Атака Титанов (Сборник)

Микаса открывает глаза тяжело. Будто на веках стальные прутья и поднять их требует много сил. Взгляд мутный, тяжело что-то чётко увидеть, но всё же фигура в белом различима в темноте. Взгляд становиться более чёткий, видно девушку в медицинском халате, волосы убраны в хвост, глаза цвета льда, смотрят с презрением и ноткой чего-то ещё, но понять невозможно. - Ты очнулась. - Такое чувство, что врач хотела добавить "какая жалость", но сдержалась. Микаса чувствует боль в теле, сжимает зубы, а после снова смотрит на девушку, которая рассматривает бумаги своими холодными глазами. - Ты попала в ДТП и единственная, кто смог выжить. Хах, поздравляю, Аккерман. - У последней создаётся ощущение, что этот человек совсем не хочет, чтобы азиатка сейчас была жива. Но сердце бьётся, аппарат ИВЛ пищит показывая пульс. Черноволосая видит, как блондинка закусывает губу и как таже пытается скрыть слезу, что скатывается по щеке. Аккерман сидит в кабинете девушки, ждёт, пока та сделает ещё одну пометку в бумагах, а после начнёт говорить. - Итак, ты ничего не помнишь, верно? - В ответ врач получает кивок. Девушка, точнее Энни Леонхарт, хмурится, а затем выдыхает. С облегчением. Аккерман не понимает, но чувствует, что знала этого человека раньше. Даже не просто знала, а что-то испытывала. Не могла же она любить её? Девушку? Нет, это бред. Тем более такого холодного и отсраненного человека. - Микаса! - В кабинет влетают два парня, которые сразу бросаются к азиатке, начинают что-то говорить, но всё внимание выжившей сконцентрировано на блондинке, которая молча встала и пошла к выходу из кабинета, но бросила короткий взгляд. Слишком чувственный, чтобы он остался проигнорированный сердцем и душой. - Да как ты не понимаешь?! Я не хочу быть с тобой! Не хочу! Отстань! - Микаса знает, что спит, видит сон с участием того самого врача, которая кричит, что для неё неестественно. Разум во сне подмечает, что надо обнять девушку, сказать, что всё будет хорошо, но сильное чувство боли, после грохот и крик того же голоса заставляют Аккерман проснуться в холодном поту, вскочить на кровати тяжело дыша. Она уже две недели в этой больнице, под бдительным присмотром той девушки. Ладонь стирает пот с лица, но тяжёлое дыхание не успокивается. Сердце бешено бьётся. Подняться на ноги стало проблемой, а осознание пришло, когда азиатка уже лежала на полу и успела уронить металлическую тележку с медикаментами. Через пару минут в помещение заходит Энни, смотрит на девушку, которая лежит на полу и терпит сильную боль. - Какая же ты неугомонная, Боже мой.. - Леонхарт удаётся поднять Аккерман и положить на постель, после поднять больничную кофту и осмотреть повязки, которые уже с трудом впитывали в себя кровь из открытых ран. Блондинка берет стул из угла, закатывает рукава рубашки и поднимает тележку вместе с её содержимым. Одевает перчатки, начинает работать с ранами, пока Микаса смотрит на профессионализм девушки. Смотрит внимательно, как руки не наносят боли, пока протирают зашитую рану спиртом, а после наносят мазь, закрывают повязкой. В голове азиатки крутится одна фраза и она говорит её, заставляя врача остановиться от работы. - Энни, я люблю тебя. Леонхарт проглатывает вязкую слюну, снова вдыхает воздух, игнорирует пот, который стекает по лицу, двигает рукой ниже и смотрит пьяными глазами на Аккерман, которая вцепилась руками в белый халат, сжимает, тихо стонет, а после смотрит в глаза. У блондинки сердце начинает биться куда быстрее. И движения рукой тоже становятся быстрее, выбивая из тела всё более громкие стоны, имя и мольбы. Даже когда врача прижимают к себе, не отпускают, пока тело бьётся дрожью, у Энни болит сердце. Она не может сказать своей возлюбленной, что успела изменить, пока работала. Кто знал, что Бертольд посмеет осквервенить пьяное тело? И теперь уже неделю девушка сжирает себя за это. И Микасу к себе на работу ночью она позвала, чтобы наконец признаться в содеянном, но вместо этого трахает её, оставляя засос на шее и входя всё глубже. Слышит, как возлюбленная кричит её имя в оргазме, чувствует, как белый халат сжимается в руках азиатки. Предательская капля пота падает с подбородка на пол, разбивается. Аккерман, которая уткнулась носом в шею блондинки не может видеть её лица. Сжатые зубы, нахмуренные брови. Энни принимает эгоистичное решение, не зная, во что это выльется, но при этом готовая на любой исход. - Этот курс таблеток ты пьёшь неделю, а этот две, поняла? - Леонхарт поднимает взгляд с упаковок на азиатку, которая сидела уже не в больничной одежде. Девушка кивает, берёт медикаменты и убирает в сумку, которую принесли Эрен и Армин. Блондинка смогла уговорить их не говорить ничего Микасе. Врач останется для Аккерман кем останется и не должен снова стать чем-то новым. Эрен против не был, а вот Арлерт спорил, говорил, что девушка должна знать правду, но Леонхарт осталась при своём. - Спасибо, доктор Леонхарт. Тогда я пойду домой. - Блондинка кивает, смотрит, как азиатка встаёт, поварчивается спиной и уходит к двери, где её ждут друзья, которые беспокоились и теперь заберут её к себе домой, а не отвезут туда, где раньше они жили вместе. Счастливые и молодые. Энни закусывает губу с большой силой, чувствует, как бьётся сердце, пока она смотрит в эту спину. Боль позволяет не встать, не подбежать, чтобы обнять и больше не отпускать. Кулак сжимается. Дождись. Пускай она уйдёт, а потом реви сколько влезет. Просто отпусти её. Всё ведь идеально получилось? Ты решила расстаться с ней, она попала под машину и потеряла память, тебе удалось всё сделать, чтобы та не узнала кто ты для неё. Ты просто врач, который лечил её три недели. Не больше не меньше. Сердце бьётся с огромной скоростью, вот-вот вылетит. Невозможно терпеть, сознание на пределе. Вот она открывает дверь, останавливается и оборачивается. Энни хватило мгновения, чтобы отвернуться к окну и не показать азиатке своего терпения и лица. После дверь закрывается, где в помещении остаётся одна Леонхарт. Кровь стекает по подбородку, ткань халата впитывает в себя ДНК, растекается пятном, но зубы не ослабляет хватку. Мало боли, ещё не может успокоиться. Слезы смешиваются с кровью. Но через десять минут наконец-то удаётся выдохнуть. Тело дрожит, голова болит, а сердце ещё больше. - Вот и всё.. - Блондинка облизывает губы, собирает кровь и откидывается в кресле, закрывает глаза, расслабляет тело. Она смогла её отпустить. Пускай и не без боли. Энни открывает квартиру ключом, заходит внутрь и останавливается. На неё вихрем наступают воспоминания. Буквально полтора месяца назад, здесь, Микаса встречала её с работы. На балконе они курили, в ванной облокачивались на друг друга, сонные, чистили зубы и едва ли снова не засыпали. Так было, когда они учились, когда начали работать. А теперь Леонхарт тридцать два, она официально будет одна раз и навсегда. Снова накатывает новая волна слез, но она проглатывает её, вдхыает воздух, а после идёт на кухню, открывает окно, садиться на стул и закуривает. Аккерман всегда ругалась, когда врач курила не на балконе. Теперь блондинка может укуриться к чёртовой матери. - Энни, сколько раз я должна тебя просить? - Последняя хмуриться, сжимает фильтр сигареты. Показалось. Просто разум уже сходит с ума. Но сигарета забирается из пальцев и выбрасывается в открытое окно. - Ты же обещала! - Леонхарт оборачивается, видит Микасу в домашней одежде, но та не злиться, хотя демонстративно скрестила руки. - Ты.. Что ты здесь.. Делаешь..? - Азаиатка вскидывает брови, не понимает сути вопроса и почему у блондинки такое шокированное лицо. - Что? Тебе пора прекращать работать в три смены. Посмотри, твоё лицо такое бледное. Кажется, пора тебе бросать курить. - Леонхарт сжимает зубы, закрывает глаза, встаёт, вздыхает, а после открывает и никого не видит. Конечно, реально сходит с ума. Решение отправиться спать было принято незамедлительно. Микаса подпирает голову кулаком, пока пьёт чай на кухне, где сидит Армин, читает книжку, а в другой комнате злиться Эрен. Снова проиграл в стрелялку и теперь ругается. - Микаса, ты хорошо себя чувствуешь? Твой чай уже остыл.. - Азиатка делает глоток и понимает, что парень прав, но послушно выпивает его. А ещё до неё доходит, что это не то место, которое она может назвать домом. Не тут она раньше была. - Армин, а я.. Всегда жила с вами? - Последний вскидывает брови, на секунду зависает, а после кивает. На кухню уже заходит Эрен, почесывая затылок. - Чёрт, почему они всегда бьют в спину? Бесит. - Аккерман смотрит в окно, где тает снег, хотя для апреля довольно поздно. Девушка пытается вспомнить хоть что-то из прошлого, но кроме отголосков и ощущений ничего нет. Но зато чутье подсказывает, что её зря она тогда подсмотрела за своими друзьями и тем врачом, который явно стояла на своём. Микаса видела, как Армин что-то доказывал, но блондинка оставалась неприклонной. От неё что-то скрывают? А что? И кто? - Армин, у тебя остался адрес того врача? Нехорошо себя чувствую, но.. В больницу не хочу, а то опять окажусь там на неделю. - Парни замолают, будто Микаса не адрес попросила, а призналась в убийстве сотни человек. Арлерт сначала мнется, но после достаёт блокнот, пишет, а затем вырывает лист, отдавая его девушке. - Может нам стоит поехать с тобой? Чтобы ничего не случилось. - Эрен вроде бы пытается помочь, а не навязаться, но сам Армин его останавливает. - Нет, спасибо, я справлюсь сама. - Когда Аккерман уже вышла из квартиры, две пары глаз смотрели на дверь. - Зачем ты дал ей адрес? Леонхарт потом нас убьёт! - Йегер не скрывал, что девушку побаивается. Особенно, когда стало известно, что в реанимацию отправился Бертольд, после какого-то происшествия, а после и его друг Райнер. Был громкий скандал, который начался как раз, когда Микаса попала под колёса. Армин долго думал над этой ситуацией, не понимал, как такое произошло. Ведь у азиатки потрясающая реакция да и в принципе такие же физические данные. И чтобы попасть под машину? Она? Да и почему Энни сразу решила порвать с ней? То, что Леонхарт причастны в чём-то другом понятно сразу. Она бы при всем желании не смогла подстроить такое происшествие. Потому что парень видел, как она до сих пор любит азиатку. Арлерт встал, взяв кружку Микасы. - Пускай Энни сама с ней разбирается. Леонхарт делает глоток спиртного, пока сидит на кухне, после затягивается. Не помогает. Закрывается руками в волосы, снова плачет, уже третьи сутки не знает покоя и сна, постоянно на нервах. Понимает, что долго будет в таком состоянии, но после всё успокоиться, она вернётся в прежний ритм жизни. Ей просто надо переждать собственные чувства, задушить их и всё станет так же.. Так же серо, ненавистно и тоскливо.. Так же ужасно. Блондинка тушит окурок, сноп искр разлетается в разные стороны. Пьяные, истощенное тело находит силы подняться, но после падает, успевает схватиться за край стола, чтобы не разбить голову. Смотрит в потолок, уже не может подняться. - Вот кем ты стала без неё.. Это расплата.. - Подняться удалось только минут через двадцать, когда желание закурить перебороло всю лень и истощение. С сигаретой в зубах блондинка отправилась в комнату, где шторы плотно закрывали она и уличный свет не мог проникнуть на четвёртый этаж. Девушка простояла подоконника, затушила сигарету и открыла окно, но занавесок не отодвинула. Прохладный воздух начал наполнять помещение, которые впитало в себя сигареьный дым и запах алкоголя. Несколько бутылок из под вина стояла на столе и около четырёх было на полу. На тумбочке валялись блистеры таблеток. Снотворное, обезболивающее. Таблеток от похмелья не было, оно лечилось алкоголем уже третий день. Девушка падает в кровать, впитывает запах сигарет от постельного белья. Думает, что его надо поменять и выходить из этого клинча, брать себя в руки, но решает сделатьто как-нибудь потом. Хотя бы, когда сможет поспать. Глаза закрываются спокойно, такое же дыхание, тело наконец-то расслабляется, можно отдохнуть от постоянной нервотрепки. Но дверной звонок и его шум нарушают тишину квартиры. Энни не хочет вставать. Она зарывается головой под подушками, сверху набрасывает одеяло, а после уже становиться невыносимо. На чистой злости она поднимается, смотрит на часы, которые мирно стояли на полке и показывали десять вечера. Неважно кто это и что ему надо, но даже в таком состоянии Леонхарт набьёт гостю морду. Гость заставляет её чуть ли не упасть. Микаса вышла из подъезда и посмотрела на адрес. После достала телефон, в поисковике нашла карту и ей было достаточно увидеть лишь то, что врач жила на севере, когда сама азиатка была на юге. По какой-то причине Аккерман будто знала, куда идти. Она спокойно дошла до остановки, дождалась автобус, а после совершила путь в сорок минут и не разу не воспользовалась телефоном или помощью прохоших, что спешили домой под моросящий дождь. Уже в нужном районе Аккерман шла уверенно, знала какой дом нужен даже подняла взгляд, смотря в определённые окна и видя, что света нет, но одно было открыто. Она не понимала, почему так уверенно двигалась. Она не понимала, почему врач упала на пятую точку, смотря на девушку, как на дьявола. - Как ты.. Нашла мой адрес..? - Микаса смотрит на врача, чует запах алкоголя и сигарет. Что-то внутри рвалось, она понимала, что начинает злиться по такой причине не в первый раз и её бесит полная пепельница стоящая на кухне, которая видна ещё с прихожей. - Я хотела поговорить. - Энни пытается встать, но у неё не получается и Аккерман берёт дело в свои руки. Конечно она соврала ребятам, что плохо себя чувствует. Она доносит врача до комнаты, видит занавески, которые скрывают окна, злиться, открывает их, а после из-за плеча смотрит на врача, которая лежит на кровати, закрыв лицо в локте, футболка чуть приподнялась, показывая тело. Азиатка снимает куртку, выходит в коридор и наконец-то включает свет. Вешает предмет верхней одежды, ставит обувь и её опять бесит бардак на тумбочке. Микаса хмуриться и ей хочется убить врача за такое отношение к дому. Девушка заходит в комнату, где лежит Энни. - О чём ты хотела поговорить? - Аккерман берет стул, ставит его рядом с кроватью, так же, как делала это Леонхарт в больнице, садиться и смотрит на блондинку. Пустые бутылки из под вина нервируют. - Что вы от меня скрываете? - Энни молчит, а после её лицо показывается, она выгибает бровь, смотря на девушку. - Хах? О чём ты? - Микаса смотрит в глаза, которые уже и не такие пьяные. Девушка нависает над Леонхарт, опираясь о кровать, а у лежащей глаза становятся в два раза больше. - Не нужно врать. Вы знаете причину того, почему я не ощущаю себя там дома, но здесь да. Ты всё Знаешь, Энни. Говори. - Последняя смотрит в глаза азиатке, после выдыхает, с небольшой улыбкой и кивает. Действительно знает. А после, взяв пальцами за ворот рубашки, целует. Без напора, но Аккерман не хочет объяснять себе, почему отвечает на поцелуй. Почему, когда врач снимает с себя одежду, она делает тоже самое в спешке. Касается тела под собой, знает где нужно провести, укусить, чтобы доставить удовольствие, слышит стоны и улыбается. В поцелуе, чувствует, как в волосы зарываются пальцы Энни, а после отстраняется. Смотри совсем по-другому. - Энни.. Ты идиотка, ясно? Реально думала, что я не вспомню? - Идиотка вскидывает брови, а после улыбается, прижимается к телу, не отпускает не на секунду. Когда язык проходить я по всем чувствительным точкам. Когда пальцы оказываются внутри и двигаются именно так, как надо, чтобы вдохнуть, едва ли не задохнуться, а после выдохнуть. Каждое движение, каждый вдох, каждый стон ощущается по-разному. И тело в руках ощущается, как нечто родное, любимое. Его не хочется отпускать. Хочется лизнуть, укусить, поцеловать и сейчас, именно сейчас, трахнуть. И чуть-чуть пожалеть. И в ответ Аккерман получает тоже самое. Язык врача проходиться по новым шрамам, касается старых, вызывая ощущения удара электричеством. И пальцы у клитора ощущается просто потрясающе, даже когда упрешься в них, а после начинаешь истерично тереться, прося большего без слов. Микаса смотрит на это, возбуждает ещё больше, снова кусает, чувствует, как её царапают, как её хотят отпускать. Энни залечила раны азиатки, но сделала себе новые и теперь Аккерман стала врачем, что закрывала собой раны на сердце и душе Леонхарт. Рука девушки зарывается в волосы врача, сжимает, натягивает. Блондинка шипит, но стонет, когда пальцы начинают двигаться быстрее. - Ещё раз устроишь такой бардак дома и я тебя отхуярю ремнем. - Леонхарт отвечает стонами, цепляется за азиатку, едва ли не плачет, когда пальцы резко исчезают, тяжело дышит, смотрит жалобно, а Микаса лишь хочет получить ответ. - Блять.. Тебя реально.. Именно это сейчас волнует..? Микаса.. Пожалуйста.. - Аккерман рычит, хмуриться. Ладно, мозги трахать она и правда будет позже, а сейчас всё таки отыграется на теле.