Количество и качество

(Не)вечная мерзлота Распахивая глаза, Женя видит уже привычный потолок и незамедлительно про себя чертыхается. Девушка уже сбилась, какую по счету ночь она проводит не в своей собственной кровати. Все это было до ужаса неправильным. В детском доме бы её назвали испорченной маленькой дрянью, которая возомнила из себя непонятно кого. И вправду? Кем она была Даниилу Марковичу, который так неожиданно тепло относится к ней? Или Этери Георгиевне, которая во что бы то ни стало решила загладить свою вину? Ровным счётом, никем. Сироткой, к которой испытываешь только лишь жалость. Женя ненавидела это чувство, считая его главным показателем слабости. Она не относила себя к разряду тех, кого чем-то обделила жизнь. Будь у неё возможность, она с радостью бы избавилась от этого клейма в своей биографии. Ей не нужно особое отношение, навеянное сочувствием о несправедливости судьбы. Вертела она её на одном месте, эту судьбу. Женя в неё, ровным счётом, тоже не верила. Она и близко не относилась к фаталистам, считая, что всё в жизни происходит не по воле случая, а благодаря собственному труду. Сколько ты работаешь, столько ты и получаешь Медведева была уверена — только количество переходит в качество, но не наоборот. Её размышления о философии жизни были прерваны лёгким дуновением невероятного аромата, доносящегося из кухни. Желудок мгновенно скрутило ровно в тот момент, как в голову поступил сигнал о том, что она нормально не ела с момента похода в ресторан. Хотя и тот ужин можно было назвать нормальным с огромной натяжкой. Горло и голова по-прежнему болели, но на этот раз чувство голода лидировало. Женя поднялась на локти, оглядываясь по сторонам. Она и забыла, что вчера уснула в спальне Этери Георгиевны. С Этери Георгиевной. Черт! Медведева едва не поперхнулась воздухом с нотками свежей выпечки и кофе от одной только этой мысли. Это все походило на бред больного человека, коим она и являлась, но слегка смятая соседняя подушка, пахнущая едва уловимым шампунем блондинки, подтверждала самые страшные опасения. «Это неправильно. Этери Георгиевна взрослая женщина, этот поцелуй ничего не может значить. Она просто пыталась загладить вину, ничего более». Твердила себе Женя, отметая все те ненужные реакции, которые мурашками проносились по тонким рукам. Нерешительно вставая с кровати, брюнетка сомнительно покосилась на свой внешний вид, не оценивая по достоинству излишне бледную кожу на контрасте с длинной майкой. Висящий на спинке стула халат Этери Георгиевны мог скрыть всё это, поэтому, взяв вещь, Женя быстро накинула её на себя. Он доставал почти до пола и выглядел на девушке до ужаса несуразно, и даже это сейчас служило ненавязчивым укором тому, что девочка никогда не будет ровней Тутберидзе. «С такими, как ты, никогда сказок не случается. Поэтому выброси всю эту дрянь из головы и вали отсюда, пока ещё во что-нибудь не вляпалась». На кухне столбом стоял божественный запах круассанов и свежесваренного кофе, заставляя голову чуть кружиться от настигнувшего наслаждения. Женя никогда не видела подобных завтраков, такая роскошь была не свойственна ни столовой Хрустального, ни тем более, столовой детского дома. Этери Георгиевны на кухне не было, и Женя на секунду даже подумала о том, что она могла бы стащить пару круассанов и убежать прочь из этого дома. Но стоило этой мысли промелькнуть в голове, как сзади девушки послышалось тихое «кхм», словно женщина уже успела прочитать её мысли и сейчас укоризненно смотрела ей в затылок. Но развернувшись, Женя не столкнулось с осуждающим взглядом. На неё смотрела вполне себе расслабленная Этери Георгиевна, облокотившись о дверной косяк с чашкой кофе в руках. — Доброе утро? — женщина осмотрела Медведеву с головы до ног, и её губы сложились в ехидную улыбку. Халат действительно выглядел на подростке нелепо. — Доброе, — сипло ответила Женя, чувствуя смущение. Она снова повернулась к блондинке спиной, концентрируя своё внимание на стоящих на столе круассанах. Почему-то сейчас они уже не казались такими манящими. — Как ты себя чувствуешь? Этери прошла вглубь кухни, усаживаясь на небольшой диванчик возле окна и ставя на подоконник горячую чашку. — Немного горло болит, но это ерунда, на тренировки простуда никак не повлияет, — Женя не торопилась садиться за стол. — Это серьёзнее, чем просто простуда, — Этери слегка нахмурилась, — ни о каких тренировках сейчас не может идти и речи: ты сдуешься на первом же разминочном круге. — Но мне нужно готовиться к соревнованиям, накатывать программу, — Медведева говорила это, но понимала, что Этери Георгиевна права. У неё едва нашлись силы встать с постели. — В этом есть смысл, когда твой организм может выдержать нагрузку, — женщина невозмутимо пила кофе, изредка поглядывая на туманную серость Москвы за окном. — Хорошо, тогда я поеду в общежитие и буду усиленно лечиться, чтобы как можно быстрее приступить к тренировкам. — Твоё стремление выздороветь похвально, но это будет непросто сделать, мотаясь по такой погоде, — Этери кивнула в сторону окна, — будет лучше, если ты останешься у меня. Женя шумно выдохнула, стараясь контролировать эмоции. Это никак не входило в её планы. Не то, чтобы они у неё были. Но остаться у Этери Георгиевны? Это неправильно! Кричало дотошное сознание, сигнализируя девушке о том, что они уже давно перешли границу допустимого и сейчас продолжают это делать. «Я не могу остаться у Этери Георгиевны. У неё наверняка были планы, а я сейчас своими бациллами их срываю. Она просто жалеет меня, но мне же это не нужно. Правда?» Девушке было неловко, неудобно и стыдно, хотя едва ли здесь была её вина. Скорее наоборот, но отчего-то все жуткие эмоции переходили на Медведеву, что вкупе с отвратительным самочувствием вызывало одно единственное желание — провалиться под землю. Внутренний дуализм сражался в ней не на жизнь, а на смерть. С одной стороны, девушке было необходимо побыть в одиночестве и убежать как можно дальше от собственных мыслей и этой женщины, которая являлась причиной их возникновения. С другой стороны, Жене хотелось бы остаться у Этери Георгиевны. С женщиной всегда появлялось такое непривычное чувство всеобъемлющей безопасности, которое брюнетка не ощущала ещё ни с одним человеком. К тому же, ей нравился запах дорогого парфюма и крема для тела, которыми пользовалась Этери Георгиевна. Это был запах взрослой женщины. К этому аромату примешивалось что-то ещё, что подростку пока не дано было понять: нечто благородное, величественное, опьяняющее. Женя и раньше спала с людьми в одной кровати: в детском доме с такими же детьми, как и она, в летних лагерях, на тусовках, когда на десять человек была только одна кровать. Но никогда с людьми старше своего возраста. Никогда с привлекательными взрослыми женщинами. — Ты слишком громко думаешь, — Этери Георгиевна бросила на девушку снисходительный взгляд, словно действительно понимала, что в голове Медведевой. Нет, тогда бы она смотрела с ужасом. Брюнетка расправила халат и села за стол. Аппетит пропал окончательно. Круассаны остывали, оставаясь на тарелке в виде красивой композиции. — Я хочу быть уверена, что ты будешь в порядке. К тому же, через час приедет врач. Получится глупо, если виновника торжества тут не окажется, — женщина выглядела умиротворённо и спокойно. В отличие от Жени, которая нервно перебирала мысли в голове и не могла сложить, почему Мисс Мне-нет-ни-до-кого-дела сейчас так пеклась о ней и о потраченном времени бедного доктора. — Вы вызвали врача? — Медведева удивлённо посмотрела на блондинку. — Да, — Этери сделала медленный глоток крепкого кофе, — сразу после того, как ты потеряла сознание. — Я теряла сознание? — Женя решительно перебирала воспоминания в голове, но никак не могла найти то самое. Вчерашний день почти на сто процентов стерся из головы, оставляя только смутные образы. — Да, — ещё один глоток, — ты здорово нас напугала. Мне не хотелось бы, чтобы это повторилось. Этери встала с дивана и подошла к столу, за которым молча сидела Женя. Тутберидзе опустилась рядом. — Я понимаю, что у нас есть определённые сложности в отношениях, и ты можешь уехать, если захочешь, — зрительный контакт тяжело давался обеим, — но мне бы хотелось всё исправить. Девушка не верила в то, что Мадам Не-родился-ещё-тот-человек-перед-кем-бы-я-извинилась сейчас сидела и буквально делала это перед обычной сироткой. Она ведь ей никто. Просто спортсменка. Просто очередной расходный материал. Или? — Я останусь у вас, — заключила Женя, не зная, к чему это решение приведёт, — только у меня совершенно нет с собой никаких вещей, — губы девушки сложились в смущённую улыбку, когда она, словно в качестве доказательства, посмотрела на халат не с её плеча. — Это не проблема, детка, — лицо Этери просияло, — у меня есть вещи Дианы. Думаю, они будут тебе по размеру. — Диана? — Моя племянница, — пояснила женщина, — она чуть старше тебя, но в размерах одежды, я думаю, вы совпадаете. — Вы часто видитесь? — Медведеву заинтересовала эта тема. Как ей казалось, в этой квартире не ступала нога человека, помимо её хозяйки. — К сожалению, нет, — на лице Тутберидзе промелькнула едва уловимая грусть, но Женя успела её заметить и отметить для себя, — Диша живет и учится в Америке и приезжает пару раз в году. Надеюсь, на новогодние праздники она всё же сможет вырваться. Не нужно быть ясновидящем, чтобы понять, что эта ещё эфемерная для Жени девушка, была для блондинки очень важным человеком. Медведева не припомнит, о ком ещё она когда-либо говорила с такой теплотой. — Она тоже занимается фигурным катанием? — Нет, Диша далека от спорта. Наверное, если бы занималась, мы могли бы видеться чаще, — Этери придвинула к Медведевой тарелку и кивком головы указала на уже остывшие круассаны, — она учится на кинолога. Собаки — это её все. Иногда я с ужасом думаю о том, что будет, дай ей волю заводить столько питомцев, сколько она захочет. — А я всегда мечтала о французском бульдоге, — с полным ртом проговорила Женя, что вызвало у блондинки милую улыбку, — у них такая забавная мордочка, а ещё они хрюкают. У моего знакомого в детском доме в прошлой семье был такой бульдог. Он тогда погрыз в доме все игрушки. Этот балбес думает, что из-за этого его и вернули. — Захрюкаешь ты, если подавишься, — Этери зацепилась за самое безобидное из слов Жени, — а собаку обязательно заведёшь. Думаю, Диана тебе многое сможет рассказать об этой породе, когда приедет. Она сейчас не хотела развивать тему детского дома. Пока было не время. Но Тутберидзе определено радовало то, что девочка раскрывается перед ней. — Если я подавлюсь, вы меня спасёте, — героически сказала девушка. Медведева окончательно расслабилась и с жадностью накладывала себе на тарелку уже третий круассан, — я знаю, вы умеете это делать. — Это уж точно, — Этери усмехнулась, — ты будешь чай или кофе? — Чай, — с набитым ртом проговорила Женя, чувствуя, как по телу тёплыми волнами разливается удовлетворение то ли от вкусного завтрака, то ли еще от чего-то.

***

Осмотр доктором длился ровно час, а потом ещё столько же милый седовласый мужчина выписывал лекарства и давал рекомендации по лечению. Женя готова поклясться, что ещё никто и никогда настолько детально не разглядывал её горло и не слушал лёгкие. Было видно, что этот господин являлся специалистом в своём деле, иначе он никогда бы не оказался на пороге этого дома. — Ангина — неприятная вещь, а у вас она, молодая леди, уже перерастает в хронический тонзиллит. По хорошему, нужно сделать снимки, чтобы исключить вероятность хирургического вмешательства. — Какого вмешательства? — испуганно проговорила Женя, бегая взглядом от Этери до врача и обратно. — Конечно, — серьезно, но спокойно сказала женщина, — у вас в больнице можно будет их сделать? — Да, конечно, — мужчина кивнул, — я запишу вас на завтра. Сейчас же начинайте пить курс антибиотиков и промывайте горло после каждого приёма пищи и перед сном. Ну и, конечно, постельный режим, — сделал заключение доктор. — А когда я смогу приступить к тренировкам? — спросила слишком поникшая Женя. — Все будет зависеть от того, насколько добросовестно вы отнесётесь к лечению, — мужчина начал собирать свои приспособления в небольшой кожаный чемодан, — если соблюдать все рекомендации, то очень скоро. Думаю, это не составит проблемы под чётким руководством Этери Георгиевны. — Естественно, я прослежу за выздоровлением Жени, — блондинка кивнула, вчитываясь в список лекарств, которые нужно будет купить. — Вот и замечательно! — доктор встал, взяв в руку чемоданчик, — тогда я смею откланяться. Если будут какие-то вопросы, всегда звоните. Все трое направились в коридор. — Спасибо, Михаил Иванович, что так быстро отреагировали, — женщина замялась, — Жень, принеси, пожалуйста, из кухни шоколадку, она лежит в первом верхнем ящике. Брюнетка кивнула, удаляясь в соседнюю комнату. — Сколько я вам должна? — Этери предположила, что это заставит Женю чувствовать себя неловко, поэтому решила рассчитаться с доктором наедине. — Тери, милая, не делай глупостей! — мужчина мягко улыбнулся, — мы столько лет дружили с твоими родителями, ты выросла у меня на глазах. Неужели ты думаешь, что я буду брать с тебя деньги? — Дядь Миш… — тихо сказала Этери, благодарно смотря на друга детства своих родителей. — Я всегда рад тебе помочь, — он одобряющие положил руку ей на плечо. В этот момент в коридор вернулась Женя. В её руках была плитка шоколада в цветастой обвёртке. Девочка скромно притянула её доктору. — Спасибо вам, — сказала Медведева, наблюдая, как рука мужчины покинула плечо её тренера и взяла небольшой презент. Доктор благодарно кивнул. — Благодарю, милые дамы, — Михаил Иванович улыбнулся, убирая шоколадку в широкий карман куртки, — желаю скорейшего выздоровления. Завтра позвоню по поводу снимков. — Будем ждать, — сказала Этери. — До свидания, — одновременно с женщиной проговорила брюнетка. Мужчина напоследок помахал рукой и покинул квартиру, плотно закрывая за собой входную дверь. — Ну вот, а ты боялась, — женщина провернула несколько раз ключ в замке, следом разворачиваясь к девушке лицом. — Я не боялась, — пробубнила брюнетка, — я ничего не боюсь, вообще-то. — Только бабочек, — заключила Этери, вспоминая тот разговор в тренерской. — Но здесь же их нет? — наивно спросила Женя, словно действительно сомневалась в этом. Вдруг у Этери Георгиевны в шкафу находится инсектарий. — Нет, — женщина потянулась рукой к лицу девушки, заправляя за ухо тёмные выбившиеся пряди, — я предпочитаю бабочкам девочек с ангиной, — Этери улыбнулась, ловя взаимную улыбку подростка. — Просто девочки с ангиной любят все ледяное, — Женя сама не поняла, как сказала это. Лицо Этери Георгиевны не выражало никаких эмоций. Женщина либо ничего не поняла, либо хорошо держалась. В отличие от девушки, которая не владела столь идеальным контролем. Едва ли она вообще каким-то контролем владела рядом со своим тренером. — Пойдём лечиться, — блондинка повела Медведеву обратно в спальню, — любительница льда, — женщина нечитаемо усмехнулась, снова вчитываясь в список лекарств, оставленный Михаилом Ивановичем.