Всё, и нет больше боли, И вера с тобою, И рядом лишь силы зла, Чтобы душа жила Назло всем вам. Это я сам, я сам.
Сердце Роберта колотилось в груди в сумасшедшем ритме, заглушая всё происходящее вокруг. Он чувствовал себя возвышенным и подавленным одновременно, потерявшись в мыслях и суждениях, словно они не принадлежали ему. Пустой коридор перестал казаться спасением, как только странный холод пробежался по спине от рябившей в глазах белизны стен. Руки непроизвольно поднялись, пальцы вцепились в лохматые пряди волос. Память каждую секунду подкидывала новые картинки — те, о существовании которых Ладлэм днём ранее даже не догадывался, наивно полагая, что действительно вспомнил всё и сразу. Нет, этого быть просто не могло. Должно быть, страшный сон вновь овладел беспомощным сознанием, привыкшим к неправде и забвению. — Доброго утречка, Роберт-кун. Далеко собрался? Роберт медленно поднял голову в попытке сфокусировать взгляд лишь для того, чтобы наткнуться на лицо человека, затеявшего всю ту суматоху, которая случилась с ним. Дазай улыбнулся, приветливо махнув рукой, когда понял, что на него смотрят. Этот его беззаботный и доброжелательный вид встревожил Ладлэма лишь сильнее. — Вы… — неуверенно начал он, медленно попятившись назад. — Вы говорили, что она поможет мне! Лицо Осаму озарило удивление, будто он вовсе не ожидал услышать упрёка в свой адрес. — Точно, — задумчиво приложив палец к губам, пролепетал детектив. — Разве я обманул тебя? Роберт почувствовал, как злость нарастает в нём. — Но Томита забыла меня! — потеряв контроль над эмоциями, прокричал он, остановившись возле стены. Тяжело вздохнув, Дазай немного помедлил с ответом, а потом спокойствие и раскрепощённость неожиданно покинули его лицо. Уголки губ опустились в низ: он больше не натягивал широкую улыбку, и потемневший взгляд приобрёл нотки злорадства и превосходства. — Разве ты не получил, чего хотел? — даже его голос изменился. — Теперь я позабочусь о ней. Ещё первая фраза стала фатальной для Роберта. Ведь так всё и должно было быть на самом деле. Он хотел вспомнить правду о себе и получил то, что хотел. Теперь ничего не мешало ему просто сбежать по-тихому и жить своей жизнью. Но почему же ощущение жуткой вины не отпускало сердце, словно держа его в плену? Почему было так стыдно? Потухший взгляд Томиты в тот день, когда он впервые встретил её, постоянно маячил перед глазами. Она не замечала никого и ничего, бездумно прижимаясь к двери процедурного кабинета, её руки дрожали от слабости и напряжения, огромные синяки под глазами свидетельствовали об усталости и недосыпании. И как же девушка переменилась спустя всего пару дней, когда пообещала попробовать помочь. Роберт сжал пальцы до побеления: вот так он собирался отплатить ей за доброту? Попользоваться и оставить один на один с проблемами? Нет, он не хотел, чтобы Томита разочаровалась в людях окончательно. Ладлэм догадывался, что был последней каплей этого дождя из равнодушия и предательства, бочка переполнена и накопленное вот-вот потечёт через края. — Извините, я не могу сдержать обещание, — нарушив затянувшуюся тишину, вдруг сказал Роберт, решительно глядя в хитрые глаза Осаму. — Я… Не брошу её. Дазай вновь улыбнулся, но отнюдь не по-доброму. — Тогда иди и верни ей их, — тень упала на его лицо. Уверенность покинула Роберта, стоило лишь задуматься о своей способности. — Я не могу. Я не знаю как. Беспомощность. Злое слово вновь ударило его по больному месту. В памяти всплыл ненавистный образ, ставший причиной многих несчастий. — Ну, я ничем не могу помочь, — театрально вздохнув, развёл руками Осаму. — Может быть, Томита обнулит твою способность, просто попроси её. Он не чувствовал стыда или вины за откровенную ложь, и ни один мускул предательски не дрогнул на его драматичном лице. Величайший из лжецов. Но слишком трудно стало держаться на плаву, когда странные зловещие мысли одолевали голову, ненавязчиво пытаясь вернуть на прежний путь, которому Дазай так долго и упорно сопротивлялся. Но Роберт не заметил его душевных терзаний, приняв обречённое лицо за чистую монету. Наивный и доверчивый человек, напомнивший своим отношением к жизни Томиту, но именно поэтому Осаму был уверен, что его план сработает даже без лишних усилий. Вопрос в том, правильно ли он поступает, а не в том, как воплотить желание в реальность. К последнему Дазай хорошо подготовился, не допуская ни одного процента вероятности в сторону поражения. Ладлэм смотрел на него с сожалением. — Я… подумал, что Томита не может каждый раз обнулять её… и не всегда будет рядом, — эти слова не стали сюрпризом для Осаму, но он сделал вид, что внимательно слушает, пытаясь проникнуться ситуацией. — Может быть, хорошо, что она забыла меня. Не будет переживать, что не смогла помочь. В этом был свой смысл. Роберт, сам того не ведая, загнал себя в круговорот, в котором здравый смысл и храбрость перемешались со страхом оказаться бесполезным и ненужным. Обузой. Глядя на него, Дазаю становилось даже немного смешно. Совсем чуточку: это вот этот вот мальчишка совсем недавно загнал себя в угол, желая продемонстрировать свою полезность людям, которые этого совсем не заслуживали? И как же? С помощью убийства. Убийства, на которое был от природы не способен. — Тогда ты можешь уехать, пока память вновь не исчезла, — голос детектива звучал обречённо, не смотря на внутреннее ликование. — Томита-чан никогда не вспомнит о тебе, — эта фраза отозвалась Дазаю особым удовольствием. — И я ничего не расскажу ей, будь уверен. Он просто знал, что победил. Роберт прижался к стене, словно она была его единственной опорой, и закрыл глаза, запрокинув голову. Нет. Он не был согласен на такое. — А если я не хочу? Если я не хочу бежать? — вдруг спросил он тихо, словно обратившись к самому себе. Но Осаму не нужно было даже слышать — ответ давно был готов в его голове. — Ты мыслишь однобоко, — неожиданно спокойно сказал Дазай, оставив поучительный тон до лучших времён. — Что если не бежать, а научиться контролировать способность? Он просто знал, что не получит отказа. Не сегодня.***
Почему он сбежал? Почему не дождался, когда её способность активируется? Томита прислонилась лбом к холодному стеклу, надеясь остудить мысли. Никогда раньше она не могла предположить, что терять память настолько неприятно. Пусть даже на несколько минут. Пусть даже об одном человеке. Невыносимое ощущение, как будто какой-то невидимый пазл вырвали из общей картины, кажущейся по-прежнему целой, но лишь на первый взгляд. Погрузившись в мысли, Мики случайно перевела взгляд и вдруг на краю подоконника заметила лист белой бумаги, аккуратно сложенный пополам в четыре раза. Она была уверена, что несколько минут назад ничего похожего рядом не лежало, но спонтанные появления странных записок из ниоткуда с недавнего времени вошли в привычное русло. Не испытывая тревоги, Томита аккуратно развернула листок, преисполненная любопытством. На этот раз анонимное послание оказалось длиннее, чем раньше. И почерк выглядел немного другим. Аккуратные ровные иероглифы, выведенные без единого изъяна: каждая черточка на своём месте, каждая точка видна и не сливается с другими элементами. Как будто писал иностранец, но превосходно владеющий японским языком. Он выбрал для письма не синюю привычную пасту, а яркую красную, которая словно горела предостережением и привлекала к себе внимание. «Я вижу, что ты испытываешь сомнения. Позволь предупредить тебя. Он не имеет права рассчитывать на твою помощь после того, что сделал. Помни об этом всегда. Умный хищник не набрасывается сразу, а выжидает момент. Очень скоро он вновь использует тебя и пленит в своей бесконечной паутине. Но я мог бы помочь, сделай правильный выбор». Скомкав несчастную бумажку, Томита собиралась кинуть её в мусорный контейнер, стоящий под столиком, но помедлив всего несколько секунд, вдруг заметила, как обычный лист бумаги бесследно растворился в воздухе, стоило лишь отвести взгляд в сторону. «Неужели очередной трюк? — вздрогнув, подумала девушка. — Или чья-то способность?» Стало не по себе. Обычно Томита не воспринимала содержимое странных записок серьёзно, считая их очередной глупой шуткой или новым развлечением Дазая. Но теперь она больше не была уверена: не похоже, что письмо писал он. Аноним был прекрасно осведомлён о происходящем и, казалось, мог на расстоянии видеть, какие эмоции одолевают её душу. И девушка начинала понимать, на что он намекает. Этот человек тонко подводил к мысли, терзающей её не один день. Когда же он озвучит её напрямую? И случится ли это? Неожиданно за стеной в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. — Проснись и пой! Распахнув дверь одним громким движением, Дазай влетел в палату, в тот же момент наткнувшись на скептически-недовольный взгляд Томиты. Она нахмурилась, стараясь изо всех сил принять обыденный вид, словно ничего не случилось. Сложив руки возле груди, Мики демонстративно подняла голову, выставляя своё недовольство чужим присутствием напоказ. Дазай не ожидал иной реакции. — Ах, Томита-чан! — не растерявшись, громко воскликнул он. — Твой очаровательный взгляд как всегда восхитителен! Ты рада меня видеть? Мики не произнесла слово «нет» вслух, но было ясно, что именно это она и имеет в виду. Однако Осаму не обратил ни доли внимания на унылый и недоброжелательный вид пациентки, продолжая свою крайне эмоциональную речь. — Я пришёл пораньше, чтобы сообщить отличную новость! Мы едем домой! Он сделал шаг вперёд, радостно разведя руки в сторону, словно приглашая свои объятия. Томита поперхнулась от удивления. — Что? — хриплым голосом переспросила она, в тайне надеясь, что ей не послышалось. — Сегодня тебя выписывают! — охотно повторил Дазай, но неожиданно принял более серьёзный облик, добавив уже без особого энтузиазма: — Правда, есть небольшое условие. Даже два. Не собираясь спрашивать разрешение, Осаму прошёл вперёд и без капли стеснения уселся на широкий подоконник, вынудив Томиту немного отойти в сторону. Она старалась не поворачиваться к нему спиной и не упускать из виду, но слишком малое расстояние между ними вызвало многочисленные опасения и ощущение дискомфорта. Мики ничего не ответила, стойко стерпев пристальный взгляд хитрых глаз, и очень скоро Дазаю надоело ждать. — Ну, раз ты не хочешь спросить, я скажу сам! — торжественно объявил он, будто не замечая дрожь в коленках Томиты. — Первое. Ты не должна брать домой никаких вещей, которые побывали в больнице. Даже одежду. Всё придётся оставить здесь. Поэтому я принёс тебе новый комплект одежды. Мики поперхнулась второй раз за день. Она не сразу осознала масштаб катастрофы, которую влекло за собой одно из условий Дазая. Но когда он положил рядом с ней большой бумажный пакет с широкими ручками, всё вдруг прояснилось как нельзя лучше. — Т-ты что… купил прямо… всё? — заикаясь спросила она, чувствуя, как горят щёки. И его улыбка заставила холодок пробежаться по телу Томиты. Она старалась выглядеть невозмутимо, но ничего не могла поделать с нахлынувшим смущением. — Ты можешь посмотреть и примерить прямо сейчас, — пояснил Осаму, совсем не торопясь покидать насиженное место. — Мне интересно, угадал ли я с размером… Она с удовольствием бы кинула в него что-нибудь тяжёлое, но ничего подходящего под рукой не оказалось. Принимать подарок не хотелось, только не от него. Но другого выхода не было, иначе не отпустят домой. Поэтому Томита, резким движением схватив пакет с вещами, окинула посетителя злобным взглядом, от которого Дазай лишь весело рассмеялся: она напомнила ему недовольного карлика, постоянно ворчащего на любую мелочь, но в душе доброго и безобидного. — Выйди в коридор, — потребовала Мики, насупившись ещё сильнее. — Зачем? — Осаму широко раскрыл глаза, будто бы недоумевая. — Я буду переодеваться, выйди! — грозно повторила девушка, боясь всё же слишком сильно повысить голос и по-настоящему разозлить бывшего начальника. — Я видел тебя без одежды, тебе нечего стесняться! — Раз видел, то тем более — выйди! Зачем тебе смотреть то, что ты видел много раз? Нет ничего интересного во мне! — Ну, — вытянув губы в трубочку, Дазай окинул Томиту оценивающим взглядом. — Мне кажется, что ты потолстела. — Ах ты! Он едва успел уклониться от летящей в лицо подушки, не ожидая, что Мики окажется настолько быстрой. Таких ловких и точных движений ранее она не демонстрировала, несмотря на огромное количество времени, которое было убито на её тренировки. Видимо, ярость сделала из неё подобие разгневанной фурии. Поскользнувшись в спешке, но сумев удержать равновесие, Дазай пулей вылетел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью, чтобы перекрыть путь к преследованию. Но Томита, казалось, не собиралась этого делать. За стеной воцарилась тишина, и Осаму ничего не оставалось, кроме как ждать. Томита была неприятно удивлена, рассматривая одежду, выложенную из пакета на кровать: идеально подобранные цвета и модели. Ничего, что могло бы ей не понравиться. Стало жутковато от того, насколько точно Дазай угадал со вкусами — такое могло случиться лишь при условии постоянного наблюдения. В первую очередь девушка надела новый комплект нижнего белья голубого цвета, почувствовав себя при этом страшно уязвимой — всё оказалось подобрано точно в размер. Откуда узнал? Дальше она натянула белые туфельки на маленьком каблуке, который всегда считала самым удобным, а потом… начались проблемы. Лёгкое платье с двойной пышной юбкой со странным поясом, непонятной застёжкой и длинными рукавами. Оно, несомненно, выглядело красивым. Но как надеть его на себя, Томита представляла довольно плохо. Тем временем Дазай начал терять терпение, стоя в пустом коридоре, облокотившись о стену. — Томита-чан, как у тебя дела? — громко позвал он, устало вздохнув. Но ответа не последовало. — Томита-чан? Нехорошие мысли невольно закрались в голову. И хотя Дазай был уверен, что ничего не может случиться за какие-то пять десять минут, учитывая тишину в палате и его предусмотрительность, он почувствовал лёгкое волнение. — Я вхожу! — решив больше не медлить, Осаму решительно толкнул дверь, поздно услышав неразборчивое бормотание и странный болезненный стон, раздавшиеся из комнаты. Увиденное повергло его в состояние минутного шока. Томита лежала на полу в неестественной позе, запутанная в платье, словно в паутине: её голова и большая часть тела были скрыты тканью, а снаружи торчали лишь ноги, дёргающиеся точно в припадке. Дазай с огромным трудом подавил в себе желание засмеяться, но всё же удержался, не имея намерения злить несчастную ещё сильнее. — Томита-чан? — с осторожностью позвал он, предполагая, что девушка наверняка откажется от помощи. Но Мики была в отчаянии. Жалостливо простонав, она перестала шевелиться, оставив надежду освободиться самостоятельно. — П-пожалуйста… помоги мне, — тихий голос звучал стыдливо, но иного выхода было. Снисходительно улыбнувшись, Дазай медленно приблизился и, присев возле Томиты, аккуратно вытащил из плена злосчастного платья сначала голову, а затем и остальные части тела. Девушка облегчённо вздохнула, расправив пышную юбку, и нерешительно поднялась. Она не стала благодарить за спасение, решив что и без того была слишком снисходительна — всё-таки дурацкое платье притащил сам Осаму. — Где Акутагава? — спросила Томита, переводя тему. Дазай поднялся следом, и она вновь почувствовала себя неловко, находясь настолько близко. Он был намного выше и стоял почти вплотную, тем самым вызывая неприятные воспоминания. — Он сегодня не придёт. У него есть неотложные дела, — его спокойный голос подействовал отвлекающе. На самом деле Дазая изрядно позабавила сложившаяся ситуация. Этот момент мог претендовать на один из лучших среди тех, которые он провёл с Томитой: никогда раньше он не чувствовал себя так легко и непринуждённо. Никаких сложных умыслов, манипуляций, просто обычный разговор, почти как у хороших друзей. Память услужливо подкинула до неприличия похожий случай с Одой, и неожиданно Осаму понял, что не чувствует боли, только пьянящее чувство ностальгии. Это было… непередаваемо. Он вдруг вспомнил недавний разговор с Ацуши, который даже не подозревал о своей грандиозной отвлекающей роли в сложившейся ситуации.***
— Ради всего святого, почему это должна быть она? — взмолился Ацуши, обречённо глядя на счастливо шагающего рядом наставника. Вечер явно не задался, но Дазай выглядел чересчур довольным и расслабленным. Чёрт бы побрал его глупую влюблённость! Множество раз Накаджима проклял день, когда согласился безвозмездно помочь, не уточнив деталей заранее. — Сердцу не прикажешь, Ацуши-кун! — мечтательно проворковал Осаму, коротко махнув рукой в знак примирения. Почему-то Накаджима был уверен, что ему нагло лгут. В этой истории кое-что не сходилось, но зная Дазая, вполне возможно, что в действии замешан его очередной хитрый план. Однако. — Почему Вы не сказали мне, что эта девушка — важный человек для Акутагавы? Слово «важный» не могло всецело описать те эмоции, которые испытал обладатель расёмона, когда встретился один на один с заклятым врагом после случая в больнице. Рюноске был в ярости, никогда прежде Ацуши не видел его настолько злым и решительным, но что могло послужить тому причиной? Ответ напрашивался сам собой. «Теперь мы на равных!» — эта фраза, переполненная раздражением, зависла в мыслях юного детектива, но её значения он совершенно не понимал. Но знал лишь то, что жажда убийства, слепая и всепоглощающая, была вызвана его появлением в палате девушки, которая понравилась наставнику. Как видно, не только ему. Или это что-то иное? Ацуши не знал, и строить предположения исходя из трудного характера Акутагавы было невероятно сложно. — Ну, может быть, потому что он пытался убить её всего несколько месяцев назад? Ацуши на секунду даже остановился, поражённый услышанным. Пытался убить? А потом был зол на то, что другой парень оказался рядом? Это вполне в духе Акутагавы. Совокупность противоречий и недосказанностей, приправленных повышенной раздражительностью и жаждой стать сильнее. — Странные у них… отношения. — Зато крепкие, — тут же добавил Дазай. Ацуши не заметил в его голосе никакого намёка на ревность, поэтому решил, что Мики, вероятнее всего, для Акутагавы близкий друг. Но для верности решил всё же уточнить. Первым, что пришло на ум, была угроза, брошенная в последние секунды затянувшейся битвы, когда Накаджима уже едва мог перебирать лапами от усталости и болезненных ощущений по всему телу. — Акутагава пообещал намотать мои кишки на люстру в офисе Агенства, если я еще раз осмелюсь прикоснуться к Мики-сан. Даже от простого воспоминания его бросило в дрожь. Ацуши давно перестал бояться Рюноске, но в тот момент стало действительно страшно, даже больше, чем в их первую встречу. — Может, предложишь ему лучше намотать их на мою шею? — Дазай-сан!***
Так как собирать вещи больше не было нужно, Томита расправилась с предшествующей выписке суматохой довольно быстро. Пообещав медсестре исправно принимать лекарства, следить за режимом и наведываться на осмотр, девушка почувствовала долгожданное облегчение. Но ненадолго. Много нерешённых вопросов осталось в стенах больницы, и Мики понимала, что придётся не раз возвращаться в попытке найти нужные ответы. Она решила навестить Роберта позже, но к большому удивлению получила уклончивое объяснение Осаму, почему этого делать не стоит. Ритмично вышагивая рядом с Дазаем по солнечной улице, Томита старалась не думать ни о чём вообще. Но выходило плохо. Много вещей не давало покоя. Одна из них — утренняя записка, оставленная неизвестно кем и с какой целью. Стоит ли рассказать Осаму? Казалось, он действительно хотел помочь и старался выглядеть безобидным, но Томита слишком хорошо знала настоящего его, чтобы так просто купиться. Только не снова. Возможно, Дазай не планировал делать что-то плохое, но доверять ему было роскошью, которую Мики позволить себе не могла. В конце концов, узнает сам, если сильно захочет, если уже не узнал. Однако тот аноним… пугал до мозга костей. Была и вторая вещь, прочно обосновавшаяся в мыслях. — Какое было твоё второе условие? — спросила Томита, поравнявшись с Осаму, чтобы иметь возможность в нужный момент видеть его лицо. — О, оно очень простое, — не отвлекаясь от разглядывания прохожих, ответил он. — Я думал, ты догадалась. — И всё же? — Ты не должна оставаться дома в одиночестве. Кто-то всегда будет рядом. — Кто-то? — многочисленные подозрения закрались в голову Томиты. Дазай долго молчал, будто специально. И хотя его ответ был очевиден по большей части, Мики всё равно хотелось услышать свою судьбу на ближайшие недели. И это не казалось пыткой впервые за долгое время. Она готова была согласиться даже на человека, к которому испытывала неприязнь и которого всё ещё боялась, лишь бы не оставаться в одиночестве в месте, напоминающем о худших моментах в жизни за последние несколько лет. — Например, Акутагава, — резко оборвал её мысли Осаму и, посмотрев на разочарованное выражение лица, наигранно удивился: — А что, ты хотела бы, чтобы это был я? Томита в очередной раз почувствовала себя уязвимой. Это проклятое чувство постоянно не давало покоя, когда бывший начальник был рядом. «Бывший начальник». Она часто так его величала в своих мыслях, но стоило призадуматься, как последнее слово начинало казаться лишним. Слово «бывший» отражало самый широкий спектр понятий, относящихся к образу Дазая времен Портовой Мафии. Его прошлая жизнь… Его представления о мире…его глупая увлечённость… всё осталось в прошлом. Только истинная личина не изменилась, а потому Томита не хотела попадаться на старую удочку снова. Она никогда не испытывала к нему влюблённости. Лишь лёгкую симпатию первое время, а потом все светлые чувства смыло волной ненависти, а ещё позже — отчуждением и страхом. И поэтому Томита решила, что его вопрос был риторическим, позволив себе не отвечать и задать новый. — Ты знаешь про Роберта? — Разумеется. Осаму хотя бы не пытался врать. — И про то, что он думает, будто я забыла его? По его взгляду Томита поняла, что Дазай знает даже больше, чем это. — Я предполагал, что Роберт-кун все же случайно подпортит твою память. Но не беспокоился об этом, потому что знал, что «Токио» исправит всё без проблем. Правда, ты долго соображала. Мне пришлось задержать его в коридоре на несколько минут. Об этом стоило догадаться. Дазай просто не мог ничего не знать о человеке, которого видел рядом не один раз. Дорога до дома показалась Томите не такой уж ужасной, как она ожидала. — Откуда ты знал, что моя способность сработает? Ты что, ходил с рулеткой и измерял расстояние? — она спросила это без упрёка в голосе, вызвав удивление Осаму, ожидающего получить неодобрительный взгляд в свою сторону, но никак не очередной забавный вопрос, заставивший его улыбнуться. — Я просто проверил это на себе несколько дней назад. Настала очередь Томиты удивиться. Она несколько раз быстро моргнула, решив, что ослышалась, а потом большие синие глаза принялись пристально наблюдать за малейшими изменениями в поведении Дазая, пытаясь отыскать признаки обмана. — Значит, на тебе она тоже работает? — Да. Томита окинула его недоверчивым взглядом, не уловив лжи в единственном слове. — Ты так просто сказал об этом. Осаму пожал плечами, мотнув непринуждённо головой. — Мы ведь договаривались быть откровенными друг с другом, — его бархатный голос заставил Томиту на несколько секунд оторваться от реальности, поверив в сладкие слова. Но отрезвление наступило быстро. Она понимала, что верить словам человека, шагающего рядом, глупо и неосмотрительно. В порыве вдохновения он мог сказать что угодно, а после исказить всё под кривым углом в свою пользу. Молчание приносило Мики ещё больше напряжения. И пока Дазай выглядел так, словно он пребывал в хорошем настроении, она решила задать вопрос, ответ на который она боялась услышать. — Тебе ведь раньше нравилось все это? Осаму заметно напрягся, попытавшись скрыть нежеланные эмоции, но Томита не отступила. — М? — всё тем же игривым тоном переспросил детектив, но глаза его потемнели, скрытые кудрявыми прядками волос. — Нравилось убивать. Видеть потухший взгляд. Слышать мольбы о пощаде. Вот и всё. Маска безмятежности рухнула, оставив место злому тусклому взгляду, который Дазай все ещё пытался спрятать. — Было дело, — он остановился, не позволив Томите обойти себя и посмотреть в лицо. Она не должна вновь видеть его таким. Знать, что прежний Дазай не ушёл. Он постоянно рядом и выжидает момента проявить себя. — А сейчас? Сейчас все еще нравится? Он промолчал. Томита почувствовала неловкость. Обычно на её грубые замечания следовали глупые отшучивания. Но глухая тишина заставила вспомнить прошлое и почувствовать, как страх накапливается в сердце и душа медленно уходит в пятки. — Имеет ли это значение, Томита-чан? Тебе нечего опасаться. Расклад давно поменялся, и теперь я играю на твоей стороне. Она знала, что спрашивать Дазая о вещах, которых он говорить не хочет, бесполезно. Не существовало человека, который знал бы о нём всё. Разве что его лучший друг… Нет, вероятно, Ода тоже лишь только догадывался и был ближе всех к истине. Иначе возникли бы сложности. Дазай ненавидел быть предсказуемым и открытым. Существовали вещи, о которых он не рассказал бы даже в обмен на её доверие. Томита понимала, что оно ему в общем-то не слишком и ценно, просто ступень, которую нужно достичь, а потом забыть и гордиться изредка. Ещё несколько дней назад девушка была уверена, что он изменился. Но чем больше проводила времени рядом, тем дальше эта мысль ускользала от неё. Ход его мыслей остался прежним. Интриги, манипуляции, игры с сознанием — ничего не отошло на второй план, просто поменялся мотив. Может быть, Дазай теперь и играл на её стороне, но его методы совсем не изменились. И в конечном итоге он сделает так, как нужно ему, а она останется под пеленой убеждения, что всё случилось, как хотелось ей. И, вероятно, даже не поймёт этого сразу. И вдруг Томита почувствовала чужое прикосновение на своей руке. Тревожно опустив голову, она обомлела, замерев в оцепенении: пальцы Дазая некрепко сжимали ладошку, переплетаясь с её собственными. Испугавшись, девушка резко отстранилась, убавив шагу, чтобы не пересечься взглядом с Осаму. Но он не обернулся. — Ты сильно изменилась.