Зарисовки с Ким Сокджином

      Благие намерения Чонгука улетучиваются в день, когда у Джина начинается первая в жизни течка в обличии волка. Это было невыносимо для них. Джин скулил, прося помощи, Чонгук сдерживал себя на грани провала. Запах был таким ярким, насыщенным и неповторимым, что Чонгук рвал на себе волосы от желания. Благоразумие говорило ему уйти далеко, но собственник внутри требовал оставаться рядом со своим волком, повязать его и удовлетворить свои потребности. Чонгук пытался не слушать ни чьи голоса, но оставить Джина одного в богом забытом месте, где любой мог к нему прикоснуться не мог. Это было выше его сил. Он чувствовал необходимость быть рядом с Джином, который нуждался в нем как никогда. Единственный выход из ситуации он видел тот, что он мог бы пометить своим волчьим запахом Джина и находится рядом, пока безумие не пройдёт, но сознанием он понимал, что это невозможно. Их сущности сейчас не думают о морали, они хотят соития на уровне животных инстинктов, и человеческие чувства здесь не уместны.       Громкий вой Джина заставляет обернуться Чонгука в волка в секунду и он уже бежит так быстро, будто от его скорости зависит многое. Например, их будущее. Чонгук понимал, что будущее может быть туманным, но то, что оно будет связно с Джином непосредственно, знал, как простую истину.       Чонгук появляется в поле зрения и завороженно смотрит на то, каким стал Джин уверенным, а его взгляд говорил о том, что он полностью принимает свое новое положение. Они не заигрывали друг с другом и не искали место, где будут выносить потомство, как принято в волчьих парах, но осознанность на момент эструса, который начался у Джина слишком быстро была явной. Они чувствовали друг друга так близко и так чётко, что каждый из них забыл о дефекте от которого они оба бежали. Сейчас было важно совсем другое, более глубокое и взаимное чувство доверия друг другу, но не съедающие изнутри чувства связанные с феноменом. Было ли это правильным или нет не знал никто из них, и вырвется ли доминант на волю или даст другим чувствам владеть ситуацией тоже.       Волки были на грани срыва, оба тяжело дышали и Джин даже позволял себе обнажать свои клыки, но Чонгук не воспринимал это, как агрессию.       Первый шаг делает Джин.       Его золотистая шерсть отражает восходящее солнце и его запах становится плотнее, окутывая собой всего Чонгука. Джин утыкается мордой в шею Чонгука и будто на пробу трётся носом о черную шерсть. Чонгук делает тоже самое, помечая Джина своим запахом и открываясь ему полностью, как не делал это до этого момента никогда. Джин удовлетворённо выдыхает и более открыто подставляет свою шею, показывая свою покорность и готовность к спариванию.       Острый период течки заканчивается на седьмой день и изголодавшийся организм волков требует мяса, желательно с кровью. Этот вопрос решает Чонгук, который до пробуждения своей пары, исчезает с места их обитания и возвращение уже с добычей в виде молодого оленя. Альфа — волк кидает мертвую тушу около спящего Джина и мордой тычется ему в шею. Он мог бы дать сигнал, как это делают обычные волки, но Чонгук понимал, что Джин все ещё не так опытен в этой сфере, поэтому пользуется привычным методом побуждения. Джин рычит на него устало, но к добыче идёт бодрым шагом и достигая ее, выразительно смотрит на Чонгука. По правилам, альфа — волк должен начать, и только затем остальные члены стаи могут коснуться мяса. Чонгук делает то, что молча требует от него Джин и смотрит на то с каким аппетитом поглощает еду альфа — самка.       Оборачиваться в человека никто из них не спешил, ведь неизбежен тот разговор от которого так упорно бежал Джин и так старательно оттягивал Чонгук. Это было сложной темой. Темой, которая, возможно, навсегда раскидает двоих в разные стороны. И они вернуться к тому с чего начинали. Чонгук не был согласен с этим. Ни сейчас, ни завтра, ни через года. Он хочет семью с Джином, детей, но даже если у них не будет потомства, одного Джина ему хватит. Главное, чтобы они были рядом друг с другом, как сейчас.       Джин укладывает голову на свои лапы и прикрывает глаза и Чонгук не может не насладиться этими моментами. Хрупкое счастье летает где-то в воздухе и при неправильном обращении наровит разбиться навсегда. Джин будто понимает это, осторожно пододвигается к Чонгуку и через время засыпает. Он ещё недолгое время смотрит на спящего волка, который так красиво пах им и, кажется, принял его.       Это было неожиданностью. Но через пару недель после экструса, Джин вдруг меняется до неузнаваемости. Во-первых, он все время что-то искал, как понял, чуть позже Чонгук, Джин искал новое место, будто старое ему совсем не нравилось. Во-вторых, Джин начал много есть, но на охоту не выходил и Чонгук половину дня проводил за охотой. И в-третьих, Джин начал смотреть на него по-другому. Раньше, Чонгук замечал в его глазах принятие, но никак не счастье, обречённость, но не свободу, сейчас он видел благодарность. Это было прекрасно. И его подозрения на счёт чувств Джина подтвердились, когда они перекочевали на другое место и Джин мордой уткнулся об его морду, и начал очень тихо скулить. Это было так тихо, что Чонгук понял, что слышит это внутри головы, а не ушами. Но, когда он понял суть тихих звуков издаваемых Джином, замер и вся жизнь пролетела перед глазами.       Их первая встреча была далеко до их слепого свидания. Тогда Джин возвращался домой, очень грустный и печальный, и эту гамму чувств через дорогу почувствовал Чонгук. Он не смог в тот день отпустить Джина и проследил за ним до дома. И так каждый день, пока его присутствие не прознал Тэхён. Потом их свидание, и бегство.       Все картины пролетали перед глазами так стремительно, что Чонгук не успевал за их скоростью. Но сейчас это не так важно, как настоящее.       Джин носит его волчат.