***
На следующий день он встретился с учителем Либеро и получил некоторое представление о своих обязанностях. Он будет отвечать за группу из шести детей, включая сына Мобричи, и сопровождать их в интерактивной экскурсии по большому музею. Это звучало не слишком сложно, и Эрмаль поймал себя на том, что с нетерпением ждет этой школьной поездки. Он никогда не занимался ничем подобным, но искренне верил, что всё будет хорошо. И всё действительно шло отлично: время проходило быстро, дети развлекались и общались между собой, слушая его, когда он говорил им оставаться рядом или быть осторожными, но энергичными и счастливыми. Да, всё было в порядке. По крайней мере, до тех пор, пока они не вернулись на школьную территорию, готовые идти домой. Эрмаль шёл рядом с Либеро, планируя проводить мальчика, как вдруг тот дёрнул его за рукав, заставляя остановиться. – Папа здесь! – только и сказал он, и Мета посмотрел в ту сторону, куда указывала рука мальчика. Там действительно виднелась знакомая голова с растрепанными волосами. И мужчина, похоже, тоже заметил своего ребёнка. – Либеро! Мальчик лишь глубоко вздохнул, и выражение его лица было каким-то смиренным, как будто он пришёл к выводу, что ничего не сможет изменить. Фабрицио узнает о том, что он сделал, и Либеро примет последствия. Затем он повернулся, чтобы направиться к отцу и встретиться со своей судьбой лицом к лицу, но теперь его остановил Эрмаль. – Подожди, Либеро. Я пойду с тобой. Мальчик бросил на него благодарный взгляд, и они вместе подошли к мужчине. Мета знал, что Либеро не должен бояться своего отца, и то, что он сделал, было не так уж серьёзно, по крайней мере, по мнению Эрмаля, но если он сможет немного успокоить мальчика, отправившись с ним, то именно так он и поступит. – Эрмаль? Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Мобричи, когда они подошли ближе. – Я сопровождал класс Либеро в школьной поездке, – объяснил он, совершенно не жалея о содеянном. – Ты... – эхом отозвался Фабрицио, но замолчал, увидев лицо сына. Эрмаль проследил за взглядом мужчины, и сердце его сжалось, когда он увидел виноватое выражение на лице мальчика. Похоже, он изо всех сил старался не заплакать. Мета ничего не мог с собой поделать, он молча положил руку на чужое плечо, Либеро не должен чувствовать себя так ужасно, когда всё, что он сделал, было обусловлено самыми лучшими намерениями. На самом деле то, что он сделал, было не так уж плохо, и Эрмаль был уверен, что Фабрицио тоже это поймёт. И он это сделал. Конечно, он всё прекрасно понял. – Я на машине, поехали домой, – тихо сказал он и добавил, взглянув на руку албанца, всё ещё лежавшую на плече Либеро: – И ты тоже, Эрмаль. Давай. Виновники торжества последовали за Мобричи к машине, Эрмаль сел на переднее пассажирское сиденье. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Фабрицио, но не собирался встречаться с ним. Он не совсем понимал, что происходит, конечно, он будет здесь ради Либеро, если это поможет мальчику и если Фабрицио позволит ему. Но его снова втянули в частные дела этой семьи, и он знал, что ему придется поработать над некоторыми чувствами, желаниями и глупыми надеждами, которые будут вызваны позже, когда он снова останется один. К счастью, поездка на машине была короткой. Отперев дверь, Либеро и Эрмаль последовали за Фабрицио в дом. Мета немного неловко стоял в коридоре, не зная, что делать дальше, не зная, что произойдёт в следующую минуту. Либеро снял ботинки и пальто, а затем прошёл в гостиную и свернулся калачиком на диване. – Ты тоже иди, я буду через минуту, – произнёс Моро, исчезая на кухне. Эрмаль молча сделал так, как ему было велено – сел на стул, стоявший под углом к дивану рядом с местом, где лежал ребёнок, и стал ждать. Как и было обещано, через несколько минут в комнату вошел Фабрицио с тремя кружками и протянул две из них Либеро и Эрмалю. Мальчик обхватил кружку руками так, что можно было предположить, что это ожидаемое событие. Мета же взял свою кружку и с удивлением обнаружил, что она тёплая, но не горячая. Он сделал осторожный глоток и почувствовал вкус подслащённого молока с привкусом корицы, который проник в его горло, распространяя удивительно приятное и успокаивающее чувство в груди. Он поднял глаза и увидел Фабрицио, который сидел рядом с Либеро и мягко улыбался сыну. Мета хотел спросить, что это он пьет, потому что ему хотелось выпить ещё раз позже, хотя бы для того, чтобы почувствовать себя немного лучше в плохой день. Неужели Моро всегда поступал именно так, когда его дети были расстроены? Но он также знал, что сейчас эти детали не так уж важны. Речь шла о Либеро. Сообразив, что, погружённый в свои мысли, он пристально смотрит на Фабрицио, Эрмаль моргнул и отвёл глаза, чтобы снова взглянуть на мальчика. Он, казалось, немного расслабился, потягивая свой напиток. Мужчина, по-видимому, заметил то же самое, потому что он нежно положил руку на колено Либеро, пока мальчик не посмотрел на него. – Может быть, скажешь мне, что тебя беспокоит? – осторожно спросил он. Либеро тяжело сглотнул, но медленно кивнул. – Я попросил Эрмаля помочь со школьной поездкой, – наконец признался он, уставившись на свою кружку. – Да, – произнёс Фабрицио, – хорошо, что он захотел тебе помочь. Ты никогда не говорил мне, что спрашивал его об этом. В комнате на некоторое время воцарилась тишина, глава семейства терпеливо ждал ответа, Мета смотрел на него, но боялся вмешиваться. Наконец Либеро заговорил снова, хотя вскоре замолчал. – Я не мог... – он прикусил губу, явно пытаясь остановить слёзы, которые предательски собирались в уголках глаз. Он не собирался продолжать, а Эрмаль больше не мог на это смотреть. Он собирался что-то сделать, он должен был что-то сделать. Поэтому, не обращая внимания на то, что подумает о нём Фабрицио, он поднялся со стула и опустился на колени перед Либеро, поймав его опущенный взгляд. – Либеро? Мне рассказать папе, что случилось? – тихо спросил он. Мальчик посмотрел на него широко раскрытыми глазами, полными слёз. Он задумался на минуту, а затем застенчиво кивнул. Эрмаль с лёгкой улыбкой кивнул в ответ. Всё будет хорошо, он объяснит сам. – Можно... можно мне подняться наверх? – тихо спросил Либеро, и албанец внимательно посмотрел на Фабрицио. Он мог бы многое сделать, чтобы помочь, но не мог принять это решение. – Конечно, – только и ответил музыкант и легко провёл рукой по волосам сына, когда тот вскочил с дивана и скрылся на лестнице. После этого мужчины остались наедине, Эрмаль вернулся в своё кресло, они с интересом взглянули друг на друга. Мета знал, что Фабрицио ждёт объяснений – чего-то такого, что заставило бы его понять, почему его ребёнок так странно себя ведет. Эрмаль откашлялся и начал: – Итак, на прошлой неделе Либеро пришёл ко мне домой, и он был… очень расстроен. Фабрицио только кивнул в ответ, и кудрявый медленно продолжил. Он объяснил, что мальчик надеялся, что его отец сможет поехать с ним, но в тот же день у него было назначено интервью, и что Либеро просто не хотел заставлять его выбирать. Что учитель попросил его найти кого-то другого. Как он не знал, что делать, как он пришёл к Эрмалю за помощью, как Эрмаль предложил пойти с ним. Рассказывая всё это, он старался не встречаться взглядом с Фабрицио. Он не знал, был ли готов ко всем эмоциям, которые мог там увидеть. Он мог только догадываться, каково было услышать, что твой сын так сильно хотел, чтобы ты приехал на школьную экскурсию, но знал, что у тебя просто нет на это времени? Что он даже не хотел задавать этот вопрос, потому что не хотел заставлять тебя выбирать между ним и твоей карьерой, потому что знал, насколько труден этот выбор для тебя сейчас. Что он остался с этой проблемой один на один, но не пришёл к тебе за помощью… – И ты бы ничего не узнал бы, если бы приехал забрать его со школы… Я думаю… Я должен был извиниться за свою роль в этом, может быть, мне следовало побудить Либеро пойти к тебе… Нет, прости меня за это, именно так я и должен было поступить, просто… это было «простое» решение, которое не должно было навредить никому. Эрмаль замолчал, понимая, что не должен говорить об этом сейчас. Он мог извиниться позже, объясниться позже, сейчас от него требовалось лишь объяснить мысли Либеро, чтобы Фабрицио понял и мог пойти утешить своего сына, который больше всего нуждался в нём сейчас. Поэтому он замолчал и, наконец, посмотрел на Фабрицио, ожидая реакции. Он не мог до конца понять выражение его глаз, но, по крайней мере, Моро не казался слишком расстроенным – не то что бы Мета ожидал подобного, на самом деле он никогда не ожидал, что мужчина рассердится, хотя, возможно, и расстроится, но всё же было приятно видеть его таким спокойным и собранным. – Итак, если я правильно понимаю, Либеро просто беспокоится, что я… что? Буду злиться на него? Разочаруюсь? Потому что он не сказал мне об этой проблеме, возникшей только потому, что он не хотел, чтобы я выбирал между ним и интервью? Мета кивнул. – Да, примерно так. При этих словах Фабрицио встал. – Хорошо, спасибо, что рассказал мне об этом. Я пойду и поговорю с Либеро, но, пожалуйста, останься. Это не займет много времени. Не уходи. Эрмаль снова кивнул и посмотрел вслед удаляющейся спине Фабрицио, направлявшегося в коридор. Он сидел, пытаясь собраться с мыслями и чувствами. Сейчас это было так легко – позволить граням между сном и реальностью исчезнуть. В последнее время ему удавалось держать свои чувства под контролем, эти недавно осознанные чувства – или, по крайней мере, их глубину, и он гордился собой, да. Но теперь, снова сидя в этой гостиной… так близко как физически, так и эмоционально к Либеро и Фабрицио, он снова понял, как сильно хочет именно этого. Вот оно – так близко, и в то же время так далеко, так недосягаемо. Если бы только был шанс остаться здесь, стать частью этой семьи, быть вместе с этим мужчиной, никогда не уходить, но без риска разрушить всё, что у них было сейчас… Он принял бы это в мгновение ока. Но этого не будет. Он знал это, как знал и то, что предпочёл бы иметь это немногое, чем вообще ничего. Несколько секунд он пытался представить себе жизнь без Аниты, без Либеро, без Фабрицио… Ему не нравились эти мысли, и он чувствовал пустоту. Он сохранит всё как есть и будет счастлив. Он также знал, что ему действительно следует отвлечься от этой темы, успокоиться и сделать это до того, как Фабрицио спустится вниз. Эрмаль оглядел комнату, и его взгляд упал на три пустые кружки. Почему бы не вымыть их? По крайней мере, это позволит ему занять руки. Он встал, отнёс кружки в кухонную раковину, очень осторожно избегая всех мыслей, которые хотели прошептать, что да, это именно то, что он имел в виду, когда говорил, что это то, чего он хочет. Прежде чем албанец успел поставить кружки на место, он снова услышал шаги, спускающиеся по лестнице, а чуть позже раздался вопрос: «Эрмаль?». – Я здесь, – ответил он и попытался слабо улыбнуться Фабрицио, появившемуся в дверях кухни. – О, вот ты где, я боялся, что ты ушёл. – Нет, конечно, нет, я же сказал, что останусь. При этих словах Фабрицио одарил его ослепительной улыбкой, и Эрмалю потребовалось пропустить несколько торопливых ударов сердца, прежде чем он смог сказать или сделать что-то ещё, кроме взгляда. Наконец он взял себя в руки, чтобы задать очень важный вопрос. – Как там Либеро? Фабрицио вздохнул и прислонился к стойке рядом с Эрмалем. – Мы поговорили. Я объяснил ему, что не сержусь, не расстраиваюсь, ничего такого. Ну, за исключением того, конечно, что я ценю его заботу – даже если он должен знать, что это не его работа – защищать меня, и что он должен понимать, что всегда будет важнее моей карьеры, независимо от того, насколько я был счастлив от интервью. Эрмаль улыбнулся, это прозвучало как хороший вывод. – Он милый и умный мальчик. Я уверен, что он это знает. – А он правда знает? – пробормотал Фабрицио, внезапно почувствовав себя очень неуверенно. Мета чуть повернулся к нему, недоумевая, откуда это вдруг взялось. – Фабрицио, конечно, он знает, что важен для тебя, не сомневайся. Ты отлично справляешься. Моро все ещё не был убеждён, поэтому Эрмаль продолжил: – Когда он пришёл ко мне, он был расстроен тем, что не хочет заставлять тебя выбирать. И послушай, его слова были о том, что «ты будешь чувствовать себя плохо в любом случае, если тебе придётся делать выбор», а он не хотел быть причиной этого. Он никогда не боялся, что ты предпочтёшь собеседование ему, даже не задумывался о подобном. Вот как это было на самом деле. Наконец Фабрицио успокоился и с благодарной улыбкой посмотрел на кудрявого. Он легонько толкнул Эрмаля локтем в плечо и сказал, глядя прямо перед собой: – Спасибо, ты действительно очень помог. На прошлой неделе, и сегодня тоже. – Я рад, что смог помочь, – искренне ответил он. – Он действительно доверяет тебе, если пришел с такой просьбой, – заметил Моро. – Я… – начал было Эрмаль, но осёкся, потому что хотел сказать «я рад», но он только что сказал это, и это было довольно пустое заявление, особенно учитывая все мысли, которые крутились в его голове прямо сейчас. Этот мальчик, которого он знал не так давно, действительно доверял ему настолько, чтобы прийти со своими проблемами, даже когда он сам не знал хотя бы возможного решения, доверяя Мете, зная, что тот сможет помочь. И сегодня он доверил ему честно рассказать свою историю, заставить Фабрицио понять. То, что сказал музыкант, было правдой – Либеро действительно доверял ему, и здесь не имел значения даже его характер, быстро ли он доверял другим или нет, потому что это не меняло глубины того, что было необходимо, чтобы прийти к человеку с такого рода проблемой. Эрмаль знал кое-что о доверии, и это было то, чего он никогда не ожидал получить. Если честно, он потерял дар речи от глубины эмоций, которые это вызвало. Поэтому «я рад» не значило бы ничего – это не дало бы Фабрицио понять, как растроган Эрмаль, как это тронуло всё случившееся. И всё же было очень важно, он должен был знать об этом. Поэтому, глубоко вздохнув, Мета повторил попытку. – Я очень рад, что это так. Действительно. Ты можешь понять, почему… – он замолчал, надеясь, что Мобричи действительно понял его, и, к счастью, краем глаза он заметил, что мужчина кивнул. И всё же албанец хотел сказать что-то ещё, но не мог, точнее просто не находил слов. – Я понимаю, – сказал Фабрицио, повернувшись к нему и положив тёплую ладонь на плечо, – я понимаю. Но ты должен знать, что не все поступят так, как ты. Я счастлив, что Либеро ещё не усвоил урок, что доверие может быть ужасно неуместным. Спасибо тебе за всё, что ты делаешь. Спасибо, что ты остаёшься собой в любой ситуации. Эрмаль лишь улыбнулся в ответ, но ответить не смог. Он был слишком занят, пытаясь держать свои эмоции под контролем. К счастью, он знал, что Фабрицио понимает это, как никто другой. И действительно, Моро дал ему время успокоиться, снова прислонившись к стойке, заложив руки за спину. Мета знал, что это опасно, очень опасно, но он не мог удержаться, чтобы немного не подвинуться и не прислониться к этой руке и чужому телу. Конечно, Фабрицио ничего не заметил, и Эрмаль не мог отказать себе в этом крошечном почти контакте, особенно после слов, которые он только что услышал в свой адрес. Хотя ему ничего не хотелось так, как остаться здесь, сосредоточившись только на другом мужчине рядом, он знал, что должен немного отвлечься от всего этого. – Итак, что я… То, что я говорил раньше… мне жаль, что я не попросил Либеро пойти к тебе и просто всё рассказать. Я не хотел действовать за твоей спиной вот так. – Эрмаль, ты не сделал ничего такого, ты просто помог Либеро самым простым из возможных способов. Он просил тебя не говорить мне, верно? Это просто ещё один признак того доверия, которое ты не нарушил. И я уже говорил это раньше, но я знаю, что с тобой дети в хороших руках. Так что даже если бы ни ты, ни Либеро не объяснили мне этого, я бы знал, что всё в порядке, потому что ты был там. Не только он доверяет тебе, ясно? Я разделяю его доверие. И я тоже знаю, что это всё не напрасно. Я доверяю тебе, Эрмаль. Это правда. В конце этих слов Фабрицио посмотрел на него внимательно, и Мета, застыв на месте, оглянулся назад, заметив только, что рука Фабрицио всё ещё была в опасной близости, а лицо мужчины оказалось ближе, чем он ожидал. Он знал, что не должен делать глупостей, знал, что целоваться с Мобричи – это очень глупо, знал, что поцелуй всё испортит. Но сейчас это казалось идеальным решением, единственным, что имело смысл… Он стоял и смотрел, разрываясь между голосами в его голове, говорящими просто сделать это, и теми, которые говорили ему остановиться, подумать, пойти домой, не рисковать всем, что у него есть. Но внезапно его транс был прерван тем, что Фабрицио прочистил горло и направился к холодильнику. – Ужин! Я имею в виду, пора заняться готовкой. Подожди, Эрмаль… ты не хочешь остаться на ужин? Прежде чем Мета смог что-то ответить, он сделал несколько судорожных вдохов, приходя в себя. – Это очень мило, спасибо, но сегодня я не могу, – он не переживёт этого, нет, сегодня вечером ему нужно вернуться домой и привести в порядок свои мысли, прежде чем он действительно разрушит всё это по-настоящему. Фабрицио кивнул с опозданием, но Эрмаль не мог понять выражения его лица. Был ли он счастлив, что кудрявый отказался от его предложения, и у него было время для своей семьи без посторонних? Хотел бы он, чтобы Эрмаль всё-таки согласился, может быть, чтобы поблагодарить его таким образом за помощь? – Я… если предложение всё ещё в силе, я могу прийти завтра? – тихо спросил он, даже не успев подумать, хорошая ли это вообще идея, но в то же время голоса из прошлого говорили ему, что он поступает верно, стараясь проводить больше времени с Фабрицио. К счастью, всё обошлось, Фабрицио с улыбкой повернулся к нему. – Отлично, завтра как раз приедет Анита! Ей это понравится. О, Ромина тоже приедет, так что ты можешь привести… своего друга, если хочешь? – Я не хочу вам мешать… – пробормотал Эрмаль, хотя ему хотелось принять приглашение немедленно, и он был уверен, что у него есть подходящий друг, который будет очень рад получить это приглашение, даже если это превратит жизнь Эрмаля в ад на ближайшие недели. – Ты не будешь нам мешать, даже думать об этом забудь! Правда, это просто Ромина, мы будем очень рады тебе. – Хорошо, тогда завтра вечером. До встречи, Фабрицио.Глава XI
28 января 2020 г. в 10:00
Не так давно Мета вернулся домой после очередного рабочего обхода и приводил в порядок кое-какие вещи на кухне, пытаясь решить, чем бы ему заняться в оставшееся время. Он мог купить кое-какие продукты, но, если честно, ему не хотелось снова выходить на улицу. Это может подождать до завтра. Чем ещё он мог заняться? Принятием некоторых решений касательно отпуска, который он планировал уже довольно давно. До сих пор у него были идеи, куда он хотел бы поехать, но пришло время действительно забронировать несколько отелей и рейсов, чтобы решить всё окончательно.
Однако как раз в тот момент, когда он загружал свой ноутбук, раздался звонок в дверь. Вздохнув, Эрмаль встал. Что же, если это был один из тех раздражающих продавцов, пытающихся обманом заставить его купить что-то, что ему не нужно вовсе…
Только вот когда он открыл дверь, то увидел на пороге... мистера Борсато и Либеро. У последнего, казалось, прослеживались едва высохшие дорожки слёз на бледных щеках. Эрмаль хотел спросить, зачем они здесь, но в голове у него крутились самые худшие сценарии, и голос просто не слушался своего хозяина.
– Привет, Эрмаль. Этот мальчик пришёл ко мне, он искал тебя, – сказал мистер Борсато, ничего не объясняя.
– Либеро? Что случилось? Входите, вы оба, – ответил он, когда, наконец, снова обрёл дар речи. Но старик быстро объяснил, что ему пора уходить, и через несколько минут только Либеро сидел рядом с Эрмалем на диване, обхватив руками стакан с водой.
– Прости, я не знал, где ты живёшь, но вспомнил дорогу к мистеру Борсато, которую ты показывал нам с Анитой.
– Всё в порядке, тебе всегда здесь рады, и мистер Борсато всегда поможет, если что-то случится, не переживай. Хорошо, что ты пришёл сюда, – он попытался успокоить мальчика хотя бы немного и продолжил: – Ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
Либеро глубоко вздохнул, слегка дрожа.
– Это папа… или нет, это я… я сделал глупость…
Мета внимательно смотрел на мальчика, сидевшего на диване – нижняя губа ребёнка слегка задрожала. Люди могли бы продолжать сколько угодно говорить Эрмалю, что он хорошо ладит с детьми, но он всё ещё не знал, что делать в таких «опасных» ситуациях. Это была не просто забота о ребёнке в течение нескольких часов, когда ты развлекаешь их и пытаешься убедиться в том, что они хорошо провели время – это была совершенно другая ситуация, возможно, с не таким простым решением.
Или, может быть, он действительно знал, что делать, самое главное сейчас – утешить Либеро. Поэтому Эрмаль легонько положил руку на спину мальчика.
– Всё будет хорошо, родной, я помогу тебе, всё будет хорошо, – он не хотел давать пустых обещаний, но и не мог представить себе, что Либеро и впрямь сделал что-то абсолютно непоправимое.
Он надеялся, что его слова хоть немного, но успокоят мальчика, успокоят его настолько, что он сможет рассказать свою историю, но этого не произошло. Потому что теперь губа Либеро начала дрожать сильнее, даже несмотря на то, что зубы впились в неё в попытке остановить неизбежное. Сердце мужчины сжалось от этого зрелища, особенно когда по щекам ребёнка покатились первые слёзы. Казалось, он немного замкнулся в себе, чуть больше наклонившись к мужчине. Мета медленно обнял Либеро, не уверенный, что может, но он должен был что-то сделать, особенно сейчас, когда мальчик, без сомнения, чувствовал себя таким одиноким, уверенным, что всё испортил.
Они сидели на диване, слегка покачиваясь взад-вперёд, Мета чувствовал, как намокает его рубашка на плече, где находилось чужое лицо. Но это не имело значения. Единственное, что сейчас имело значение, так это то, что мальчик, в конце концов, почувствовал себя лучше. И что тоже имело значение сейчас, по крайней мере, для Эрмаля, так это то, что Либеро доверял ему настолько, что показал себя таким уязвимым, доверял настолько, чтобы найти решение своей проблемы и попросить помощи. Наконец он немного успокоился и потёр глаза ладонями, пока албанец заботливо не протянул ему салфетку из коробки, лежавшей на кофейном столике.
– Ты не хочешь рассказать мне об этом? – тихо спросил он Либеро и, когда тот кивнул, добавил: – Просто начни с самого начала, у нас есть всё время в мире. Хотя подожди, один вопрос. Папа знает, где ты?
Либеро опустил глаза, пряча лицо.
– Я сказал, что собираюсь поиграть на улице с друзьями, - прошептал он.
Эрмаль вздохнул. Это не было идеальным решением, поскольку мальчик солгал Фабрицио о том, где находится, но пока что сойдёт. По крайней мере, сейчас Мобричи не волновался, и, вероятно, он бы забеспокоился, сообщи Эрмаль, что его ребёнок вовсе не с друзьями, а у него дома – плачет, плачет из-за того, что случилось с Фабрицио. Он также понял, что сейчас не самое подходящее время, чтобы отчитывать Либеро за ложь; он был умным мальчиком и очень хорошо знал, что это неправильно. Так что это случилось, а значит у него была на то причина, и сейчас это было важнее всего.
– Сейчас всё в порядке. Не беспокойся. Ты можешь сказать мне, что случилось? – снова спросил Эрмаль, положив руку на плечо мальчика, как он надеялся, в знак поддержки.
– На следующей неделе у нас школьная экскурсия, – начал объяснять ребёнок, глядя в окно, всё ещё прижимаясь к крепкому плечу албанца, – и на прошлой неделе моя учительница спросила, не могли бы наши родители помочь нам... и я сказал ей, что папа обязательно придёт…
– Но? – тихо спросил Эрмаль, когда Либеро вдруг замолчал.
– Я знал, что он, вероятно, не сможет, но я просто хотел, чтобы он пошёл с нами… со мной, я так сильно хотел этого. Поэтому я сказал, что он придёт.
– Но он сказал «нет»?
– Я не спрашивал. Я хотел спросить, но потом услышал, как он говорит по телефону, что у него назначено интервью в тот же день. И он казался таким счастливым... я не хотел просить и заставлять его выбирать, потому что знаю, что он будет чувствовать себя плохо в любом случае.
Эрмаль мог себе представить, что Фабрицио всё ещё пытается собрать всё воедино после пережитого кошмара, когда его карьера едва не развалилась на части. Несомненно, то, что его снова пригласили куда-то, было хорошим знаком. И Мета понимал, что мальчик прав – Моро будет чувствовать себя неловко из-за того, что согласился на интервью, из-за того, что ему придётся отказать сыну... Прежде чем он погрузится в эти мысли, Либеро продолжил.
– Сегодня я сказал своей учительнице, что папа не может пойти, мол, что-то случилось, но она очень рассердилась и сказала, что я должен найти кого-то ещё, кто может помочь. Потому что она уже собрала группы и всё такое… и я просто не знаю, что делать, у кого спросить, и я не могу сказать папе о том, что натворил…
В конце этой речи Либеро снова заплакал, хотя и пытался сдержать слёзы до последнего, но ему это не удалось. Эрмаль провёл ладонью по его волосам.
– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он, имея некоторое представление о том, что он мог бы сделать, но ему нужно было быть более уверенным, устроит ли такая «замена» мальчика.
Либеро немного помолчал, и его прерывистое дыхание наполнило комнату. Затем он пожал плечами, отвел взгляд и пробормотал: – Нет, нет, ты тоже ничего не можешь сделать, ты тоже…
Он замолчал, не закончив эту мысль вслух.
– Либеро, – негромко, но без колебаний произнёс Эрмаль и подождал, пока мальчик обратит на него внимание. – Если хочешь, я могу пойти с тобой. Что ты об этом думаешь?
Мальчик посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
– Но тебе ведь нужно работать.
– Я могу взять выходной, если попрошу, и думаю, что у меня всё получится. Хочешь, я поеду с тобой на школьную экскурсию?
Либеро только кивнул, возможно, его глаза стали ещё шире. Наконец он обрёл дар речи.
– Ты можешь? Неужели? Ты… ты хочешь этого?
– Конечно, могу. Ну же, не плачь, всё будет хорошо.
Либеро снова наклонился к нему, и на этот раз Эрмаль без колебаний обнял его. Через некоторое время он решил, что можно отпустить его снова, и да, его встретили с улыбкой, дрожащей, но все же улыбкой.
– Ты знаешь номер телефона вашего учителя? – спросил он, готовый перейти к практическим деталям вопроса.
Либеро лишь отрицательно покачал головой.
– Нет, но ты можешь подойти… завтра после школы? Пожалуйста.
– Я буду там, – пообещал Эрмаль и сменил тему, чтобы поговорить о более простых вещах, чтобы Либеро мог успокоиться перед возвращением домой. Что он и сделал примерно через полчаса, но уже не с очередным объятием, а с робким шёпотом. Очевидно, этот вопрос мучил его уже давно.
– Пожалуйста, не говори ничего папе.
Эрмаль пообещал, что не скажет, конечно, не скажет, а потом смотрел, как Либеро бежит домой, игнорируя щемящее чувство в груди. Ему не обязательно слишком много думать. Сейчас тем более.