Перепутье судьбы

      Резкий хлопок входной двери заставил Ждановых поспешить в гостиную. — Я еду к Кате! — кинув последний взгляд на фотографию, Андрей спрятал её в карман брюк, — в какой больнице она лежит? — Катя в Ярославле! — сообщила Маргарита Рудольфовна. — А дети? — И дети! Они там живут! — Значит, Ярославль… — Андрей непроизвольно взъерошил пятернёй волосы на макушке, что выдавало крайнюю степень озадаченности, — да какая теперь разница, какой это город! Я должен быть рядом с ней! — Тебе нельзя в таком состоянии садиться за руль! — заявил Павел Олегович, — мой шофёр уже ждёт нас у подъезда! — Вы со мной? — в глазах Андрея сверкнула искра удивления. — Разумеется! — скупая улыбка тронула уголки рта Павла Олеговича, — нам тоже небезразлична судьба матери наших внуков! — Неужели? — не удержался от сарказма Андрей. — Зачем ты так? — с грустью в голосе произнесла Маргарита Рудольфовна, — да, мы действительно ошибались насчёт Кати. Но это не значит, что в нас не осталось элементарного чувства сострадания. — Прости, ма! Не знаю, что на меня нашло! — Это эмоции! — Маргарита Рудольфовна по-матерински тепло обняла сына, — вот увидишь, скоро всё наладится! — Мы теряем время! — предупредил Павел Олегович. — Возьми вещи! — посоветовала она, отстраняясь от Андрея, — мне кажется, тебе придётся там задержаться.       С разумно высокой скоростью автомобиль Ждановых несся по Ярославскому шоссе. Из окна открывался замечательный вид на окружающий пейзаж: леса, озёра, небольшие речушки. Однако никто из находящихся в машине не замечал красот природы, им явно было не до неё. — Забыл спросить, — Андрей перевёл взгляд на мать, — откуда вы узнали о Кате и детях? — Чисто случайно! — облегченно выдохнула Маргарита Рудольфовна.       До этого Андрей за всю дорогу не произнёс ни слова. Его отрешённый вид со всей ясностью давал понять — беспокоить его не стоит. — Увидела фотографию мальчиков в передаче «Жди меня»! — Причём здесь эта передача? — на лице Андрея застыло выражение полнейшей растерянности и непонимания, — насколько я знаю, там ищут близких людей, с которыми утеряна связь! — Ты прав — ищут! Вот и Светлана Викторовна обратилась туда с просьбой найти отца Павлика и Валеры, так как кроме матери, находящейся в больнице, других близких родственников на тот момент у них не было! — А где Пушкарёвы? — внезапно неожиданная догадка пронзила его мозг, — они погибли в той аварии? — Не совсем так! — удрученно качнула головой Маргарита Рудольфовна, — тогда в машине Катя находилась с отцом. У Валерия Сергеевича не было ни единого шанса. Именно на него пришелся удар внедорожника, который просто столкнул обгоняемый им автомобиль в кювет. — А Елена Александровна? — выдавил Андрей внезапно охрипшим голосом. — Мать Кати нашли сидящей на лавочке у могилы Валерия Сергеевича. Это случилось на девятый день после его смерти. Сердце не выдержало, — Маргарита Рудольфовна на краткое мгновение отвернулась к окну, чтобы промокнуть внезапно увлажнившиеся глаза тыльной стороной ладони, — Светлана Викторовна считает, что в могилу её свело чувство вины перед мужем. — Да какое чувство вины? В чём она-то виновата? — бездонно-карие глаза Андрея вспыхнули в порыве возмущения, — и кто такая эта Светлана Викторовна, чтобы судить о человеке? — Андрюша, там не всё так просто! — максимально успокаивающим голосом произнесла его мать, — Светлана Викторовна двоюродная сестра Елены Александровны. Да и живут, вернее, жили они рядом, в одном двухквартирном доме. Так что она в курсе событий и знает, о чём говорит. — Вы с ней встречались?       Та согласно кивнула. — Где? Когда? А дети… С ней были дети? Вы их видели… — Андрей возбуждённо сыпал вопросами, не давая вставить ни слова. — Мы поехали в Ярославль сразу же после твоего звонка, — начала рассказывать Маргарита Рудольфовна, когда поток вопросов иссяк, — Познакомились со Светланой Викторовной. Женщина она в возрасте, деликатная. Отнеслась к нам с пониманием. Оказывается Катя так и не призналась родителям, кто отец её детей! Обмолвилась лишь о том, что человек этот не свободен и не имеет понятия об их существовании.       После её слов в воздухе повисла выжидающая тишина. И только гравий, вылетающий из-под колёс, звонко щёлкал по днищу автомобиля. — Я одного понять не могу, — так и не дождавшись комментариев от сына, продолжила она, — почему Катя не сообщила тебе о первой беременности? Она не могла знать, что ты вернулся к Кире! — Не мог-ла… — произнёс Андрей по слогам, и это придало выражению какой-то драматичный оттенок, — но… В тот день она видела нас вместе. Слышала, как я ляпнул Кире: «зачем мне Катя, если у меня есть ты — самая замечательная женщина в моей жизни». А ведь я так не думал… Да и к Кире никаких чувств уже не испытывал…       Воспоминания о том дне незамедлительно отозвались болью в сердце. — Пожалуйста, давай не будем о прошлом! — бросил он на мать умоляющий взгляд, — расскажи лучше о детях! — Они такие хорошенькие, все в тебя! Старший, Павлик, такая умница! Умеет играть в шахматы, занимается английским… Вот только серьёзен не по годам, держится отстранённо и братишку к нам близко не подпускает, — Маргарита Рудольфовна всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, — мы для него чужие люди! — Что ни говори, а чувствуется мужское воспитание, — заметил молчавший до этого Павел Олегович, — нам придётся очень постараться, чтобы завоевать доверие этого ребёнка. — Значит внешностью в папу, умом и характером в маму! Очень даже неплохо! — улыбнулся Андрей. — Что делать будем? — вопрос матери прозвучал совсем уж беспомощно. — Разберёмся! Вы у Кати в больнице были? — Нет! Да нас бы к ней и не пустили! Мы же не являемся близкими родственниками! — поймав в зеркало заднего вида смятённый взгляд сына, Павел Олегович поспешил его успокоить, — но мы с Александром решили эту проблему. Он подключил своего знакомого — зам. министра здравоохранения. Тот обещал посодействовать, собрать сегодня консилиум врачей. Там будет и ведущий нейрохирург из клиники Вениамина Ефимовича. Я же не ошибся — ты планируешь перевезти Катю в Москву?! — Да-да, конечно! Спасибо, па!       «Я её теперь от себя ни на шаг не отпущу! Приложу все усилия, чтоб она поправилась, вернулась к полноценной жизни! Окружу вниманием и заботой, подарю всю свою любовь, сделаю счастливой…» — вся эта череда мыслей в одно мгновение пронеслась в голове Андрея. «Вот только родителей ей вернуть уже никто не сможет!» — подумалось ему. — Мама! Ты говорила о какой-то вине! Так в чём винила себя Елена Александровна? — В том, что «убийца» её мужа не понёс наказания! Из-за неё не понёс!!! — Это как? — не понял Андрей. — Видишь ли, мать Кати попала в непростую ситуацию. Ей пришлось выбирать между дочерью и чувством долга. Она выбрала дочь, и вряд ли бы её за это кто-то осудил! Вот только после этого её придавило чувство вины, с которым Елена Александровна так и не справилась! — Да что случилось то? — Водителем внедорожника, спровоцировавшего ДТП был племянник одного из депутатов их областной Думы. Вечером того же дня его представитель явился к Пушкарёвым. Ему удалось убедить раздавленную горем женщину, что, прежде всего она должна думать о дочери, которая нуждается в дорогостоящем лечении, о том, чтобы её внуки не остались сиротами (ведь мужу она помочь уже не может). Он предложил ей оплатить и лечение Кати, и похороны Валерия Сергеевича в обмен на её обещание не подавать в суд на решение следователя. И она согласилась! — Господи! Бедная Елена Александровна …       При мысли о том, что поступи она иначе и Кати, возможно, не было бы в живых, Андрею стало нечем дышать. Он приспустил боковое стекло и подставил лицо под поток ветра, окатившего его брызгами весеннего дождя.       Игнат Васильевич, заведующий нейротравматологией, бросил взгляд на часы. С минуты на минуту должен был подъехать некто Жданов, видимо какой-то олигарх, иначе вряд ли бы судьбой их пациентки озаботился не только департамент здравоохранения, но и сам зам. министра.       Консилиум закончился. Протокол подписан. Все участники сошлись во мнении, что состояние пациентки тяжелое, но стабильное. Прослеживается положительная динамика. По желанию родственников, её можно будет перевезти в другую организацию здравоохранения для продолжения оказания медицинской помощи в сопровождении реанимационной бригады высококвалифицированных специалистов.       Ему бы спокойно выдохнуть, но мешала предстоящая встреча. Неведомый Жданов вызывал недоумение. Его пассия второй месяц в больнице, а он только сейчас о ней вспомнил. И сразу навёл шороха, поставил всех на уши. Человек, явно, не простой. А к таким особый подход нужен.       После непродолжительного стука в дверь, в кабинет заведующего нейротравматологией вошел ухоженный мужчина в возрасте. — Добрый день! Жданов, Павел Олегович! — раздался приятный баритон уверенного в себе человека.       «Такому любовница по статусу положена!», — хмыкнул про себя Игнат Васильевич. Не успел он ответить на приветствие, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался гораздо более молодой красавец с южным загаром и огромным букетом цветов. — Где Катя? — осведомился он, обойдясь без приветствий и предисловий, — я хочу её видеть! — Андрей! — Не сейчас, па! — бросил тот и потребовал, — проводите меня к ней!       «А отпрыск-то горяч!» — неслышно пробормотал Игнат Васильевич и кивнул лечащему врачу. — Пойдёмте со мной! — произнёс тот, вставая.       Черная пелена опять исчезла, уступив место свету. Катя так и не поняла, что открыла глаза. Она не думала о себе. Её не интересовало, где она… где другие люди… У неё не было никаких телесных ощущений. Казалось, она была просто… существом.       С отчаянно колотящимся сердцем и предательской дрожью в коленях, Андрей медленно приближался к кровати любимой.       Перед ним лежала бледная, худенькая девушка, с коротким ёжиком волос и широко распахнутыми глазами. — Катя! — позвал он, всматриваясь в её пустые глаза, ища в них проблеск узнавания, но… в них совершенно ничего не отражалось.       Цветы выскользнули из внезапно ослабевших рук Андрея и рассыпались по полу. -Катя! — Андрей со стоном рухнул на колени и, уткнувшись лицом в её руку, разрыдался от отчаяния.