A matter of loyalty

В аэропорту Хейкки старался разговаривать с Себом так часто, как мог. Себастьян был счастлив: еще одна великолепная гонка, еще один великолепный результат. – Мне нравится Сузука, восхитительная трасса. Еще одна победа и титул почти у меня в кармане. – По-моему, он уже твой. – Нет-нет-нет, я не могу быть уверен, пока он не окажется в моих руках. Но буду волноваться об этом потом, сейчас нужно расслабиться! Эй, Кими, ты что, уже спишь? – …Я не могу спать стоя. – Я более чем уверен, что однажды ты и этому научишься. – Несомненно. Хейкки видел улыбку, глаза, язык тела между ними, все невербальные сигналы, пока Райкконен не повернулся к Хорнеру, чтобы поговорить. Но Хейкки знал, что еще слишком рано, потому он решил остаться с Себастьяном. Они вместе шли перед Кими и Кристианом, Хуовинен нес одну из маленьких сумок Себа, кивал и улыбался в ответ на его бесконечную болтовню. Позади них разговаривали Хорнер и Райкконен. – Как твоя спина? – Неплохо. – Ты обычно не жалуешься, но раз ты себе это тогда позволил, то скорее всего все серьезно. – Я просто не ожидал, что будет так больно. Я немного встревожен. – Чем? – Мое время в Формуле-1 действительно подходит к концу. Я пью все больше обезболивающих, мне требуется физиотерапия и массажи. Боль не уходит. – Но ты же говорил со специалистами. – Да. Мне сделают небольшую операцию в конце сезона. Прошу, не говори Себу. Райкконен беспокоился не столько о себе, сколько о реакции Себастьяна на это. – Я думал, он знает. – Он знает то, о чем писала пресса. У меня есть боли в спине, и, возможно, мне сделают операцию. Ничего более. – А есть что-то еще? – Да. Будет нехорошо, если я врежусь. Мои небольшие ошибки причиняли мне боль. Сильную боль, на самом деле. Настолько сильную, что все, чего я хотел, это поспать. – Ох… – Извини за то, что я гружу тебя своими проблемами. – Все в порядке, я рад, что ты рассказал мне. Я ничего не скажу Себастьяну. – Твоя команда и твой пилот важны мне, в том числе его успехи. И ты сам знаешь, как он отреагирует на все это, поэтому предупреждаю тебя, чтобы ты смог делать свою работу. Не допусти катастрофы. – Окей, теперь ты заставил меня волноваться. – Хорошо. Беспокойство означает настороженность. А это то же самое, что и готовность. Я знаю, ты хочешь лучшего для него. – Ты можешь не говорить так, будто умираешь? – Хе-хе-хе… Я не умираю. Но кто знает, может быть боли не исчезнут, и я пропущу некоторые гонки. И он может слишком резко отреагировать, когда останется один. – Хорошо. Я утрою ему пиар-компанию. А потом, когда все закончится, я скажу ему, что это была твоя идея. – Дьявол во плоти, Кристиан. Когда они наконец уселись в самолете, Кими и Себастьян отделились от Хорнера и Хуовинена и пошли в хвост, где они болтали, хихикали и смеялись. Хорнер решил использовать этот момент и поговорить с Хейкки: – Ну что, как наш мальчик? – Прекрасно. Можно сказать, очень счастлив. Хейкки посмотрел на парочку в хвосте самолета и сказал: – Но сейчас Кими делает его по-настоящему счастливым. – Так всегда. Но… Мне будет нужна твоя помощь в конце сезона. – Я слушаю. – Кими рассказал мне, что ему нужна операция. – В чем проблема? – Операция на спине. И он очень озабочен этим. – Ох… Себастьян мне ничего не говорил. – Потому что он не знает об этом. Хейкки не верил своим ушам. Райкконен скрывал что-то от Себастьяна. Причем это что-то не просто ерунда, а состояние его здоровья. – Операции на позвоночнике довольно деликатная вещь, но тут не о чем волноваться. Он больше ничего не сказал? – Нет. Он просто сказал, что опасается аварий, потому что они причиняют больше боли, чем он ожидал. Кими сказал, что в тот день, когда мы видели их на лавочке в отеле, ему было очень больно. – … И он не хочет, чтобы Себастьян волновался об этом. – Да. – Ладно. Я так понимаю, моя помощь заключается в том, чтобы быть начеку на случай, если в конце сезона Себастьян захочет навестить Райкконена. – Думаю, да. Вздохнув, Хорнер попросил чего-нибудь выпить. – Я старею. Я седею из-за него, а он даже не мой сын. Теперь у меня есть дочка, и что дальше, облысение? – Мне кажется, лучше не думать об этом. – Ты прав. Я вздремну. Разбуди меня, если что. – Например? – Не знаю. Но я доверяю тебе решать, что важно, а что нет. Спокойной ночи. – Вообще-то сейчас утро! – Отстань, Хуовинен! Хейкки взял книгу и читал, пока его внимание не отвлек разговор. – Ты что-то скрываешь. – В смысле? – Ты используешь это лицо Айсмэна. Ты так делаешь только если скрываешь что-то. – Себ, я… – Ты не хочешь об этом говорить. – Да… – Мне надо волноваться? – Нет. – Кими-и-и-и-и…. – Нет. Прячась за креслом, Хейкки уголком глаза видел Райкконена, почти лежащего на диванчике рядом с расстроенным Себастьяном. – Ладно. Если все пойдет по плану, я стану чемпионом на Гран-при Индии. Будет тусовка, приходи. – Твое желание — закон. И Райкконен ухмыльнулся. – Я даже не знаю, что бы я сделал, если бы это было так…— начал Себ. – У меня есть некоторые предложения. «Боже мой, это становится слишком сопливым и выходит из-под контроля. Зачем я вообще полетел?» Хейкки почти отвернулся, но он не смог. Он остался смотреть. «Наблюдай и изучай… Когда знаешь все, ты знаешь, чего ожидать» – подумал Хейкки. – Ха-ха-ха, Кими, хватит. – Ладно. – Что ж, когда все закончится, когда мы узнаем, что я выиграл, ты расскажешь мне, не боясь моей реакции, хорошо? Кими молчал. – Я жду ответа! – Ладно. Себастьян почти запрыгнул на Кими и крепко обнял его. Себастьян был счастлив, но лицо Кими выражало боль. Но несмотря на нее, Райкконен обнял в ответ еще сильнее, будто Себастьян был тем, что спасает его от неминуемой смерти. И улыбнулся. Инстинкты Хейкки твердили ему перестать смотреть и отвернуться, но любопытство не позволяло сделать это. И вот его взгляд встретился с холодным взглядом Райкконена. «Неужели он думает, что я угроза? Но кому? Ему?» – Ауч! Это просто обнимашки, не надо меня убивать медвежьими объятьями! – Прости! Хейкки использовал эту возможность отвернуться, но продолжал слушать. – Там Хейкки, да? – Как ты узнал? – Хейкки любит наблюдать. За всем. Мне кажется, он ниндзя. – Я уверен в этом. Но я не заметил, что он наблюдает, ты мог меня предупредить. – Ну и что, что он смотрит. Ты что, не обнял бы меня? – Конечно я бы тебя обнял. Может быть даже крепче, чтобы посмотреть на его реакцию… Я тоже люблю наблюдать… – Жаль, ты не знаком с Марком. Когда Хейкки только начал работать со мной, Марк пугался его. Было забавно. После этого Хейкки решил оставить их наедине и сосредоточиться на других вещах. К сожалению, он остался один, потому что Кристиан спал как убитый. Хорнер правда устал. Так что Хейкки вернулся к чтению, а потом задремал. Хейкки был грубо разбужен прилетевшей в него подушкой. Райкконен стоял напротив него с еще одной подушкой в руке, и прежде, чем он сумел что-то сделать, Райкконен ударил его вновь. Хейкки встал и посмотрел в направлении Себастьяна. – Он спит и не поможет тебе. – Его помощь нужна не мне. Хейкки схватил запястье Кими, притянул его и толкнул в ближайший угол. Райкконен ударился, и боль охватила его. Только тогда Хейкки вспомнил о проблемах со спиной. «Себ меня убьет!» – Прости меня, давай помогу… – Я в порядке! «Вот гордец» — подумал Хейкки. Хуовинен решил воспользоваться ситуацией, пока Райкконен приходит в себя. «Вот она, возможность. Я должен знать, что происходит. Я все видел, но мне нужно это услышать от него самого.» – Что происходит? – Ты меня толкнул в стену, вот что происходит! – Я про Себастьяна. – Он спит. Если тебе что-то от него надо, иди сам его буди. – Прекрати. Ты понял, что я имею в виду. Что происходит между вами? Райкконен посмотрел на спящего Себастьяна и остался безмолвным. «Смотри и понимай». Хейкки считал, что правда кроется в деталях, что иногда люди не знают, что на самом деле происходит с ними, потому что бессознательно они просто не готовы к этому. – Ничего не происходит. – Что он значит для тебя? – …Он мой друг. Хейкки видел, с какой улыбкой Райкконен произнес это. Настоящей улыбкой. Будто он вспомнил что-то. Несмотря на то, что же он вспомнил, это явно был момент, когда Кими признал Себа своим другом. Кем-то, кому он может доверять. – Ничего более? – Что? – Вы двое слишком близки для друзей. Я беспокоюсь, потому что это становится заметно во время гонок. – И в чем проблема? – Все смотрят. У Себастьяна карьера, репутация, он не может быть так близок с другим пилотом… мужчиной. – Ни меня, ни Себа это не волнует. – Ты не прав. – В чем? Ты ревнуешь? Хочешь того, что есть у меня? Эти провокация и выскомерие, по мнению Хейкки, подсказали, что действительно есть что-то большее. Только он не знает, насколько большее и что именно. – У меня не может быть того, что есть у тебя. И я не хочу этого. Но он мой начальник, и я провожу с ним достаточно времени чтобы понять, что у тебя могут быть проблемы. – У меня?! – Да. Ты и твое отношение портили его много лет. Потом ты бросил его, а теперь вернулся и начал все контролировать. «Ну же, покажи мне что-нибудь» – Я никогда не стал бы это делать! Я дал ему пространство, потому что я тянул его вниз! Он должен быть увидеть, что он может сделать все это без меня! – Я вижу. И лучший способ сделать это — сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое. – Как ты … – Он рассказал мне, что случилось, когда он приехал к тебе на чемпионат мира по ралли только для того, чтобы попросить тебя вернуться. – Я дал ему стимул, дал больше причин выиграть! – Ты сделал ему больно! – Чтобы сделать его сильнее. Он был слишком нежным. У него есть потенциал, но он был ребенком, которому нужно было показать, что из-за своей наивности он упустит свои лучшие годы. Я его обучил… – Но как ты сказал, он ребенок. Ребенок, который обожал тебя. Ваша дружба была для него дороже всего. – Он должен был стать мужчиной. Он не должен нуждаться в том, чтобы я обнимал его или держал за руку… – Он боялся. Даже сейчас он боится, что ты оставишь его. И он прав, после всех этих лет, он был полностью опустошен, когда ты попал в больницу, а ты бросил его вновь. – Если бы он остался со мной, ему было бы больнее. Он должен был уйти… У него был чемпионат, который он должен выиграть! – Он волновался о тебе! – Как и я о нем. Но я его друг. Я не должен только хвалить его или обниматься с ним. Я должен учить его. Иногда жестко, делая то, что никто из друг пилотов не сделал бы, опасаясь последствий… Меня не волнует, что ты думаешь. Меня не волнует, что думают остальные. Я сделал то, что сделал, потому что желал ему лучшего, и сделаю это снова. – И поэтому ты не говоришь ему о своих проблемах? – Хватит пытаться изучить меня. – Что-то ты долго соображал. – Я заметил это на «бросил его» месте. –… и поэтому ты продолжил говорить. – Потому что ты бы не отстал от меня, пока я не рассказал. – Умно. – Хмпф. – Однажды он сказал мне, что любит тебя… «Ну же, дай мне последнюю улику…» – Хватит изображать из себя купидона, Хуовинен! – Это мне хватит? – Да, тебе! – Я просто говорю… Райкконен пошел в направлении к Себастьяну… – Тебе нет смысла это делать. Он уже сказал мне это… – Правда? – Да. И это взаимно. Хейкки был в шоке. Это не тот ответ, которого он ждал, и не тот, который он хотел услышать. Но знаки не врут, тело говорит то, что рот никогда не осмелится сказать. И он был одурачен собственными мыслями. Наверно, в этом была проблема быть хорошим наблюдателем. Он видел и слышал так много, что потерял зрение и слух. Хейкки видел, как Райкконен поднял подушку и сел рядом с Себастьяном, будя его так же, как и Хуовинена, но в разы нежнее. Кими дал подушки Себу, и пока тот садился, он положил свои ноги на ноги Феттеля. – Не елозь, мой позвоночник меня убивает. – Твои ноги тяжелые! Я потом своими не смогу пошевелить. – Не моя проблема. – У меня гонка вообще-то. – Еще лучше. Если ты не будешь в состоянии двигать ногами, я выиграю. Мне стоит делать это почаще. – Бесишь. – Хе-хе-хе… Хейкки снова уселся в свое кресло, но он был так отвлечен мыслями, что уронил книгу и сумку на пол, будя этим Хорнера. – Что происходит? – Ничего. – Уверен? – Абсолютно.