Атака Титанов (Сборник)

Микаса делает глоток кофе, смотрит в окно, где снежинки медленно падали на землю, окрашивая всё белым. Девушка закрывает глаза, делает глубокий вдох, а после встаёт, идёт в прихожую, одевает куртку поверх чёрной одежды. Сегодня она хоронила свою возлюбленную. Около тридцати человек не сдерживали эмоций, проливали слёзы и говорили, как такое могло произойти, пока сама Аккерман молча смотрела на уже закрытый гроб, который исчезал в земле. Снег хлопьями падал на плечи темно-синей куртки. Взгляд серых глаз смотрит в тучи, то, что происходит внутри самой девушки. Они так много сражались, чтобы проложить свой путь. Одна закончила его, обретя покой, но заставив другую страдать. Микаса двигается медленно, впитывает запах крови вперемешку с потом, смотрит в глаза льда и чувствует, как быстро бьётся сердце. Такие моменты рядом с ней заставляют ощущать всё по новому и игнорировать не получается. Руки ведут по вспотевшему телу, а после касаются бинтов, что впитывали кровь из старой раны. Аккерман боится за жизнь человека, что уже третий месяц лежит в больнице. А на следующий день страх уходит. Она умерла. Снаряды падают совсем рядом с окопами, руки сжимают винтовку до побелевшех костяшек пальцев. Страх бьётся в глазах, начинаешь двигаться, бежать, чтобы спастись, но по итогу попадаешься под чужую пулю. Особый женский отряд, который уже четыре года не знал поражений, сейчас медленно исчезал в жаркой пустыне, которая горела кострами врагов, взрывалась снарядами и грохотала оружием. Аккерман игнорирует кровь, которая заливает глаза, игнорирует боль в плече, оглядывается и цепенеет, когда несколько вражеских гранат кинутых в окоп, падают в самые ноги блондинки с глазами льда. Они вступили в отряд, чтобы сражаться за свою страну, защищать её и своих любимых. Микаса вступила, чтобы сражаться. Энни, чтобы умереть. Рукоять ножа крутится между пальцев, лезвие стремительно входит во вражескую плоть, вместе с чужим криком, а после звук выстрела, который дал понять, что первый бой отряда был выигран. Микаса снова игнорирует кровь и боль ран, смотрит на закатное солнце, что освещает их, уставших, раненных, жестоких девушек, которые боролись за свои жизни и сражались. Аккерман оборачивается, смотрит на Энни, которая перевязывает раненную Сашу, а после переводит свой взгляд на азиатку. Короткий промежуток времени такого контакта заставил обеих что-то принять и решить. Микаса закрывает глаза, выдыхает, чувствует пальцы Леонхарт на раненной щеке, а после слышит глубокий вдох и тихий, сдержанный стон. Они пережили три ожесточённых боя. Их было около двух ста. Сейчас на больничных койках страдают около сорока, а в земле похоронено сто двадцать девушек возрастом от девятнадцати до пятидесяти трёх. Леонхарт терпит боль от рваных ран, концентрируется на пальцах Аккерман, а после на поцелуе, который отдавал кровью и дешёвыми сигаретами. Своеобразная романтика в сырой медицинской палатке, которая была слишком ужасной, чтобы существовать. Аккерман сплевывает на землю кровь, сжимает зубы, смотрит на группу вражеских солдат, не может контролировать ярость, а после бежит, быстро достаёт гранату и бросает снаряд. А после на земле, не успевающей впитывать кровь, разворачивается, пачкается, материться, не знает, смогла ли убить кого-то, а после видит Леонхарт, которая быстрым движением стреляет из винтовки, а после перезаряжает оружие. Сердце бьётся быстрее и Микаса тоже начинает двигаться быстрее. Падает без сил у самого окопа, слышит отборный мат и заваливается в укрытие с помощью Энни. Последняя ругается, рвёт одежду на раненной, смотрит на месиво из ран, без какой-либо жалости выливает спирт, смотрит на оскал азиатки, а после тихо произносит, чтобы слышала только одна. - Я должна умереть, Аккерман, а не ты. Так что, живи. Микаса делает глубокий вдох, а на выдохе падает на колени, вцепляется пальцами в ограду на кладбище, смотрит на могильную плиту. Понимает, что это её вина. Если бы черноволосая не побежала, то всё обернулось бы иначе. Если бы они не поругались на кануне жестокого боя. Аккерман скалиться, плачет, надрывает горло в животном крике. Кровавые слёзы боли и потери скатывается по лицу, капают на снег, окрашивая его. Безумие охватывает всё сильнее. - Зачем, Энни?! Зачем?! - Азаиатка хватает блондинку за куртку, звенят военные жетоны, а ледяные глаза смотрят со злостью, пускай она и не выходит наружу. Держится. - Тебя это не касается, Аккерман. - Последняя скалиться, сжимает зубы, замахивается для удара, но в следующие мгновение её берут в захват, прижимают к столу эти холодные, но сильные руки. - Энни.. Ты не должна умирать.. Мы вместе так долго сражаемся.. Если бы ты действительно хотела умереть.. Чёрт, Леонхарт, я.. - Губа закусывается. Сдержать эмоции становится невыносимо ужасно сложной задачей и Микаса удивляется. Как блондинка может смотреть так холодно после всего через что они прошли? Столько товарищей потеряли, столько крови продлили за все эти годы и бои. Кровь из прокушенной губы стекает по подбородку, а после её догоняют слёзы. Аккерман слышит слова Энни и не знает, как реагировать. Азиатку держат шесть раненных девушек, слышат её животный крик, видят, как та рвётся к месту, где взорвались гранаты. Удар пришедший точно в самую рану заставляют девушку упасть на колени, а после на живот, с тяжёлым дыханием. - Она ведь ещё жива.. Она не могла умереть.. Пожалуйста.. - Имир смотрит на ту, которая свернулась глубком, вцепилась в собственные разодранные руки, что-то бурчит. Глаза поднимаются и не верят, в то, что видят. Веснушчатая открывает рот в удивлении, тянется к пистолету. Смотрит, как блондинка, которая вышла с места взрыва, встаёт на колено перед лежащей Аккерман, касается её. - Бред.. Не может быть.. - Энни поднимает глаза залитые кровью, после чего встаёт и показывает чудовищную рану на всё тело. Несколько девушек видят обнажённые лёгкие и кости, кашляют, не сдерживают рвотного рефлекса. Аккерман заходит в больницу, кивает охраннику в знак приветствия, а после идёт к нужной палате. Она закрывает за собой дверь, смотрит на тело, что не так давно вышло из комы, но сейчас спит. Табуретка стоит рядом с постелью, занавески развиваются, палата пропиталась небольшим морозом. Леонхарт всегда нравилась зима и она плохо переносила лето. - Микаса.. - Девушка слышит своё имя, его произнёс хриплый, уставший голос. - Почему я.. Почему я ещё.. Жива..? Микаса.. - Последняя стоит рядом с постелью, смотрит на Энни, которая даже глаза открыть не может. Аппарат ИВЛ издаёт нарастающей писк, а после успокаивается, когда азиатка касается руки, где не хватает трех пальцев. - Я не знаю.. Ты должна была умереть, Энни.. Но.. Ты сама сказала, что живёшь ради меня. Ты сражаешься ради меня. Энни.. Ты проиграла это сражение. - Блондинка находит в себе силы открыть глаза, посмотреть на Аккерман, а после слабо улыбнуться. Касается Коротких, чёрных волос, после скулы и губ. Простой контакт, но даётся так тяжело. Леонхарт ещё бориться. - Прости меня.. Прости, что я ещё жива.. Аккерман затягивается сигаретой, после чего хрустит шеей. Она понимает какой путь они прошли. Глупый и кровавый. Вступили в армию, сражались и спокойствие нашли в друг друге. Аккерман влюбилась в блондинку, а та была одержим желанием умереть. А потом тоже влюбилась. Но она всё равно умерла, оставив азиатку мучаться. Кофе из кружки, уже остывший, не теряет своего вкуса. Последняя затяжка сигареты ощущается как нечто новое. Выдох, вставить обойму в винтовку, снять с предохранителя. Дуло оружия чувствуется во рту уже раз в шестой, поэтому палец не дрожит на курке. Запах сигарет медленно уходит. Глаза закрываются. Сердце пропускает удары. А после останавливается через пару секунд, как прозвучал выстрел, а тело откинулось со стула. Кровь попала на белую кружку, на пачку сигарет и пол. Путь был жестоким. Но это был их путь.