем как решиться на разговор, размышляя, о чём лучше спросить Дазая. Наверняка у него на каждый вопрос был припасён хитрый ответ, но попытаться стоило. — Ты знаешь человека с инициалами «С.Н.»? — Нет. Он совсем не выглядел напряжённым. — Ты заставил Акутагаву присматривать за мной? — Нет. — Вооруженное детективное агенство ищет того, кто хочет меня убить, по твоей просьбе? — Нет. — Я правда могу верить твоим словам? Дазай на секунду задумался и глупо улыбнулся. — Нет. Это все, что ты хотела узнать? — Да, — нахмурилась Томита. — Раз все это всего лишь очередное вранье… — Я не лгал, — возразил Дазай, не дав договорить. — Но вопросы тоже нужно уметь задавать правильно. Если ты хочешь узнать что-то конкретное, тебе не нужно ходить кругами. Я отвечу тебе. На секунду Томита узнала в нём прежнего Дазая Осаму, но быстро опомнилась и решила исправиться. — Тогда… Он снова перебил её. — Но, к сожалению, я на этом свою часть сделки выполнил, поэтому настала моя очередь спрашивать. Томита разразилась негодованием. — Постой, так не… — Все абсолютно честно, — ни намёка на шутку не было в его взгляде. — Ты сказала, что у тебя больше нет ко мне вопросов, поэтому будь добра ответить теперь на мои. Мики поняла, что снова позорно проиграла. Да и как можно было вообще пытаться обхитрить его? Она с досадой сжала кулаки, но Осаму не позволил ей насладиться вдоволь горечью поражения. — Почему тебя беспокоит человек с инициалами «С.Н.»? — Он присылает мне короткие письма. Никогда не подписывается в конце, оставляет эти две буквы, написанные карандашом, в месте, где лежала записка. Потом они куда-то исчезают. — Никто посторонний не имеет доступа к комнате? Ничего подозрительного не происходило? — Я никого не замечала. — Ты всё ещё испытываешь неприязнь к Акутагаве за то, что он преследовал тебя в прошлом? — Уже не так сильно. Я понимаю, что он делал это из-за тебя. Но у него всё равно сложный характер. И вдруг Томита поняла простую вещь: её не просто переиграли, а здорово надули. — Постой, ты ведь специально дал мне право первой задавать вопросы? И вовсе не потому, что доверяешь? По его наигранно виноватому взгляду девушка поняла, что попала в точку. — Мерзавец! — вспыхнула она, забывшись от раздражения. — У тебя ведь не было ко мне никаких вопросов? Ты придумал их, услышав мои? — Ага, — довольная улыбка окрасила его лицо, напомнив о не самых лучших временах, и Томита призвала себя успокоиться ради собственного благополучия. — Не слишком ли много вопросов? — угрюмо поинтересовалась она, скрывая негодование. Иногда ей было интересно, как же Осаму удаётся настолько быстро меняться, сбрасывая одну маску за другой, совершенно в них не теряясь. — Это будет последний. Но, пожалуйста, не отвечай сразу, — Дазай помедлил, словно не сумев вовремя подобрать нужных слов, но потом его лицо неожиданно потеряло все краски. — Если бы Одасаку сейчас оказался на моём месте, как бы он поступил? Он напомнил Томите коченеющий труп, который так и не успел закрыть глаза до того, как смерть забрала его в свои объятия — такой же стеклянный потерянный взгляд, бездумное выражение и неестественная поза. Она знала, что имя Оды моментально выбивало Дазая из колеи, пробуждая все те эмоции, которые он хотел оставить в прошлом. Но, видимо, это было важно для него сейчас. Вот и всё. Его руки дрожали, пальцы отчаянно сжимали края дивана. Голова опустилась сама по себе — Осаму не хотел, чтобы кто-то видел его таким уязвимым и жалким, но сил терпеть это всё в себе больше не оставалось. Он хотел, чтобы она узнала. Узнала, о чём он думает каждый божий день, каждый раз, когда пытается измениться и жить по-новому. И время пришло. — Очнись, Дазай. Оды-сана здесь больше нет, — тихо произнесла Томита. — Ты ведь до сих пор не можешь принять это? Поэтому ходишь сюда каждый день как проклятый. Ты можешь оставить меня со спокойной совестью, никто не упрекнёт тебя за это. Молчание заставило её усомниться в своих выводах. Но напрасно. — Как давно ты поняла? — Осаму обречённо усмехнулся, но так и не решился встретиться с ней взглядом. — Сегодня. Поэтому пришла поговорить. Дазай вновь чувствовал себя слишком открытым, словно древняя книга, пролежавшая на дальней полке в библиотеке бесчисленное количество лет и вдруг попавшая в руки человека, заинтересовавшегося ею. Все тайны и давние истории, скрытый в них смысл всплывали медленно на поверхность, обнажая отдалённые частицы души, которые были надёжно спрятаны от посторонних глаз. И чувство это… ужасное и прекрасное в одном флаконе. — Ты всё ещё боишься меня? — Да, — не думая, ответила Томита. — Понятно, — задумчиво протянул Осаму, переведя взгляд на окно. — Я не стану тебя переубеждать. Но хочу, чтобы ты знала: мне действительно больше не к кому обратиться. Томита не хотела, чтобы его слова оказались правдой, хотя ещё совсем недавно сама говорила ему об этом. — Потому что… — потерянно начала она, но замолчала, стушевавшись под его тяжёлым разбитым взглядом. — Ты напоминаешь мне о нём. И я абсолютно не знаю, что с этим делать. Дазай не собирался больше ничего говорить. Он и без того чувствовал себя паршиво. Внезапное откровение не принесло облегчения, лишь добавив сомнений и тревоги. Осаму чувствовал себя заблудившимся в огромном океане одиноким парусником, потерявшим все связи с остальным миром. Столько простора, но столько же одиночества. Он бы с радостью поднялся с места и покинул злосчастную больницу, заперевшись в собственной квартире и в очередной раз наглотавшись каких-нибудь таблеток из верхнего ящика кухонного гарнитура, надеясь в тайне, что это не успокоительные препараты, но всё без толку. Без Оды было сложно. Зачем он так поступил? Зачем позволил себе умереть? Тогда Дазай ничего не мог сделать, но и сейчас тоже не может. Именно поэтому она сидит рядом и молчит. Да что ей сказать-то, в конце концов? Каждый раз, каждую новую встречу девчонка тряслась или кричала, помня все его грехи до мелочей. Ей мог бы помочь Ода, но не он. — Значит, это и есть настоящий ты? — задумчиво пробормотала Томита, растерявшись. Дазай растерянно пожал плечами. — Я… — неуверенно начала она, опустив смиренно голову, но нашла в себе силы продолжить: — Я всё ещё ненавижу тебя. — Я рад. Осаму невесело улыбнулся, но улыбка эта была настоящей. — Чему ты радуешься? — Да, так, — вновь нацепив одну из своих беспечных масок, отмахнулся Дазай. — Не бери в голову. Приятных снов, Томита-чан! Он привычно улыбнулся на прощание и поспешно удалился, так ни разу больше не обернувшись. Томите стало интересно, придёт ли он завтра? Что затаилось в его голове? Размышлять об этом было бесполезно. Оказавшись в своей палате, Томита решила, что хочет спать. День выдался на редкость энергозатратным и не решил почти ни одной проблемы, добавив вопросов в и без того больную голову. Девушка потушила свет, подметив, что медсёстры отчего-то резко потеряли к ней интерес, и направилась к кровати. Однако плюхнуться в тёплую постель ей помешал резкий шорох за стеной. И вдруг дверь распахнулась, как будто бы даже с ноги, и в проёме возник загадочный тёмный силуэт. — Я вспомнил! — звонкий голос перевернул всё с ног на голову. — Меня зовут Роберт Ладлэм!