Жажда

      У ИнУ появился еще один ритуал, не новый, а для разнообразия из его прошлой жизни. Теперь каждое утро он садился перед зеркалом и укладывал подстриженные наконец волосы точно так, как делал это раньше. Немного геля на ладони — и легкие мазки по разделенным надвое волосам, чтобы совсем немного приподнять их и сдвинуть вбок.       Он долго всматривался в свое отражение. Оттуда на него смотрел… он. Он?.. Человек в отражении, так похожий на ИнУ из прошлого — те же жесты, те же волосы, то же лицо… если не брать в расчет худобы и нездоровой бледности.       Нет, это уже не Со ИнУ, сын председателя Со, влиятельный человек и осужденный убийца-психопат… Незнакомец в зеркале невесело усмехнулся. Он слишком через многое прошел, чтобы остаться… неизменным. Его по-прежнему зовут Со ИнУ, он по-прежнему хочет убивать, его знания и навыки все еще с ним, но кем он стал, он не мог ответить даже себе.       Он положил расческу и медленно провел пальцами по лицу, очерчивая лоб, брови, глаза, щеки… Казалось, будто под кожей прячется кто-то другой, будто внутри у него поселилось какое-то существо: в чем-то чуждое, в чем-то родное, но сейчас — абсолютно не знакомое ему. Глаза незнакомца были переполнены эмоциями: неуверенность, страх, ожидание, растерянность и еще так много всего. Где непроницаемо холодный взгляд всегда все контролирующего господина Со?..       ИнУ рассматривал себя и отмечал, что уже заметные морщинки у носа и рта разгладились, зато проявилась вертикальная на лбу, кожа стала еще бледнее, и это странным образом было ему к лицу. Прошло совсем немного времени с момента выхода из комы, а казалось, что целая жизнь…       Признать и принять эти изменения было сложно, но другого выхода он не видел, да его и не было. Он обещал себе, что однажды отомстит, но теперь начал сомневаться в этом. ДонСик изменил его так сильно, что ИнУ подозревал, что просто не захочет мести, не сможет ей насладиться, как когда-то, перехватив у конкурентов выгодный контракт или поглотив очередную компанию. Больше нет. И это злило и пугало одновременно. Что у него останется?..       Он понимал, как сильно изменился; с трудом, но смирился с тем, как принял и признал над собой власть другого человека, как изменились его желания, сдвинулись приоритеты. Оказавшись в ситуации, где от него не зависит ровным счетом ничего, он столкнулся с необходимостью полного пересмотра своего мировоззрения, чтобы просто остаться в живых.       На первое место встали желания другого человека, от которых зависело буквально все. Будет ли его день наполнен спокойствием и легкой радостью, или каждая минута будет сопровождаться болью и страхом. ДонСик мог сделать с ним все, даже убить, но смерти ИнУ больше не боялся. Более того, он был уверен, что ДонСик его не тронет. Но вот его одержимость… ИнУ осознавал и, в принципе, принимал тот факт, что он нужен, просто необходим другому человеку, и это понимание рождало доверие. Было бы смешно, если бы не было так горько. У него теперь есть только ДонСик, и надо с этим как-то жить…       Нет, он не собирался провоцировать или злить Юка, ведь в его власти было причинить ИнУ боль, наказать за непослушание, а мазохистом он никогда не был. Но, учитывая, что ему уже пришлось перенести, гипотетическая боль совсем не пугала.       Проступки… То, за что он наказывал своих жертв — блеклых никчемных существ, скатившихся на самое дно, безвольных, не способных бороться, — теперь было и его наказанием. Разница была несущественна: его, по сути, наказывали за нежелание принять изменения и волю другого человека, а он сам наказывал жертв за нежелание проявить собственную волю.       ИнУ резко отвернулся, не в силах больше смотреть на себя в зеркале. На секунду ему показалось, что он — такой же безвольный слабак, как и его жертвы, и это было страшно… Нет! Он придумает, как повернуть ситуацию к своей выгоде. В конце концов, он — то единственное, что нужно ДонСику, по его же собственным словам. Быть объектом одержимости не так уж плохо, было бы гораздо, гораздо хуже, случись ему стать всего лишь одной из жертв — даже не человеком, не равным существом, а объектом охоты.       Но нужно быть очень осторожным, иначе за малейшей фальшью последует наказание. А он не хотел потерять хрупкое пока доверие ДонСика. ИнУ также понимал, что за любым наказанием последуют извинения, а потом на него выльется столько заботы и ласки, сколько не было никогда в его жизни. Со стыдом, но он признавался себе, что последним он даже наслаждается.       Браслет он надел на ногу сразу, как проснулся, поэтому, услышав, как проворачивается в замке ключ и открывается решетка, остался сидеть на месте.       — Привет, хён, — ДонСик приветливо улыбнулся, ставя завтрак на стол. — Шикарно выглядишь, — тот подошел ближе и наклонился, всматриваясь в его черты. — Правда, ты даже не представляешь, какой ты красивый, само совершенство.       ИнУ никогда не был падким на комплименты, считая несусветной глупостью вестись на подобное, но ДонСик был настолько прямолинеен в своей неприкрытой искренности, что это не могло не подкупать. Невозможно было не верить. Вспомнилось высказывание Оскара Уайльда: «Красота в глазах смотрящего», и ИнУ нашел это забавным. Губы сами разъехались в легкой ответной улыбке, и это будто приободрило Юка: он, словно завороженный, подался вперед и коснулся губ ИнУ своими, совсем легонько. И так и замер с закрытыми глазами, очевидно наслаждаясь происходящим.       Сам же ИнУ судорожно соображал, пытаясь проанализировать свои ощущения, понять, как он должен реагировать. Первая реакция — оттолкнуть — вышла бы ему боком, и он сумел сдержаться, замерев на месте. Он просто не решился, когда сам только недавно пообещал пойти навстречу. Но уже спустя несколько секунд он поймал себя на мысли, что не испытывает ничего, хоть немного напоминающего отвращение или неприятие. А что если?..       Он на мгновение замер, но заставил себя расслабиться и приоткрыть рот. ДонСик отпрянул, обшаривая его лицо почти безумным взглядом, но ИнУ оставался внешне спокоен, и тогда парень снова склонился к нему, углубляя поцелуй, слегка прикусывая и посасывая то нижнюю, то верхнюю губу, трогая своим языком кромку его зубов…       ИнУ смотрел полуприкрытыми глазами на ДонСика и понимал, что ничего противного в этом нет. Конечно, это все отличалось от поцелуев с женщинами, когда инициатива была именно у него. Девушки, воспитанные его родиной, были робкими и покорными. Пресными. С ними было скучно, правда, иногда попадались более решительные особы, но такие женщины ИнУ раздражали.       Пожалуй, это было даже приятно. Ощущать нежные, почти трепетные касания; замечать, как ДонСик ощутимо сдерживается, чтобы не напугать, не оттолкнуть его силой своей страсти; видеть, как Юка ведет от одного лишь поцелуя, слышать, как часто и поверхностно тот дышит, теряя контроль. Когда ИнУ, на пробу, начал отвечать на поцелуй, ДонСика затрясло. Еще мгновение — и тот ухватил его за плечи и со стоном оторвал себя от губ ИнУ. Стон при этом был наполнен горечью, а глаза лихорадочно блестели.       — Прости, я… — он суетливо замахал руками. — Я не удержался и поцеловал, а потом ты ответил, и я… А ты… Это, черт, просто невероятно, ИнУ. Прости меня, ладно? Я сейчас возьму себя в руки, хорошо? Дай мне минутку, — и ДонСик пулей вылетел за дверь, та только лязгнула железом.       «И зачем я сейчас это сделал?..» — подумал ИнУ. Он тут же привычно попытался успокоить себя, что всего лишь пытался понять собственные реакции, но быстро взял себя в руки. Обманываться — плохая идея, так что ИнУ был вынужден признать, что ему просто понравилось. Черт, да он испытал почти восторг от того, какую власть имеет над ДонСиком… ДонСиком! Тем самым, что кидал ИнУ в пучину отчаяния, мучил и издевался, а потом легким движением руки возвращал его назад. Тем самым более совершенным, чем он сам, хищником, главной жертвой которого он был. И это будоражило до такой степени, что мысли в голове начинали скакать, а пульс заметно ускорялся. Что ж, все будет гораздо проще, чем он рассчитывал. Для них обоих.       Вернулся ДонСик не через минуту, а через десять, зато уже явно успокоившийся. В руках он нес… Костюм?       — Что это? — поинтересовался ИнУ, насторожившись.       — Я подумал, что тебе должно это понравиться, — замялся Юк. — Ну, то есть, что ты, может быть, захочешь выглядеть как раньше, учитывая новую-старую стрижку, так что я купил его для тебя, — он говорил быстро-быстро, нервно глотая окончания и постоянно сбиваясь.       — Успокойся, — ИнУ поднялся и, подойдя ближе, взял костюм. Только сейчас он заметил в другой руке пакет с обувью. — Это очень… — он сделал паузу, подбирая подходящее слово, — мило. Я благодарен.       ИнУ не лукавил. Это действительно должно быть чертовски приятно — вернуть себе прежний облик, представить на короткое время, что он все тот же, что ничего не изменилось. Иллюзия, но такая реальная, морок, но такой сладкий.       ДонСик просиял в ответ на его слова и с воодушевлением принялся распаковывать одежду и выкладывать ее на кровать.       — Давай я помогу переодеться?       ИнУ только кивнул: в конце концов, что ДонСик там не видел? Это было чем-то не слишком значительным для него, но, судя по всему, очень важным для Юка. Теперь нужно внимательно наблюдать и учитывать все, что представляет ценность для ДонСика. Тот рванул помогать с таким воодушевлением, что оставалось только удивляться. ИнУ лишь стоял на месте, следуя коротким указаниям и наслаждаясь легкими прикосновениями. Страха не было, впрочем, как и отвращения, а ДонСик настолько трепетно и осторожно его трогал, помогая раздеваться и одеваться, что это даже льстило: ему поклонялись, как божеству.       ДонСик сам расстегнул все пуговицы на пижамной рубашке, осторожно снял ее и положил на кровать. Расстегнул браслет на ноге и, откинув его в сторону, стянул штаны, вынув сначала одну ногу, а затем другую. До слуха ИнУ донесся судорожный вздох, а чужие горячие ладони прошлись по животу, обжигая жадными касаниями.       — Ты хотел меня одеть, — осторожно напомнил ИнУ.       Страха не было, нет, но воспоминания… Они все еще имели над ним власть, пока еще не отпустили — не так быстро.       — Да, прости, — Юк отвел глаза в сторону и виновато опустил голову.       Откашлявшись, словно горло внезапно пересохло, он взял с кровати нижнее белье и одел на ИнУ, поправив резинку, затем натянул темно-серые брюки. Молнию и пуговицу ДонСик тоже застегивал сам. Затем он протянул белоснежную рубашку так, чтобы ИнУ мог вдеть руки в рукава и, обойдя его по кругу, принялся застегивать одну за другой маленькие пуговицы, вдел непонятно откуда добытые запонки, поправил воротник, накинул галстук, осторожно затянув узел. Остался пиджак в тон брюкам, ИнУ послушно продел руки в рукава, наслаждаясь несколько подзабытым, но привычным, слегка стягивающим ощущением строгой одежды. Юк провел ладонями по плечам, смахнув несуществующие пылинки, и поднял глаза. ИнУ незаметно вздрогнул — сила эмоций этого парня поражала. Он смотрел с таким восторгом, что ИнУ даже испытал что-то сродни удовлетворения. Он действительно хорош, раз кто-то на него так смотрит.       — Пойдем, ты должен себя увидеть, — потянул его ДонСик к зеркалу.       ИнУ послушно сделал несколько шагов и всмотрелся в отражение.       — Тебе нравится, ИнУ? — спросил стоявший за его спиной парень, и он снова окинул себя взглядом.       В зеркале отражался вроде бы и он, но… У человека в отражении было непривычное выражение лица, другой взгляд — все было немного не таким, причем ИнУ толком не смог бы объяснить, в чем выражается отличие от него-прошлого.       — ИнУ?..       Он перевел взгляд на ДонСика и замер, в который раз поражаясь силе чувств, который парень даже и не думал скрывать. Он зачарованно пялился на ДонСика, что суетливо ходил вокруг него, что-то поправляя, разглаживая и бормоча себе под нос, и прозревал. Те маленькие факты, которые упорно не складывались в общую картину, мешая ему понять образ мыслей ДонСика, наконец выстроились в четкую цепочку.       Юк не изменил своего отношения к нему, он не доказывал ему снова и снова, что владеет им, не унижал, не избивал, не насиловал. А ведь мог. В его силах было превратить жизнь ИнУ в никчемное существование, наполненное болью. Но ДонСик лишь раз наказал его, демонстрируя свою власть, и больше до подобного не опускался. Более того, он всячески угождал ему, изо всех сил стараясь сделать все правильно, понравится ему. Сам же ИнУ в своем высокомерии считал ДонСика слабым, потому что тот всегда показывал, как он считал, свою безобидность и безволие, но самое забавное, что на самом деле Юк ДонСик в какой-то момент стал настолько силен, что ему и не требовалось проявлять агрессию, применять к кому-то силу или самоутверждаться за чужой счет. Да, в конце концов, он сделал это, но ИнУ признавал, что он сам вынудил его поступить так. Сильный человек не нуждается в подтверждении свой силы, и невозможно было отрицать, что Юк ДонСик в полной мере обладал этим качеством. Внешне его поведение почти не изменилось, все вокруг по привычке или по глупости воспринимали ДонСика как мягкого добряка, такого же человека, как и они сами, и никто не заметил, что Юк стал в десятки раз сильнее, ведь для них он остался прежним. Черт…       Он даже глаза прикрыл, пытаясь заново осмыслить все, что знал о своем пленителе.       — ИнУ! Скажи мне, что тебе не нравится? Я все исправлю!       — Нет, все прекрасно, — медленно проговорил ИнУ, — я просто отвык. ДонСик, мы можем выйти подышать воздухом? Прямо сейчас?       ДонСик молча смотрел на него, недоверчиво щурясь.       — Обещаю, больше я не буду сбегать, — ДонСик заколебался. ИнУ видел, как сильно ему хочется поверить в это обещание, и он повторил. — Я больше не сбегу.       — Хорошо, хён. Я верю тебе, — одними губами улыбнулся ДонСик, беря его за руку.       ИнУ немного помедлил, но все же решился: он немного сдвинул ладонь и переплел их пальцы, отчего улыбка ДонСика сразу ярко засияла на лице.       Воздух еще не успел толком прогреться, и ИнУ поежился, присаживаясь на качели. Небо сегодня затянуло низкими облаками, трава с утра так и не просохла, и на лаковых ботинках оседала каплями влага.       — Я принесу плед, — внезапно сказал ДонСик и, бледно улыбнувшись, скрылся в здании, даже не закрыв за собой дверь. ИнУ не успел ничего ответить, заинтригованный странной реакцией Юка, но потом, решив, что спросит у него позже, откинулся на спинку и прикрыл глаза.       В голову пришла мысль, что ДонСик ожидает, что он снова попытается сбежать или нападет на него, но ИнУ не собирался совершать подобную глупость. Зачем бежать? Да и куда бы он пошел? Нет, раз уж так сложилось, что теперь его жизнь связана с этим невероятным парнем, то он не упустит свой шанс. Просто учтет прежние ошибки и постарается не наделать новых.       Услышав шорох, он непроизвольно улыбнулся, собираясь поддразнить ДонСика, и открыл глаза, но улыбка медленно сползла с его лица, когда он понял, что перед ним стоит незнакомец. Молоденький парнишка в форменной куртке службы доставки и такой же кепке ошарашенно смотрел на него, сжимая в руках картонную коробку.       — В-вы же… Вы… — он сделал несколько шагов назад, в ужасе попятившись.       ИнУ вскочил, моментально поняв, что мальчишка его узнал, но сделать ничего не успел: локоть ДонСика, неслышно подошедшего сзади, обхватил горло курьера, а вторую руку тот прижал к шее со спины, укрепляя захват.       ИнУ замер. Парень дергался, пытаясь выбраться, и тихо сипел, но Юк все сильнее сжимал руки, удерживая незваного гостя в удушающем захвате, а ИнУ мог только стоять напротив и смотреть, даже не пытаясь что-то сделать, просто не смея вмешаться.       Ноги приросли к земле, а тело застыло в сладком предвкушении, в священном трепете от того, что сейчас происходит. На лице ДонСика не отражалось противоречий или сомнений — только уверенность в собственном выборе; он плотно сжимал губы от усилий, но и не думал останавливаться. А еще он смотрел прямо на замершего в нескольких шагах ИнУ своими темными, почти черными от расширившихся зрачков глазами — пронзительно, оценивающе и как-то слишком понимающе.       В тот момент, когда ДонСик скривил губы в болезненной усмешке, внутри ИнУ словно взорвалась сверхновая — настолько сильным был вспыхнувший в груди жар. Хищник, что уже несколько раз пощадил ИнУ, сейчас расправлялся с другой жертвой… так легко, почти играючи. Осознание, насколько идеален Юк ДонСик сейчас, в этот самый момент, лишающий жизни свою жертву, вспышкой молнии осветив все в его голове, ударило разрядом по сердцу и прошлось затухающими сполохами по всему телу, заставляя содрогаться от возбуждения. И для этого идеального хищника он очень важен, он нужен ему. А еще это первое убийство Юка… которое он совершил ради защиты ИнУ, для его безопасности. Это окрыляло.       Кончики пальцев вибрировали от напряжения. От понимания, насколько ему повезло рассмотреть происходящее во всех деталях — полные ужаса глаза жертвы, безуспешные попытки глотнуть воздуха, побагровевшее лицо, бесполезные суетливые движения пальцев, скребущих по напряженным рукам ДонСика и бьющееся в агонии тело, — он почувствовал себя счастливым.       Будто находясь в гипнотическом трансе, ИнУ никак не мог перестать смотреть на ДонСика или шевельнуться. Невообразимых усилий ему стоило отвести взгляд и посмотреть в лицо жертве, и — о да! — он успел поймать этот ласкающий душу момент, когда в глазах затухает последняя искра жизни.       ИнУ содрогнулся. Все тело затрясло от возбуждения, а во рту скопилась слюна; желание коснуться ДонСика было настолько сильным, что, казалось, он умрет, если не сделает этого. Было так хорошо, так до одури прекрасно, что подламывались колени. Он чувствовал себя бедуином, шедшим сквозь бесконечные раскаленные пески и наконец сумевшим найти оазис. Он чувствовал, что на время утолил свою жажду.       Незамутненный наичистейший экстаз затопил его разум, по венам словно пустили ток. ИнУ молчал и не смел шевелиться, боясь нарушить совершенство момента, и лишь во все глаза смотрел на ДонСика, который, кажется, понял, что жертва мертва, но не торопился отпускать тело. Он прикоснулся ладонью к шее, нащупывая пульс и, лишь когда убедился, что тот отсутствует, разжал хватку. Тело мальчишки курьера кулем повалилось к ногам ДонСика, но он даже не взглянул на него, просто перешагнул и двинулся в сторону ИнУ, который до сих пор переживал произошедшее: затуманивающий разум ужас и всепоглощающая жажда жизни, осознание собственной беспомощности и тот самый сладкий миг, когда жизнь начинает покидать тело, обесцвечивая глаза, делая их пустыми, словно стекляшки. И над всем этим стоял ДонСик, во власти которого было пощадить или лишить жизни — прекрасный, идеальный хищник… Который разрешил ИнУ быть рядом.       Что бы ни пожелал Юк сейчас сделать, ИнУ все бы принял с благодарностью. Черт. Да пожелай тот запинать его ногами, он был бы счастлив. Но Юк опять удивил: холодно-жестокий к своим жертвам и такой ласковый по отношению к нему, он просто подошел ближе и погладил его по щеке.       — ИнУ, — голос был тихий и спокойный, — ты в порядке?       Боги, какой же ИнУ был идиот, что противился, отбивался, спорил. Он полный дурак, раз не хотел принадлежать ему. Ему! Тому, кто настолько лучше его, кто достоин быть выше, вознестись на пьедестал. Кто может и хочет дать ИнУ столь много, буквально всего себя преподнести на блюдечке. Кто убьет за него и для него, позволяя смотреть, а если повезет, то, быть может, когда-нибудь они будут делать это вместе...       И этот вопрос… Он словно сорвал все тормоза, убрал все заслонки. Целый океан чувств хлынул наружу, и он застонал. И будучи просто не в силах стоять на ногах, опустился на колени. Он поднял глаза на возвышающегося над ним и слегка ошалевшего ДонСика и понял одну простую истину — вот так должно быть. Здесь он должен был быть с самого начала, в ногах идеала, но все же рядом, следуя за ним, направляя и подчиняясь. Это было правильно. Так и только так — верно, словно ИнУ как деталь этого мира встал в нужные пазы, нашел свое место, предназначенное только для него. И это выправило весь окружающий, такой несовершенный мир, будто пелена спала с глаз, будто пропала рябь, что раньше мешала ему смотреть вокруг ясным взором.       Он потянул на себя руку ДонСика, ту самую, которой тот душил свою жертву, а затем касался голой кожи на шее, ища пульс, и прижался к ней губами. А потом снова и снова. Он покрывал пальцы и ладонь своего хищника поцелуями, силясь этим простым действием выразить всю ту бурю, что сейчас разверзлась в его душе.       Он не знал, сколько времени это продолжалось, но насытиться никак не выходило. ДонСик стоял все также молча и терпеливо ждал, позволяя ИнУ делать то, что он хочет. Когда, наконец, он немного успокоился и сумел поднять взгляд, то столкнулся с теплыми глазами этого совершенства. В груди защемило. Единственное, что он сейчас хотел, просто жаждал сказать, было:       — Спасибо.       — Ох, ИнУ, — ДонСик наклонился и бережно поднял его с земли, обласкав понимающим взглядом — Пойдем, — он помог ему дойти до качелей и усадил на них.       Со ИнУ все еще отходил от пережитого: слишком сильных по интенсивности чувств, от увиденного в новом облике Юка, от чужой смерти и, самое главное, от осознания своего нового места в этом мире. Отголоски пережитого удовольствия бродили по телу, оставляя неудовлетворенным желание, не заметить которое мог бы только слепой, а ДонСик таким вовсе не был. Стоило ему переместить глаза на красноречиво выпирающий стояк, как он отскочил от ИнУ, словно ошпарившись.       — Ты… Почему? — он перевел взгляд на труп, все также лежавший на земле неподалеку от них, и вернул его обратно. — Убийство всегда так действует на тебя? — с мукой, почти обреченно спросил он.       ИнУ все еще находился в некой прострации, но увидев в глазах ДонСика отчаянное желание услышать правду, он просто не смог промолчать:       — Нет, - он смотрел прямо на Юка, - не убийство.       — Тогда что? — встревоженно уточнил ДонСик. ИнУ выразительно уставился на него, даже кивнул, когда заметил нотки неуверенности на лице собеседника. - Стой, ты хочешь сказать... Я?! - поразился ДонСик. - Это из-за меня ты в таком состоянии?       — Да, — проговорил ИнУ. — Это ведь твое первое убийство? — ДонСик медленно склонил голову, отводя взгляд: ему было стыдно. — Ты ведь сделал это для меня? — мягко уточнил он, на что Юк снова утвердительно кивнул. — И ты еще спрашиваешь, почему мне это так понравилось?       Мягкий смешок, сорвавшийся с его губ, заставил ДонСика вздрогнуть и неверяще всмотреться в лицо улыбающегося ИнУ.       — Никто никогда не делал для меня такого, ДонСик, — он поднялся с качелей и в один шаг оказался рядом с Юком. — Ты понимаешь?       — К-кажется, да, — растерялся парень.       - ДонСик, - продолжил убеждать ИнУ, видя его неуверенность. - Смерть в твоем исполнении прекрасна. Я... Черт, - он сжал губы, продолжать столь откровенный разговор было непросто, но другого настолько подходящего момента просто могло и не быть. - Я испытал восторг. Пережил ни с чем не сравнимое удовольствие. Никогда прежде чужая смерть не вызывала настолько сильных чувств. И... Я хочу еще, хочу быть рядом с тобой, когда ты сделаешь это снова.       — Это значит, что ты больше не попытаешься сбежать или как-то навредить мне? — с вызовом спросил тот, прямо на глазах беря себя в руки. — Хочешь сказать, что не попытаешься втереться ко мне в доверие, а потом обмануть?       — Нет, — покачал головой ИнУ, даже не обижаясь на Юка, — теперь все будет по-другому.       — И как же все будет? — разозлился ДонСик и схватил его за предплечья, сминая ткань пиджака и оставляя синяки на коже. — Как?!       — Очень просто, — спокойно ответил ИнУ, вытягивая руки из сильной хватки и придвигаясь почти вплотную. Глаза напротив горели недобрым огнем, ДонСик злился, но ИнУ не испытывал ответной злости, его все еще не отпускала эйфория от всего произошедшего. — Теперь мы будем вместе. У тебя есть я, а у меня — ты…       — С чего такие перемены? — недоверчиво уточнил парень.       — Потому что я увидел тебя, то, на что ты способен, твою красоту, твою силу, и я готов склониться перед ней, — просто проговорил ИнУ и опустился на колени, переплетая их пальцы. — Вот он я, перед тобой.       Глаза ДонСика расширились в неверии, а затем подозрительно заблестели, наполняясь влагой.       — ИнУ… Так это правда? Ты… думаешь, ты сможешь полюбить меня? — внезапно спросил он.       — Я… — ИнУ замялся, но врать не хотелось. — Я не знаю, что такое любовь. Если даже мой собственный отец не любил меня… — ИнУ сглотнул, но поторопился продолжить, потому что ДонСик, кажется, был готов заставить его замолчать, а в то, что он решится в другой раз настолько приоткрыться кому-то, ИнУ сомневался. — Но если то, что я испытываю к тебе, можно было бы назвать одним словом, то я бы сказал, что это жажда. Я жажду, чтобы мы были заодно, вместе, против всех, ДонСик. Хочу научить тебя всему, что умею сам, и чтобы ты научил меня всему, что посчитаешь нужным мне дать… — ДонСик молчал, прикрыв глаза, и ИнУ почти уверился, что тот ему не поверил, и это привело его в отчаяние. — Я не знаю, как доказать тебе мою искренность, скажи, что мне нужно сделать, и я…       — Нет! — воскликнул ДонСик, останавливая его. — Нет… Не нужно, я знаю, что ты не врешь, — и он потянул ИнУ вверх, заставляя подняться с мокрой травы. — Ты не лжешь… — почти зачарованно повторил он, завороженно глядя в глаза ИнУ. — Я так люблю тебя, ИнУ, и так счастлив, словно сбылись все мои мечты…       ИнУ прикрыл глаза и немного склонил голову, прислоняясь лбом ко лбу ДонСика. Этот момент стоило сохранить в глубине души, это стоило помнить. Никогда и ни с кем он не был настолько искренен.       ИнУ не знал, как долго они стояли, обнявшись, но раздавшийся где-то в отдалении автомобильный гудок разбил очарование момента. ДонСик отстранился, смущенно глянув на ИнУ и достал телефон, набирая чей-то номер.       — ЧхильСон? Мне нужна твоя помощь. Ты можешь сейчас приехать? — выслушав ответ, он зачем-то кивнул и добавил. — И… ЧхильСон, захвати черные мешки и лопату, — он положил трубку и повернулся к ИнУ. — Мне нужно спрятать тело, и я не слишком хочу, чтобы ЧхильСон видел тебя, это будет сложно объяснить…       — А труп, значит, объяснить проще, — скептически хмыкнул ИнУ.       — Намного, — ДонСик как-то виновато улыбнулся. — Поверь, необходимость закапывать труп вызовет куда меньше вопросов, чем Со ИнУ в моем доме. Мне нужно отвести тебя обратно и… прибраться здесь.       — Ты снова запрешь меня? — неприятно поразился ИнУ, в то же время осознавая, что сам поступил бы так же.       — Прости, — ДонСик схватил его за руки и притянул к себе, — ИнУ, ты же понимаешь, что я не могу по-другому. ЧхильСон может увидеть тебя, а вход в подвал замаскирован после того случая с БоГён. Я не хочу, чтобы тебя снова кто-то обнаружил. Я даже не буду закрывать тебя, просто спрячься там, хорошо?       ИнУ ощутимо расслабился и кивнул, слегка улыбнувшись. Это не недоверие, всего лишь забота.