Poste Italiane

      Он отлично выспался этой ночью. Ужин, прошедший вечером, стал для кудрявого очередной возможностью побыть рядом с Фабрицио и детьми – напоминало стабильность, хорошую стабильность, и заставляло его отказаться от желания рушить всё и делать глупости на каждом шагу. Конечно, мысли и чувства никогда не покидали его, но он мог дать им место, место, которое работало, по крайней мере, для случайного общения в течение дня, например, когда он доставлял почту знакомому дому, или когда они проводили время вместе, вечер за чашкой кофе, совместные прогулки в понедельник.       Возможно, помогало и то, что отпуск Эрмаля становился всё ближе и ближе, и он даже начал обратный отсчёт дней, дабы понять, что действительно с нетерпением ждёт этого момента. Он уже давно не устраивал себе таких праздников, обычно это были просто несколько выходных дней, проведённых в компании друзей или неделя дома, чтобы навестить мать или бабушку. Но не в этот раз, потому что теперь он, наконец, взял отпуск на несколько недель и запланировал настоящие каникулы; время шло, и он не мог дождаться, когда его планы превратятся в жизнь.       За это время он несколько раз разговаривал с Марко, и они выяснили, что для последнего не было абсолютно никаких проблем отвезти Эрмаля в аэропорт и пожелать ему счастливого отпуска. Мета был несказанно рад, что его другу приходится проводить так много времени в Риме. Они часто шутили, что Марко было бы разумнее переехать в Рим, если он планирует и дальше проводить здесь столько времени. Конечно, нет, ведь тогда ему придется всё время ездить в Милан по работе, к тому же учитывая работу Анны в Милане, самым оптимальным вариантом являлось остаться там. Тем не менее, время было выбрано идеально, потому что теперь Марко мог отвезти его в аэропорт, и албанец должен был признать, что ему было приятно, что у него был кто-то, кто может проводить его.       В зале вылета было полно народу, очевидно, не только у него были планы на отпуск. Он повернулся к Марко, чтобы попрощаться и ещё раз поблагодарить его за поездку, как вдруг услышал чей-то голос: «Смотри, папа, это же Эрмаль! Эрмаль!»       Мета поднял голову, всё ещё обнимая друга за плечи, и улыбнулся, увидев, что Анита бежит к нему сквозь толпу людей и чемоданов, а Фабрицио и Либеро послушно следуют за ней. Он не обращал внимания на то, что его сердце чуть-чуть ускорилось, и сосредоточился на улыбке, приветствуя их, сосредоточился на том, чтобы вести себя нормально, а не становиться фанатичным придурком, каким он был всякий раз, завидев на горизонте Фабрицио. – Но мне действительно кажется, что я их видел! Может, пойдем и посмотрим? – уговаривал Либеро отца, когда они подошли ближе, явно продолжая какое-то предыдущее обсуждение. – Нет, по крайней мере, Эрмаль действительно здесь, – ответила Анита немного нетерпеливо, подходя к мужчине и крепко его обнимая. – Мне всё равно, мы видимся с ним каждую неделю, иногда каждый день! – пожаловался мальчик, но всё же поздоровался с Эрмалем, радуясь его появлению. – Ты тоже каждую неделю видишь этих глупых футболистов! – Только по телевизору, а не в реальной жизни!       Эрмаль заметил, что Фабрицио слегка закатил глаза, когда тот, наконец, оказался перед ним, последовав за детьми. – Привет, Марко, рад снова тебя видеть, Эрмаль. Куда собираешься? – он поздоровался с ними, отодвинув Аниту от Меты, чтобы дать ему немного передохнуть.       Албанец мягко улыбнулся и ответил: – В Париж, на заслуженный отдых!       Затем он посмотрел на Марко, чтобы добавить что-то о том, как он привёз его сюда, что он просто приехал попрощаться… что угодно, чтобы поддержать разговор. Несмотря на то, что они находились в оживленном аэропорту, окружённые толпами людей, которым вскоре предстояло пройти через охрану, Эрмаль хотел поговорить с Фабрицио, спросить его, куда он едет, надолго ли он уезжает, едут ли с ним дети. Мета попытался припомнить, говорили ли ему о предстоящем отпуске, но ничего не вспомнил, а потому был совершенно уверен, что ничего такого не было. Он бы не забыл об этом, нет.       Но прежде чем он успел что-то сказать или спросить, его прервал Либеро: – Есть и другие люди, которые их фотографируют, я был прав! Ну же! – и он потащил отца и сестру к большому скоплению людей. Моро успел лишь бросить извиняющийся взгляд на Эрмаля, прежде чем они растворились в толпе.       Марко рассмеялся и ещё раз обнял Эрмаля. – Мне нужно сейчас же добраться до машины, пока не кончился парковочный таймер. Приятного тебе отдыха, насладись этими своими пляжами!

***

      И он действительно наслаждался «своими» пляжами. Это был самый приятный отпуск за долгое время, и он сожалел только о том, что не может повлиять на течение времени. Сначала он прилетел в Париж, как и говорил ранее, откуда сел на поезд до Нормандии. Он начал с широких песчаных пляжей, где не только природа была впечатляющей, но и чувствовалась история. Эрмаль лениво брёл по берегу, пересекая расстояние от дюн до волн, посещал кладбища, шёл по покрытому белыми крестами пространству, осматривал каменные памятники. Он ходил по музеям, поражённый рассказами о страданиях, которые происходили здесь когда-то, на этих пляжах.       Затем он двинулся дальше, к берегам, состоящим только из гальки и великолепных белых утесов, отмечающих край суши, особенно во время прилива, потому что тогда пляжи исчезали. Затем волны накатывали на скалы, угрожая завоевать всё больше и больше пространства белых камней, растворяя их частица за частицей. Он посещал деревни, наблюдал за людьми на прогулках, обедал в уютных ресторанах.       После этого он отправился в Кале и сел на поезд до Лондона, чтобы успеть на рейс в Ирландию. Там он провел почти неделю, бродя по диким, безлюдным берегам. Именно там он пожалел, что запланировал всю эту поездку по Европе, потому что понял, что мог бы получить гораздо больше, чем те несколько дней, которые он позволил себе здесь, в этой стране – здесь было так много нового. Этих нескольких дней было слишком мало, он хотел остаться, просто остаться там, стать единым с природой…       Однако он уже должен был отправляться в место, которое не могло не затмить полученные впечатления. Самолёт, несколько поездов, автобус и, наконец, паром доставили его на второй по величине Голландский остров. Одна сторона была окаймлена береговой территорией и морем, которые по большей части представляли из себя дамбы и болотистые пески; другая сторона, окаймлённая северным морем, дарила своим обитателям песок и море. Пляж был великолепен в своей простоте, и Эрмаль любил проводить там дни напролёт. Он взял напрокат велосипед и исследовал остров, разрываясь между прогулками по пляжам, купанием в море и ездой на велосипеде через дюны и поля. Времени было мало, чтобы у него сложилось полное впечатление об этом месте, но его было достаточно, чтобы он не чувствовал спешки, не чувствовал давления, необходимости ехать куда-то ещё, осматривать что-то ещё, потому что он мог исследовать буквально всё. На самом деле, он чувствовал себя более расслабленным, чем когда-либо за долгое время, что было результатом отпуска и того места, где он сейчас находился.       Тем не менее, ему снова нужно было двигаться дальше, и он сел на другой самолет до своего конечного пункта назначения, где он пробудет ещё несколько дней. Копенгаген, Дания. Страна с поразительными 8500 километрами береговой линии – неплохо для такой крошечной страны. Где бы вы ни были в Дании, вы можете быть уверены, что море можно найти не менее чем в пятидесяти километрах. Это было то, от чего Эрмаль не хотел отказываться. Конечно, он должен был делать выбор – он не мог побывать в каждой части побережья, его план состоял в том, чтобы сосредоточиться на небольшом участке, а затем переехать в город, чтобы немного акклиматизироваться к напряженной жизни, которую он найдёт там, и к жизни, которую он скоро снова обретёт в Риме.       Первые два дня своего пребывания он провёл не в столице страны, а немного южнее, в каком-то крошечном городке на краю света, с более впечатляющими скалами, утесами с деревьями и церквями, шатко балансирующими на краю, которые пытались всеми силами, своими корнями и фундаментом остаться на суше, иногда терпя неудачу. Эти скалы, прямо здесь, свидетельствовали о падении метеорита, убившего динозавров, решая вопрос, который ученые задавали в течение многих лет. Тут же Эрмаль сумел найти и несколько окаменелостей, держа в руках историю, которая преподносила ему приятный сувенир на память об этом «празднике» жизни.       Последние дни своего отпуска он провел в Копенгагене, пытаясь приспособиться к быстротечной городской жизни с её оживлёнными улицами. Он планировал посетить туристические достопримечательности, и, самое главное, он увидел статую русалки, какой бы маленькой она ни была. Он бы с удовольствием остался там, глядя на море, на цитадель позади него, размышляя о русалке, вспоминая истории и сказки своей юности. Он мог бы остаться там и провести несколько часов, но, в конце концов, он этого не сделал, так как автобус с туристами мешал сосредоточиться на приятных аспектах этого места и скорее разрушал безмятежную атмосферу, которая могла бы быть, чем способствовал ей.       Ему пришлось вернуться в центр города, минуя королевские дворцы, замки и церкви, которые казались такими пустыми по сравнению с теми, что были в Италии. Внезапно он услышал голос, такой неуместный, но такой знакомый: «Эрмаль! Эрмаль!» – Нет, Анита, только не это, я же говорил тебе, что Эрмаль не в Дании, как мы!       Мета поднял голову, оглядывая толпу, и увидел, что Фабрицио тянет девочку за руку, чтобы она не отставала от него. Он направился к ним. – Но Эрмаль и правда в Дании, – сказал он, смеясь, и только рефлекторно раскрывая объятия, чтобы Анита успела в них прыгнуть. – Видишь, папа, я была права! – радостно воскликнула она, когда её подбросили в воздух.       Мобричи только смотрел на него, немного непонимающе, а затем ошеломлённо огляделся, как будто ожидал увидеть кого-то ещё, как будто он ожидал, что Мета будет не один. – Фабрицио! Я не знал, что вы тоже здесь! – сказал албанец, когда, наконец, смог отпустить Аниту, и взъерошил волосы Либеро, когда тот подошел ближе. Внезапность этой встречи была его собственной спасительной благодатью – не было времени теряться в мыслях, не было времени волноваться. Оставалось только время, чтобы среагировать и найти своё место здесь, что было достаточно легко, как и обычно. – Да, поездка туда и обратно через Данию, неделя здесь, неделя там, мы разбили лагерь. Хотя, если честно, это была в основном поездка из тематического парка в тематический парк. Всё началось с Леголэнда, а теперь ещё и Тиволи.       С минуту они стояли молча, пытаясь осмыслить это совпадение – они снова нашли друг друга, нашли друг друга здесь, вдали от всех мест в мире. – Мы как раз собирались где-нибудь попить, ты… ты не хочешь присоединиться к нам? Может быть? – спросил Фабрицио немного неуверенно. – Ну конечно! Если вы не возражаете! – он с радостью и быстро принял приглашение.       Они вышли на террасу на площади, Эрмаль заказал себе пива. Для этого было уже довольно поздно, а когда они были в Риме… они не были в Риме, в этом всё дело, но датчане, конечно же, не отказывались от возможности выпить в любое время. Фабрицио последовал его примеру, детям же досталась кола и яблочный сок.       Первые минуты беседы были заполнены Либеро и Анитой, рассказывающими Эрмалю об их отпуске, требуя, чтобы Фабрицио показал ему фотографии, которые он сделал на свой телефон. Музыкант казался немного встревоженным, повторяя снова и снова, что Мета не должен видеть их, если не хочет, что это не обязательно. Албанец, конечно, отмахнулся от всех этих опасений. Он не возражал против того, чтобы послушать об их маленьком семейном празднике, даже наоборот. На протяжении всего их бурного знакомства, их дружбы, он никогда не отказывался узнать больше информации, особенно если это было свободно предложено.       Чуть позже он узнал, почему Фабрицио так неохотно втягивал его в бессмысленную болтовню о радостных, беззаботных каникулах. Теперь их было только двое, Либеро и Анита играли с другими детьми на площади, брызгая водой из маленького фонтанчика. Мета был занят мыслью о том, как хорошо было сидеть здесь, на солнышке, в отпуске, пить пиво с этим человеком, который был его другом, когда римлянин отвлёк его от этой самой мысли, спрашивая серьёзным тоном: «Эрмаль?» – Да? Да, – ответил он, после того как ему потребовалась секунда, чтобы приспособиться к этой перемене в атмосфере. – Я должен спросить об этом. Где Марко? Вы что, расстались? Эрмаль, ты в порядке?       Мета уставился на него, прокручивая в голове все услышанные слова, чтобы они обрели хоть какой-то смысл. Но этого не произошло. – Я и Марко? – Извини, это не мое дело, мне не следовало спрашивать. Пожалуйста, притворись, что я ничего не говорил, – ответил Моро, почему-то покраснев, теперь уже не глядя Эрмалю в глаза, а уставившись на стол и вертя в руках подставку. – Марко – мой друг, – снова заговорил Эрмаль, не понимая, где этот разговор свернул не туда и сбился с намеченного пути. Фабрицио ответил не сразу, но затем мягко продолжил: – Всё в порядке, ты же знаешь. Я не… я имею в виду, тебе не должно быть стыдно, в этом нет ничего плохого, ты любишь того, кого любишь, всё в порядке.       Эрмаль чувствовал себя так, словно попал в какую-то параллельную вселенную. – Я знаю, что всё в порядке, но, Фабрицио, между мной и Марко никогда ничего не было. Мы же друзья. Между нами никогда ничего не будет. Во всяком случае, он очень счастлив со своей девушкой.       Мобричи откинулся на спинку стула, по-прежнему не глядя албанцу в глаза. – О! Неужели?! Это хорошо! Я имею в виду – ты не… грустишь. Ты не грустишь, вот что хорошо. Подожди. Ты тоже не… о боже, мне так жаль. Я просто подумал… вы двое вместе, а потом отпуск в Париже! Я думал… – Марко высадил меня в аэропорту. Он сделал это во имя моего отпуска, который я провожу в одиночестве, – объяснил он, недоумевая, что заставило Фабрицио превратить всё в такую неразбериху. Обычно этим занимался он. Моро же всегда был таким… спокойным, предпочитая молчать, если не был на сто процентов уверен в своих словах. – Да, конечно. Извини.       Эрмаль не знал, что сказать дальше; он знал, что должен сменить тему, но в голове у него было пусто. Двое мужчин сидели в неловком молчании, допивая пиво, пока, наконец, к счастью, их не спас Либеро. – Папа, теперь мы можем идти? Ты обещал, что мы сегодня пойдём на одну башню!       Анита последовала за братом обратно к их столику и добавила, немного запыхавшись от игры, в которую они играли: – Ты тоже идёшь, Эрмаль? – А можно? – мягко спросил он, желая провести чуть больше времени с этой семьёй, даже несмотря на некоторую неловкость, всё ещё висевшую в воздухе. Но он не хотел навязываться им, нет. – Конечно, всегда пожалуйста, всё зависит от тебя! – ответил Фабрицио, тоже явно не желая принимать такое решение, предоставив его другу.       Но если Фабрицио не возражал, то на этот вопрос был очень простой ответ. – Отлично, тогда я с удовольствием пойду с вами! – он широко улыбнулся мужчине и был вознагражден ответной улыбкой, хотя и несколько неуверенной. И всё же Эрмаль удивлялся этому, потому что это напрямую указывало на то, что они могут пройти мимо этого неловкого поворота событий со спокойной душой.       Они расплатились и пошли по улицам, Мета хотел узнать о том, что произошло, хотел спросить, как Моро вообще пришёл к такому выводу, – он и Марко вместе, – но не успел. Было ясно, что Фабрицио не хочет говорить об этом снова, было ясно, как он всё ещё смущён. Даже когда прошло время и он немного расслабился, ему удалось сохранить железную хватку на теме их светской беседы. Всякий раз, когда Эрмаль пытался сменить тему, музыкант виртуозно уклонялся от неё, менял направление диалога, так что они не обсуждали ничего, кроме улиц, по которым проходили, или направлений движения. Благодаря детям он не оставался молчаливым или неловким слишком долго, так как им нужно было задавать вопросы, делать замечания и смеяться.       Они добрались до башни, о которой упоминал Либеро. Эрмаль узнал её по одному из своих путеводителей. Он ещё не бывал там и с радостью воспользовался возможностью сделать это сейчас. Они пошли по извилистой тропинке вверх, пока не достигли лестницы и не поднялись выше. Как только вершина была достигнута, они наслаждались видом на Копенгаген. Обошли платформу, указывая на шпили и башни церквей и замков, которые можно было увидеть оттуда. День был ясный и солнечный, и если они внимательно вглядывались вдаль, то замечали вдалеке мост, ведущий в Швецию. – Туда мы тоже поедем? – спросила Анита, глядя на Фабрицио большими глазами. – Не в этот раз, дорогая, давай отложим это до следующего отпуска, хорошо? Нам осталось провести здесь всего несколько дней, в городе ещё есть на что посмотреть.       Увидев всё это, они вновь спустились вниз и немного бесцельно постояли на улице. Неужели они собираются расстаться прямо сейчас? А что ещё оставалось делать?       Фабрицио переминался с ноги на ногу, положив руки на плечи детей, и Эрмаль почувствовал, что сейчас они попрощаются. Он надеялся, что это было просто потому, что мужчина хотел провести семейный отдых только со своими детьми, а не из-за того, что произошло между ними часом ранее. Не было никаких причин, чтобы Моро так сильно переживал из-за своей ошибки, конечно же, нет. Это было просто недоразумение, основанное на том коротком разговоре в аэропорту, где Фабрицио предположил, что Эрмаль и Марко вместе летят в Париж. Парень, конечно, не обиделся, и его друг тоже не должен был так думать. Это ничего не изменит между ними, и Эрмаль надеялся, стоя на вершине башни, что ничего не изменится, но сейчас он не был так уверен. Он думал, что их дружба крепка, но сейчас всё зависело от Фабрицио.       Однако, как и много раз прежде, римлянин удивил его. Он даже не намекнул, что им пора идти своей дорогой или что у него есть какие-то планы только с детьми. Вместо этого он задал простой вопрос: – Не хочешь поужинать с нами?       Прежде чем он осознал смысл этого предложения, его сердце уже подпрыгнуло от радости – это было почти неловко. – Да, с удовольствием! – он сказал, может быть, слишком быстро, но обнаружил, что не возражает, и Фабрицио, похоже, тоже. – Отлично, пойдём и поищем хорошее местечко, – только и ответил он, хотя по его лицу было видно, как он доволен полученным ответом. Он пошёл впереди, выбирая небольшие улочки, параллельные главной дороге, где часто можно было найти менее туристические, но более аутентичные места.       И они действительно нашли что-то стоящее – маленький ресторанчик с какими-то местными жителями, а это всегда было хорошим знаком. Эрмаль и Фабрицио сели за стол друг против друга, а дети – рядом с ними. Официантка вернулась с корзинкой хлеба, раздала меню, дала Либеро и Аните рисунок и несколько карандашей.       На этот раз Мета почувствовал, что одержал верх. Казалось, Мобричи всё ещё не мог спокойно встретиться с ним взглядом, и это было как-то… мило. И хотя ему было любопытно узнать точные причины, по которым он сделал эти предположения, Эрмаль не собирался ставить Фабрицио в ещё более неловкое положение, снова поднимая эту тему. Поэтому вместо этого он сосредоточился на том, чтобы поддерживать непринужденный разговор, иногда вовлекая в него детей, пытаясь создать для Фабрицио атмосферу, необходимую, чтобы вернуться к своему обычному состоянию.       Еда была хорошей, дети ещё не слишком устали, они хорошо себя вели и были счастливы. Моро постепенно приходил в себя и вёл себя как обычно, Мета был рад этой перемене. Он снова смотрел на Эрмаля, снова говорил, шутил, и постепенно казалось, что странного разговора, который они вели раньше, никогда не было.       Только одна вещь немного беспокоила албанца. Во время ужина он заметил двух женщин, сидевших за столом позади Фабрицио и бросавших на них любопытные взгляды, явно обсуждая загадочных иностранцев. Он не обратил на это внимания, но задумался. Узнали ли они Фабрицио? Неужели это произойдёт так далеко от дома? Прервут ли они свой ужин? Как отнесётся к этому Фабрицио, как отнесутся к этому Либеро и Анита? Не разрушит ли это мирную, беззаботную атмосферу, которую им удалось создать?       Но он ошибался, как выяснилось чуть позже, ничего подобного не было. Может быть, он должен был усвоить урок, может быть, ему не следовало быть настолько готовым к худшему. Моро отлучился в туалет, и когда Эрмаль снова поднял взгляд от тарелки, он случайно встретился взглядом с одной из женщин. Она кивнула ему и улыбнулась понимающей улыбкой, которая пыталась сказать ему что-то, и было ясно, что это было что-то… хорошее? Он оглянулся, слегка озадаченный, но нашёл ответ, когда чуть опустил взгляд и остановился на переплетённых руках двух женщин.       Осознание поразило его сразу. Они обе думали, что он и Фабрицио вместе – пара, семья в отпуске. При этой мысли он почувствовал, как краска заливает его щёки, но не смог удержаться от ответного взгляда и ответной улыбки. Он мог притвориться хотя бы на секунду, что это всё правда. Они вместе. Пусть эти люди так думают, это не повредит. До тех пор, пока это будет оставаться таким – зеркальная улыбка, общая идея; Эрмаль мог немного побаловать себя, позволить этим желаниям существовать также вне его собственного ума, разделенного с этими двумя незнакомками.       Потом Фабрицио вернулся, и Эрмаль обрадовался, что в ресторане было не так светло, потому что его румянец был слишком уж очевидным. И всё же ему нужна была секунда, чтобы привести мысли в порядок и снова взять их под контроль. Чтобы быть уверенным, что Моро ничего не заметит, он повернулся к Аните, сидевшей рядом с ним, отводя от себя излишнее внимание.       После десерта вечер закончился, и он вдруг понял, что теперь их время действительно подходит к концу. Он не будет делать никаких предположений относительно следующих нескольких дней, ведь эти часы сегодня были большим, чем он когда-либо смел надеяться, совпадение всё ещё было слишком велико. – В каком направлении ты идёшь? – спросил он Фабрицио, сам не зная, на что надеется. Если им придется идти в одном направлении, то это значит, что их вечер продлится всего на несколько минут. Если они разделятся сейчас, то, по крайней мере, это будет спокойное расставание, без шанса на неловкую ситуацию позже.       И действительно, римлянин кивнул в сторону, противоположную той, где находилась гостиница Эрмаля. Значит, всё закончится здесь. Мета глубоко вздохнул, подыскивая слова, чтобы попрощаться, но также и сказать Фабрицио, как ему было приятно встретить его здесь, провести с ним день. Чтобы дать ему понять, что он вовсе не расстроен и не в обиде, если это всё ещё беспокоит мужчину.       Видимо, он искал слова дольше, чем Моро, потому что прежде чем Эрмаль успел начать фразу, Фабрицио заговорил тихо, почти застенчиво: – Эрмаль? Я не знаю, каковы твои планы, но завтра мы ещё немного осмотрим город, и… может быть, ты присоединишься к нам? Я понимаю, если у тебя есть другие планы или ты хочешь провести время в одиночестве – это твой отпуск, – но я просто хотел сказать, что ты очень желанный компаньон для нас всех.       Казалось, целую минуту Эрмаль молча смотрел на него. Это было совсем не то, чего он ожидал, но это было всё, чего он хотел. Конечно, он хотел бы провести ещё один день с Фабрицио, с Либеро и Анитой. Его собственный план также состоял в том, чтобы немного осмотреть город, сделать пару фотографий на память, и было бы намного лучше, если бы он мог поделиться этим с кем-то? А поделиться этим с Фабрицио и его детьми… Что ж, Эрмаль определенно не собирался отказываться от столь щедрого предложения. – Я с удовольствием проведу ещё один день вместе с вами.       Услышав эти слова, Мобричи поднял голову, и на его лице появилась улыбка, которая, казалось, осветила всю улицу; эта улыбка была настолько заразительной, что Эрмаль всё никак не мог стереть свою собственную, когда шёл по почти пустым улицам к своему отелю.