Как осознать кто рядом? Может это психопат? Как вычислить убийцу из толпы простых ребят? Как долго знакомы мы уже с тобой? Спроси себя, кто я такой?
Утро началось со странностей. Томита не ожидала увидеть за дверью Акутагаву, но ещё больше она не ожидала увидеть в его руках огромную клетку, накрытую полотенцем. Эспер молчал, как будто всё шло по плану, и терпеливо ждал разрешения войти, что ещё больше удивило девушку. Он выглядел слегка виноватым, но скрывал это изо всех сил, и Мики ужаснулась догадкам о том, что же такого страшного он мог принести. Она кивнула, приглашая гостя пройти в комнату, и тот охотно подчинился. — Это попугай, которого передал Накахара-сан, — спустя двадцать минут напряжённого молчания объявил Рюноске, не спеша снимать полотенце. — Накахара-сан? — переспросила Томита, с недоверием поглядывая в сторону странного предмета. — Почему он передал его мне? — Не тебе. Для Дазай-сана. Но я не могу отдать ему это, — на последнем слове парня перекосило, как будто внутри находилось что-то мерзкое и отвратительное в его понимании. И это было странно. — Что с ним не так? Но Акутагава не спешил объяснять. — Сними полотенце, и увидишь сама. Ей было интересно. Но наученная горьким опытом, Томита не слишком доверяла подаркам, переданным от кого-то, имеющего отношение к Портовой Мафии. И Акутагава явно выглядел напряжённым. Но выбора не оставалось. Немного помедлив, девушка приблизилась, прислушиваясь к малейшему шороху внутри клетки, но не найдя ничего странного, осторожно прикоснулась к ней и порывистым движением сбросила полотенце. Одновременно с этим она заметила убитый взгляд Рюноске, который словно бы мечтал испариться из комнаты в ту же секунду. Мики перевела взгляд и раскрыла рот от удивления. В клетке сидело вовсе не одно из ужасных чудовищ, которые она себе напредставляла, а весьма обычный попугай, не считая того, что он был необычайно красивым. Таких птиц Томита видела только на картинках: неброского серого цвета с большим тёмным клювом и пронзительным взглядом. В ней она быстро узнала краснохвостого жако, которого когда-то мечтала завести в детстве, но такое животное так и не пришлось по карману. Акутагава не казался таким же воодушевлённым. — Сдохни, чёртов Дазай! — вдруг гаркнул попугай, и Мики услышала, как Рюноске схватился за край стола, чтобы сдержать желание использовать способность и совершить убийство. Она непонимающе хлопала глазами, пребывая в состоянии глубокого шока, пока птица снова не подала голос. — Дазай мудак! Акутагава взревел, со злостью схватив клетку за несколько прутьев. Но это совершенно не испугало животное, невозмутимо перебирающее лапками по жёрдочке. — Жалкая псина! — не отрывая взгляд, чётко произнёс негодяй, и Томита испугалась за его благополучие, когда пальто Рюноске зашевелилось. Она схватилась за другую сторону клетки, перетягивая её на себя и одновременно активируя способность, но попугай, увидев её, неожиданно сменил тактику. — Моя малышка, — вдруг выдал он, чуть более тихо. — Красотка! Томита запнулась о ножку стола и, не удержав равновесие, шлёпнулась на пол, утащив за собой и клетку, и обезумевшего Акутагаву.***
— Этот ваш попугай — тот ещё дамский угодник, — непринуждённо произнесла Мики, стараясь не обращать внимание на злое выражение лица эспера, идущего рядом. Она помнила, как он ненавидел чувствовать себя беспомощным, не имея возможности использовать Расёмон, но иначе поступить не могла. Акутагава был слишком импульсивен, когда дело каcалось Дазая, и постоянно терял контроль над эмоциями, а потому мог совершить много ошибок, о которых пожалел бы, когда сознание прояснится. Однако о смерти попугая он не пожалел бы точно. И всё же Томита не могла этого допустить. Птица явно не понимала, что говорит, и просто выдавала заученные фразы. Хотелось в это верить. Рюноске всё ещё ничего не говорил, явно затаив обиду. Но то, что он согласился оставить обидчика в живых, говорило о многом. Новый диалог состоялся лишь после долгих минут ходьбы, когда Томита уже потеряла надежду на хороший день. — Ты нашла смысл жить? — Нет. — Ясно. Девушка почувствовала, как вскипело внутреннее терпение — Что тебе ясно? — громко возмутилась она, привлекая внимание любопытных прохожих. Улица была заполнена людьми. Часы недавно показали полдень, а Мики уже чувствовала усталость: поход в магазин с Акутагавой можно было отнести к одному из видов мазохизма. Он невозмутимо шёл рядом, как будто вовсе её не знал, и в то же время беспрерывно наблюдал за каждым движением. Его наигранная неприступность, приправленная несокрушимой гордыней, иногда забавляла, но большую часть времени провоцировала раздражение. В такие моменты он действительно оправдывал ассоциации со злым псом, охраняющим имущество хозяина. В городе этого человека знали все. Ну или почти все. Только за полчаса Томита насчитала четыре объявления о его розыске. И мимо каждого Акутагава проходил с таким каменным лицом, что девушка порою начинала сомневаться, действительно ли это он изображён на фотографии. Эспер молчал. Но не долго. — Ты… — было видно, что Рюноске с трудом удаётся сдерживать недовольство, но надолго его не хватило: — Почему ты не довольна? — повысив голос, он ускорил шаг. — Я пытаюсь быть заботливым, но ты всё портишь! Мики обомлела от удивления, резко остановившись. Пытаясь понять, не шутит ли Акутагава, она увидела, что он даже не оглянулся, продолжая путь, и бросилась вдогонку. — Спросил бы для начала, как прошёл мой день! — с наигранной обидой проворчала Томита, как только поравнялась с ним. — Ах, да, ты же сам испортил его! На самом деле ей было приятно. Рюноске не умел врать о своих чувствах. Когда он ненавидел, убийственная аура говорила обо всём довольно доходчиво. Когда не ненавидел… существуют ли такие люди? Девушка знала, что у него есть сестра, но никогда не видела, чтобы они хоть как-нибудь демонстрировали семейную связь. Если бы не Дазай, Мики никогда не догадалась бы, что это Гин. Любил ли он её? Заботился? Акутагава полностью проигнорировал её замечание, как делал это каждый раз когда не знал, что ответить. Как будто просто не удостоил ответа. Уже через час пакеты в его руке казались тяжёлыми, но он не позволил Томите даже заикнуться о помощи. Девушка с упоением вспоминала, как Рюноске хватал с полок первое, что попадалось под руку из списка, составленного Дазаем, пытаясь сделать при этом глубоко понимающий вид эксперта во всех продовольственных и хозяйственных делах. Но присмотревшись, Мики поняла, что поспешила с выводами: он действительно брал только те вещи, качество которых не вызывало сомнений. Удивление настигло её огромной волной, когда она незаметно проскользнула в гордом одиночестве к полкам, на которых должны были находиться все средства личной гигиены и, не долго думая, потянулась к первой пачке тампонов, которые приглянулись ей по цене. Неожиданно чья-то костлявая, но сильная рука остановила её, схватив за рукав вязанной кофты. — Эти не бери, — раздался знакомый голос над головой, и сердце Томиты остановилось, когда она обернулась и встретилась с необычайно серьёзным лицом Акутагавы, который, не засомневавшись ни на секунду, бросил в корзинку что-то и деловым тоном прокомментировал свой выбор: — Вот эти лучше. Сказать что-нибудь было трудно, но молчать — невозможно. — Ты… — в изумлении пробормотала Мики. — Ты откуда…? — Я покупал для Гин. Сомнений в том, что Рюноске глубоко обожает свою сестру, больше не оставалось. Разве какой-нибудь здравомыслящий человек посмел бы упрекнуть или посмеяться над ним?***
— Когда же ты отвалишь от меня? — со злостью прошипела Томита, сжимая окровавленную руку. Слёзы давно подступили к глазам, но она просто не могла позволить себе плакать перед чудовищем, созданным злым гением Дазая. Просто тупая машина для убийств с промытыми мозгами. Таким теперь он казался ей. — Когда ты скажешь мне, где он, — холодно произнёс Акутагава, нахмурившись. Томита с самого начала, когда только почувствовала боль и увидела чёрного зверя, вгрызшегося в плоть её плеча, понимала, что у неё нет шансов. Даже когда Расёмон был временно нейтрализован, она ничего не могла сделать против его обладателя, который в несколько раз превосходил её физически в сложившейся ситуации. — Отвечай! — не стерпев молчания, рыкнул Рюноске, и его лицо исказила злая гримаса. Мики сжалась, плотнее прижавшись к стене. Кровь не останавливалась и рана ужасно саднила. Без сомнений, Акутагава бил в полную силу без малейшей жалости. Ей стало противно. Противно не от вида алой жидкости, пропитавшей одежду, а от осознания собственной никчёмности и доброты. Она вспоминала те времена, когда впервые встретила эспера. Вспоминала и жалела о том, что пыталась помочь, отвлекая внимание начальника каждый раз, когда Рюноске оказывался на грани жизни и смерти. Раньше Томита думала, что он не так плох, как кажется. Стоит проявить немного сострадания, и они могли бы стать друзьями, но… Она получила то, что получила. Злость овладела сознанием. Мики не боялась умереть, нет. После всего, что с ней произошло, она ничего больше не боялась так сильно, как возвращения Дазая. — Что, без способности ты ни на что не годишься? Позорно напал со спины и ранил, чтобы создать себе преимущество — это так на тебя не похоже, — ядовито прошипела девушка, изнывая от боли. Она не успела заметить его движений и взвыла от резкой боли в области живота, когда почувствовала странный звук, отдалённо напоминающий треск костей. Закашлявшись, Томита сплюнула кровью, мысленно надеясь, что Акутагава доведёт дело до конца. — Даже не будешь защищаться? — с отвращением спросил эспер, неожиданно схватив её за шею, чтобы перехватить взгляд заплаканных покрасневших глаз. Она не смогла бы ответить, даже если бы захотела. И когда воздух в лёгких начинал заканчиваться, а дышать стало почти невозможно, Рюноске резко отступил, с силой швырнув податливое тело на землю. — Ничтожество, — поморщившись от омерзения, бросил Акутагава, прежде чем Томита окончательно потеряла сознание.***
— Томита. Томита напрягалась всем телом. Холодок пробежал по коже. Акутагава редко называл её по имени и никогда без серьёзной причины. И хотя, несмотря на дурную славу, он всегда держал своё слово, ей каждый раз становилось страшно. Девушка крутила в руках пустую чашку, изредка поглядывая через большое окно на проезжающие мимо кафе машины. Она нашла в себе силы повернуть голову и посмотреть ему в глаза. Рюноске не выглядел злым, но странное выражение задержалось на его лице. — Как умерла твоя мать? — вдруг спросил он, резко отведя взгляд в сторону. Это был вопрос, который Томита не ожидала услышать. Не от него. Она почувствовала, как эмоции закипели внутри, выворачивая душу наизнанку и открывая воспоминания, которые больше всего на свете не хотелось тревожить. С огромным трудом ей удалось подавить в себе вину и сожаление, которые всегда были лишь иллюзией, но приносили так много боли, что не могли не казаться настоящими. На несколько секунд закружилась голова и картинка резко поплыла перед глазами. Мики поставила чашку на стол, тяжело вздохнув. Акутагава не смотрел на неё. Он знал, что никогда не сможет понять того, что испытала Томита, — с самого детства у него не было матери и чувства домашнего уюта. Его злостью управляли другие страхи и обиды. И поэтому Рюноске не хотел видеть её слабость, не хотел чувствовать жалость, не хотел считать её слабой. Только потому что они совсем разные. — Почему ты спрашиваешь? — Хочу знать, правдивы ли слухи. Он не умел врать. Но Томита была слишком растеряна, чтобы заметить. Она всегда плохо различала ложь. Акутагаву никогда не интересовали сплетни. Но язык не поворачивался назвать иную причину. — Видимо, пока меня не было, я стала легендой? — горько усмехнулась Томита, быстро сообразив, что шутка вышла неудачной. Но Акутагава никак не отреагировал. — Люди считают, что ты пытаешься подражать Дазай-сану, — просто ответил он. Эти слова удивили Мики. Никогда раньше она не подумала бы, что создаёт у окружающих такое впечатление. — Пытаюсь подражать? — переспросила девушка, вдруг почувствовав себя неуютно. — Тебя бы повысили, если бы ты осталась в здравом уме и не заперлась в четырёх стенах. Она и сама знала это. Но к чему было повышение? Разве оно что-то могло изменить в её жалкой жизни? Однако размышлять об этом теперь не было смысла, и её глодал совсем другой вопрос. — Почему тогда меня просто не убьют? — её синие глаза перехватили его взгляд. — Я ведь сейчас бесполезна. Я просто истеричка-самоубийца, о которой ходят позорные слухи и у которой нет больше причин оставаться в мафии. Акутагава поспешно оглянулся, прежде чем ответить. — У него есть причина, — чуть тише, чем обычно, произнёс он. Задумавшись на секунду, Томита вздрогнула от осознания. — Босс? — она озвучила догадку, не скрывая ужаса, который овладел ею. Акутагава промолчал в знак согласия и отвлёкся, делая вид, что отряхивает пальто от несуществующей пыли. Его неловкие попытки уйти от ответа, начинали смешить, и Томита немного успокоилась, видя, что люди за соседними столиками совершенно не обращают на них внимания. — Зачем я ему? — Дазай-сан ясно дал понять, что не хочет иметь общих дел с Портовой Мафией, если Агенству и Йокогаме ничего не угрожает. Он оборвал все прежние связи и полностью отстранился от дел. Но есть очень важный человек, для которого Дазай-сан был почти жизненно необходим. — Что ты имеешь в виду? — догадываясь, куда клонит Рюноске, с тревогой спросила Томита. — Накахара-сан, — от одного упоминания этого человека в такой момент, девушке стало не по себе. — Если он снова использует Порчу, его некому будет остановить. Риск всегда есть, и если случится непредвиденное, пострадает не только он сам. — Вам всем крышка, — понимающе кивнула Томита. — Никто не остановит его в таком состоянии. — Никто, кроме тебя. Накахара Чуя. Мики часто видела его, когда ещё была в подчинении у Дазая. Он выглядел не очень-то дружелюбно, в отличии от начальника, но отчего-то совсем не казался злым. Его лицо всегда выражало искреннее недовольство, как будто все люди вокруг должны были ему кучу денег, да и настроение открыто демонстрировалось любому желающему. Но глядя на то, как парень в шляпе относился к своим подчинённым, Томита испытывала белую зависть. Возможно, если бы она тоже попала к нему, её жизнь не превратилась бы в кошмар, а чувство страха и беспомощности не стало бы постоянным спутником. Но ничего нельзя было знать наверняка. И свои отношения с Чуей девушка могла охарактеризовать одним словом — никакие. Он, казалось, совершенно её не замечал, что не было удивительно. Ведь Томита не выделялась ничем. Изредка она носила отчёты с миссий, которые не желал заполнять начальник, и выслушивала от Накахары кучу нелестных слов в его адрес, но на этом дело обычно и заканчивалось. — Ерунда, — тревожно отмахнулась девушка, нервно смеясь от глупых мыслей. — Он убьёт меня раньше, чем я смогу приблизиться. — Это лучше, чем ничего. Акутагава не стал спорить. Очевидно, понимал, что процент успеха действительно мал. Но он также не поддержал её мысль. — Нам пора возвращаться, — вдруг сказал эспер, поднимаясь с места и забирая пакеты с пола. Томита удивилась такой спешке, но не воспротивилась, последовав его примеру. Пользуясь случаем, девушка схватила пару пакетов первая, не позволив Рюноске вновь взять весь груз на себя. Он с самого утра выглядел странно: необычайно бледный даже для самого себя, как будто чувствовал себя не совсем здоровым. Спрашивать об этом было бесполезно, поэтому Мики не стала даже пытаться. — Интересно, что Накахара-сан думает по поводу этого? — оказавшись на улице, пробормотала Томита, волоча за собой сумки с продуктами. Она пробурчала это себе под нос, но не осталась неуслышанной. Рюноске нахмурился, словно усердно пытаясь что-то вспомнить, а потом резкий приступ кашля неожиданно нахлынул на него и эспер прикрыл рукой губы, чуть согнувшись. Томита дёрнулась, бросив всё, в смятении соображая, как поступить: попытаться помочь и рискнуть навлечь на себя гнев или сделать вид, что ничего не происходит, и рискнуть здоровьем Рюноске. Но почему её так волнует последнее? Разве Акутагава заботился о её здоровье, когда пытался убить? Когда сломал несколько костей? Но когда новый приступ заставил его лицо искривиться от боли, она схватила Рюноске за рукав чёрного пальто, позабыв о сомнениях, потянула на себя его руку и с ужасом заметила на ней пятна крови. — Не трогай, — слабо запротестовал Акутагава, почувствовав на себе тяжёлый взгляд, который он не мог растолковать правильно. Это была не жалость и не забота. Что-то среднее и не такое унизительное. — Давно у тебя так? — тихо спросила Томита, но так и не отстранилась, продолжая крепко сжимать пальцами плотную ткань пальто. — Нет, последний месяц. Ей показалось, что Акутагава немного расслабился, и она решила продолжить. — Тебе нужно… — Не лезь не в своё дело! Томита ойкнула от резкости в его голосе, когда Рюноске с силой дёрнул рукой, отшатнувшись назад. Сначала она испугалась, но, когда эспер вновь разразился кашлем и его пальцы окончательно окрасились в кроваво-алый цвет, что-то внутри неё взбунтовалось. — Ты забыл о нашем договоре? Я честно выполняю свою часть, как насчёт тебя? Теперь это не только твоё дело! — Не смей давить на меня таким способом! Томиту всегда поражало умение Акутагавы огрызаться и демонстрировать свою гордость, даже когда он плавал в полном дерьме. — Тогда скажи, каким способом я могу на тебя давить? Может, ты соизволишь рассказать хоть что-нибудь о себе? Я никогда не смогу стать твоим другом, если ты этого мне не позволишь! — Я не просил тебя становиться моим другом! — задыхаясь, прокряхтел эспер, всё ещё не желая уступать. — Тогда может ты определишься, чего хочешь? — со злостью выкрикнула Томита, полностью позабыв о робости. Акутагава замер как будто бы в изумлении, осмысливая услышанное. В его глазах читалось неподдельное удивление и даже смущение. Ведь он действительно не знал, чего добивался на самом деле. Ему сказали, что тигр-оборотень всегда будет на шаг впереди, потому что у него есть те, кто поддержит и протянет руку помощи. Разве таких людей и не называют друзьями? Но Рюноске не хотел никаких рук помощи. Он хотел добиться всего сам и доказать свою значимость. Неужели Дазай-сан имел в виду именно это? Тигр будет всегда номером один, потому что ему помогают быть номером один? И только в этом его секрет? — Чего ты добивался своим обещанием? — снова задала вопрос Томита, потеряв надежду получить ответ. Несколько минут Акутагава молчал. Он долго смотрел в одну точку на асфальте, замерев на месте. В тот момент его кожа казалась ещё бледнее, чем обычно, словно у ожившего мертвеца. И глаза были абсолютно пустыми. Томита, не произнеся больше ни слова, вынула из кармана носовой платок и ещё раз посмотрела на Рюноске: он не шевельнулся. Поборов смятение, девушка снова приблизилась, уже более мягко потянув на себя испачканную руку эспера, и бережно вытерла кровь с его ладони и пальцев. Он медленно перевёл взгляд на неё, но не почувствовал раздражения. Если бы кто-то сказал Мики, что Акутагава может выглядеть настолько потерянным и сбитым с толку, словно маленький ребёнок, она рассмеялась бы этому человеку в лицо. Но в тот момент пёс портовой мафии был похож на брошенного щенка, который раньше не знал заботы и ласковых рук. — Накахара-сан жалеет, что ты попала в руки Дазай-сана. Он хотел бы, чтобы к тебе относились хотя бы немного человечнее, — вдруг сказал Акутагава совершенно спокойно, как будто совсем не испытывал злости несколько минут назад. Томита не нашла, что ответить. Ей было очень интересно, откуда Рюноске мог знать такие подробности. Не подслушивал ли он? Почему-то такая мысль заставила девушку улыбнуться. Она попыталась представить его, затаившегося под дверью кабинета, и это развеселило её только сильнее. — Только я тебе ничего не говорил, — вдруг грозно сказал Рюноске, тяжело вздохнув. Он толком не понял, почему ей стало смешно. Возможно, ему не стоило знать. — Спасибо. Акутагава вопросительно посмотрел в её сторону и вдруг замер, заметив открытую улыбку на тонких розовых губах. Она напомнила ему о давно ушедших временах, когда он только попал в мафию. Тогда это лицо, светившееся добротой и желанием помочь, приводило в ярость. Если бы тогда Томита даже случайно угодила в острые клыки Расёмона, ему не было бы жаль. А как насчёт теперь? — Спасибо, что рассказал, — повторила девушка, а он продолжал глупо таращиться на её улыбку, с досадой и раздражением понимая, что теперь он не допустит такого. Потому что дал слово. Хотелось бы думать так. — Как умерла твоя мать? — снова спросил Акутагава. — Её убили, чтобы отомстить мне за то, чего я не делала.***
Стены собственной квартиры казались тюрьмой в последние дни. Осаму не мог долго находиться дома. Он всё ещё хранил старую фотографию подле себя, но с каждым разом она всё больше приобретала оттенок воспоминания. Дазай не хотел этого. Дазай не хотел, чтобы так случилось. Но после смерти Оды все его заботы резко свелись к одному — обвинять себя в его гибели. Все прочие просто позабылись, временно стёрлись из памяти. Если бы он мог знать, что происходило у него под носом, попытался бы предотвратить? Чувство вины неожиданно овладело затаёнными уголками души, в которые последние несколько лет он даже не смел соваться. Это злило его. Ведь ничего уже было не изменить. «Помогай тем, кто нуждается в этом». Он нарушил это обещание, даже не подозревая об этом. Осаму снова перекосило от воспоминаний. Возможно, ему не стоило просить Хироцу рассказать обо всём произошедшем за последние годы. Дазай знал, что не получит отказа, но хотел ли он сам слышать правду? Ему пришлось бы. Но жить в неведении представлялось намного легче. Тогда, в больнице, когда Томита упомянула в порыве гнева свою мать, Осаму понял, что не сможет избежать этой проблемы. Но не мог себе представить, что окажется настолько тесно связан с ней. Проблемы в Агенстве добавляли забот. Мысль о том, что всё это — звенья одной цепи, не давала покоя. Что-то должно было произойти. Очень скоро. Дазай чувствовал это.***
— Мне пора. Акутагава поставил пакеты возле входной двери, неожиданно вспомнив о важных делах, и Томита сразу поняла, что существует нечто в её квартире, чего он пытается всеми силами избежать. Догадка мгновенно пришла на ум. — Ты что, боишься попугая? — С чего мне его боятся? — раздражённо фыркнул Рюноске, но по его тону стало ясно, что цель была достигнута. — Мне даже не нужен Расёмон, чтобы заткнуть его навсегда. Со временем он становился всё разговорчивее, демонстрируя свой истинный характер во всей некрасе. — Ты ведь сам принёс его мне, а значит, не собирался убивать. — Я всегда держу слово. Накахара-сан велел мне передать птицу Дазай-сану живой. — Ты мог просто отдать его Дазаю, но принёс мне. — Дазай-сан постоянно рядом с тобой. Я выполнил условие. Спорить с ним можно было бесконечно. Акутагава редко признавал собственные ошибки, а когда признавал, всегда случалось что-то ужасное. — Почему ты принёс его мне? — Разве не очевидно? — он посмотрел на неё как на умалишённую. Но этот трюк Томита выучила слишком хорошо. — Нет, — твёрдо сказала она. — Можешь объяснить? Он не мог. Как он мог облажаться ещё раз, когда предыдущая попытка с позором провалилась? — Мне нужно идти, — невозмутимо объявил Рюноске, не испытывая угрызения совести. Он занёс покупки в коридор и развернулся, собираясь уже покинуть квартиру, как вдруг замер на месте, услышав ненавистный голос из комнаты. Томита была уверена, что запирала клетку, когда они уходили из дома. Как же птица сумела выбраться? Уже через несколько секунд попугай сидел на краю тумбочки, гордо задрав пернатую голову. — Жалкий придурок! Мики вздрогнула. Акутагава стойко проигнорировал оскорбление, брошенное явно в его сторону. — Придурок! — громче повторил попугай. — Чмо! Акутагава медленно обернулся, бросив на птицу уничтожающий взгляд. Но попугай не растерялся, мигом приземлившись на волосы Томиты, и гордо запрокинул голову ещё выше, вызывающе крикнув: — Ах ты, псина! Увидев дикую ярость, вспыхнувшую в Рюноске, Томита бросилась в сторону, закрыв руками беззаботно чирикавшую птицу, явно не сожалеющую о сказанном. Акутагава окончательно потерял терпение, схватив девушку за рукав, требуя выдать преступника живьём. — Не смей мешать, я выкину его в окно! Но противная птица ловко взмахнула крыльями и взлетела на шкаф, куда Рюноске не мог дотянуться. — Жри дерьмо, псина! — щёлкая клювом, гордо ответил попугай, чувствуя себя в полной безопасности. — Пожалуйста, пощади его! — взмолилась Томита, увидев, как эспер ринулся в поиски за стулом. Но Рюноске было не остановить. — В сторону! — зашипел он, словно дикий кот, заставив девушку засомневаться в том, кто на самом деле является тигром-оборотнем. Она изо всех сил старалась удержать за руку Акутагаву, мешая ему приступить к жестокой расправе над птицей. Вечер обещал быть весёлым.