В архиве Раневской осталась такая запись: «Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания — это богатство старости». Фаина Георгиевна Раневская
***
#1 — Воздух Рядом с ним такие как ты не задерживаются. Он использует простодушных, стервозных дурочек как одноразовые сигареты. Виртуозно вьёт веревки, играясь с чужими чувствами подобно несравненному мастерству кукловода. И фальшивит. О боже, как же он фальшивит! Все эти туманные улыбки, встречи на астрономической башне и холодные глаза. Ты бы поверила, не будь элитой Слизерина. Аристократкой, что промывала другим косточки, одним движением наманикюронного пальчика решала дальнейшую судьбу жертвы и ставила таких юнцов как Реддл на место. Тем не менее на него рука не поднимается. #2 — Опускать Ты подводишь губы розовой помадой, глупо смеёшься над очередным замечанием Гринграсс насчёт дурнушки Прюэтт и притворяешься, что не замечаешь чуть брезгливых взглядов Тома. Он считает тебя пустышкой. Это настолько очевидно, что даже смешит и совсем немного коробит. Ты чистокровная, род в n-ом поколении и внешность получше остальных. И никому ещё прежде не доводилось опускать так сильно как ему. #3 — УЗМС — Это входит в таблицу Гампа, к Гисклорду фестралы не имеют никакого отношения, — замечаешь мимолетом, пока вы сидите в библиотеке. — Правда? — скепсис в глазах и насмешка в ухмылке. — К твоему сведению, я не настолько… глупа. — У тебя троль по УЗМС. #4 — Минусы Лестрейндж смотрит ему в рот, когда он легко разбирается с противником. Малфой смотрит ему в рот, когда он снисходительно объясняет очередные теории заговора. И ты смотришь ему в рот просто потому что это Том Реддл. Полукровка, потенциальный наследник Слизерина и раздражающий всех вечно идеальный староста. У него не бывает минусов, но порой ты жалеешь, что не имеешь права видеть их. #5 — Замечание Несмотря на всю эту наружную колючесть и металлическое хладнокровие, Реддл умел быть искренним. Пускай такие моменты можно было пересчитать по пальцам, ты все равно не смела надеяться на что-то большее. Он ласково повязывает зелёный шарф на твоей шее, игнорируя простые нагревательные чары и улыбается. И хотя бы за эту улыбку, ты готова проглотить собственное замечание. #6 — Слезы В слишком редкие минуты разговоров с такими же несчастными, но прекрасными актерами, девушками, ты позволяла себе подумать о том, как повернулась бы жизнь, если бы Том не был Томом. Будь у него не такая большая тяга к темным заклинаниям, целеустремлённости к революции и власти, а также мизерное количество доброты. Может быть у вас было бы собственный мэнор, получше тех же Малфоев, безупречно отдающий оттенком приятной элегантности, в котором не было раздражающих портретов родственников, но зато были топот детских ножек, звонкий смех маленьких копий Реддла и всегда его улыбающееся лицо от этого вида. К счастью, никто не замечает слез в уголках твоих глаз. #7 — Заботливый — Я слышал, что слизеринки в последнее время дают за гроши, — Уизли, гадкий, ненавистный предатель крови, что носит внешнюю маску рыцарства, но уже давно сгнил внутри. — Отстань, — презрительно кривишь нос, жалея, что решила пройтись одна. Прежде чем тот успевает что-либо ответить, сзади тебя раздаются тягуче медленные, в чем-то даже ленивые шаги: — Оставь в покое мою девушку, Септимус Уизли. И пятнадцать баллов с Гриффиндора за оскорбление старосты. В чем-то Том всегда был заботлив. #8 — Ничего На курсе шестом с ним начинает твориться нечто неладное. Ты видишь трясущиеся пальцы рук, пускай другие не замечают, потому что он привык держать тебя за руку в определенное время. Усталый, впервые за эти годы замученный взгляд и неестественно наигранные эмоции, возбужденное восхищение — ложь. Ему не нравится происходящее. Но вы ничего не можете с этим поделать. #9 — Метка Том никогда не предлагал тебе темную метку. Каким-то образом всегда удавалось избежать этой несомненно щекотливой темы. Ведь ты всего лишь развлечение, краткосрочная перспектива на будущее, не более чем «товар». Тем не менее однажды это соскальзывает с его языка, настолько легко и равнодушно, что ты не выдерживаешь. На утро по Хогвартсу разлетается весть о долгожданной «свободе» Реддла, который притягивал многих представительниц противоположного пола. #10 — Заботливый Жизнь останавливается во Франции. Каждое утро ты завтракаешь круассанами с карамельным латте, пробегaешься по бутикам и вздыхаешь над особо романтических местах вроде итальянских ресторанов и Эйфелевой башни. Любимый, милый Том остаётся в Хогвартсе, пока в руки не попадается черный переплет магловского дневника. Ты раскрываешь первые страницы и смаргивая лишние слезы, вчитываешься в проявляющиеся на бумаге строки признания любви. Тебе рассказывают о единственных приятных воспоминаниях чьей-то жизни, ими была ты.