Количество и качество

Аксиома Женя официально могла заявить, что совершила научное открытие, за которое ей должны вручить, как минимум, Нобелевскую премию. Девушка эмпирическим путём выявила чёткую закономерность, что время в пределах квартиры её тренера идёт совершенно иначе, нежели за пределами этой самой квартиры. Уже шёл четвёртый день, как она была под бдительным присмотром Этери Георгиевны и лечила свою простуду. Женя сразу поняла для себя, что с блондинкой в данном положении дел лучше играть по её правилам, поэтому соглашалась на все поездки к врачам и приемы разноцветных таблеток. Впрочем, все это было не безрезультатно. Девушке стало намного лучше, нежели пару дней назад. Снимок, который они сделали по указанию Михаила Ивановича, также не показал нужды в операции, что не могло не радовать Медведеву. Касаемо так называемой «совместной жизни» с тренером, то тут Женя не могла не заметить изменений в отношении Этери Георгиевны к ней. Женщина ещё никогда не вела себя настолько спокойно и осторожно, как эти последние несколько дней. Словно Женя была хрустальной вазой, которая все норовила соскользнуть с высокого шкафа и разбиться вдребезги. Блондинка вела себя предельно осторожно, фильтруя все свои слова и действия, опасаясь случайно толкнуть вазу к самому краю. Девушка не знала, насколько она была права в своих ощущениях, но чувствовала изменение в отношении Этери Георгиевны именно таким образом. Сейчас женщина не казалась ей твёрдым камнем, а была податливой глиной, которая позволяла корректировать свою собственную форму, лепить и изменяться. Она словно опустила терновый барьер, в попытках проложить хоть какую-то тропу доверия между ними. Они много разговаривали. Это уже становилось ритуалом — приходить перед сном в спальню к блондинке, садиться в ногах, как щенок и ждать, пока женщина первая начнёт разговор. Этери спрашивала аккуратно, но с явным интересом, что раззадоривало Женю и позволяло ей говорить на абсолютно сторонние вещи, которые она раньше никому и никогда не рассказывала. Таким образом, женщина узнала, что в школе Медведева побила рекорд по прогулам, за что целый месяц дежурила по классу, первые свои коньки получила в подарок от тренера и каталась в них следующие четыре года, несмотря на то, что они были ей малы на два размера. Ломала три раза руку, причём одну и ту же — левую, но в разных местах, из-за чего она стала немного короче правой. Этери это не смогла увидеть, но Женя уверяла, что так и есть. Любимый фильм — «Бойцовский клуб», любимая книга — «Повелитель мух». Не любит поэзию. Ворует в магазинах конфеты и носки, но всегда соблюдает правила дорожного движения. Не любит лжецов и бегать, выиграла Тоху в армрестлинге и упала вместе с велосипедом в овраг. Тогда и сломала руку во второй раз. Ненавидит розовый цвет и обожает крабовый салат, всё время забывает таблицу умножения, но знает наизусть все законы Ньютона. Хочет набить татуировку, но пока не знает где. Умеет шевелить ушами и стоять на голове, задерживает дыхание под водой на две минуты, не любит свёклу и хочет когда-нибудь побывать на море, умеет… — Этери Георгиевна, вы меня слушаете? — голос Жени вырвал женщину из размышлений. — Да, — соврала блондинка, пытаясь вспомнить, о чем только что тараторила девочка. Подняв взгляд на Женю, Этери столкнулась с высоко выгнутой бровью, выражающей полный скептицизм к её ответу. — Извини, я задумалась, — единственное, что смогла выдать себе в оправдание блондинка. Женя потупила взгляд, словно резко о чем-то вспомнила. Голова опустилась в другую сторону, к окну. Этери четко поняла — она спугнула девочку. Разговор не клеился. Тишина была неловкой, но не напряжённой. Тутберидзе не знала, как общаться с детьми, когда это не касается спорта. А Женя все же была ребёнком. Многое пережившим, вкусившим вселенскую несправедливость, побитым и изувеченным, но все же ребёнком. Желая как можно быстрее выбраться из этого затяжного молчания, Этери лихорадочно перебирала у себя в голове подходящие темы для разговора. Именно сейчас женщина мысленно заключила, что совершенно далека от понимания того, чем должен жить и интересоваться подросток шестнадцати лет. Кино? Музыка? Друзья и школа? Компьютерные игры? Что-то же должно быть, помимо спорта? Кружки вышивания или, в конце концов, курсы английского? — Какой твой любимый предмет в школе? Женя тихо рассмеялась, изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы не поставить Этери Георгиевну в неловкое положение. Это было так иронично — Мисс В-вашей-жизни-не-должно-быть-ничего-кроме-спорта сейчас спрашивала о её любимом школьном предмете. — Я не знаю, школа не была тем местом, где меня часто видели, — Медведева пожала плечами, — я всё время проводила на тренировках. Мне казалось, для спортсмена это главное. — Для спортсмена — да, но я сейчас тебя спрашиваю, как обычного подростка, у которого могут быть сторонние увлечения и интересы, — Этери придвинулась к девушке, лёгким движением заводя её распущенные волосы с плеч на спину. — Я люблю математику, — от прикосновения Женя тут же словно оттаяла и заговорила, предоставляя женщине возможность делать с её волосами все, что вздумается, — сейчас я уже жалею, что пропустила так много уроков. Блондинка взяла рядом лежавшую расчёску и начала аккуратно распутывать ею тёмные непослушные волосы. — Между тренировками я старалась читать учебники, поэтому, когда приходила в школу, писала все самостоятельные хорошо. Учительница вся на дерьмо изводилась от того, что не могла поставить мне два. Ответы-то у меня правильные были, — Медведева гордо улыбнулась, — поэтому мне и нравится математика, в цифрах кроется порядок, всё имеет логичное и точное решение, там нет полутонов, всегда по итогу выходит конкретное число. А с этим спорить сложно. — В этом мы с тобой полные противоположности, — Этери медленно водила расчёской по всей длине волос, — я никогда не была сильна в точных науках. Один раз завалила контрольную по геометрии, так мне отец такой скандал устроил, что я до сих пор помню аксиому параллельных прямых. — Расскажите, — на лице Жени проскользнула хитрая лисья улыбка. — Через любую точку, не лежащую на данной прямой, можно провести прямую, параллельную данной, — рука женщины с расческой зависла в воздухе, пока она вспомнила аксиому из курса седьмого класса. — И притом только одну, — закончила Женя, внося в правило самую важную его часть. — В смысле? — лицо Мадам Я-знаю-все-на-свете сейчас источало непонимание и задумчивость. — Мы можем провести только одну прямую, параллельную данной. В этом как раз таки и вся соль, — Медведева развернулась к Этери, беря её ладони вместе с расческой в свои руки, — но вам это совершенно необязательно помнить. Аксиома на то и аксиома, что она будет существовать вне зависимости от того, знаем мы её или нет. — Наверное, ты права. Тем более, когда это касается такого дилетанта, как я. — Зато вы хороши в другом, — девушка опустила глаза, рассматривая массивное кольцо на длинных пальцах женщины, — Вы говорили, что любите поэзию. — Да, моим любимым предметом в школе была литература. Я читала книги, как сумасшедшая. Родители ругались, что я такими темпами быстро зрение посажу, поэтому приходилось прятаться под одеялом с фонариком, — Этери слабо улыбнулась от воспоминаний, — меня все время отправляли на всякие конкурсы и олимпиады, даже коробка с грамотами осталась, где-то на даче вся в пыли стоит. — Ваши родители, наверное, вами очень гордились? Этери поджала губы и перевела взгляд куда-то на стену, словно сама не знала ответа на этот такой, казалось бы, простой и очевидный вопрос. — Они были сложными людьми, — Этери опустила чужую ладонь себе на колени, вновь берясь за расчёску, — я сама до конца не понимаю, гордость они испытывали или разочарование. — Разочарование? — удивлённо спросила Женя, — вы самый лучший тренер, как это возможно? — Я же не сразу им стала. К тому же, отец погиб рано и признания моего, как тренера, он не застал, — спокойно проговорила женщина, словно все это уже давно в ней отболело. — Но он же видел ваш путь? Мне казалось, в семьях принято друг друга поддерживать, — Женя наблюдала, как блондинка поддалась вперёд, удобнее перехватывая её волосы. — Он был жёстким человеком. Сухо проявлял эмоции. И скептически относился ко всем профессиям, которые не относились к работе на заводе. По его мнению, я должна была закончить серьёзный университет, устроиться на стабильную работу, выйти замуж и родить троих детей, а не мотаться по миру, зарабатывая копейки «дешёвыми танцами», как последняя проститутка, — её лицо секунду было непроницаемым, но потом черты резко заострились, выдавая наружу все подлинные эмоции женщины. — Какая же патриархальная чушь, — Медведева поморщилась, — у каждого свой путь, и обесценивать его, навязывая свои стереотипные представления о жизни, это жестоко. — Он придерживался традиционных взглядов, — Этери начала закручивать волосы девушки в замысловатый пучок, — потом, когда у меня стало немного получаться, он слегка успокоился. И в какой-то момент эта тема просто попала в чёрный список наших обсуждений во время семейных встреч. А потом… а потом его жизнь оборвалась. И я… — Так и не услышали от него того, чего так хотели, — закончила за женщину Медведева, чувствуя на собственном языке горечь от произнесённых слов. — Да. Этери Георгиевна завязала резинкой пучок и развернула Женю лицом к себе. Они сели друг напротив друга, слегка соприкасаясь коленками. — Мне жаль, — проговорила Женя, мысленно отвесив себе подзатыльник за то, что подняла тему родителей. Она не знает, что нужно говорить в таких случаях. У неё нет родителей. Она сирота. — Все нормально. У нас была вполне себе дружная семья, поэтому не стоит циклить внимание на событиях, которые уже давно в прошлом, — Этери потянулась поправить пару выбившихся волосков возле лица Жени. Перебирая пальцами пряди, блондинка на секунду замерла, — твои родители, они… Что с ними? — Мой отец погиб, когда я была совсем маленькой. После трагедии мать начала безбожно пить, и органы опеки были вынуждены забрать меня в детский дом. Мне на тот момент было чуть меньше пяти лет. Так себе биография, если честно… — Это ужасно, — Этери нахмурилась, едва заметно поведя плечом, — извини, что спросила… — Не берите в голову. Это было очень давно. Вы сами сказали, что не нужно копаться в прошлом. — Я была взрослым человеком, а ты совсем малышкой, — женщина пожалела, что спросила. Она была не готова узнать правду. Да вряд ли к такому в принципе можно подготовиться. — Мне не нужна ваша жалость. — Я тебя не жалею, — уточнила блондинка, — просто говорю, что ты этого не заслужила. Как и любой другой ребёнок. — Вы много обо мне не знаете. Я не вела праведную жизнь, — Женя усмехнулась, крутя в руках пуговицу от рубашки, доставшуюся девушке от племянницы её тренера, — я иногда думаю, что мне воздаётся по заслугам. — Не говори глупостей. Ничто не может оправдать поступок твоей матери, — девочка поморщилась от такого незнакомого, но болезненного слова, — и я уверена, что бы ты ни делала в прошлом, это не портит тебя, как человека. — Почему вы так думаете? — Женя подняла на Этери огромные карие глаза, — от меня куча проблем, вы сами говорили. — А ещё я говорила, что ошибалась на твой счёт. Ты не по годам умная и рассудительная девушка. Так что первое впечатление бывает обманчивым. — Это уж точно. Вы тоже оказались не такой уж и Снежной Королевой. И даже не заставляете детей выкладывать изо льда знак бесконечности. Ну если только совсем чуть-чуть, — Медведева рассмеялась, а Этери подхватила звонкий смех девушки. Неожиданно серьёзный разговор принял свой самый благоприятный итог, сводясь к простой и свободной для них обеих теме. Напряжение пропало так же быстро, как и появилось, унося вместе с собой груз прошлой жизни и тягостных воспоминаний. Делиться своим прошлым оказалось не так страшно, как думалось изначально. Для Жени история Этери Георгиевны — это ещё одно подтверждение того, что внутри этой женщины бьется живое человеческое сердце, а не глухо тарахтит о стенки твёрдый камень. В ней живет её собственная боль, её одиночество, которое она отчаянно пытается заполнить несоответствующими вещами. Она — запутавшаяся женщина, которая отчаялась и разочаровалась в самой себе. Для Этери Женя — дикий зверёк, шипящий на всех и показывающий коготки, который по итогу оказался домашним и ласковым. За эти четыре дня женщина настолько привыкла засыпать под бесконечные рассказы о подростковых шалостях, что мысль об отсутствии девушки в этой квартире нелепо пугает и угнетает. Этери пока не знает, как оправдать такую свою тягу к спортсменке, но ей с каждым разом эта девушка становится все более не безразлична.

***

На часах было три часа ночи, когда Тутберидзе поняла, что сон окончательно её покинул. Отгулы кончились, и завтра нужно выходить на работу, где пощады не будет ни с одной стороны. Прошло так мало времени, но женщине решительно кажется, что завтра её не узнают в стенах Хрустального. Она и сама посмотрит в зеркало и увидит незнакомку. Спокойная женщина с едва заметной улыбкой здесь не появлялась очень и очень давно. Её зовут не Этери Георгиевна, у той ледяной взгляд и лезвия не только на коньках, но и на сердце. Эта же незнакомка мягкая и тёплая, это не Этери Георгиевна, нет, не она. Женщина встаёт с кровати и в полумраке подходит к зеркалу, пытаясь разглядеть своё отражение. На неё смотрит незнакомка и лукаво улыбается. Кудри золотыми лианами ниспадают на обнаженные плечи, слегка поблескивая от лунного света. Касаясь холодной поверхности зеркала, Этери не может объяснить все происходящее. У неё нет ничего, чем она могла бы апеллировать. Пустота. Это было изменение, принимаемое без доказательств. Это была аксиома.