Жажда

      Со ИнУ никогда не боялся темноты, ведь именно она всегда была его верным помощником: следить за жертвой в сумерках или ночью было удобнее всего. Но сейчас, в этой запертой комнате без окон, в звенящей тишине и непроглядной тьме, в одиночестве и со связанными руками, он испытывал ужас. Дикий, сковывающий движения и не позволяющий нормально вдохнуть.       Лежа в больнице, не имея возможности пошевелиться или открыть глаза, он целый год провел во тьме, и все, на что он был способен — это слушать окружающие звуки и размышлять. Он мечтал видеть, смотреть на мир уверенным взглядом, твердо стоять на ногах, управлять своими руками, играючи делая даже самую тонкую работу, но не мог. В какие-то моменты на него накатывала истерика от мысли, что он навечно заперт в своем теле, но даже зарыдать от страха, злости и собственного бессилия не выходило.       Когда он смог пошевелить ладонью после очередной ненавистной речи ДонСика, то испытал такую жгучую радость, что мониторы, контролирующие его сердцебиение, громко запищали. Прибежали медики, которые прикасались к его телу и что-то обсуждали вполголоса, но ему было наплевать — он смог, сумел, а значит, теперь стал на еще один шаг ближе к своей цели.       Он заставлял свое тело двигаться. Ночами, когда никто не видел, ИнУ разрабатывал ноги, насколько это было возможно в лежачем положении, и двигал руками. И однажды, дождавшись часа, когда его повезли на МРТ (для этого сняли наручники), он сумел сбежать.       Такая привычная и, казалось бы, незначительная для большинства людей возможность ходить вызывала бурный восторг. Он был счастлив, когда, пошатываясь, шагал по улице, вдыхал прохладный воздух и просто наслаждался тем, что его тело вновь принадлежит ему. Но ДонСик отнял у него свободу двигаться и лишил возможности видеть. ИнУ был не готов испытать это снова, он задыхался от то и дело накатывающей паники.       Он не знал, сколько уже прошло времени, но ему казалось, что целая вечность. То и дело приходила пугающая мысль, что ДонСик и вовсе не придет, оставив его здесь умирать. ИнУ обругал себя за то, как несвоевременно решил показать характер. Что ему стоило выпить воду из стакана?       Взять себя в руки помогла простая мысль, что ДонСик похитил его явно с какой-то целью и вряд ли так старательно обставлял комнату лишь для того, чтобы заморить его голодом. Ему удалось отдышаться, и еще какое-то время он, как мог, двигал руками и ногами, чтобы просто убедиться, что способен на это.       Жажда становилась мучительной, осознание того, что на совсем незначительном расстоянии от него стоит стакан с водой, но нет ни малейшей возможности дотянуться до такой желанной жидкости, просто сводило с ума. В больнице его кормили через капельницу, а самостоятельно он пил всего один раз — воду из-под крана в одном из общественных туалетов, когда сбежал из больницы. Но именно эта вода сейчас доставляла ему множество неудобств — в уборную хотелось все сильнее, но он не мог опуститься до того, чтобы сходить под себя как последнее ничтожество. Плевать, что весь год ему меняли подгузники, ведь тогда он действительно не мог ничего сделать, но теперь, когда он вернул власть над своим телом, подобная слабость казалась просто до одури унизительной. Почти все его жертвы мочились от страха, но он не такой — ИнУ не позволит себе подобного.       Чтобы убить время и хоть немного отвлечься от своих физиологических желаний, он усилием воли заставлял свой воспаленный мозг работать. Он заставил себя сосредоточиться и проанализировать поведение своего похитителя. Очевидно, что ДонСик изменился. Он еще не понял, чего именно можно ожидать от этого человека, но точно знал — он не тот, что прежде. В какой-то момент ИнУ даже пришло в голову, что в ДонСике сидит две личности: наивный неудачник и маньяк-психопат. Того болтало то в одну сторону, то в другую, и предсказать, какой ДонСик предстанет перед ним в следующую секунду, было невозможно. Быть может, пообщавшись с ним чуть больше времени, ИнУ научится распознавать момент перехода, а также поймет его причины, но уже сейчас было заметно, что ДонСик переключается в свою «злую» версию, стоит только ИнУ показать зубы или каким-то образом воспротивиться ему. А значит, на данный момент стоит запрятать гордость поглубже или хотя бы постараться лишний раз не спорить.       Особенно напрягало то, что ИнУ никак не мог понять, чего от него хочет ДонСик. Зачем он его похитил? Поиздеваться? Поглумиться? Что еще он сделает с ним? Возможно, будет пытать? Или же такой, как он, на это не способен? Мысли занимало множество вопросов, на которые только предстояло найти ответы. Он вновь и вновь прокручивал в голове моменты взаимодействия с ДонСиком, вспоминал его жесты, мимику и анализировал имеющуюся информацию.       Еще спустя какое-то время, когда мысли пошли уже по десятому кругу, справляться с жаждой стало невозможно. Он закричал, громко, во всю мощь легких, ругая ублюдка ДонСика — просто для того, чтобы выпустить накопившуюся злость. Но стало еще хуже — в и без того пересохшем горле нестерпимо запершило, и он закашлялся.       — Ненавижу, — прошептал он в пространство. — Как же я тебя ненавижу!       Жажда и голод не позволяли ему уснуть, как и усиливающееся желание сходить в туалет. Он пробовал считать про себя и даже вслух, перебирал имена тех, кого убил, и тех, кого ему хочется прикончить сейчас. Но это не помогало. Время тянулось и тянулось, через несколько часов он уже мысленно молил ДонСика, чтобы тот пришел и избавил его от этой муки. И когда в вязкой тишине раздался звук открывающейся двери, а на потолке вспыхнули лампы, от яркого света которых пришлось зажмуриться, ИнУ против воли затопила радость. Наконец-то!       Проморгавшись, он внимательно уставился на своего похитителя, выискивая любые, даже самые незначительные проявления эмоций. И когда ДонСик сказал, что снова уйдет, оставив его в темноте, он сразу поверил.       — Скучал, — тихо ответил ИнУ на заданный вопрос, хотя горло перехватило от унижения. Неважно, самое главное сейчас — не остаться одному, а унижение… Ну что ж, когда-нибудь он отомстит и за это.       Когда ДонСик протянул ему воду в ладони, вынуждая едва ли не целовать его руки, чтобы напиться, ИнУ даже растерялся поначалу. Что? И вот это ДонСик? Тот размазня, которого он успешно водил за нос?       Однако, несмотря на жгучий стыд и злость, оказалось, что трудно лишь начать и, едва пересилив себя и ощутив такой желанный вкус воды на языке, он не смог остановиться, пока не утолил жажду.       — Напился? — уточнил его похититель.       Что-то было в его лице такое, что заставило ИнУ насторожиться. Предвкушение? Он был готов биться об заклад, что угадал, ведь именно такое выражение лица он видел в зеркале, когда готовился в очередной раз убить свою жертву. Он медленно кивнул, не зная, чего ожидать от этого человека, тем более, что поведение того постоянно менялось.       — Ну а теперь, — продолжил ДонСик, улыбаясь своей улыбкой идиота, — перейдем к следующему пункту. Ты кушать хочешь?       О, он хотел. Еще как.       — Хочу, — осторожно согласился ИнУ.       ДонСик встал, привел его кровать в полусидячее положение и отошел к столу.       — Холодная каша или холодный бульон?       На самом деле было плевать, просто хотелось съесть уже хоть что-нибудь. Но он ответил, просто чтобы ускорить процесс:       — Каша.       ДонСик вернулся с тарелкой, и ИнУ сразу заметил, что ложка осталась на столе. Осознав, что впереди его ждет очередное унижение, он часто задышал и больно прикусил губу, чтобы не сболтнуть лишнего.       — Ты ведь уже все понял, да? — горящий взгляд и выражение лица говорили о том, что перед ним вновь предстал «злой» ДонСик. — И что скажешь? Есть будешь?       — Да, — он смело встретил чужой взгляд, в сотый раз убеждая себя, что ему нечего стыдиться. Он со всем справится, но для начала нужно окрепнуть, а значит, сейчас нужно было поесть.       — Я рад, — холодно ответил ДонСик и загреб на два пальца комок каши, которая напоминала пудинг. Он приблизил пальцы к лицу ИнУ и выжидающе уставился на него.       Не давая себе возможности отказаться, ИнУ открыл рот и обхватил пальцы, губами ловя еду. Стон, который издал ДонСик, стал для него полной неожиданностью. Он вскинул глаза и с изумлением уставился на своего похитителя. Тот облизывал губы, часто дышал, а в глазах горела такая жажда обладания, что становилось не по себе. Осознание, чего именно он хочет и зачем похитил его, обухом ударило по голове. Неужели?..       — Еще? — хрипло спросил ДонСик.       — Да, — в этот раз он прошелся языком по пальцам и не сразу выпустил их изо рта, внимательно глядя в лицо ДонСика. Тот снова издал тихий стон, напоминающий скорее всхлип, и гулко сглотнул, жадно следя за тем, что делает ИнУ.       Еда падала в пустой желудок, а чувство насыщения никак не приходило, зато голод хоть немного притуплялся. В очередной раз облизав чужие пальцы, ИнУ осознал, что кожа у ДонСика довольно нежная. Что ж, по крайней мере, ему не пришлось вылизывать мозолистые и вечно выпачканные в чем-то руки какого-нибудь работяги. И хотя стыд от того, что он делает, то и дело сдавливал горло, а желание сжать зубы на пальцах вспыхивало каждый раз, когда ДонСик подносил руку к его лицу, он держался изо всех сил и продолжал есть.       — Скажи, — поинтересовался ДонСик, когда тарелка с кашей опустела, — ты так внимательно разглядывал меня... Мне интересно услышать твои выводы.       — Что именно ты хочешь знать? — у ИнУ оставалась еще одна деликатная проблема, говорить о которой ему не хотелось совершенно. Но если он смолчит, то станет еще хуже.       — Ой, ну не надо включать дурачка, ты никогда им не был. Просто ответь.       Спорить не хотелось. Больше всего его пугала перспектива вновь остаться в темноте и одиночестве надолго.       — Ты… — он прямо взглянул в лицо собеседника. — Ты хочешь меня. Уверен, ты завелся, глядя, как ем с твоих рук, я прав?       ДонСик в ответ застенчиво улыбнулся и опустил глаза.       — О, наш маленький ДонСик — чертов извращенец! Какая неожиданность, — глумливо протянул ИнУ. Разумеется, играть с этим психом было не самой лучшей идеей, но границы прощупать стоило — так или иначе.       — Прости, — ДонСик протянул руку и обхватил его ладонь. — Я… Ты знаешь, я так старался быть хорошим, пытался бороться с собой… Временами мне становилось так стыдно за то, в кого я превратился, что я не мог смотреть в глаза своим родным.       — Ты еще не успел ничего сделать, — он пытливо заглянул в лицо своему собеседнику. — Если ты сейчас остановишься и отпустишь меня, то сможешь вернуться к своей привычной жизни. Подумай, ДонСик, ты никого не убил и никому — пока! — не причинил вреда. Так стоит ли начинать?       ДонСик поднял на него глаза и криво улыбнулся.       — Скажи мне, а ты можешь не убивать людей? Можешь остановиться?       Он не мог. Поначалу ИнУ пытался, правда пытался, но это было сильнее его. Подобную жажду невозможно было заглушить ни алкоголем, ни женщинами, ни чем-то другим — он пробовал. Лишь смерть очередной его жертвы позволяла вздохнуть свободно, испытать ни с чем не сравнимое удовольствие. Но сказать сейчас правду было бы откровенно глупо.       — Могу, — легко солгал он, но сразу об этом пожалел. В прищуренных глазах зажглась злость, а в следующую секунду парень с размаху ударил его по лицу.       — Не лги мне, слышишь! — ДонСик вскочил на ноги и принялся быстро ходить из стороны в сторону, пиная ножки кровати, словно пытался сдержаться и не выместить злость на пленнике. Внезапно остановившись, он быстро шагнул к кровати и навис над ИнУ, приблизившись к самому его лицу. — Я знаю тебя как себя, я слишком долго был тобой! Никогда не смей мне врать! Ты понял?!       — Понял, — согласился ИнУ. — Прости, — добавил он после небольшой паузы.       И снова ДонСика будто подменили: с нежностью в глазах он погладил щеку ИнУ, по которой несколько секунд назад сам же и ударил.       — Это ты меня прости, я несдержанный идиот. Больно?       И что он должен на это ответить? По логике вещей выходит, что правду.       — Больно, но терпимо. Хотя, я бы предпочел, чтобы ты не бил меня по лицу.       — Не буду больше, обещаю. Только не по лицу, — ДонСик невесомо провел рукой по его волосам, прежде чем отодвинулся. — Грязные, — он недовольно покачал головой. — Чешется, наверное? Я бы предложил тебе помыться вечерком, но только если это сделаю я сам.       — Я… — ИнУ на мгновенье замолчал, сдерживая резкий ответ. — Я не против. Да, помыться — это отличная идея, — он вымученно улыбнулся ДонСику, и тот просто расцвел.       — Вот и ладненько, — он даже в ладоши хлопнул от радости. — Ты тогда пока отдыхай, а я позже еще приду, — он поднялся со стула и развернулся в сторону выхода.       — Подожди! — резче, чем планировал, вскрикнул ИнУ, и как только собеседник повернулся, вопросительно глядя на него, продолжил уже тише. — Есть еще один момент… — он вздохнул и сжал кулаки. — Мне нужно в туалет.       — О, — ДонСик несколько секунд тупо пялился на ИнУ, а потом хлопнул себя по лбу. — Я идиот! Ну, конечно же, тебе нужно в туалет. По маленькому?       ИнУ кивнул, проклиная себя за неуместный стыд.       — Сейчас, — ДонСик отошел к шкафу, немного порылся внутри и вернулся обратно с пакетом-мочеприемником в руках.       Что ж, было бы куда хуже, реши его похититель поставить катетер. Хотя, так тоже просто отвратительно, ведь, кажется, освобождать его руки никто не собирался.       — Ты не против, если я тебе помогу? — ДонСик поднял пакет повыше, демонстрируя его ИнУ, и широко улыбнулся. — Прости, но сейчас это самый удобный вариант.       Он был против! Еще как! Но спорить сейчас просто выше его сил, поэтому он кивнул и устало откинулся на подушку. Он высоко задрал голову, не желая смотреть на то, что сейчас будет происходить.       ДонСик приспустил с него пижамные штаны, белья под которыми не было, а затем ИнУ ощутил, как прохладные пальцы касаются его члена, осторожно просовывая его в отверстие пакета.       — Давай, можешь начинать.       Как… Боже, как отвратительно делать это вот так, когда на тебя смотрит другой человек. Наверняка ДонСик наслаждается всем происходящим, и осознание этого бесило неимоверно. На самом деле он не мог решить, чего ему сейчас хотелось больше: прекратить это унижение или свернуть шею ДонСику. Наверное, все-таки второе. Но терпеть и дальше не было никакой возможности, и он расслабился, начав наполнять пакет.       Взглянуть на своего похитителя он решился только после того, как тот снял пакет и вернул на место его штаны.       — Вот и все, — спокойно сказал ДонСик. — Ты поспи, а я вечером зайду.       И вышел за дверь, вновь оставляя ИнУ в одиночестве, но сейчас тот слишком устал и откровенно мечтал поспать после долгой и трудной ночи. К счастью, его похититель оставил включенной одну лампочку — достаточно тусклую, чтобы она не мешала спать. Мысленно поблагодарив его за заботу, ИнУ закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.