***
В ту субботу наконец-то закончилась очередная рабочая неделя. О, что это была за неделя… – Ты сегодня опоздал, Эрмаль. Нехорошо заставлять ждать такого старика, как я. Никогда не знаешь, что может случиться, – сказал мистер Борсато с улыбкой, открывая кудрявому дверь. – О, бросьте, всё в порядке, Вы никуда не денетесь. И, кроме того, я могу всё объяснить. Мистер Борсато устроился в кресле, налив себе и Эрмалю по чашечке кофе. – Надеюсь, история будет хорошей. – Да, конечно, – ответил Мета и тут же продолжил, – Вы, вероятно, знаете извилистую дорогу, ведущую в парк? Не так ли? Так вот… один из домов, находящихся там, уже давно был выставлен на продажу, но, в конце концов, его продали, и новые владельцы переехали. Вы бы сказали, что в этом нет ничего странного, и это действительно так, за исключением одной вещи: количества почты, которую они получают! Это совершенно невероятно. В прошлый вторник я доставлял письма, и их было так много, что они не помещались в почтовый ящик. Вы можете себе это представить? Просто почтовый ящик самого обычного размера, как и у всех остальных. И он оказался слишком мал! Эрмаль улыбнулся, вспомнив о письмах, выпадающих из почтового ящика на землю, пока они с мистером Мобричи просто наблюдали за происходящим. Мистер Борсато тоже усмехнулся и спросил. – Но почему ты опоздал сегодня? Бумага в очередной раз подняла бунт? – Нет-нет, сегодня они устанавливали новый почтовый ящик. Просто огромный. Я почти уверен, что его объёма будет достаточно, чтобы предотвратить любую неудобную ситуацию. Эрмаль невольно прокрутил в памяти образ мистера Мобричи, пот с которого сыпался градом – он заметил его посреди дня, изо всех сил пытающегося установить ящик в нужное положение; мускулы были напряжены, и это было ясно видно, потому что рубашка, в которой Мета привык видеть странного мужчину, куда-то исчезла. Он действительно снял эту чёртову рубашку. Конечно, он просто обязан был найти предлог, чтобы посмотреть. Может быть, совсем немного поглазеть, хотя и дружелюбно, услужливо спрашивая, не может ли он помочь. И он мог это сделать, поэтому и оказал посильную помощь, установив почтовый ящик на нужное место; после этого мужчина, наконец, поднял взгляд, коротко поблагодарил и сказал со странным, слегка напряжённым выражением лица: – Прости, я так и не представился тебе, меня зовут Фабрицио. Он сделал неестественное ударение на своем имени и пристально посмотрел на Эрмаля, который лишь поспешно обернулся и назвал мужчине своё имя, не обращая особого внимания на то, что происходило вокруг, потому что наконец-то узнал имя этого человека. Имя. Фамилия и имя. Фабрицио Мобричи. Он с нетерпением ждал ещё одной ночи, проведённой в гугле, чтобы получить долгожданные ответы. Хотя на этот раз он не спешил уходить. Всё это могло подождать, потому что прямо сейчас ему предложили холодное пиво, и он ни за что на свете не собирался отказываться от столь щедрого предложения. Так он оказался на заднем дворе Фабрицио Мобричи, потягивая пиво и пытаясь завести светскую беседу, может быть, желая ненавязчиво выудить информацию из первоисточника. Здравый смысл был бессилен против природного интереса, тем временем источник, к сожалению, снова надел рубашку, когда ходил за пивом – это вызывало негодование, однако помогло сосредоточиться. Светская беседа протекала неплохо, Эрмаль рассказывал о своей работе (стараясь незаметно перевести тему разговора на письма, но Фабрицио ловко уворачивался от любых тонких замечаний), потом они говорили о своих увлечениях, о музыке, которая им нравилась. Удивительно, но у них было довольно много общего, и разговор протекал гладко. Наконец в их разговоре возникла пауза, и Эрмаль огляделся вокруг, прежде чем глубоко вздохнуть и спросить. – Ваш сын сегодня здесь? Ответы. Его целью были ответы, поиск фактов для дальнейшего исследования, тем не менее, он хотел ещё и дать себе возможность немного познакомиться с мужчиной для дальнейшего общения, потому что, казалось… Фабрицио был совсем не против. – О нет, не сегодня, Либеро и Анита уехали на выходные к своей матери. Я обычно работаю в это время, так что это довольно удобно. Сердце Эрмаля в очередной раз совершило предательство и чуть подпрыгнуло в груди. Значит, разведены? Он знал, что его шансы всё ещё близки к нулю, что между ними никогда ничего не будет, но, по крайней мере, сейчас они стали немного выше. Разве это не так? Прежде чем он закончил свой мыслительный процесс и задолго до того, как он смог сформулировать хоть какой-то ответ, Мобричи продолжил: – Но раз уж речь зашла о работе, то мне очень жаль, что я так долго не пускал тебя к ней. Правда, я совсем забыл о времени, прости, в конце концов, сейчас самый разгар рабочего дня. Хотя мне было приятно познакомиться с тобой, я имею в виду, как следует познакомиться. – Фабрицио встал, забирая из рук Эрмаля пустую бутылку. Это было немного неожиданно, Мета вовсе не возражал бы остаться ещё на некоторое время, но он, вопреки всему, не был круглым идиотом и знал, что злоупотребляет чужим гостеприимством. Поэтому он только пожал Фабрицио руку и сказал. – Было очень приятно познакомиться. А потом просто ушёл, чтобы закончить свой обход немного мечтательно, слишком сосредоточенный на собственных мыслях. Очень сосредоточенный. Кажется, он действительно замечтался, когда его вдруг прервали многозначительным свистом. Ах, Мистер Борсато. – Ну-ну, я вижу, что кое-кто произвел на тебя впечатление. Кто-то, кто получает так много почты, не правда ли? Кто бы мог подумать, что именно это – путь к сердцу почтальона? Эрмаль лишь покраснел в ответ, а краснеть во время последующей беседы приходилось довольно часто, потому что мистер Борсато был совершенно прав, как и всегда. Он пытался не обращать на это внимания, но знал, что уже потерпел неудачу. Может быть, его сердце ещё не было потеряно, или, по крайней мере, не полностью, но это была битва, которую он проигрывал. Он встал и принялся расхаживать по комнате, стараясь избегать любопытного взгляда Мистера Борсато. Он познакомился с этим человеком в прошлом году за их еженедельным кофе и знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что тот хочет докопаться до сути этого дела. Со всеми подробностями. Так часто он слышал вопросы о том, есть ли в его жизни кто-то, кто похитил его сердце, но Эрмаль всегда отвечал, что нет. И в то время это была чистая правда, но теперь в его сердце действительно теплилась надежда. И он хотел поделиться этим с кем-нибудь, поэтому просто сделал это. Но был ли Мистер Борсато тем самым человеком? Он был милым, да, его взгляды казались правильными, но они никогда не обсуждали такие темы в деталях. Он никогда не говорил ему, что любит мужчин так же, как и женщин. Так должен ли он признаться в этом? Он был так неуверен в реакции старика, но и не хотел скрывать, ведь это никогда не было тем, что он старался сохранить в тайне. Он рассказал об этом матери почти сразу же, как понял и принял это в себе, и её реакция была лучшей из всех, что он мог получить. Его братья и сестры знали об этом и глазом не моргнули. Его друзья знали, но они были его ровесниками, да и в их компании все относились друг другу с должным уважением, так что они восприняли это спокойно. Но мистер Борсато был из другого поколения, и никто не знал, какой ожидать реакции. Эрмаль расхаживал взад-вперед, снова и снова прокручивая в голове эту мысль, пока вдруг не замер. Он проходил мимо шкафа, на котором лежало несколько компакт-дисков и уставился на самый верхний, взял его дрожащей рукой, чтобы рассмотреть поближе. Эти глаза. Эти волосы. Эта улыбка. Ему не нужно было видеть никаких татуировок, чтобы точно знать, кто это был. Фабрицио Мобричи. Вот только, очевидно, не Мобричи. Моро. Что? Но как это возможно? – Эрмаль, мой мальчик, ты в порядке? Встревоженный голос мистера Борсато вытащил его из омута мыслей, и Мета изо всех сил старался успокоиться, чтобы казаться собранным, хотя это было совсем не так. – Да, конечно. Эта... музыка, она Вам нравится? В ответ он получил довольно странный взгляд. – Да, конечно, ты же знаешь. Я обычно включаю его музыку, когда ты здесь, потому что ты часто говоришь, что тебе нравится. Что происходит? Эрмаль молчал, пытаясь переосмыслить это открытие. Теперь у него были ответы на все его чёртовы вопросы. Мистер Мобричи был Фабрицио Моро. Он доставлял почту знаменитому певцу. Очень красивому, очень известному певцу. – Эрмаль? Это была почта. Почта от его поклонников. Он снова опустился в кресло, пытаясь переварить услышанное и увиденное. – Эрмаль, ты хочешь сказать, что доставлял письма от фанатов Фабрицио Моро, не зная, кто он такой? Мета поднял голову, удивляясь, откуда Мистер Борсато это знает, но тут до него дошло, что, возможно, он произнёс некоторые фразы вслух. – Значит, это и есть человек, в которого ты влюблён? Вот оно, решение, принятое за него. Он всё ещё не мог решить, хочет ли он, чтобы об этом стало известно старику, но было уже слишком поздно, Мистер Борсато знал это. Он немного нервно посмотрел на собеседника, но твердо решил стоять на своём. С ним всё было в порядке, и если это будет стоить ему такой дружбы, то пусть будет так. Он попытался подготовиться к негативным комментариям, которые наверняка последуют, и почувствовал, что его руки дрожат. Но ничего не произошло. Поэтому он просто ждал и смотрел. – О Эрмаль, только не говори, что ты боялся сказать мне об этом. – Я... я просто не знал, как... – запинаясь, пробормотал кудрявый, пытаясь осознать тот факт, что его великое откровение оказалось не очень-то великим. – Прости, если я когда-нибудь заставил тебя почувствовать, что ты не можешь быть самим собой, это было последнее, что я хотел сделать. – Нет, всё было совсем не так, я просто не был уверен, как Вы отреагируете, как... ну, Вы знаете… – Я уже стар. Да. Я знаю. Спасибо, Эрмаль. Нет, но я не хочу превращать это в какую-то шутку. Должен признаться, я давно это подозревал. – Подозревали об этом? Но почему? – Ну, знаешь, иногда у тебя появляется это маленькое чувство, когда ты просто... просто знаешь. Ты знаешь. Эрмаль уставился на Мистера Борсато – это было самое загадочное объяснение, которое он когда-либо слышал. Обычно этот человек говорил именно то, что думал, или, по крайней мере, следил за тем, чтобы вся скрытая информация была интерпретирована только одним способом. Он заёрзал на своём месте; старик задумчиво вырисовывал узоры на старомодной скатерти. Что тоже в этом поведение было… странное, он никогда не нервничал или, по крайней мере, не проявлял никаких признаков этого. За всё то время, что Эрмаль знал его, он казался самоуверенным человеком. Некоторое время в комнате было тихо, пока Мета пытался понять, что всё это значит. Неужели Мистер Борсато пытается ему что-то сказать? – Что... что именно Вы хотите этим сказать? – он, наконец, озвучил свой вопрос. Мистер Борсато на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и уставился на почтальона. – Я говорю, что я гей. – Но... Вы же... Ваша жена? Мистер Борсато глубоко вздохнул, прежде чем ответить. – Тогда было совсем другое время. Я сделал то, что от меня ожидали. Не пойми меня неправильно, я любил свою жену, это была не её вина, и у нас была хорошая совместная жизнь. Он замолчал на мгновение, явно погрузившись в воспоминания, и Эрмаль воспользовался этим временем, чтобы навести порядок в своей голове. Этот день, казалось, был днем откровений. Затем Мистер Борсато продолжил. – Но у тебя, мой мальчик, так много возможностей. Времена изменились. Отношение изменилось. Я так горжусь тобой, твоим доверием и тем, что ты принял себя. Нет, не перебивай меня. Я смотрю на тебя и вижу человека, которым мог стать сам. И это наполняет меня такой большой надеждой – увидеть, как мир меняется к лучшему. Эрмаль просто уставился на него, недоумевая, к чему клонит старик, но понимая, что ему скорее хочется попасть домой и заняться собственными открытиями. Ответы, которые он, наконец, получил. Как-нибудь в другой раз он вернется к этому разговору, расскажет об этом подробнее, потому что хочет знать больше, но не сейчас. – Возможно, мир и изменился, но сейчас мне это не очень-то помогает. Я и раньше знал, что он никогда меня так не полюбит, но ведь он ещё и знаменит. А кто я такой? Никто. Просто парень, который приносит ему почту. – О, Эрмаль ... – начал было Мистер Борсато, но парень перебил его. – Не говорите мне «о, Эрмаль». Это ничего не изменит. Я не хочу говорить об этом. А теперь расскажите мне о том, что случилось с Вами на этой неделе. Остальная часть его визита прошла, как всегда – они потягивали кофе, разговаривали, смеялись вместе. Как будто ничего не изменилось, и так оно и должно было быть, потому что на самом деле не изменилось ничего. Затем Эрмаль заставил себя подождать по крайней мере до воскресенья, чтобы хоть что-то погуглить или вообще заняться исследованиями. Он и так уже слишком далеко зашёл, так что весь вечер собирался сосредоточиться на чём-нибудь другом, а не на Фабрицио Моро, просто чтобы проветрить голову. По крайней мере, таков был его план. Но когда он устроился перед телевизором – читать было бесполезно, сосредоточиться не получалось – он понял, что судьба уготовила ему что-то другое. Потому что там шло какое-то странное шоу талантов. Он никогда не смотрел его раньше и определенно не хотел смотреть сейчас. Вот только когда он проходил мимо канала в поисках чего-нибудь, что можно было бы посмотреть, там был один известный певец. Некий знаменитый певец, которого он старался избегать. Конечно, теперь, когда шоу уже шло, он не собирался ничего предпринимать. Он просто будет сидеть, смотреть и слушать. Потому что да, мистер Борсато был прав, ему нравилась эта музыка. Эту песню он часто слушал, и когда она звучала по радио, он всегда немного увеличивал громкость. И вот теперь он, наконец, узнал, как выглядит этот человек. Горячий – вот как он выглядел. Джинсовая рубашка без рукавов, наполовину расстегнутая, демонстрировала его руки и татуировки, и Эрмалю это очень нравилось. А потом выражение лица, которое он сделал – он должен был только петь, верно, ведь пение не нуждалось в таких взглядах? Такие движения? Боже, а этот язык? Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого. Слишком быстро, как ему показалось, всё было окончено. Он ещё немного понаблюдал за происходящим, но, очевидно, послав зрителям прощальный поцелуй, Фабрицио ушёл со сцены, чтобы уже не вернуться сегодня вечером. Так что Эрмаль сидел на своем диване, слегка потрясённый неожиданными открытиями. Наконец, он лёг спать, понимая, что этот день и без того был достаточно долгим, и ему было о чём подумать, разложить по полочкам в своей голове. Остальное может подождать. Конечно, он провёл остаток своих выходных в интернете. Гуглил – да, немного, но теперь, когда он знал имя Фабрицио и знал, почему он получает столько почты, ему это было уже не нужно. На эти вопросы уже были даны ответы. Так что на самом деле у него не было ни единого оправдания, почему он всё ещё занимается этим. Или, по крайней мере, у него не было того, в чём он хотел бы признаться… даже самому себе. Поэтому он проводил свои дни в интернете, просматривая видео, слушая песни, вчитываясь в тексты песен. И даже если он не признавался в этом (даже самому себе), он продолжал влюблялся в этого человека всё сильнее. Это было довольно неудобно на самом деле. Одно дело – влюбиться в кого-то из тех, кому он доставляет почту, – он может просто тосковать, наблюдая издалека, если понадобится, или попытать счастье и завязать разговор, когда представится такая возможность. Другое дело – влюбиться в какого-то певца, известного, недосягаемого, потому что это никогда не выйдет за рамки обычной фантазии. Но что делать, если и то и другое происходит одновременно с одним и тем же человеком? Конечно же, это была пытка, предназначенная специально для какого-то внутреннего круга ада.Глава II
12 января 2020 г. в 14:21
Следующий день прошёл пугающе спокойно, в очередной раз не было ни единого письма для дома №125, к тому же не было никого, на кого можно было посмотреть (или с кем поговорить) в доме или в саду. Но что касается почты, может быть, это и неудивительно, потому что разве сам мистер Мобричи не сказал Аните, что их не будет какое-то время, пока он не установит новый почтовый ящик? Теперь он, вероятно, получал нормальное количество писем, как и все остальные жители района, почта которым поступает лишь время от времени. Тем не менее, это означало, что у загадочного мужчины был какой-то способ контролировать этот поток, что само по себе вызывало интерес. Как он это делал? Почему почта до сих пор доставлялась к нему домой в таких количествах? Почему он не открывал их? С другой стороны он, вероятно, уже сделал это, учитывая слова, которые сказал своей дочери.
Доставлять почту – это работа Эрмаля, это то, чем он занимался, и это, вне всяких сомнений, было тем, что ему нравилось, но сейчас всё было несколько иначе. Он не хотел просто доставить несколько писем, он всё ещё хотел получить ответы, хотел узнать больше об этом странном человеке. Может быть, это будет похоже на пытку, но они могли бы… подружиться, по крайней мере, верно? Так, как он подружился с мистером Борсато в своё время. И они могли бы встречаться в определённый день, чтобы выпить немного кофе, поговорить о своей жизни или ни о чём конкретном. По крайней мере, он мог бы получить это, если не что-то большое.
Ещё более остро он нуждался в ответах, был каким-то необъяснимым образом заинтригован этим человеком. Он хотел проводить с ним… время? Быть частью его жизни, хотя и в малой степени, но определенно большей, чем являться простым почтальоном. Неужели он просит слишком многого?