dusk till dawn

Выбранный Лиамом номер оказался на верхнем этаже, в самом конце коридора. Одна створка двойных дверей была чуть приоткрыта. Судя по скромной табличке, это был президентский номер. Лиам широко распахнул двери, и Зейн, протиснувшись мимо него, ступил в просторное фойе, потом повернул направо и ахнул. Внешние стены номера были отлиты из стекла. Стоило шагнуть ближе, и отсюда к западу и северу открывалась захватывающая дух панорама Карибского моря. Ковровое покрытие было того же цвета, что и море, мебель в основном белая, цветовыми пятнами служили огромные вазы, полные пышных тропических цветов. Около дверей стоял обеденный стол с шестью стульями. Прямо в центре номера возвышалась гигантская кровать с пушистым белым покрывалом и горой подушек, расположенная так, чтобы постояльцы, лежа в постели, могли любоваться морем. Скрытые в потолочных зеркалах светильники заливали кровать бледным сиянием. В этих зеркалах можно было наблюдать все, что происходит в постели... Засмущавшись, Зейн отвел глаза и шагнул вперед. Прямо перед окнами располагались белые диваны и стулья, заваленные подушками и расставленные широкой дугой. — Поразительно! – выдохнул Зейн. — Я рад, что тебе понравилось, – кивнул Лиам, подходя к большой лоджии. Мужчина, который, как предположил Зейн, и был Дидериком, стоял у накрытого стола под голубым зонтиком, разливая вино в бокалы. — Оглядись немного, пока я посмотрю, как там насчет еды, – посоветовал Лиам. — Можно подумать, ты умираешь с голоду, – поддел его Зейн. Лиам тут же повернулся, и он ощутил всю обольстительную мощь его ослепительной улыбки с очаровательным прищуром и прямого взгляда. — У меня здоровый аппетит, дорогой. Намек был не слишком тонким, и Зейн невольно сжался, отчасти от нервного возбуждения, отчасти от предвкушения. В такси Лиам был таким рассеянным и отчужденным, что он невольно начал сомневаться, так ли уж он стремится лечь с ним в постель. Может, уже передумал? Теперь Зейн принялся гадать: что, если он хочет пообедать здесь, чтобы не терять зря времени? Запоздало сообразив, что замер на месте, словно прирос к ковру, Зейн медленно пошел за Лиамом. Рядом с открытыми балконными дверьми стояла стойка бара с четырьмя табуретами. Справа виднелся арочный вход в другую комнату, оказавшуюся сочетанием ванной и гардеробной и выложенную чудесной мозаикой, изображавшей островные пейзажи. В центре комнаты под куполообразным световым люком находилась огромная, утопленная в пол ванна, выложенная мозаичными изразцами и окруженная колоннами. В ванну спускались четыре ступеньки. У противоположной стены стояла стеклянная душевая кабинка, достаточно просторная для четырех-пяти человек, где на различной высоте располагалось несколько душевых мембран и кранов. Зейн положил телефон на туалетный столик, после чего помыл руки. Вытирая их, он случайно взглянул на свои вещи, снова вспомнил о звонках Эвана, и на душе стало тяжело. Он всегда подозревал, что тот очень его любит, но не представлял, что страх и волнение могут подвигнуть его предложить Зейну провести вместе с ним отпуск, и все это по телефону... нет, по голосовой почте! Какой трогательный, нехарактерный для него, импульсивный поступок! До сих пор Эван едва ли мог себе позволить такие решительные жесты, и Зейн был вполне доволен таким положением дел - он просто не обращал внимания на чувства Эвана, предпочитая избегать тяжёлого разговора, в котором обнажилась бы жестокая для его друга правда. Но избегать его было уже нельзя. Зейн все силился подобрать в голове нужные слова, которые бы не ранили Эвана и не разбили вдребезги его сердце, особенно после того, как он стольким ему помог. Зейн покачал головой, пытаясь избавиться от чувства вины. Правда, это ему не удалось. Он отнес вещи в комнату и, положив на табурет у стойки бара, направился к балкону, но остановился и обернулся. На голосовой почте было три сообщения, а он прослушал только два. Третье, возможно, от Люка! Если это так, следует обязательно узнать, как идут дела в ресторане. Стоя спиной к лоджии, он схватил телефон, но тут же выпустил. Если и третье сообщение тоже от Эвана, у него не хватит сил его выслушать. Не сейчас, когда он только что оказался в отеле с незнакомым мужчиной, к которому его тянет так сильно и безрассудно, что он никак не поймет, что же все-таки с ним творится. Зейн знал только, что прошлой ночью ощутил нечто волшебное и глубоко проникновенное, и хотел испытать это снова. Испытать все: отчаянное желание, вызванное поцелуями Лиама, безоглядную радость пребывания в его объятиях, магию прикосновений и необъяснимое чувство необычайной близости, возникавшее от простого взгляда или слова. Но все же нельзя отрицать, что Зейн знает Лиама всего один день, а это делало все его замыслы и планы ужасающе поспешными. Необдуманными. Абсолютно рискованными. Немного безумными. Напряжение и нерешительность сковали затылок. Посчитав, что, несмотря на принятые таблетки, сейчас начнется очередной приступ головной боли, Зейн потер виски. Лиам с лоджии увидел, как Зейн поправляет свои тёмные волосы, и мгновенно перестал понимать, о чем говорит дворецкий. Похоже, он борется с противоречивыми мыслями, пытаясь принять решение. Но тут Зейн тряхнул головой, повернулся и направился к нему. Поднеся к губам бокал, чтобы скрыть оценивающую улыбку, Лиам наблюдал, как он переступает порог: цельный, искренний, порядочный британский парень, выглядевший безыскусно умопомрачительным в белой футболке и джинсах... англичанин с твердыми моральными принципами, поразительно мягким сердцем и процветающим, образованным другом, метившим в его ухажеры, жившим в одном с ним городе. И Лиам не имеет права тащить Зейна в постель и подвергать опасности его распланированное будущее. Зейн подошел к нему: смеющийся, чувственный, желанный мужчина с манящими, созданными для поцелуев губами, глазами цвета тёплой карамели, от взгляда которых он таял, и стройным телом, так и просившим его ласк. И Лиам решил, что имеет полное право уложить его в постель при условии, что будет честен и не создаст у него ложных иллюзий или нереальных ожиданий. — Дидерик рассказывал мне о бывших обитателях этого номера, – сообщил он, вручая ему бокал с белым вином. Судя по выражению лица, ему было плевать на бывших обитателей, но и обижать Дидерика он не хотел. Дидерик, мужчина средних лет, совершенно лысый, зато с аккуратными усиками, определенно предвидел, что Лиам проголодается. На столе уже стояли фрукты и сыр, огромное блюдо с овощным салатом, еще одно – с крошечными сандвичами, супница и два подогретых, закрытых крышками блюда. Сам Дидерик находился в процессе украшения тарелки с креветками петрушкой и ломтиками лимона. С Лиамом он говорил по-голландски, но немедленно переключился на английский, стоило ему услышать, как Лиам общается с Зейном именно на этом языке. — Здесь жили новобрачные, никогда раньше не бывавшие за границей. Прибыли три дня назад, чтобы провести здесь четыре дня. В первое же утро они посетили рынки на другом конце острова и что-то там съели. Беднягам было так плохо, что гостиничному доктору пришлось лечить их от пищевого отравления. Они и с постели вставали только в крайнем случае. Зейн вспомнил короткий разговор Лиама с управляющим и пронзил его осуждающим взглядом. — И где теперь эти новобрачные? – спросила он Дидерика. — Я велел вытащить их отсюда и сбросить со скалы, – буркнул Лиам. — В другом номере, – одновременно ответил Дидерик, – за который любезно предложил заплатить мистер Пейн. Молодой человек был очень расстроен ценой этого люкса, который они даже не смогли оценить по достоинству. – Наконец, удовлетворившись делом рук своих, он обратился к Зейну: – Перед уходом я разложу ваши вещи. Что-то требуется погладить? — Нет, спасибо, – вежливо отказался Зейн и, захватив сандвич с кресс-салатом, подошел к высоким перилам лоджии, чтобы полюбоваться видом. — Я погладил вашу одежду, мистер Пейн, и повесил в шкаф, – сообщил Дидерик. Не заметив, что Лиам последовал за ним, Зейн развернулся и едва не влепил сандвич ему в грудь. — Значит, вы привезли одежду! – восторженно воскликнул он. Вместо ответа он оперся руками о перила по обе стороны от него, и Зейн оказался в плену. — По-моему, вы сейчас начнете прыгать от радости, – насмешливо бросил Лиам. Зейн не успел раскрыть рот, как Дидерик вежливо осведомился: — Чем еще я могу служить, когда закончу развешивать вещи? Не отрывая смеющегося взгляда от Зейна, Лиам приказал: — Пожалуйста, расстелите постель и позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили. — Как вы можете так откровенничать с ним?! – негодующе ахнул Зейн. — Это отель, – резонно возразил он. — Знаю. Но сначала я вселился в один отель благодаря протекции моего друга, затем в другой отель, но уже с другим мужчиной. Лиам с улыбкой покачал головой и небрежно провел костяшками пальцев по его щеке. — Значит, ты вообразил, что я не привез с собой одежду? — Но у тебя не было ни сумки, ни чемодана, – начал оправдываться Зейн, стараясь не обращать внимания на ласку. — Я оставил его здесь сегодня утром, когда пробовал получить номер получше, чем мне предложили с самого начала. Кончики пальцев Лиама скользнули по его слегка щетинистому подбородку, плечу, проникли вырез футболки и погладили ключицу. — Кстати, из чистого любопытства, что, по-твоему, я собирался делать без одежды, пока мы здесь? — Я рассудил, что раз мы здесь, тебе не понадобится одежда. – нерешительно пробормотал Зейн, стараясь сосредоточиться на его словах и поменьше обращать внимания на настойчивые пальцы. – Если верить путеводителю, здесь много нудистских пляжей. — Но не казино. — Нет, конечно, нет! Я подумал, может, ты решил отменить поход в казино. — И что вместо этого? — Не знаю, - пробормотал Зейн, заливаясь краской. — Знаешь. Зейн, утонув в смущении, глянул на дверь: — Ш-ш-ш... Дидерик здесь. Он услышит. — Подумаешь. Кому какое дело? — Мне есть дело. Должно быть. Я покажусь тебе ужасно наивным дурачком, но до этого никогда не приходил в отель с единственной целью переспать с кем-то, и поэтому сейчас немного смущен. Полагаю, ты делал это тысячи раз, верно? — Ну вот, теперь смущен я. — Не стоило и спрашивать, – с сожалением вздохнул Зейн. — Возможно, – согласился Лиам. Зейн сжался от завуалированного упрека, но прежде чем сумел придумать достойный ответ, Лиам незамедлительно погрузил пальцы в его слегка волнистые волосы и оттянул голову. Теплые губы прижались к его губам в долгом, медленном, испытующем поцелуе, словно излучающем страсть и голод. Наконец Лиам поднял голову. — Давай зайдем в комнату. Зейн решительно кивнул. К этому времени он с готовностью кивнул бы, предложи Лиам прыгнуть через перила вниз. Но как только они очутились в номере, тон и голос Лиама изменились, мгновенно выдернув его из чувственного тумана. — Нам нужно поговорить, Зейн. Садись, – сухо сказал Лиам, словно они находились в офисе на деловой сделке. Удивленный Зейн присел на ручку кресла и с любопытством наблюдал, как Лиам подошел к окнам и долго стоял к нему спиной, сунув руки в карманы и глядя вниз, словно собирался с мыслями. А когда повернулся, выражение его лица было совсем другим. Не враждебным. Скорее, отчужденным. — Прежде чем лечь со мной в постель, я хочу быть уверен, что ты не станешь питать ложных надежд и фальшивых иллюзий относительно того, что происходит между нами. — Продолжай, – кивнул Зейн, когда Лиам помедлил, очевидно, чтобы до него лучше дошел смысл его слов. — По твоему же признанию, ты романтик, и прошлой ночью мы попали в ситуацию, которая могла бы показаться более... значимой, чем на самом деле. Я не пытаюсь отрицать, что между нами действительно возникло сильнейшее притяжение, но прошлой ночью, на пляже, в лунном свете, несколько поцелуев могли показаться... Какое слово тут лучше подойдет? — Магическими? – предположил Зейн, стремясь лучше передать собственное впечатление от прошлой ночи. Но, едва сказав это, тут же пожалел, что был слишком откровеннен и так глупо выдал себя. Однако Лиам, похоже, был с ним согласен. — Да, пожалуй. Не ты один находился под влиянием момента и необычной обстановки. Да и на меня все это подействовало так, что я вернулся, решив ответить на твои вопросы, чего в обычных обстоятельствах ни за что не сделал бы. Однако все это было вчера ночью, а вчерашняя ночь попросту оказалась заблуждением. Отчаянно стараясь не делать поспешных выводов и сохранять спокойствие, Зейн склонил голову набок и с легкой улыбкой спросил: — Пытаешься меня отговорить? — Вовсе нет. Я умирал от желания оказаться в твоих объятиях с той самой минуты, когда мы вчера сели ужинать. — В таком случае ты пытаешься установить нечто вроде основных правил игры? — Не совсем. — Тогда в чем же дело? — Страдаю от жесточайшего приступа угрызений совести, – с отвращением бросил Лиам, – и стараюсь как-то с ним справиться. — Это настолько незнакомое для тебя состояние? — В подобных обстоятельствах – беспрецедентное, – ответил Лиам напрямик. — В таком случае я польщен, – усмехнулся Зейн, хотя польщенным он как раз себя и не чувствовал. Наоборот, был сбит с толку, ошеломлен, и с каждой минутой ему становилось все больше не по себе. — Я всего лишь стараюсь объяснить, что хочу быть уверенным в одном: ты точно определил для себя, почему сейчас оказался именно здесь, а не остался в своем отеле. До сегодняшнего утра я не знал, что у тебя недавно умер отец. Очевидно, вы с ним были очень близки, и теперь ты растерян, тоскуешь и чувствуешь себя одиноким. Кроме того, на тебя легло бремя управления его рестораном – следовательно, будущее тревожит и пугает. Все эти эмоции могут помешать тебе верно определить смысл наших отношений. Лиам замолчал, вероятно, ожидая ответа. Но Зейн, не зная, что сказать, просто кивнул, словно желая показать, что понял. Хотя ничего не понимал. То есть не совсем. Пока что не совсем. — Еще час назад, – продолжил Лиам, – я считал, что твой друг – пожилой напыщенный болван, которому нравится показываться с тобой на людях и воображать, что вы вместе. Пока что тебе все ясно? Зейн снова кивнул. — Прекрасно. Но реальность такова, что в Лондоне живет достойный человек, который души в тебе не чает и вероятно готов на тебе жениться. Здесь, в этой комнате, находится человек, который хочет затащить тебя в постель и заниматься любовью, пока мы оба окончательно не обессилеем. Но дальше этого дело не пойдет, иначе все слишком усложнится. — А тебе не нравятся сложности? — Нет. Особенно те, которые могут возникнуть у нас с тобой. — Спасибо за предупреждение, – медленно выговорил Зейн, стараясь не выказать лишних эмоций. Поглубже спрятать унижение, в котором виноват сам. В конце концов, именно он позволил поставить себя в подобное положение. Впрочем, если на то пошло, лучше узнать сразу, что для Лиама он всего лишь легкая, ни к чему не обязывающая связь. Партнер в одной-двух ночах курортного секса. Теперь Зейн все понял и твердо знал, что обязательно будет мучиться угрызениями совести и отвращением к себе. Не может он поступить так безрассудно, отдавшись незнакомцу, а наутро, как ни в чем не бывало жить дальше. Но самое главное, готов ли он променять чистые отношения, которые вполне вероятны, если он всё-таки ответит Эвану взаимностью, на нечто дешевое и бессмысленное, как откровенно предлагает Лиам? Конечно, Лиам прав в отношении его эмоционального состояния. Зейн сам себя не помнил после смерти отца и на время потерял способность мыслить связно. К счастью, Лиам эту способность сохранил. Рассуждает вполне рационально, и повел себя крайне благородно, дав ему знать о своих чувствах. И нужно отдать Лиаму должное: он не требует, чтобы Зейн довольствовался тем, что ему предлагают. Скорее, наоборот: дает полную свободу выбора. — Ты, несомненно, прав, утверждая, что на меня сильно подействовала смерть отца, и я вполне соображаю, что делаю, – согласился Зейн. Но, даже говоря это, он отчетливо сознавал, что все его инстинкты и сердце твердят обратное: пусть Зейн не прав во всем остальном, в той связи с Лиамом, которую он неизменно ощущал, было нечто особенное. Кроме того, он был готов поклясться, что и Лиам чувствует то же самое. Поэтому Зейн решил рискнуть и выложить карты на стол. В самом крайнем случае Лиам просто посмеется над ним, да и то вряд ли: для этого он слишком хорошо воспитан! — Думаю, нам самой судьбой было предназначено встретиться именно так, – мягко сказал Зейн, подняв глаза. – Встретиться и стать друзьями. Это было предопределено. При слове «предопределено» Лиам бросил на него скептический взгляд, прислонился плечом к окну и сложил руки на груди. Язык его тела откровенно говорил о полном отрицании всех сверхъестественных воздействий, но Зейн отказывался так просто сдаваться. Он не позволит Лиаму высмеять его теорию, прежде чем не объяснит досконально. — Ты мне очень нравишься, – спокойно настаивал Зейн, – и думаю, что тоже нравлюсь тебе. — Верно, – согласился Лиам с неожиданно теплой улыбкой. – Так оно и есть. — Это я и имел в виду, когда говорил о судьбе и предназначении. Обычно я очень медленно схожусь с людьми и мне редко кто нравится с первого взгляда. Мало того, я был заранее расположен невзлюбить тебя... — Почему? — Ты когда-нибудь смотрел на свое лицо? – хмыкнул Зейн. — Я каждое утро бреюсь. — Понимаешь, оно чересчур красивое, чтобы принадлежать мужчине, обладающему также добротой и характером. – Истощив все доводы и объяснения, Зейн на мгновение задумался, подыскивая слова. Затем, подняв руки ладонями вверх, он сухо улыбнулся: – Посмотри на нас. Мы сидим в номере отеля, обсуждаем секс так, словно всю жизнь были друзьями. Решаем без всякого гнева и притворства, стоит ли ложиться вместе в постель. Договорив, Зейн вопросительно взглянул на него, словно ожидал согласия. Лиам, задумчиво прищурив глаза, медленно кивнул, словно пришел к заключению, которое его удивило, причем весьма неприятно. — Ясно. Значит, вот чем мы занимались? Поскольку Лиам, кажется, задал этот вопрос себе, Зейн не видел причин отвечать. В создавшихся обстоятельствах вопрос прозвучал, по меньшей мере, странно, а у него закончился запас умных, рациональных ответов. Поэтому Зейн встал и направился к дверям лоджии. — Ну а теперь, поскольку я еще не принял порочащее для себя решение, и никто из нас не сделал ничего такого, о чем можно пожалеть позже, почему бы не заняться тем, чем обычно занимаются люди на таком роскошном острове: осмотреть достопримечательности. Когда я вернусь в Лондон, а ты... куда позовут дела, мы можем обмениваться открытками из других мест, которые еще посетим в будущем, и писать что-то вроде... «помнишь то очаровательное маленькое кафе на Сен-Мартене»? Ну а когда мы осмотрим остров, ты можешь завезти меня к ветеринару, если не сложно. Я заберу Рекса и возьму его с собой на Ангилью. Лиам молчал так долго, что Зейн оглянулся и увидел, что он не двинулся с места. Все еще стоял, прислонившись к окну и сложив руки на груди, только свел брови и упорно смотрел на него. Зейн вгляделся в его красивое непроницаемое лицо, но так и не смог понять, о чем думает Лиам. — Могу я кое-что спросить? – нерешительно пробормотал он. Лиам кивнул. Зейн, не в силах встретиться с ним глазами, отвернулся к лоджии, рассеянно растирая руки. — Ты разочарован, что прошлой ночью между нами не было истинной магии? Что во всем виноваты подвернувшийся момент и обстановка? Не дождавшись ответа, он посмел оглянуться. Лиам нагнул голову, словно внимательно изучая ковер. — Нет! – резко выпалил Лиам наконец и, подняв голову, прямо взглянул на Зейна. – Нет. И тут Зейна словно ударило током. Вот теперь до него дошло. Все стало так ясно, словно он совершенно недвусмысленно высказал всю правду! От удивления он круто развернулся лицом к Лиаму. — Ты не разочарован, потому что с самого начала вовсе не хотел никакой магии? Она совершенно не нужна тебе и даже мешает! — Это ты воспользовался термином «магия» для описания вчерашней ночи. Не я, – бросил Лиам и, выпрямившись, направился к Зейну, очевидно, с намерением как можно скорее вернуть в реальность. – Я не верю в магию и волшебство, случающиеся с людьми. Их просто не существует. Кроме того, я не верю в сказки, чудеса, чары, колдовство, фей и гномов. — Осторожнее! Придержи язык, твои речи опасны! – попытался пошутить Зейн. Лицо Лиама немного расслабилось. — Надеюсь, ты тоже не веришь во всю эту чушь? Обида и разочарование постепенно сменялись настоящей болью. Теперь Зейн понимал, что Лиам доволен сегодняшней ситуацией и в какой-то степени сам ее создал. — О, на этом этапе вовсе не имеет значения, во что я верю, – старательно-бесстрастным тоном ответил Зейн. — Сделай вид, что имеет. — Ладно. Я не верю в Санта-Клауса или в пасхального кролика. Но я умею распознать магию, когда ее чувствую, а прошлой ночью я её почувствовал. Готов согласиться, что не ты был ее причиной, но... — Полагаю, ты пытаешься убедить меня, что между тобой и твоим другом была некая магия? – издевательски усмехнулся Лиам. Зейн мгновенно отрезвел. — Прежде всего, я не пытаюсь ни в чем тебя убеждать. Далее, если бы ответ на твой вопрос был утвердительным, я не был бы с тобой прошлой ночью и не сидел бы сейчас здесь. И наконец, самое важное: не смей больше упоминать о нем, – жестко предупредил он. – Ни у меня, ни у тебя нет права его обсуждать. Зейн впервые встал на защиту своего друга, и Лиам как нельзя яснее осознал, что их отношения дошли до последней черты и он, того не ведая, стоит на самом краю обрыва. В Зейне слишком много гордости и самоуважения, чтобы довольствоваться той малостью, которую Лиам готов предложить. Ему нужна магия, а без нее Зейн никогда не совершит то, чего он так желал. Собственно говоря, Зейн уже принял решение, и оно было явно не в пользу Лиама. — Беда в том, – продолжал Зейн мягким, извиняющимся тоном, бессознательно сталкивая его с обрыва, – что ты отказываешься верить в магию, а я – нет. И в этом кроется пропасть, через которую нельзя перекинуть мост. Ни в этой комнате, ни где бы то ни было. Лиам чувствовал, что летит в никуда, отчаянно хватаясь за воздух, сброшенный вниз прелестным парнем с лицом ангела и характером британского мятежника. Но Лиам из последних сил попытался остановить падение и обрести твердую почву под ногами, предложив: — Почему бы нам не лечь в постель и не посмотреть, что будет потом? Но Зейн лишь покачал головой и улыбнулся: — Зачем? Чтобы я постарался заставить тебя почувствовать магию, пока ты стараешься доказать мне, что таковой не существует? В одиночку магию не создать. Для этого нужны двое. Поэтому ты обязательно выиграешь, а я проиграю, и меня ждет горькое разочарование. Я не хочу, чтобы это случилось в постели с тобой. Не знаю почему, но это для меня очень важно. Зейн отвернулся, вышел на лоджию и стал смотреть на воду. — А теперь давай поездим по острову и узнаем друг друга немного лучше, до того как я увезу Рекса на Ангилью. Если хочешь переодеться, я подожду здесь. Лиам с новой силой испытал ощущение свободного падения,вплоть до того, что внутренности скрутило узлом, а в ушах засвистел ветер. Стараясь успокоиться, он глубоко вздохнул и уставился в спину мужчины, которому позволил сотворить это с собой. Наконец он обрел достаточное равновесие, чтобы овладеть собой. На лоджии стояла ослепительно красивый британец, который сумел коснуться его сердца, разогрел кровь и заставил смеяться. Страстный и милый, честный и умный, гордый и непредсказуемый. Он пел в хоре, улыбался как ангел и подбирал уродливых, бродячих, блохастых собак. Зейн - это ожившая волшебная сказка. А он... Совершенно очарован. Подойдя сзади, Лиам обнял его и привлек к себе. — Давай все усложним, Зейн? – с улыбкой попросил он. — Спасибо за предложение, – вежливо ответил Зейн, – но лучше оставить все как есть. Намеренно проигнорировав его слова, Лиам не устоял и прижался губами к его макушке, прошептав: — Пропой свои заклинания и вынимай амулеты, прелестный волшебник. Взмахни волшебной палочкой и сплетай свои чары. — Пожалуйста, прекрати, иначе нам не быть друзьями, – остерег Зейн. — Мы уже друзья, – пробормотал Лиам, покусывая его ухо. – И вот-вот должны стать любовниками. Его дыхание коснулось обнаженной кожи, и Зейн вздрогнул, но все же не сдался: — Говорю же, что не хочу. — Хочешь. И я тоже, – возразил Лиам, целуя его в висок. – Обними меня и окутай нас обоих магией. Я не смогу сделать это без тебя. — О, ради Бога! – взорвался Зейн. – Что ты о себе вообра... Но Лиам перешел от нежных убеждений к активным действиям и закрыл ему рот рукой, прежде чем он успел договорить. — Зейн, – тихо, но твердо предупредил Лиам, – в следующий час я желаю слышать от тебя только стоны наслаждения и слова «да», «еще» и «пожалуйста». Он слегка поднял руку, и Зейн процедил: — Немедленно прекрати. — Не те слова. Неправильные, – вздохнул Лиам, поворачивая его к себе. – Взгляни на меня, Зейн. Карие глаза, в которых плескались настороженность и раздражение, окатили его яростным взглядом из-под изящно изогнутых, но сейчас мрачно сведенных тёмных бровей. Такого Лиам не ожидал и поэтому осторожно смягчил тон: — Я пытаюсь признать себя побежденным. Честно говоря, прошлой ночью я чувствовал все то же, что и ты, и тебе это известно. Глядя в его глаза цвета растопленной карамели с вкравлениями золотых песчинок, слушая чуть хрипловатый голос, Зейн отчетливо сознавал, что сейчас Лиам не лжет и, мало того, приоткрылся и позволил ему заглянуть под очередной «слой». Сердце его сжало судорожной болью. Дальнейшие слова Лиама были столь же откровенны. — Все те обескураживающие вещи, которые я высказал тебе несколько минут назад, в основном были следствием моего не слишком искреннего желания спасти тебя от меня... – Лиам помолчал, склонил голову набок и после минутного раздумья с веселой иронией признал: – Собственно говоря, может, наоборот... Отчаянно стараясь не засмеяться, Зейн прикусил губу и поспешно перевел взгляд на плечо Лиама, но и это не помогло. Зейна безнадежно тянуло к нему, и спасения не было. Поражаясь собственной беспомощности, он даже покачал головой. Лиам, очевидно, посчитал это за отказ, потому что строго предупредил: — Слова «нет» в том списке, что я перечислил, не имеется. Разрываясь между непрошеной нежностью и неуместным весельем, Зейн признал поражение, положил ладони ему на грудь и тихо выдохнул слово, которого не было в списке: — Лиам... И увидел, как в его глазах блеснула радость. — Можешь добавить это слово к своему списку. Поднявшись на цыпочки, Зейн обнял его, приблизил к его губам свои и голосом, дрожащим от пробудившегося желания, прошептал: — Пожалуйста... — Превосходный выбор, – изрек Лиам, проводя губами по его губам в легком, дразнящем поцелуе. — Еще, – пробормотал с придыханием Зейн, не смея убрать с лица дразнящую ухмылку, когда Лиам поднял голову. — Куда лучше, – одобрил Лиам, ухмыляясь, и крепко обнял Зейна, готовясь в полной мере насладиться его ртом. И его спокойный юмор в мгновение ока сменился неутолимым голодом. Он без всякого сопротивления со стороны Зейна подвел его к кровати и отпустил, чтобы стянуть рубашку. Но когда Лиам уронил ее на пол и протянул руку, чтобы помочь тому снять футболку, Зейн улыбнулся и качнул головой, словно хотел сделать это сам. Вытащив футболку из джинсов и стянув ее через голову, Зейн предстал перед Лиамом с обнаженным торсом, большую часть которого занимали татуировки. И Лиам невольно улыбнулся в ответ теплой, игривой улыбкой, слегка сдобренной вызовом. С трудом оторвав взгляд от его светло-карих глаз, он взялся за ремень. Зейну пришлось сначала сбросить кеды, чтобы выступить из джинсов. Поэтому он нагнулся, и перед его носом на пол свалились брюки Лиама и трусы. Зейн трясущимися пальцами принялся расшнуровывать ботинки и, оставшись босым, стал выпрямляться, но на полпути его взгляд скользнул по напряженной плоти Лиама, и он поспешно отвел глаза. Но вид его великолепной груди смущал не менее, чем обнаженные бедра. Лиам положил руки ему на бедра и с лёгкостью человека, проделывавшего эту операцию много раз, стянул с него джинсы, а вслед за ними и боксеры. Невольно подумав об этом, Зейн поднял голову и успел уловить понимающую улыбку, прежде чем он опустил веки. Держа его за руку, Лиам помог ему выбраться из джинс, оставив их лежать на полу. Медленный, но внимательный взгляд Лиама дерзко прошелся по Зейну, изучая его грудь, талию, живот и возбужденный член. И Зейн, уже умевший угадывать мысли Лиама, ощутил его желание испытать на себе столь же оценивающий взгляд. Но хотя Зейн был готов ласкать Лиама и наслаждаться его ласками, все же почему-то боялся открыто смотреть на то, что увидел случайно всего минутой раньше. Наконец Лиам потянулся к ней, приподнял его подбородок и тихо спросил: — Стесняешься? Зейн смело встретил его взгляд. — Нет... просто немного... не уверен. — Не смей даже говорить о неуверенности, – велел Лиам, неправильно его поняв. Зейн прикусил губу, чтобы скрыть усмешку, положил ладони ему на грудь, и когда Лиам обнял его за талию, слегка надавил пальцами, медленно проводя по его соскам, животу и дальше вниз, пока притушенные огни в глазах Лиама не загорелись ярким пламенем. — Я не о той неуверенности, – прошептал Зейн. Они стояли лицом к лицу, совершенно обнаженные. Лиам подумал, что у него изумительное тело. Он накрыл ладонями его грудь и стал ласкать пальцами его соски, пока не исторг из Зейна первый тихий стон наслаждения. Его руки скользнули по плечам Лиама, и Зейн накрыл его губы своими, прижавшись к нему всем телом. Первое неспешное удовольствие взорвалось фонтаном чистого вожделения, и Лиам, изогнувшись, бросился вместе с ним на постель. Его бедро уперлось в соблазнительное кружево волос внизу живота, а руки вновь переместились к его груди. Зейн немигающе смотрел на него, покорный, отдающийся с нежной улыбкой. Лиам не мог припомнить, когда был охвачен таким же яростным желанием, получал такое наслаждение, просто глядя на Зейна и зная, что он наблюдает за ним. Руки Зейна медленно гладили его спину и ягодицы. Не закрывая глаз, Зейн развел ноги, и Лиам, достав из стоявшей рядом тумбы смазку, принялся неспешно растягивать его, отвлекая от боли нежными поцелуями. Когда Лиам ввёл в него третий палец, Зейн сжал его за плечи, одним своим видом показывая, что готов. Лиам улыбнулся, оставил на его губах поцелуй и вошел в него не больше чем на дюйм, слегка улыбаясь ошеломленному виду Зейна. Пальцы Лиама запутались в его слегка взмокших волосах, губы припали к губам, широко открывая их, бедра поднялись и вынудили распахнуться его бедра. Он намеревался войти чуть глубже в тугое, окутывающее тепло, но тут Зейн вцепился в его ягодицы, выгнулся, насколько позволяла тяжесть Лиама, придавившая его к кровати, и прошептал настойчиво, почти повелительно: — Пожалуйста... Лиам отстранился, намеренно противясь приглашению. — Пожалуйста... И тогда он врезался в него, погрузившись до конца в страждущее тело. Зейн тихо вскрикнул. Лиам начал было двигаться, беря его в плен и увлекая за собой, но тут же нечеловеческим усилием воли перевернулся на спину и посадил Зейна на себя, чтобы немного замедлить темп. Упираясь ладонями ему в грудь, Зейн вынудил себя сесть прямо. Немного помедлив, Зейн стал подниматься и опускаться в ритме, ставшем частью его дыхания и биения крови в венах. Лиам мог бы продолжить удовольствие, вонзившись еще глубже, но тут Зейн поднял голову и взглянул в его глаза, столь же возбужденный, как и он, но слегка озадаченный. — Делай что хочешь и сколько хочешь, – прошептал Лиам, предоставляя ему полный карт-бланш. Акт почти самоубийственного бескорыстия. Ответ Зейна прояснил причину недоумения, светившегося в расширенных глазах. — Не могу, – признался он, и Лиам со стоном предвкушения снова швырнул его на спину и стал вонзаться в него долгими, медленными, глубокими выпадами. Зейн с силой сжал его и зарылся лицом в изгиб шеи. Пальцы впивались в мышцы спины, тело напрягалось и двигалось вместе с ним. Не прошло и минуты, как Зейн вскрикнул и прильнул к нему еще теснее, сотрясаемый спазмами, и Лиам с последним ударом присоединился к нему. Потом Зейн лежал в его объятиях, лениво приглаживая волосы у него на виске. — Еще? – с надеждой прошептал Зейн. Лиам разразился смехом и крепче сжал его руки. — Мое любимое слово.