Зарисовки с Ким Сокджином

      Все что он помнит о том дне после, это то как его пытались оттащить от машины и собственный крик, который время от времени стоит в ушах. Он помнит свои руки в крови, возможно, он измазался ещё до этой машины или когда съезжал в кювет, он не может толком-то и вспомнить. Когда его привязывали к кровати и делали успокаивающие препараты, которые попадали по прозрачной системе прямо в вену, он все ещё не мог перестать думать о парне, который умер. В его голове были слабые отблески, далёкие мысли о том, что человек мёртв и никто ему не сможет помочь. Он помнит как гасли все тревоги и критические, порой страшные мысли, как его тело становилось ватным и слабым, и его клонило в сон.       Когда он вернулся назад, ничего не изменилось. Он ничего не забыл, он все ещё помнил окровавленную руку, фото и имя на запястье, он помнил то чувство вины, которая вонзилась в него, когда он не почувствовал пульс на артерии. Было ощущение того, как давление внутри него упало до нуля, а затем возросло до максимальных отметок. В голове какое-то время было пусто, а затем мысли полились на высокой скорости заменяя одну на другую. Он не успевал за ними.       – Вам стоит поспать, – сказал медбрат, но Джин его лица не видел. В поле зрения маячили его руки, облачённые в латекс. Медбрат переключал систему и добавлял препараты. Это он понял чуть позже, когда снова проваливался в сон. Он хотел удержать себя в сознании, но тщетно. Ему оставалось сонно смотреть на капли, слышать то каким тяжёлым ударом они капали и засыпать против своей воли.              В следующий раз когда он проснулся, была ночь. Голова болела от постоянного вынужденного сна, тело ныло от одного положения и ему хотелось встать и размяться. Он огляделся вокруг себя, будто решая, встать сейчас или повременить, но глаза его зацепились за спящего в углу человека. Из-за плохого освещения он не сразу признал в нем своего брата.       – Тэхен? – осторожно позвал он брата, который услышав его голос встрепенулся, и поднял на него свои сонные глаза. Сокджину не понравилось то что он увидел в глубине тёмных глаз, но на тот момент он сослался на плохое освещения и своё эмоциональное состояние.       – Хен, ты нас напугал, – сказал Тэхен и встав со своего места, подошёл к нему и обнял руками за плечи. – Как ты себя чувствуешь? – спросил альфа и присел на край кровати. Он выглядел взволнованно и все время пытался отвести взгляд. Сокджин понимал, что то, что произошло там на трассе отразилось на многих, в том числе и на его семье.       – Много ты видел? – спросил он, осторожно касаясь тёплой руки брата. С одной стороны он хотел, чтобы Тэхен соврал, с другой чтобы сказал правду. Он понимал от этой ситуации трудно будет сбежать, сделать вид что ничего не случилось и закрыть глаза. Так не получится, он знал это. Наверняка, госпожа Ким после этого станет еще больше опекать его, несмотря на своё состояние.       – Тебе сказать правду? – спросил Тэхен, и приподнял его руку, чтобы оставить лёгкий, еле заметный поцелуй на костяшках пальцев. Он кивнул. Он хотел знать с чем ему работать. – Я никогда не видел тебя таким. Это было что-то по-настоящему неконтролируемое.       – Это напомнило тебе моего отца? – спросил он, будто пытаясь сделать себе больно ещё больше.       – Нет, нет, – спешно покачал головой альфа и посмотрел ему в глаза. Джину на мгновение показалось, что он оказался там внизу, на обочине дороги и Тэхен пытался привести его в себя. Он будто увидел себя: испуганного, шокированного и неадекватного. Стоит ему признаться, что он всегда боялся этого дня. Он знал, что это будет и знал, что к этому стоит подготовиться морально. – Я думаю, тебе стоит отдохнуть немного, сменить обстановку.       – Хорошо, – согласился он и кивнул брату, чтобы подтвердить свои слова. На деле в душе его было все также душно и бушующий ураган никак не хотел успокаиваться. Он не хотел, чтобы Тэхен знал об этом и тем более сама. Госпожа Ким, как и он сам всегда боялась, что детские травмы дадут о себе знать и в один из «прекрасных» дней явят себя во всей красе. И это случилось. Джин помнил все до мелочей, все до последней секунды и никак не мог забыть. Ему казалось, что это то с чем ему придётся жить всю оставшуюся жизнь.

***

      – Почему я не видел тебя на похоронах? – спрашивает Чонгук, облокачиваясь на косяк двери. Дождь все ещё тарабанит по окнам и крышам, и Джину хочется притвориться спящим, но он не может. Они должны поговорить. Намджун прав, Чонгук не заслуживает такого открытого и неприкрытого ничем игнорирования.       – Потому что я был в другом зале, – не повернувшись к двери говорит он. Чонгук догадается сам, он знает. Ему просто страшно.       – В зале для омег, – говорит Чонгук. На самом деле в арендованном Чонгуком заведении было всего-то несколько залов, да и людей было немного. Джин может с точностью сказать сколько омег и бет сидели за его столом. Он не считал их, но из-за нервного напряжения он все время останавливал свой взгляд на чужих руках, а затем перешел к запахам. – Почему ты мне не сказал? – спрашивает Чонгук через время. Он открывает свои глаза, пялится на тумбу с электронными часами. Время перевалило за 3 часа ночи.       – Я боялся, и сейчас боюсь, – еле слышно проговаривает он. – Мне легче было наблюдать за тобой будучи альфой. Наша неожиданная дружба не вызвало бы вопросов как с твоей, так и со стороны общества. Я не хотел думать о том, что в один из дней ты узнаешь кто я и как я появился в твоей жизни. Будь я омегой, все было бы намного сложнее, согласись?       – Не думаю, – незамедлительно отвечает Чонгук и это заставляет его повернуться корпусом к альфе. – У нас были бы точно такие же отношения, Сокджин.       – Тебе так кажется, – присаживаясь на постели, говорит он и Чонгук пожимает плечами. – Для меня это имело значение. Альфы и омеги не могут дружить между собой, а мне хотелось быть твоим другом, знать, что с тобой все хорошо.       – Ты хотел компенсировать его отсутсвие, – говорит Чонгук и он медленно кивает. – Но его и не было в моей жизни. Я никогда не привыкал к нему, так как привык к тебе. Мне будет намного больней, если вдруг ты захочешь уйти от меня, если ты перестанешь улыбаться мне и смотреть на меня.       – Разве ты не злишься из-за моего обмана? – решает спросить он. – Разве я не предал твоё доверие? – ему хочется зацепиться за это. Ему хочется чтобы Чонгук был зол на него, накричал и вычеркнул его из своей жизни, потому что он сам этого не сможет сделать.       – Я… я просто хочу понять тебя, хён, – оттолкнувшись плечом и сделав пару шагов к нему говорит Чонгук. – Я говорил тебе сегодня, что наши отношения с ним – это далеко не сладкая сказка, и то, что мы оба пережили в какой-то момент побочный эффект истинности, но я оставил это давно. Ещё тогда, когда он пригласил меня на свою свадьбу. Я никогда не испытывал надежды на счёт нас с ним, я знал, что это конец и что мне нужно идти вперёд, не оглядываясь назад. Я сделал свой выбор давно.       – Мне трудно это воспринимать, Чонгук, – он смотрит на альфу, который делает ещё пару шагов к нему. – Мои убеждения полностью разрушены.       – Я знаю, хён, но позволь мне быть рядом с тобой. Я хочу быть твоим настоящим, здесь и сейчас быть рядом с тобой. Мы оба пережили трагедию, но прошло уже много времени, Сокджин.       – Я психически неуравновешен. Мой отец убил мою мать на моих глазах, и в тогда, когда я увидел Киена и понял, что он мёртв это откинуло меня в тот день, когда моя мама умирала у меня на руках. Я отключился и это может случиться когда угодно, ты понимаешь? Зачем тебе психопат как я? – с горечью в голосе спрашивает он. Ему трудно смотреть на Чонгука, но он неотрывно следит за его мимикой, за его глазами, чтобы найти там заминку, но не находит.       – Сколько раз это было с тобой? – спрашивает альфа с непроницаемым лицом. Джин задумывается на пару секунд, чтобы вспомнить.       – Три раза.       – Психопаты переживают такие состояния каждый день, каждый час и минуту, хён. Но даже если ты окажешься одним из них – ты не перестанешь нравиться мне. Твои отговорки не сработают, потому что мое желание быть с тобой больше. Будь ты альфой, отбитым психом, да хоть кем угодно, я не перестану любить тебя.       – Чонгук, – Джин практически стонет от досады и качает головой. – Будет трудно, ты должен понимать это.       – Я это уже понял, – улыбнувшись, говорит Чонгук. – Позволишь сегодня остаться с тобой? – помедлив спрашивает альфа. Джин кивает, откидывает в сторону край одеяла и когда кровать под весом Чонгука гнётся, удобнее укладывается на спину. Он смотрит на потолок, краем глаза замечая, как альфа ложится боком подпирая рукой голову.       – Сходим в колумбарий? – спрашивает он.       – Хорошо, только не вздумай просить у него прощения. Ты ни в чем не виноват, – Чонгук укладывается на спину и также как и он смотрит перед собой. – Наверное, мне стоит поблагодарить его. Несмотря на наши неудачные отношения, благодаря ему я встретил тебя. Я знаю, это грубо по отношению к нему, но это правда., – альфа тянет его на себя, укладывая его голову себе на плечо, и прижимая к себе. От этого Джину становится так тепло, что ему приходится зажмуриться от этих приятных ощущений.       – Прости, что обманывал тебя, – приглашённо говорит он и Чонгук оставляет поцелуй на его макушке.       – Спасибо, что решился рассказать мне и сделал шаг навстречу, — альфа отстраняется и заглядывает в его глаза. – Никого красивее тебя не видел, Сокджин. Ты очень дорог мне и я действительно люблю тебя. Пожалуйста, будь со мной…       У Сокджина перехватывает дыхание. В глазах Чонгука океан нежности и россыпь миллиардов звёзд предназначенных для него. В тёмных, тёплых глазах альфы так много любви и чувственности отчего в груди немеет сердце и это так незнакомо ему, так чуждо, но не менее приятно. Ему хочется отпустить все, оставить в маленьком подвале все свои страхи и сомнения, закрыть на ключ и отдать их Чонгуку, чтобы никогда больше не видеть. Он хочет научиться любить его в ответ, но ещё сильнее, ещё больше, чтобы другие мысли были вытеснены из головы и забыты навсегда. Поэтому он кивает ожидающему ответа альфе и прижимается губами к нему. Он слышит, как Чонгук задерживает дыхание и через пару секунд расслабленно выдыхает, обвивает его за талию и углубляет поцелуй.       Сокджин за эти годы испытывал много потерь, как и Чонгук, и, эти потери окупятся для них чем-то большим, светлым, чем-то что они пронесут сквозь множество дней, месяцев и лет.       Он отрывается от альфы и глупо, словно юный омега улыбается глядя на Чонгука.       – Кажется, полюбить тебя мне не составит особого труда, — говорит он и Чонгук выпускает смешок, снова приближаясь к нему.       – Рад это слышать, – говорит альфа и оставляет мягкий поцелуй на его горящих губах. – Люблю тебя и ты люби меня, Ким Сокджин.