Количество и качество

Однажды все твои страхи… Аэропорт Шереметьево горел большими яркими прожекторами в тёмном освещении города, оповещая о том, что буквально через несколько минут такси прибудет к конечной точке поездки. Женя шумно выдохнула, чувствуя внутренний мандраж перед первым полётом в своей жизни. Ей раньше никогда не приходилось добираться куда-то самолётами, только поезда и автобусы. Детский дом не хотел раскошеливаться на такой престижный вид транспорта, что являлось полным абсурдом, ведь зачастую билеты на тот же поезд стоили дороже. Но Женя и сама не рвалась летать: железные птицы наводили на неё неприкрытый страх и волнение. Поэтому сейчас, когда машина остановилась возле нужного терминала, девушка нервно осмотрелась по сторонам и нехотя потянулась отстёгивать ремень безопасности. Даниил Маркович, сидевший рядом, наоборот, был чрезвычайно спокоен, словно предстоящий полёт являлся для него чем-то рутинным и будничным. — Ну что, готова? — обратился мужчина к Медведевой, пытаясь в тёмном салоне автомобиля рассмотреть выражение лица девушки. — Если честно, я в полном ужасе, — не скрывая эмоций, ответила Женя. — Из-за перелёта или соревнований? — Из-за всего вместе. Даня понимающе посмотрел на брюнетку и едва заметно улыбнулся уголками губ. — Всё когда-то бывает впервые. Не переживай, ты со всем справишься. К тому же, ты едешь не одна. Мы с Этери Георгиевной всегда тебе поможем, — мужчина старался приободрить девушку, понимая, что для неё это сложный этап. — Я надеюсь, что справлюсь. В любом случае, бежать уже поздно, — нервный смешок слетел с губ брюнетки. — Только если у тебя с собой нет парашюта, — Даня усмехнулся, ловя аналогичную усмешку на лице Жени. — Не уж, экстрима мне и так хватает, — она потянулась к ручке, открывая дверь автомобиля. В салон тут же проник холодный декабрьский воздух, заставляя девушку немного поёжиться, но все же вылезти из прогретого автомобиля. Хореограф и водитель вышли следом и начали доставать из багажника тяжелые чемоданы с экипировкой. Когда все было готово, Глейхенгауз отпустил такси и ободряюще посмотрел на Женю. — Пойдём, Этери Георгиевна уже ждёт нас внутри. Девушка молча кивнула, беря чемодан за холодную ручку и направляясь за Даниилом Марковичем в сторону огромного здания аэропорта. Внутри было тепло и очень шумно. Люди толпились повсюду, волоча за собой массивные разноцветные чемоданы. Приятный женский голос периодически сообщал на весь аэропорт о прибытии очередного самолёта или о задержке рейсов. Будь Женя здесь одна, она бы точно растерялась, но сейчас Даниил Маркович уверенно вёл её к нужной стойке регистрации. Возле большой вывески «Аэрофлот» стояла Этери Георгиевна, смотря что-то у себя в телефоне. За общим гулом она не сразу заметила подошедших к ней людей. — Добрый вечер, — Даня встал рядом, занимая очередь. От неожиданности женщина чуть вздрогнула, тут же поднимая глаза и оглядывая своих спутников. — Здравствуйте, Этери Георгиевна, — поздоровалась Женя. Тутберидзе кивнула головой, убирая телефон в карман сумки. Женщина была одета в тёмные джинсы, чёрную водолазку и синее пальто. На ней было минимум макияжа, но это нисколько не упрощало блондинку. Она была всё так же изящна и уверена в себе. В отличие от Жени, прижимающей свой паспорт к шелестящей куртке. — Я уже начала переживать. Через двадцать минут заканчивается регистрация, — Этери оглядела очередь впереди себя, рассчитывая в уме, сколько времени у них ещё есть. — Попали в пробку прям возле аэропорта, — объяснил мужчина, но Тутберидзе уже сконцентрировала свой взгляд на Жене. — Ты всё взяла? Ничего не забыла? — в голосе женщины сквозили нотки волнения и заботы. Девушка отрицательно покачала головой. — Я десять раз все перепроверила. Коньки, два платья, музыка, паспорт, — Медведева повертела документом в руках, на что женщина одобрительно кивнула. — Надеюсь, никаких недоразумений с багажом в этот раз не будет, а то в прошлом году потеряли чемодан Юли. Еле успели забрать, думали, что пролетим мимо соревнований, — вспоминал Глейхенгауз. — В прямом смысле слова, — отшутилась Женя, стараясь хоть так снизить уровень волнения. — Иногда непрофессионализм работников аэропорта просто поражает, — нарочито громко сказала Тутберидзе, пропуская мимо ушей шутку Медведевой. Сейчас взгляд блондинки был прикован к женщине за стойкой, которая медлительно регистрировала пассажиров. Та подняла свои маленькие, точно мышиные, глаза, зло ища ими того, кто это только что сказал. Этери Георгиевна даже не пыталась отвести от себя подозрения. Наоборот, она стояла, гордо подняв голову, и с презрением смотрела на работницу аэропорта. А когда та всё же поняла, от кого поступило возмущение, то мгновенно изменилась в лице: оно стало пунцового цвета, рот скривился в отталкивающей слащавой улыбке и лишь мышиные глаза все так же блестели. — Извините, — промямлила женщина, возвращаясь к документам и кладя на стойку посадочные талоны пассажиров. Женя хихикнула, а Этери едва заметно улыбнулась девушке. — Никогда не теряй возможность напоминать людям об их обязанностях, — слегка склонившись к брюнетке, проговорила Тутберидзе. Очередь на глазах стала уменьшаться.

***

В самолёте места распределились следующим образом: Этери и Женя сидели вместе, Даня же занял место на пару рядов дальше по соседству с летящим по работе бизнесменом. С одной стороны, Медведева была рада, что их не рассадили с Этери Георгиевной. При первом полёте всё-таки комфортнее, когда рядом с тобой знакомый человек. Но с другой стороны, им придётся лететь почти пять часов, и Женя совершенно не знает, о чём им разговаривать. Неловкие паузы — это то, чего не хотелось допустить больше всего, учитывая тот факт, что параллельно придётся абстрагироваться от мысли, что под тобой несколько тысяч километров. К тому же, как назло, девушка сидела у иллюминатора, всматриваясь в мигающее крыло ещё стоящего на месте самолёта. Женя была уверена, что сегодня сама вселенная была настроена против неё. — Волнуешься? — Этери Георгиевна неожиданно обрела навык телепатии, попадя с вопросом в самую цель. — Это мой первый полёт, — Женя не отвечает прямо, но ответ становится очевидным. — По статистике самолёт — самое безопасное средство передвижения, поэтому не о чем беспокоиться, — спокойно заключает Этери, — тебе следовало бы больше волноваться, когда ты ехала в аэропорт на машине. — Просто не люблю ситуации, которые не могу контролировать. К тому же, сколько там под нами будет тысяч метров… — Достаточно, чтобы не встретить идиотов с купленными правами, — парирует Этери, — за рулем можно контролировать ситуацию сколько угодно, но это бессмысленно, потому что её может не контролировать кто-то другой, — женщина достаёт из сумки влажные салфетки и начинает протирать подлокотники и складной столик. — Тогда на чём нужно передвигаться, чтобы это было безопасно? — спрашивает брюнетка, внимательно наблюдая за действиями тренера. — Ни на чём, — Этери пожимает плечами, — ты всегда рискуешь, от этого никуда не деться. Ты можешь идти пешком, и сверху на голову свалится кирпич, или можешь улететь в кювет на пустой трассе. Жизнь — это и есть один сплошной риск, и это нормально. Бояться чего-то тоже нормально. — А что ненормально? — порывисто спрашивает Женя. — Ненормально, когда… — женщина на секунду замолкает, смотря в тёмный иллюминатор самолёта, — однажды все твои страхи становятся больше тебя самого. Девушка отводит взгляд вниз, смотря на застёгнутый ремень безопасности на своих ногах. Чувство, что она только что стала свидетелем чего-то личного, волной прошлось по всему телу. Волнение сменилось неловкостью. Женя не знала, что ей сейчас нужно говорить. И нужно ли вообще. Этери Георгиевна тоже молчала, смотря уже не в иллюминатор, а на картинки с инструкцией эвакуации в случае катастрофы. Хоть кто-то из них должен знать, что делать. Звучит голос бортпроводника, оповещая о том, что самолёт уже готов к взлёту. Пассажиров просят удостовериться в том, пристёгнуты ли ремни безопасности, открыты шторки иллюминаторов и приведены ли спинки сидений в исходное положение. Женя надевает наушники, но не спешит включать музыку. Она не знает, есть ли в её плейлисте песня, в которой бы говорилось о страхе самолётов и женщине рядом, о высоте и красоте её кудрей, о тонущих без жилетов людях на инструкции и тонущей в своих чувствах Жени. Самолёт выезжает на взлётную полосу и начинает разгоняться, вжимая в сидение хрупкую девушку. Медведева невольно хватается за подлокотник и сжимает его край. Свет в салоне выключен, и это заставляет нервничать ещё сильнее. Крыло самолёта начинает дрожать, оповещая о скором взлёте, и Женя делает глубокий вдох, готовясь к тому, что вот-вот её страх станет больше… Неожиданно тёплая ладонь накрывает напряженные пальцы девушки и чуть сжимает их, заставляя те оказаться в нежной руке. Медведева на секунду отвлекается и смотрит сначала на сплетенные пальцы, а следом и на Этери Георгиевну. Их взгляды сталкиваются, и Женя готова поклясться, что видит в глазах женщины заботу, волнение и огромную нежность. Она буквально окутывает ею, обволакивает, заставляя забыть о самолёте, который уже как несколько секунд покинул землю и сейчас набирает высоту. Сердце девушки стучит так быстро, что ей кажется, будто оно вот-вот вылетит из груди. — Ты сильнее, — еле слышно шепчет Этери, но за гулом двигателей Жене всё же удаётся понять слова женщины, и по всему телу мгновенного проходит крупная дрожь. Девушка еле отрывает свой взгляд от глаз блондинки и смотрит в иллюминатор. Под ними земля уже очень далеко, и если самолёт сейчас решит упасть, они непременно разобьются. Но он летит дальше, оставляя за собой горящую огнями ночную Москву и страхи, которые только что уничтожила женщина, сидящая рядом.