***
– Выпусти меня отсюда, Тэхен! – у Тэхена дежавю. Он это уже слышал. – Когда я выберусь отсюда, я разорву тебя на кусочки! – Вы два сапога – пара. Что-то такое мне сказал Джин, а теперь ты. Держи. – Тэхен кидает в клетку, которая находится глубоко в земле кожаный мешочек. – Джин передал. – Первый снег, такой волшебный и легкий дарит надежду на мечты, на будущее вместе. Но через время надежды мерзнут в холодности колючих снежинок, которые на первый взгляд очаровывают своей красотой, а позже ранят как самый острый нож. Они таят на коже, оставляя свой влажный след, смешиваясь с горькими слезами тоски. Пройдет время, и снежинки не будут так слабы, как впервые дни. Они ударят со всей мощи, кружа над головой большими хлопьями и пытаясь залезть в душу как можно глубже, чтобы остановить процесс жизни. В один миг они ударят в спину сильной, ледяной вьюгой и будут на пороге победы, и в этот момент будет решаться все будущие мгновения. Всё вмиг остановятся, чтобы дать передышку и обдумать свои действия, и только хрустящий снег под ногами будет напоминанием о том от чего так холодно и больно. В такие моменты думается о том, как же, черт возьми, все исправить и не оказаться в холодных объятиях зимы одному. Какая-то часть сознания отправляет сигналы с теми, ради кого стоит не сдаваться, другая часть чувствует усталость и просит сжалиться, сдаться и остановиться. На перепутье становится еще сложнее, но яркими красками в кожу въелись теплые карие глаза, смотрящие с бесконечной любовью, что заставляет сердце больно сжаться на какие-то секунды и забиться вновь буйной силой, с желанием встретится вновь. Мышца гоняет кровь с такой скоростью, чтобы остриё снежинок не оставили явных, глубоких порезов, чтобы все залатать и заставить жить. Зима не будет вечной и, когда придет время уходить, человек изменится тоже. Он не будет прежним, он станет сильнее той самой вьюги, что поставила ему подножку и заставила оказаться на лопатках. Сильнее будет бурана, который пытался заставить его заплутать в каких-то дебрях и потеряться, тем самым умереть так и не найдя дорогу назад. Когда все превратится в грязные лужи и первые ландыши появятся в тех местах, куда падали слезы, весь мир изменится. За терпение и выносливость весна наградит прекрасной влюбленностью. И когда расцветет первая сакура, нежным розовым оттенком и одарит землю своей красотой, придет любовь. Я буду ждать тебя там. Это маленькое письмо большим спасением в жизни двух волков. Джин пытался следовать тому, что написал Чонгуку, а Чонгук непрекословно выполнял сказанное парой. Время идет: месяц, два три. Иногда жизнь становится такой невыносимой, что хочется все отпустить по течению и надеяться на что-то хорошее в конце не приходится. Поэтому сжав кулаки и стиснув зубы они ждут тот день, когда смогут избавиться от того с чего все началось – дефекта. Джин задумывается о дефекте все чаще и чаще, между перерывами от волнующих тревог. Встретились бы они, если бы были обычными людьми? Возможно, среди миллионов людей они бы проходили мимо друг друга много раз и не заметили то, что можно назвать чувствами. Дефект позволил им увидеть и почувствовать друг друга так ярко, что хотелось бежать от контрастности жизни до и после. Он боится представить, что это все всего лишь сон и в настоящей жизни, он действительно одинокий недоволк, недочеловек; что открыв глаза после очередной ночи, он окажется в своей квартирке и услышит, как из кухни Тэхен напевает свой джаз. Но смотря на своих маленьких волчат, он думает о том, что нет, он не может ненавидеть дефект, благодаря которому у него есть дети и есть Чонгук. Но благодарить все еще рано. Чуть позже, когда это все закончится. Три месяца спустя. – Ты воняешь, отойди. – Джин отталкивает игривого Намджуна, который пытается вытолкнуть его дома. – Чимина, Юнги-я, где вы? Спасите папу от плохого дяди Джуна. – грустным голосом зовет он сыновей и показывает язык Джуну, который фырчит и уже становится в боевую стойку. Он слишком хорошо знает «маленьких» волчат Чонгука, которые совсем уже не маленькие. Первым в поле зрения Джина появляется Чимин. У младшего окрас стал рыжим и глаза такие яркие, как солнце. Он скалится на Джуна и злобно рычит, но Джин все равно хочет его затискать, как делал это месяца два назад. Вальяжной походкой появляется Юнги. Его черная шелковистая шерсть отсвечивает на солнце и черные глаза смотрят прямо на любимого дядю. Джин хихикает смотря на Юнги, тот выглядит совсем безобидным и безучастным, но на самом деле он знает, каким может быть его старший сын. Иногда, его хладнокровность восхищает, но иногда Джин боится за него. – Готовы? – Чимин рычит утробно привлекая к себе внимание, у Юнги глаза сужаются в прищуре. И в следующий момент трое волков начинают ожесточённую битву. Намджун был хорошим учителем, и волчата учились у него, как и Джин. Но у Джина каждый раз сжималось сердце, когда он думал, что этому всему детей мог бы научить Чонгук, который все еще слишком далеко от них. Легкий ветер приносит влажный южный воздух, и он вдыхает полной грудью. Джин решает прогуляться, и скинув с себя одежду в лесу, превращается. Он идет по тем самым тропинкам, по которым ходил всегда, не меняя маршрута и не отвлекаясь ни на что. И как тогда, в лесу, почти пол года назад ему кажется, что за ним следят. Обернувшись, он никого не видит, но чувства все равно остаются. Он идет еще дальше и, когда внезапно ветер становится морозным и колючим он жмурит глаза. Перед ним стоит женщина, годы жизни отпечатались на ее лице глубокими морщинами. Она смотрит немного высокомерно, обводит взглядом его всего и вдруг улыбается так, что на щеках появляются знакомые ямочки. – Бабушка Пи? Почему я могу говорить с Вами? – удивленно спрашивает Джин, зная, что он уверен, что сейчас он в зверином обличие. – Обернись. – бодрым голосом говорит шаманка и Джин делает то, что она сказала. Прямо у порога дома он видит, как Джун подхватывает его человеческое тело на руки и заносит в дом, а его волчата скулят и воют в отчаянье. – Ты потерял сознание, выходя из дома. Сейчас ты спишь и это твой сон. Не беспокойся о своих детях, они просто волнуются. Сосредоточься. – Где он? – повернув голову к шаманке спрашивает он и она отходит в сторону. Чонгук лежит на земле в пару метрах от него и он порывается подойти к нему. – Это видение. Ты не можешь его коснуться. Просто смотри. – Джин кивает. Шаманка исчезает и они с Чонгуком остаются одни. Он пытается рассмотреть Чона, который кажется похудел, лицо его стало бледнее, а подбородок острее. Ветер снова проносится, касаясь волос Чонгука, и Джин видит это, будто наяву. Когда в груди Чона появляется алое пятно, которое стремительно растет в объеме, он зажимает рукой рот, чтобы не закричать. Пять секунд вспоминает он. – Один. Два. Три. Четыре. Пять. – шепчет он и грудь его альфы поднимается, судорожно хватая воздух и в этот момент видение исчезает.***
<i> – Джин? – Намджун касается его лба рукой, проверяя температуру. – Папа! – слышатся такие родные и одновременно незнакомые голоса. Джин разлепляет глаза и счастливо плачет, смотря на человеческие обличия сыновей. – Вы такие красивые и такие большие… – шмыгает носом Джин. – Отец возвращается домой.