***
«Химера» мчалась в сторону Омеги. Когда-то, всего пять лет назад, этот кусок разрушенной планеты был перевалочным пунктом «Атласа», но вскоре он был захвачен разным сбродом и превратился в хаотичное нагромождение домов, торговых точек, «птичьих рынков» и самым крупным в секторе пристанищем наркоторговых картелей. Тут было все, от Пандорианской Синей Воды, до нового синтетического наркотика на основе эридия, от редкого героина, до инопланетной дури. Разрозненные кланы воевали друг с другом превращая астероид в вечное поле боя, а жуткая обстановка создала станции-колонии репутацию самого неблагополучного места в обозримой вселенной. И так было до того момента, как в замызганный порт не пристыковалась «Химера», которую тут же попытались угнать. Никто и подумать не мог, что одинокий мужчина и ИИ корабля смогут не просто дать отпор, а буквально размазать нападавших по стенам. И это стало мигом перерождения Омеги. Когда Джек улетал с Пандоры, в его голове было девственно пусто. Перед глазами стояло только мрачное лицо Риза, который смотрел на него и говорил «нет». Тот, кто когда-то признавался в любви и готов был буквально умереть за него, смотрел Джеку в глаза и не верил. Коулман, вместо действия, искал оправдания, готов был чуть ли не психом его назвать, лишь бы не принимать очевидный факт надвигающейся опасности. Это выбило из мужчины дух, словно он очутился в прошлом. В момент, когда Мокси и Лилит решили уничтожить его и весь Гелиос в придачу, оправдываясь гипотетической угрозой со стороны Джона, которая их стараниями стала более чем реальной. Тогда он так же сидел перед окном, пока Афина носилась по несчастному Элпису, и не мог ничего сказать. Злость, разочарование, опустошенность стали его спутниками, которые толкали к опрометчивым, слишком спонтанным поступкам, завершившимся грандиозным фиаско с Воином. А потом случился глупый щенок Риз, который вскрывал засов за засовом на сердце богатейшего тирана в истории Пандоры. Он пробрался внутрь, заражая своей непосредственностью и деятельностью, поселился там, давая если не надежду, то хоть некие грезы о хрупком счастье, которое грело душу Джека в особо тяжелые дни заточения в Хранилище. Но, как говорится, с тех пор как деньги в чести, ничему больше нет заслуженной чести: делаясь поочередно то продавцами, то товаром, мы спрашиваем не «какова вещь», а «какова цена?». И Джек, просто Джек, без денег, без влияния, исчерпавший свою нужность в битве против себя самого, вдруг оказался не стоящим и ломаного гроша. Ну что ж, ему было не привыкать. Он улетел, совершенно не зная, как изменился этот чертов мир. Хотя, опустившись для заправки на кусок говна, дрейфующего вокруг желтого карлика, он осознал, что мир ни черта не изменился. Всем правили деньги, сила и авторитет. И, раздери его мордоплюй, жестокости, упорства и харизмы Джеку было не занимать! И потому он сделал то, что умел лучше всего на свете: втирался в доверие, искал слабые места и шел по головам так, что под его подошвами хлюпала плоть и кровь. Он играл на том, что за прошедшие годы никто и не помнил, кто такой Красавчик Джек, а вот иметь дело с расторопным наемником хотели все. К концу первого же года пребывания на станции, картель Эрнста Симона, у ног которого, как верный пес, притаился убийца с клеймом на лице, кличкой Архангел и взглядом настоящего демона, перебил всех конкурентов, расширил сферу влияния, а потом… «Джек стоял на балконе особняка Симона, держа на мушке босса мафии, а под ним собралась толпа бандитов, торчков и несчастных изгоев, которым не хватило место в огромной вселенной. Кому-то он помог деньгами, кого-то спас, кому-то, с его ходатайства, дали кров. Со времен Пандоры Красавчик Джек понял, что лояльность народа — ключ к власти. — Это место похоже на клоповник, а вы ползаете на коленях перед толстосумами, которые думают, что им можно все! — голос мужчины разносился над головами притихших людей. — Да, мы — бандиты! Да, мы — изгои! Но разве от этого мы перестаем быть разумными существами, со своими эмоциями и желаниями? НЕТ! — он подтолкнул обильно потеющего Эрнста к перилам. На его шее народ мог разглядеть пеньковую веревку. — Вы хотите, чтобы все это прекратилось? Толпа взревела, а Джек зло улыбнулся. Как же легко было заставить людей поменять шило на мыло! — Тогда… Попрощайтесь с прошлым! — он одним резким движением столкнул бывшего босса вниз. Раздался характерный хруст — шея мафиози сломалась под тяжестью его веса. — Когда-то, мои методы были непопулярны, и я не могу обещать, что в этом что-то изменится. Но моя основная цель — безопасность этой станции. Никто не посмеет угрожать нашей свободе! — он распахнул крылья, наблюдая, с каким благоговением на него смотрят обыватели. — Мы — Омега!» Он учел ошибки прошлого, чередуя кнут и пряник. Так что со временем Омега превратилась в невероятный по своим масштабам черный рынок, с которым считались даже корпорации, опасаясь открыто конфликтовать со станцией, которая была вне закона. И хотя новый дом Красавчика не перестал кишеть всяким сбродом, он умудрился натаскать охрану так, что это редко выливалось в открытые стычки на улицах, а особо задиристых убирали тихо и без лишней пыли. Теперь, чтобы завести семью на Омеге, не нужно было натаскивать свою избранницу как наемника, а детям не нужно было в ладошки вкладывать пистолет, как только те начинали ходить. Если ты хотел жить на Омеге, ты просто должен был зарегистрироваться и платить небольшой налог, а охрана разбиралась с бузотерами в гражданском комплексе. За спокойствие и безопасность народ готов был прощать своему самопровозглашенному правителю очень многое. Включая вспыльчивый и переменчивый характер. И как только ситуация со станцией пришла в более или менее приемлемое состояние, «Химера» превратилась в пиратский крейсер. А поскольку грабил он преимущественно богатые мега-корпорации типа Атласа, ни разу не попался служителям закона и умудрялся, даже при огромной куче свидетелей, держать полицию подальше от Омеги, то помимо Архангела, к нему прилипло и дурацкое прозвище «Короля Пиратов». Джек, каким бы безумцем и сорвиголовой он не слыл среди обывателей, жизнь любил. Он уже умирал, и ему это не слишком понравилось, а потому, ему нужны были деньги. ОЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ! Поскольку экспедиции к далеким планетам в поисках долбанного эридианского ключа требовали ресурсов, как финансовых, так и человеческих. А так как проблемы с доверием у бывшего владельца Гипериона превратились в настоящую паранойю, то он мог работать только с проверенной командой «Химеры», которым он хоть и не доверял, но точно знал, что платит им столько, что они никогда не переметнутся на другую сторону. Здесь был и Зейн, представитель четы Флинтов, который, по какой-то странной причине, не желал быть безбашенным пацанчиком с района, а предпочитал тихо-мирно убивать людей за деньги, петь под караоке и бухать как не в себя либо с капитаном, либо с голограммой. Была Прессли, являющаяся голосом разума и самым уравновешенным членом команды. Хотя, после каждого рейда она начинала медитировать как прокаженная, видимо жалуясь своим богам на придурка начальника и его окружение. Был крайне колоритный врач, из наиболее редких в человеческом сегменте космоса ауру. Ауру были крайне малы, хрупки и представляли собой нечто среднее между осьминогом и морской звездой. Однако очень мало людей или катраниан видело их истинный, беспомощный облик, потому что ауру, вне своих водных миров, были похожи на рыцарей, сошедших со страниц земных сказок. Их доспех был чудом техники: гибким, проводящим импульсы для восприятия тактильных ощущений и до невозможности прочным. Чтобы убить ауру, нужно было долбить по грудине разрывными патронами, а если маленький инопланетный засранец все-таки доберется до противника, то можно было сразу же писать эпитафию. Именно из-за их воинственности, человечество до сих пор вело переговоры с централизованным правительством этой расы, что порой выливалось даже в пограничные военные стычки. Но, как это ни странно, именно ауру больше всех знали об Эридианцах, именуя их, правда, Великими Учителями. По предположению ученых, которые всегда были вне политики, именно в секторе обитания этих существ была галактика, давшая жизнь погибшим Эридианцам. Правда, ауру так и не смогли расшифровать значения кое-каких Хранилищ и артефактов, поскольку довольно сильное влияние на науку оказывало религиозное сообщество, считающее Хранилища и артефакты — местами священной неприкосновенности. Но Харп был одним из тех, кто ссал с высоты своего интеллекта на головы своим сородичам. Он тайно изучал руины, включая те, которые считались неприкосновенными. Его исследования с чистым излучением эридия и безумием, которое вызывал близкий контакт с неочищенной породой были признаны неэтичными, поскольку тот ставил эксперименты, выкупая преступников. Спасаясь от преследования, он в итоге оказался на Омеге и был просто очарован Джеком и его сиреновской сутью. В итоге, Харп оказался на борту «Химеры», превращая будни команды в веселые квесты, которые порой заканчивались анальным зондированием во благо науки. Доктор Зэд по сравнению с этим маньяком был настоящей душкой. Ну и конечно же был… — Джек! Капитан оторвался от чертежей и с ужасом уставился на своего штурмана, пытаясь сдержать смех и рвотный позыв. Катранианка была в дерьме. В прямом смысле. — Твою мать, что случилось? — шатен с ужасом смотрел на свалявшуюся от экскрементов белую шерсть. — Ты еще спрашиваешь? — инопланетянку трясло от ярости. — Кто-то перенаправил давление в канализации и угадай, что случается, когда нажимаешь на слив?! Интересно, кто же способен на такое, а Джек? — Дэймон, — Джек, изо всех сил стараясь сохранять серьезность, вздохнул и нажал на автопилот. — Дэй! Вылазь, урод! — Сам урод! — голограмма материализовалась на соседнем кресле, закинув ноги на приборную панель. — Это лицо совершенно! Был бы у меня член, дрочил бы на свой дивный образ. — На мостике нестерпимо воняет. Может, ты объяснишь, что тут происходит? — Кэп, — голограмма вскочила на ноги и притворно похлопала катранианку по мохнатой щеке, — я просто вдохновился Харпом и проводил исследования на тему, как взаимодействую друг с другом разные виды дерьма! Как видишь, взаимодействие прошло успешно. — Да я тебя… — Прессли дернулась было, но потом вспомнила, что ее собеседник в данный момент был бестелесным. — Кицуне моя, не бесись, — Джек едва заметно улыбнулся. — Сходи вымойся. Я разберусь. — Да гнать его взашей надо! — буркнула инопланетянка. — И лучше пинками. Когда она удалилась с мостика, Красавчик Джек достал бутылку виски, наблюдая, как голограмма меняется в лице. Довольно забавно было смотреть на Дэймона, который все еще копировал его внешность, какая была в бытность правления Гиперионом, включая маску и золотые часы Айи. — Рассказывай, что не так. — Тело верни, — ИИ поджал губы. — В прошлый раз ты чуть не взорвал корабль, когда ломанулся в бой и отключился от систем «Химеры». Думаешь, я был не прав, лишив тебя физической оболочки? Скажи спасибо, что я тебя не снес к чертям собачьим. — Ну же, Джекки, — ладони голограммы скользнули по груди своего прототипа. И хотя тот был всего лишь проекцией, по телу Архангела пробежала волна дрожи, — ты же понимаешь, что я просто бешусь от скуки? Мне хочется действия! И выпить, — он многозначительно посмотрел на бутылку виски. Наверное, Джек позволял этому засранцу слишком много, и все-таки никто не способен был управлять «Химерой» столь же искусно, как бракованный ИИ Накаямы, развлекавшийся до этого попытками совершить вселенский геноцид. К тому же, на почве общей одержимости Ризом и тоской от его отказа, они вдруг превратились в самых что ни на есть душевных забулдыг, включая функцию «проснуться после пьянки голым в постели со своим роботизированныйм ИИ». В то утро они смеялись как ненормальные от того, что секса не случилось, потому что они так и не смогли поделить, кто же будет снизу и в итоге Джек завалился спать, а Дэймон ушел в перезагрузку. Вообще, в том, что голограмма пыталась идентифицировать, оторвать себя от прототипа, были и свои плюсы. Помимо возможности нажраться до потери сопротивления и горланить с Флинтом опенинги из детских мультиков, Дэймон, в отличие от Джека на полном серьезе увлекся пилотированием, умудряясь выделывать такие бочки и мертвые петли в гиперпространстве, что у команды захватывало дух. Правда, его чувство юмора — что подтверждает теорию о том, что Накаяма конченный придурок — было таким, что за каждую шутку его пытались убить каким-нибудь изощренным способом. — Давай так, я обойдусь кренделем, а тело тебе выдам на Омеге. Удержишь свой анальный зуд? — Без вопросов, кэп, — он потянулся. — Слушай, а что будет, если мы не найдем этот самый ключ? — Что будет? — Джек потер клеймо на переносице. — Просто катастрофа. Разумные виды будущего будут смотреть на тебя и думать, что вся человеческая цивилизация состояла из таких придурков!***
— Сандра, — Джек передавал секретарше купчие, чувствуя, как виски начинает ломить от боли, — скажи Джесси, что сбыть товар необходимо в кратчайшие сроки. И да, передай начальнику городской охраны, что если в следующий раз, как только я улечу, они начнут сачковать, я приставлю его и офицеров к стенке прямо в своем клубе. Мне плевать на терки мелких банд, но безнаказанных убийств в гражданском секторе быть не должно. — Хорошо, сэр, — девушка повела плечами, и снова уткнулась в планшет. — Доктор Харп ждет в коридоре. Пригласить его? — Могла бы и не спрашивать. А теперь кыш отсюда. Она кивнула и скрылась за дверью, пропуская вперед ученого. Архангел окинул заинтересованным взглядом новый вариант повседневного костюма. Тот был черным, блестящим и гораздо менее массивным, чем его боевой аналог. Однако в таком виде повышалась мелкая моторика, что позволяло довольно эмоциональному инопланетянину жестикулировать всласть. Смущало отсутствие нормального лица, хотя он, как и Зеро, прекрасно справлялся с выражением своих чувств богатыми модуляциями голоса. — Что случилось Док? — Письмена, — Харп мягко опустился в кресло протягивая планшет, — указывают на систему Кровавого Облака, но это на территории ауру. Предполагаю, что нам сделают очень больно, если мы пересечем границу. Если только мы не сделаем им еще больнее. — Вы меня балуете, Док, — правитель Омеги оскалился. — Новое оружие? — Как минимум два. Я работал со структурой ДНК и РНК, и, как побочный продукт, нашел правильный тип излучения, которое проникает сквозь защиту и вызывают денатурацию белковых молекул, а потом наступает апоптоз клеток. В конечном итоге, в доспехе останется только наваристый рыбный супчик. Я уже все протестировал! — Где ты взял сородичей в этом секторе? — Да на компьютере протестировал! — доктор механически рассмеялся. — Я помню, как ты ругался на то, что заложники у нас долго не задерживаются. — А второе оружие, — шатен потер ладони. — Это мгновенный квантовый расщепитель на атомные частицы с точечным наведением. — Серьезно? И где он? — Расщепился, — ауру потер подбородок. — Нужно больше тестов. Джек хотел было что-то сказать, как вдруг в кабинет влетела Прессли, а за ней несся маленький робот диспетчер: — Сэр, у нас нестандартная ситуация! — катранианка переводила дух. — Там в зоне поражения тяжелый военный крейсер Атласа! — Что?! — мужчина вскочил на ноги. — Почему сирена молчит? — Кхем, сэр… Они не нападают и передают что-то совсем странное… Это стихи, но в них абсолютно нет смысла, — она подтолкнула маленького робота поближе к столу. — Сири, продиктуй, пожалуйста. Робот кивнул и зафонил помехами, которые превратились в безумно знакомый голос: — Лик женщины, но строже, совершенней Природы изваяло мастерство. По-женски ты красив, но чужд измене, Царь и царица сердца моего. Твой нежный взор лишен игры лукавой, Но золотит сияньем все вокруг. Он мужественен. Властью величавой Друзей пленяет и разит подруг. Тебя природа девушкою милой Задумала, но, страстью пленена, Она меня с тобою разлучила, А женщин осчастливила она. Пусть будет так. Но вот мое условье: Люби меня, а их дари любовью Джек плюхнулся обратно в кресло, сдавив пальцами ломящие виски. Сердце бухало где-то в глотке, а на корне языка злость оседала горечью: — Разреши стыковку… Иначе, ровно в полночь, тыква превратится в карету.