***
Впервые за прошедшие дни меня мучила невыносимая скука — я уже успела проверить пару теорий о пространстве сна. До других реальностей достать нельзя, посмотреть в настоящий мир тоже. И здесь стало как-то поприятней находится — раньше мучило беспокойство, будто какой-то необычный кошмар постоянно наблюдал из теней, и я никогда не была одна и в полной безопасности. Сейчас я бездумно прогуливалась по светлым коридорам замка, и они были пусты. Светло и умиротворенно. Я встала напротив окна, и открылся город у подножия. При хорошей погоде он выглядел как игрушечный, такой же чистый и ухоженный. Я невольно улыбнулась и принялась раздумывать над проблемой Артемиды. Главная и самая очевидная была в том, что она была Артемидой, но все еще мной — Александрой… э-э-э. Ладно, фамилия с отчеством не так уж важны. Если так подумать, то она не особо удивилась. Будто к ней шастают гости каждый второй четверг месяца. Я щелчком создала себе бокал вина и закуску, чтобы веселее думать было. И второе — ее не удивило то, что я Элион. Хм, значит я не одна такая с оригинальными планами и адскими ритуалами, которые невозможно разгадать. Артемида наверняка учудила что-то настолько же неочевидное, как моя операция параллельных миров и я наблюдала последствия. Она хотя и по внешности была максимально похожа на Фобоса, но дружелюбна. И раз она — это я, то… То я не знаю, что она сделает. Одна моя копия уже продемонстрировала полную свою непредсказуемость. Вино подошло к концу. Посижу тут еще немного — кто знает, как долго надо обрабатывать спину? Щелчком пальцев я призвала колоду карт — можно пока разложить пасьянс. Играть с собой в шашки было бы скучно, а в высокоинтеллектуальные шахматы я так и не научилась играть — искать сверхъестественное и химичить было интереснее. Сон опять подвел меня. Сложно разложить хоть что-нибудь, когда количество тузов в колоде меняется от двух до девяти. Слишком эфемерное пространство тут. Делать больше было нечего, значит пора просыпаться. Пришла в себя я прислоненной к стене в полусидячем положении. Ребра были плотно стянуты, да так, что глубоко не вздохнуть, спина не чувствовалась вообще. И главнее всего я была бодрой, а не разваливающим гниющим трупом. Комната была та же, но никого в ней не было. Я аккуратно встала с кушетки — движения давались легко. В воздухе стоял остаточный запах современных лекарств, химический и стойкий. Открытое окно не смогло его рассеять. Я перегнулась через него и осмотрелась снаружи — вид на лес. Солнечным днем он был не особо жутким. Прошло не так и много времени с моего самоотвода от лечения. Ладно, пора обыскивать палату. Вначале тумбочка. Внутри одноразовые перчатки, какая-то светлая ткань — ничего интересного. Шкафчик недалеко от чаши для воды был уже поинтереснее. Там аккуратно расставленные стояли разнообразные лекарства. Американские лекарства — уж английский я не спутаю ни с одним другим языком. Правда, я не встретила ни одного знакомого названия — тарабарщина. На большинстве блистеров и баночек стоял небольшой стильный логотип. Такой, в форме зонтика с красным крестом на белом фоне. Любопытно, в моей версии Земли точно не было корпорации Амбрелла, скорее всего Артемида в этом замешена. А значит и волноваться не стоит — я бы не допустила совсем уж зомби-апокалипсиса. Пора выбираться наружу. Дверь открылась сама. Вошел доктор с сопровождением, у него в руках был бумажный пакет. — О, ты уже очнулась, — он добро улыбнулся. — Как себя чувствуешь? — Ничего не болит, хожу не шатаясь. Вы просто волшебник, доктор, — помощница у него была привычно серокожей. Она тихо прокралась в угол комнаты и молча внимала. — Какие рекомендации? — Больше спать, пить воду, не наклоняться, не смеяться и желательно не напрягаться. — Он замолчал, давая мне время на дополнительные вопросы. Я же исследовала его внешность — стопроцентный человек, даже уши незаостренные. Перевертыш? — Королева в данный момент отлучилась по делам — мы не знали, когда ты придешь в себя, так что я пока могу ответить на вопросы. Или моя помощница позовет лорда Седрика. — Давай оба варианта, — Седрик был специалистом в чесании языка и, хотя доверия змею было никакого, он вроде бы был близок к альтверсии. Кто-то типа Миранды для меня? Доктор махнул рукой, и девушка-помощница просочилась прочь из комнаты. Сам он усадил меня обратно на кушетку, совершил быстрый осмотр и сказал обязательно возвращаться, когда местное обезболивающее начнет сходить. В то же время я расспрашивала его о более интересных моментах. Лекарства были с Земли, там у Артемиды была какая-то компания, которая все это и предоставляла. Но в последнее время связь с Землей была прервана, так что экстренной медицинской помощи ждать оттуда не стоит — поэтому с набором медикаментов доктор был максимально осторожен. О себе и своем происхождении он не распространялся, увиливая от разговора. Я рассматривала руки с глубокими царапинами поверх старых шрамов, парочка из них была стянута нитью. Заметив это, доктор предложил замотать бинтами и их — для гигиены. Я не стала отказываться. Когда дверь вновь отворилась, я пытала его на тему медицинского образования, но док не сдавался. Вошел улыбчивый Седрик. Он низко мне поклонился, еще более подобострастно, чем в дни до коронации. — Рад видеть тебя в добром здравии, Элион, — сладкоголосый и милый, таким я не видела его уже давно. — Хочешь узнать, что изменилось в замке? Я могу провести экскурсию пока Артемида занята. — Ну, давай, — такое ощущение, что ни в одной реальности жанровое предсказание о предательстве змея еще не сбылось. Он медленно подошел и осторожно взял мою руку в свою и потянул к выходу. Я ради проверки повращала другой рукой — как деревянная, ощущений почти нет. Я задумчиво шла за Седриком вслед. — Куда бы ты хотела пойти? — похоже у Артемиды была версия о том, кем я была. И она предполагала долгие прогулки. — Где мы скорее встретимся со, — я запнулась, чуть не сказав «мной». — Артемидой. Нам надо многое обсудить. — У меня есть одна идея, — он хитро и проказливо ухмыльнулся, подмигнул мне и принялся оборачиваться в змея. Я отступила на пару шагов назад. Его облик был абсолютно идентичен моему Седрику, разве этот был слегка помельче. Но перевертыши могли изменять свои размеры. Пока я его разглядывала, превращение завершилось, и мужчина обратился ко мне другим голосом: — Не желаешь прокатиться у меня на закорках как в детстве? Я несколько затормозила. Не голубой экран смерти, но близко. Другая я думала, что у нас общее прошлое, при разных именах? Окей, я могла это принять. Но покатушки на гигантском человекоподобном змее… Хотя, что я теряю? Как я пыталась на него усесться можно было снимать и называть фэнтезийной комедией. Во-первых, я ни разу не объезжала человека-змею, как бы это не звучало. А во-вторых, особо поворачиваться и наклоняться я не могла — в спине и ребрах появлялось эхо приглушенной лекарствами боли, а дыханье спирало. Но даже такие сложные акробатические загадки рано или поздно разрешаются и мне наконец удалось сесть Седрику на закорки. Руками я ухватилась за мускулистую шею, а он поддерживал меня сзади. Когда перевертыш распрямился, я сдержано взвизгнула — ощущение перекатывающихся мускул, приводящих в движение махину человека-змеи, потрясало. Кажется, до меня начало доходить почему людям могли нравится скачки на лошадях в наше время машин и самолетов. Вначале медленно, а потом все ускоряясь, он пополз по коридорам замка. Я узнавала общую планировку — мы держали направление на сад. Только замок был нейтрально-безжизненным. Да, редкие слуги отшатывались от нас, стража стояла на постах и удивленно пучила глаза, но их было меньше и главное изменился сам замок. Цветы и лозы пропали, витражи заменились прозрачными стеклами, портретов не было, редкие абстрактные картины делали из настоящего средневекового дворца современную галерею-музей, даже не было террариума с пауками и гадами, любимого братом. Мой невероятно плавно едущий змей вышел через высокие двери в сад, вернее то, что в моей реальности было садом. Галька, камни, унылая беседка вблизи и странный бензиново-переливающийся купол вдали. Он бережно спустил меня на землю. Откуда-то спереди раздался грохот, и Седрик моментально загородил меня своим телом. — Госпожа, если вы пройдете вперед по тропинке, то встретите Артемиду, — Седрик резко стал очень вежливым. Интересно, какие эксперименты проводила копия? В том, что это были эксперименты я не сомневалась. Я поблагодарила Седрика и направилась вглубь вариации на тему сада камней. Кататься на перевертыше было прикольно, но общаться очень неловко — я прекрасно помнила тот день в его покоях. Я обернулась и кинула последний взгляд на застывшего у входа в сад мужчину. Его копия томилась в особой тюрьме Оракула, какой бы она не была. Решительным шагом я направилась на источник шума. — Забавное у тебя оружие, — звезда Трибы вращалась и пускала зеленые блики прямо перед Артемидой. Я замерла — чуть не потеряла настолько ценную вундервафлю. Причем это могло произойти еще в прошлом мире, а я бы и не заметила. Звезда резко, все еще вращаясь, полетела в ближайший валун и с грохотом пробила его насквозь — магический щит уберег нас от осколков и пыли. — Идеальное для телекинетика. — Это вообще не оружие, — копия сбила меня с толку — я хотела поговорить совсем о другом. Она пожала плечами, и звезда пролевитировала ко мне. Я привычно нацепила ее на запястье, тем временем осколки полетели обратно к валуну, пыль будто в обратной перемотке собиралась обратно в облако, а облако всасывалось в камень. Через мгновения не осталось и следа испытаний звезды Трибы как оружия. — Кем ты меня считаешь? Без относительно этой ситуации с оружием. — Мной, — Артемида сделала театральный жест, и вокруг нас возник щит непроницаемой тьмы, освещал все небольшой шарик света. — Попаданкой, Александрой из девятнадцатого года. — Я о другом. Седрик считает, что у нас с тобой было общее детство здесь. — Хм, — она нахмурилась и потерла переносицу. — Думала, что мы с Оракулом все же начали Войну Времени и ты из другой временной линии. Хочешь все исправить? Чудом выживший парадокс или что-то большее? — Ну, ты почти права, — на самом деле мне хотелось сказать совсем не это. Какого хера она собралась устроить с Оракулом? И более того, как она умудрилась довести миролюбивого Оракула до войны? — Я из альтернативной реальности. Никаких путешествий во времени. Почти, но никаких парадоксов. Мы немного помолчали, обрабатывая информацию. Я все вспоминала Оракула, который мне все объяснял и спокойно реагировал на все закидоны. А его офигительная история про СПИД? — Что значит твое все же про Войну Времени? Как ты умудрилась сцепиться с Оракулом? — я не выдержала. — О, с дорогим Оракулом у нас на это множество причин, — ее лицо в раз обратилось в безэмоциональную маску. Я узнавала еле сдерживаемую ярость. Она глубока вдохнула и выдохнула. — Но обсудить и это, и твое будущее, и прошлое мы можем в более приятном месте. И помни, ни слова по-русски, товарищ. Она залилась смехом, и купол спал.***
Мы начали обмениваться историями своих жизней в просторной и пустой комнате с видом на столицу. В ней был только небольшой столик и два стула, да и те созданные мной иллюзии. Вначале она заговорила о конфликте с Оракулом, который запечатал Меридиан на долгие годы, но мне пришлось прервать ее — наши истории расходились гораздо раньше. А значит за всю свою жизнь Артемида могла предотвратить все зло будущих сезонов. Теперь я была не так уверена в Судьбе, но вот неограниченный запас проблем вселенского уровня был все еще под вопросом. Я же как-то нашла Нериссу и начала приоткрывать тайну исчезнувшей цивилизации. Теперь было время услышать, что нашла Артемида. И она начала рассказ. Это была история о девочке Саше, фамилию и отчество которой не могла вспомнить ни я, ни Артемида. Она смутно помнила день своей смерти и в нем не было рыжего ублюдка. Но также смутно она помнила день своего возрождения. Главное наше различие было в том, что она родилась женской версией Фобоса. Первые годы девочки Саши были ничем не примечательны — она их плохо помнила и ей тогда плохо думалось. Но она была наследной принцессой — юной, прекрасной и безгранично талантливой. Саша хотела сделать так похожий на Мордор Меридиан раем. Она была образцовым прогрессором, мечтавшем о школах, заводах и генетически модифицированных растениях. Артемида мечтала побороть голод и болезни. Достойная цель, но ее королева-мать не оценила стремления к переменам и отослала девочку подальше от двора. Но девочка все равно считала ее старшей подругой, как и отца хорошим другом. Дальше в истории наступила юмористическая пауза — копия рассказывала, как охотилась с отцом на чудовищ и участвовала в редких балах, устраиваемых матерью. Но счастье не продлилось долго — в один день не такой отличный от всех других дней родился ее брат, Фаэтон. Тогда Артемида была далеко, а во дворце произошло странное магическое событие, правду о котором никто до сих пор не выяснил. Король с королевой исчезли, а Фаэтон унаследовал сердце мира вне очереди. В тот день девочка Артемида стала королевой Меридиана, а половина замка вымерла. За измену. Вторая половина была выкошена в приступе ярости после похищения Фаэтона и запечатывания Оракулом Меридиана. К этому этапу разговора на Меридиан опустилась ночь. Хотя я почти все время молчала ребра начало саднить вначале почти не заметно, а потом все сильнее. Эффект обезболивающего начал сходить на нет. Моя дорогая собеседница заметила это и послала слугу за таблетками. И ужином. Не то чтобы последний нам был нужен — у Артемиды было сердце мира, и она щедро делилась его силой со мной. За три дня без подпитки от сердца мира я соскучилась по ощущению всемогущества. Я была не подвержена обычным человеческим нуждам. Смиренный слуга быстро вошел, тихо оставил еду и таблетки и так же незаметно удалился. — Сколько? — я покрутила в руках блистер. Символы Амбреллы стояли везде. — Пару штук будет достаточно. Знаешь, мы с добрым доктором поспорили от чего у тебя были расширенные зрачки. Он ставил на яд или наркотики, а я на слишком частое использование магии. Кто угадал? — Артемида вела повседневную беседу, пока я глотала таблетки. — Второе. Наверное, — с Фобосом ничего нельзя было знать наверняка. От движений прострелило руки и спину. Надеюсь, таблетки скоро подействуют. — Давай продолжим. И Артемида продолжила. На этом этапе истории я начала подозревать, что Оракул был не так уж и не прав. А история перескочила ближе к настоящему моменту. Как и Фобос, Артемида встряла в конфликт со стражницами, попутно выискивая брата в Хизерфилде. Второе было относительно просто — еще до изоляции планеты она умудрилась найти себе похожих на людей агентов и основать в неспокойные для США времена небольшую фармакологическую компанию. Амбреллу. Артемиду в те годы не покидала надежда отыскать других попаданцев, и названием она планировала привлечь внимание. А первичная цель была в накоплении бюджета и разработке вакцин — она до ужаса боялась чумы и оспы. Историю с Амбреллой копия почти опустила, но в ней была явная дыра в форме магии и противозаконных действий. Это было не так важно. Главной была охуительная операция по устранению угрозы Кандракара — после нее у меня не было сомнений в том, что Оракул здесь вдруг стал злобным. Воплощенным злом тут стала я. Королева Зла, Артемида, приказала Седрику убивать случайных школьников жестоким образом и оставлять на месте преступления надпись о встрече. После шестого трупа стражницы сдались на волю Королевы Зла и мгновенно погибли. Артемида разрушила амулет-сердце Кандракара и этим ненадолго вывела из игры Оракула. Судьба бедного Фаэтона была очевидна — смерть. А с обретением сердце мира Артемида провозгласила, что ее цель: «счастье всем даром и пусть никто не уйдет обиженным». Пиздец стал сильнее — она похищала и зачаровывала людей с Земли, так как живой врач или генетик был лучше мертвой книги. И тут Оракул наконец завершил блокаду. Артемида начала готовить противодействие — свой способ манипуляции временем в ответ на его пророчества. Даже вариация Фобоса с пытками начала казаться не таким уж мудаком на фоне моей альтверсии. Дальше копия смутилась и скомкала историю. В общем, они договорились, что пока Артемида не изобретает никаких технологий взаимодействия с будущим и изменения прошлого, Оракул не начинает полномасштабное противодействие с атакой на весь Меридиан. Я потеряла дар речи под конец — докатиться до такого… Как я могла? Артемида говорила как я, любила отсылки к поп-культуре и желала Меридиану процветания. Как она могла обратиться в королеву зла из книг восемнадцать плюс? Все еще потрясенная я пересказала копии свою историю, не утаивая ничего. Хотя она была абсолютно конченной, но она была мной. Да и не ухудшило бы это ситуацию. На моменте про Нериссу Артемида стала сосредоточенной, почти перестала моргать и не задавала уточняющих вопросов. Когда я пересказывала ей об устройстве времени и будущего от Оракула, копия резко встала, не в силах сдержать эмоции: — Удачливый сукин сын! Он тут тебе вещал про сценарии апокалипсиса, про неизбежные провалы, скрытые в череде успехов, а сам умудрился сорвать джекпот — запер двух противников его тирании времени на одной планете без шанса сбежать, точнее без шансов сбежать и сделать что-то продуктивное после. Его сила уничтожать последствия без знания причины невероятно опасна. — Ты имеешь в виду, что вся эта история с Завесой была, чтобы запереть не только тебя или Фобоса, но и Нериссу? — я протянула вначале неуверенно, а потом все быстрее. Кусочки пазла складывались сами собой. — Думай шире, — Артемида нервно начала бродить по кругу и взмахнула рукой. Ее глаза сияли от магии. — Все началось раньше! История с Фаэтоном или тобой, не так важно, тоже его манипуляция. Это он стоял за годами несчастий! — Подожди и успокойся, — я начинала побаиваться эту версию себя, особенно сейчас с бледным лицом, тонко сжатыми от ярости губами и магическим пламенем заместо глаз. — Оракул действительно ищет лучшего исхода. Может… — в моей голове соединились два последних куска: Нерисса и сердце мира, которое она хотела отобрать. Возможно ли было, что она начала попытки в далеком прошлом, а потом застряла на Меридиане вместе со всеми? Я озвучила догадку с полурыком, — Это Нерисса! Закон сохранения злодеев, не иначе! Мне хотелось что-нибудь разрушить, желательно вырвать сердце карги, источнику стольких бед. Теперь настала очередь Артемиды меня успокаивать.***
Сын. Первая их встреча лицом к настоящему лицу прошла не так, как Нерисса надеялась. Она в мечтах видела Калеба помощником в установлении всеобщей справедливости после того, как она обретет должную мощь. Но Калеб видел себя поборником справедливости уже сейчас — отважный убийца зла и верный помощник стражниц. Юноша невозмутимо сидел в каменной клетке с противомагической решеткой, легкомысленно опершись на стену. Несмотря на то, что он прикрыл глаза, Нерисса не улавливала характерной ауры сна. Сын был готов к атаке. Идеальный герой революции. Но это амплуа уже исчерпало свою полезность — на трон уселась Элион. Нерисса непроизвольно скривилась при воспоминании. Проблемная девчонка! Но с ней разобраться можно будет потом — раз она не захотела отдать сердце мира, то можно будет попробовать соблазнить, объединить ее с сердцем Земли. И взять оба. Но это все были дела будущего, в настоящем ее ожидал тяжелый разговор с сыном. В тяжести Нерисса не сомневалась — Калеб всегда отличался упрямством и преданностью. На последнем можно было сыграть — прежде всего он был предан идеалам революции. Повстанцы могли умирать в застенках Фобоса, но революция жила. Нерисса усмехнулась этой мысли и вышла из тени. Калеб открыл глаза. — Здравствуй, мой сын, — Калеб лишь сильнее сощурил глаза. — Разве Джулиан не рассказывал тебе о матери? — Если и говорил, то ей не была старая злобная карга, — сын пристально наблюдал за каждым ее движением позади сверкающих прутьев. Как дикий и опасный зверь. — А я думала, он любил меня, мой милый Джулиан, — он был ее единственным мужчиной и идеальным вождем революции. До своей смерти в битве у серого леса. Калеб лишь презрительно скривился, но вдруг в его глазах и эмоциях промелькнуло озарение. Юноша резко встал и приблизился к прутьям-молниям. — Ты помогала революции, так? — он смотрел ей прямо в глаза, пытаясь разгадать ложь. — Да, мой сын. Я была Волшебницей и Триллой и все ради того, чтобы свергнуть тиранию Фобоса. Вернуть мир и счастье на Меридиан. — Не похоже на правду. Фобос был свержен, но не тобой, и не революцией. Это была Элион, чьи силы ты пыталась отобрать, карга. Не очень похоже на желание процветания Меридиану. И разговор продолжался. Шли часы пока Нерисса объясняла непутевому сыну, что вселенная погрязла во зле. Элион, послушная марионетка Оракула, жаждущего не справедливости и счастья, а стабильности, не сделала бы Меридиан лучше. Как и Лилиан, девчонка, обреченная на незнание своих сил. Но она, Нерисса, объединив могущество сердец мириады миров, будет способна принести во вселенную счастье и процветание. А Калеб мог этому помочь. А после стать ее наследником — магия слишком истощила ее тело, чтобы она могла мечтать о долгом правлении. А ее сын был идеальным инструментом — хитрый, изобретательный и готовый пойти на все ради победы сил Добра. Калеб стал улыбаться и поддакивать ей под конец разговора, больше похожего на политический манифест Нериссы. Он понимал ее. Хотя Нерисса и не воспитывала его, как мать, но кровь не была водой. — И все же, тебе стоило сказать об этом раньше, мама, — Калеб неловко почесал голову. — Я бы тебя тогда убить не пытался. — Всему свое время, сын, — Нерисса взмахом руки, убрала сияющие прутья, освобождая сына. — Пойдем, нам еще многое предстоит совершить. Он легкой походкой покинул камеру и приблизился. — Кстати, я так и не понял, что произошло в парке. Помню вспышку и вот я здесь, — юноша неловко усмехнулся. Совести по отношению к тому, кого он считал злом, у сына не было. Нерисса улыбнулась, вспомнив удар в спину. Кровь от ее крови, никто из девчонок-стражниц так бы не поступил. — Я была готова к провалу переговоров. Хотя и не ожидала, что Оракул осмелеет настолько, чтобы лично вмешаться. Он предпочитает манипулировать из тени. — Понимаю, — в ауре Калеба проскользнули нотки холодной ненависти. Как просто оказалось его настроить против бывших союзников. — И где же сердце Кандракара с той встречи? Нерисса вынула из кармана тусклый амулет — он без сомнения был сердцем Кандракара, но Оракул успел отключить его от орамер. Чертов пророк! — Не выглядит рабочим. Умудрилась сломать его, мама? — он попробовал несмешно пошутить. Нерисса подыграла ему и улыбнулась. Впрочем, от каждого его мама теплело на душе. Почти так же, как от «я люблю тебя» Джулиана. — Надеюсь, земное сердце ты не сломала так же? — Нет, оно теперь всегда будет со мной, — Нерисса искренне улыбнулась и приложила руку к груди. Глаза сына расширились в понимании. Он моментально взорвался движением — удар поддых и сразу за ним ощущение рук на затылке. Он потянул ее голову вниз, а колено полетело в нос. Нерисса телепортировалась. Сердца Кандракара в руке не было. Она обнаружила это даже до того, как смогла перевести дыхание. Слишком стара для драк и побоев. Она даже не ставила вокруг себя щит, не хотела думать, что родной сын решит ее убить так подло. И глупо. Он мог унаследовать все, принести счастье в бесчисленное число миров, но решил перейти к бездумному насилию. Тяжко вздохнув, Нерисса поднялась с земли, потерла саднящее солнечное сплетение и сосредоточилась. Бурная и дикая магия Земли окутала ее в непроницаемый кокон, а в чистом небе сверкнула молния. Сердце Земли рвалось из-под ее власти словно дикий конь или псина, пораженная бешенством. Ничего, она укротит его, как укротила и приручила Джулиана, первого предводителя революции.***
С предательства сына прошло несколько дней. После возвращения в пещеру обнаружить его не удалось. Может он сгинул среди скал в попытке бегства, а может Оракул реактивировал сердце Кандракара. С его способностью к предсказаниям ей ни в чем нельзя было быть уверенной. Но сам факт добровольной передачи ей сердца похищение отменить не могло. Когда Оракул вновь соединит его с орамерами, то Нерисса возьмет свое по праву. Сегодня была годовщина того самого дня. Дня, изменившего всю жизнь Нериссы. Дня, в который Оракул показал свою истинную натуру. Сегодня была годовщина смерти Кэсседи. Нерисса стояла за могильным камнем, невидимая подобно стражнице воздуха. Больше никакого разделения сил — ей было доступно все, о чем бы она не подумала: гром и молнии, ледяной ветер и яркое пламя. И ее драгоценная сила эссенции была при ней, только усиленная до божественного уровня. Перед могилой появилась фигура Ян Лин, в ее руках покоился яркий букет цветов. Кэсседи бы он понравился. Нерисса могла бы раскрыться перед бывшей подругой и заточить ее или убить. Но это ничего бы не дало. Уговорить ее помочь не стоило и пытаться. А союзники Нериссе были нужны — она была слишком стара, а ее тело слишком истощено, чтобы лично сражаться за сердца миров. Со вступившим в игру Оракулом она была уверена в том, что впереди предстоят многие битвы. Он был силен и временами угадывал будущее до секунды. В манипуляциях Нерисса не могла с ним сравниться, не сейчас, когда она потеряла удобную личину Волшебницы, а каждый проверял всех на иллюзорную внешность. Нерисса чуть не заскрипела зубами — чертова Элион не могла победить ее, но доставляла слишком много неудобств. Закончив печальный разговор с надгробием, Ян Лин исчезла. Маскировка Нериссы пала, она осторожно взяла букет, вдохнула сладкий аромат и кинула его обратно на землю. Настало время собирать союзников — колдунья призвала призрак старой подруги, Кэсседи. Ее удачей было, что могила не была кенотафом. Видимо, после того как Оракул запрятал ее во льдах, кто-то сподобился найти тело. Кэсседи предстала перед ней, такая же юная и веселая, как и в день смерти. Вину за собой Нерисса не чувствовала. А вот за Оракулом… Нерисса решила провести экскурсию старой подруге, показать, чего она лишилась со смертью, а после ее согласия подчиняться воскресить ее, как истинная богиня Земли. Соблазнение оказалось сложнее, чем колдунья предполагала. Эгоистичное желание вновь почувствовать нежный ветер и соленые брызги на коже не тронуло Кэсседи. Она помнила о чем-то за границами смерти, чем-то гораздо более привлекательном чем земные удовольствия. Значит второй пункт программы. У Кэсседи всегда было доброе сердце и чистая душа. И стоило дать ей это вспомнить — сокрытые магией, они телепортировались в детский хоспис. Тихий шум аппаратуры жизнеобеспечения, ворочающееся во сне дети и удушающий запах лекарств и болезни. Старая подруга склонилась над полностью лысым ребенком, опутанным трубками и датчиками. Ее призрачная рука прошла насквозь, в попытке погладить. — Кажется ты раньше мечтала стать педиатром? — Нерисса легко произнесла. — Помочь и утешить всех этих бедный детей. — А еще я мечтала встречаться с Элвисом Пресли, — без заминки шутливо ответила Кэсседи. — Для живых так много страданий… Так много зла… — Ты могла бы ожить и найти возлюбленного, завести детей и воспитать их, увидеть внуков. Стоит только пожелать. — Нет и еще раз нет! Жизнь того не стоит — там, откуда ты меня призвала, — призрак резко оборвал себя, задумчиво покрутился среди умирающих детей и застыл, схватившись за сердце. — Милосердие победило? Желаешь облегчить последние дни несчастных? — призрак не реагировал на слова Нериссы, уставившись в пространство пустым взглядом. — Это будто… — она зачарованно повернулась к углу комнаты. А потом совсем загробным, как и полагается призраку, голосом продолжила: — Будто кто-то прошел по моей могиле… Кэсседи продолжала неотрывно следить за чем-то неведомым Нериссе. Хотя это и была фигура речи, колдунья обеспокоилась — в магии ни в чем нельзя быть уверенной. Через секунду беспокойную тьму хосписа не тревожило присутствие двух бывших стражниц. Могильная плита, которой Кадма накрыла место последнего упокоения Касседи, была разбита на кусочки, а осколки разбросаны по холму. Худощавая фигура раскапывала могилу под бодрые звуки попсы. На самом большом осколке стоял магнитофон. Высказывание Кэсседи оказалось буквальным. Все еще невидимая, Нерисса обошла его кругом — самый обычный юноша, может чуть старше ее сына. Худощавое телосложение, серые вьющиеся волосы, забранные в низкий хвост и новая лопата в руках. Ни капли магии и абсолютный штиль в эмоциях — он был обычным человеком, непонятно с чего решившим раскопать могилу именно в этот день. Наблюдать или раскрыться? Нерисса всегда была хороша в убеждении и выуживании информации при общении. Колдунья завершила круг и оказалась в нескольких шагах за спиной юноши. Она сняла маскировку. Щит земной магии остался. — Добрый день…? — она начала будничным тоном. Юноша резко обернулся, держа лопату как оружие. — И вам не хворать, уважаемая. Погодка отличная, не правда ли? — ей в такт ответил юноша. — Просто прекрасная. И я вынуждена спросить, что в такую прекрасную солнечную погоду вы здесь делаете? — Садоводством занимаюсь, не видишь? — долго невозмутимый тон он поддерживать не смог и продолжил раздраженно: — Так дело-то в чем? — Вы оскверняете могилу, молодой человек, — Нерисса не могла не усмехнуться — такой наглой лжи она давно не слышала. — Могилу, затерянную в горах. — Тебе-то какое дело, я спрашиваю, что чью-то могилу раскапывают? Сват твой или брат там лежит? — он продолжил предельно нагло, под конец еще и начав белозубо усмехаться. — Подруга, — все же молодой человек должен был догадываться чью могилу копает. Найти ее случайно было невозможно. На это заявление юноша задумчиво нахмурился и поудобнее перехватил лопату. — Нерисса, значит. Приятно познакомится, пусть и при столь необычных обстоятельствах, — в его ауре ничего не изменилось — мертвый штиль. Это было подозрительно. Нерисса чуть наклонила голову, чтобы заглянуть ему за спину — тень была. Он не был иллюзией. — Это невежливо называть чужое имя, не представившись самому. — Алекс Блэк, фрилансер, если это тебе что-нибудь да говорит. — И что же ты тут делаешь, Алекс Блэк? — Заказ выполняю. На археологические раскопки. Можешь выкупить его, если хочешь — три сотки, — он знал о ней, могучей адептке эссенции, и не показывал ни капли страха или хоть чего-нибудь. — Раньше это было садоводство, — Алекс лишь пожал беззаботно плечами. — И кто же твой заказчик? — Секрет фирмы, — он весело рассмеялся. Аура все еще была спокойной. Нерисса инстинктивно сощурилась, пытаясь рассмотреть ее пристальнее: почти незаметная желтая паутинка страха окутывала юношу. Но она была странно-неподвижной, будто вплавленной в его ауру. Это не был страх перед ней. — Но мой контракт покупается и продается. Не хотите его выкупить, Нерисса? Я человек многих талантов и еще большего количества знакомых. Стражниц Завесы, например. — И что же ты предлагаешь? — то, что он скажет дальше было уже не важно. Ей нужны были помощники, и она их получит. Пусть это будет не мертвая и упрямая подруга, а одержимый Бедствием юноша. Знания последнего были ценны. — Все, что вашей душе угодно, — он подмигнул и хитро улыбнулся. Само очарование — наверняка, он влюблял сверстниц десятками. — И вы отдаете все что угодно мне: деньги, драгоценности, секреты волшебства. Это проблемой для вас не станет, уверяю. Алекс воткнул лопату в землю и сунул руки в карманы, будто пытаясь показать, что не представляет никакой угрозы. — Вижу твои намерения серьезные. Тогда я спрошу: готов ли ты служить мне в обмен на магические знания и деньги? — ведьма уже чувствовала свою победу — наивный подросток попался на пустые обещания и готов был стать марионеткой-сосудом для магической силы. — Конечно, — он обаятельно улыбнулся. — Пожмем руки в знак заключения сделки? А потом договоримся о конкретной оплате. Ведьме было не жалко одного рукопожатие для столь обаятельного молодого человека до того, как его не станет. Она сделала пару шагов ему на встречу, протянула морщинистую иссушенную ладонь, и Алекс ее крепко обхватил. Смотря в глаза, он сжал ее еще крепче и резко потянул на себя. Нерисса почувствовала сильный удар в щит в районе печени и тут же отбросила юношу к надгробию, вдогонку приложив молнией. Из его руки выпал выкидной нож, раскрытый. — Сука, я горло тебе перегрызу, а на труп насру, — юноша рычал, вырывался и сквернословил, но телекинетическая хватка держала его крепко. В первый раз он испытал эмоции, чистейшую, как горный ручей, ярость. В ней не было оттенков страха, ненависти или боли — само воплощение эмоции. Нерисса направила бурную энергию сердца Земли прямо в него, преобразуя. Сложный и запретный ритуал, найденный в книгах Волшебницы. Ритуал воплощения демона человека. Колдунья подарила творению эмоции и моральные установки, простые, но действенные. Без них создание с памятью невозмутимого убийцы предало бы ее так невозмутимо, как и оригинал. Алекс Блэк подарил демону человеческий облик, память и разум. Шеазар, демон ярости будет много сообразительнее новорожденных Бедствий. Нерисса надеялась, что он не погибнет столь бесславно и бесполезно, как Песочник. Юноша скоро прекратил корчиться в объятиях зеленых молний. На его месте возникло совсем другое существо: серая с розоватым отливом кожа, когтистые конечности, крылья с просвечивающими капиллярами и гигантские рога, украшавшие клыкастую морду. Он был похож на демона из религиозных проповедей. Он встал высокий и гордый как только Нерисса сняла телекинетическую хватку. И тут же припал на одно колено: — Я весь в вашем распоряжении, госпожа, — голос у демона получился глубоким, полным рокочущих обертонов. Интонация же досталась от Алекса, точнее тех редких моментов, когда он пытался быть очаровательным. — Встань, Шеазар, демон ярости. И расскажи, зачем Алекс Блэк раскапывал могилу. Шеазар нахмурился, будто вспоминая давно забытый сон, а потом и на лице, и в ауре явно проступило удивление и растерянность. — Трой Лармор делал это по заказу Джоан Тайтор. И, если его догадки о магии верны, то Джоан планировала устроить спиритический сеанс со скелетом из могилы. Но, она, правда, по воспоминаниям Троя предпочитала более прямолинейный подход к трупам. — он замялся. — Джоан до этого убивала. Он ждал, что она его спасет. Она как-то умеет наблюдать издалека? — Пошли, — они телепортировались на один из горных пиков. — Что ты еще можешь о ней рассказать? И Шеазар принялся вылавливать все до мелочей из памяти. Волшебница, которая знала о предыдущем составе стражниц и активно искала Нериссу. Она была поразительно похожа на Элион, но при этом лет на десять-двенадцать старше. И, прежде всего, она догадалась о краже сердца мира в тот же день, когда Нерисса с трудом могла его обуздать, и Землю поглотили магнитные бури. Последний, самый незначительный вопрос был: «Почему Трой напал на меня». — Потому что для волшебниц, — он скривился будто от головной боли. — Естественно пристрелить чужака. Он знал, что ты убьешь его и поэтому стремился успеть первым или потянуть время до прибытия Джоан. Миссия, которую поручила ему создательница была невыразимо опасна — в голове демона раз за разом проигрывалось воспоминание Троя. Женщина и мужчина с аккуратными дырочками во лбу. Он закапывал их еще теплыми и подвижными. Конечно, какая-то местная магичка, полагающаяся на огнестрел, не могла сравниться мощью с пятой частью сердца мира. Но это было по словам Нериссы. Она не видела безразличный взгляд Джоан при угрозах. Трой ни на секунду не ощутил в создательнице родного по духу человека. А дух Троя демону удалось прочувствовать…***
Шеазар стоял в одиночестве рядом с разграбленной могилой, рядом стоял мусорный мешок, набитый камнями, травой и землей вместо костей для Джоан. Солнце клонилось к закату, а нанимательница Троя не спешила его забирать. Демон беспокойно перебирал пальцами — вдруг она его как-то раскрыла, и он провалит первое задание, даже не начав? Трой не удержался и ответил ему: «Если бы она тебя раскрыла, то это место стало еще и нашей могилой, идиот». Отвечать ему Шеазар не собирался — за прошедшие часы он успел усвоить, что в перепалке не выиграть. Только нервы потратит — его спутник умел доводить до белого каления. Тут справа блеснуло зеленью, его грубо схватили за плечо, и пейзаж переменился — он оказался в помещении с голыми бетонными стенами и пустыми провалами окон. Хватка на плече обожгла холодом, кости левой руки пронзила ломота. Демон попытался вырваться, сменить форму и улететь, но хватка будто парализовала его, высосала все силы. — Попалась! — сбоку раздался голос Джоан, полный азарта. Демон, начав заваливаться на пол, повернул к ней голову, но разглядел лишь сияющие в предзакатных сумерках глаза. Женщина не стала мешать его падению, лишь резко вывернула левую руку и уселась на спину. Сил сопротивляться у демона не было. Он, растерянный и напуганный обратился к единственному существу, который мог знать причину происходящего — Трою. — Отвечай, что за хренота происходит? Как она нас парализовала? — в мысленном пространстве у него были крылья и рога, он возвышался над тощим Троем. Собеседника это не смущало, он лишь презрительно ухмылялся. — Магия — это объяснение для всего. Ну а мы, благодаря тебе, дебилушке, и суке-Нериссе сейчас подохнем. — Трой попытался его ударить, но воля Шеазара была сильна, между ними возникла стена. — Очевидно, пуля в голову, а потом на допрос. Как… Реальность резко прервала внутренний диалог. — Ты не Нерисса. Отвечай кто ты. Демон хрипел, в голове вспыхивали искры. — Трой Лармор, ты ж меня сама наняла. — Ложь. — бедро пронзила боль. Мысленный Трой схватился за кровоточащую ногу и мерзко засмеялся. — У тебя остался последний шанс на правду, а потом ты умрешь. — Заметил, как она сказала? — Трой как фанат спросил о Джоан. — Никаких гарантий выживания! Если тут сейчас не будет битвы титанов, то мы наконец узнаем, почему она так любит трупы. — Я правда Трой, но, понимаешь, когда я выкапывал скелет, то встретил на могиле Нериссу, — демон пытался потянуть время и одновременно с этим выдумать правдоподобную историю. — Я обманул ее — она предложила мне магию в обмен на, — Трой перестал смеяться и начал подсказывать, — информацию о подругах Элион. Было бы круто, если бы я ее потом выманил, а пото-о-о… Шеазар слабел, вдыхать и выдыхать густой воздух становилось слишком лениво, тем более груз на спине придавливал, как бетонная плита. Язык тоже ворочился с трудом. Судя по звуку, Джоан сплюнула, и темный комок прилетел в паре сантиметров от его лица. Он с шипением разъедал пол. — А я ведь пообещала себе, что постараюсь не убить дорогих Элион людей, — горло сдавила невидимая сила. — Жаль нарушать обещания, но может ты, метаморф, а не Трой под майндконтролем. Демон из последних сил выгибался, хрипел и пытался скинуть с себя монстра. Он как гусеница, приколотая бездушным энтомологом, трепыхался на холодном бетоном полу. — Галадриэль, бля, — Трой просипел на последней капле сил. Давление пропало. — Не метаморф, значит. Рассказывай, — голос не потеплел ни на градус. Трой, теперь управляющий телом, мысленно раззорялся о том, как крута Джоан. И как он ее понимает, ведь они были так похожи… — Да нечего особо — подстерегли меня и вот я одержимый. Удалось говнюка прищучить — он так испугался, что сдался без боя. Теперь я могу побыть двойным или сколько я сторон благодаря тебе имею агентом? — Интересно, — Джоан отпустила его руку и встала. — Рассказывай о каждой минуте. Трой осторожно поднялся, все еще шатаясь от слабости, и размялся. Демон мог забрать контроль в любую секунду, но опасался волшебницы. Под диктовку им фактов, Трой переврал историю и похвастался тем, что вроде бы может менять облик. Джоан приказала перекинуться. И вот он, когтистый и крылатый стоял перед ней. В этом облике Шеазар был сильнее, быстрее и прочнее обычного человека. Можно было попытаться выполнить приказ хозяйки, раз она не спешила приходить ему на помощь. Все равно Трой предсказывал, что волшебница бы его убила по окончании отчета. Просто на всякий случай. Сам он сделал бы это еще раньше, а потом бы сделал то, что она обычно делает с трупами. Их разделяло пять шагов. Демон кинулся на хрупкую женщину в белом. Ее движения размазались, моментально глок оказался у нее в руках и прогремели выстрелы. Голова раскололась от боли, но он продолжил двигаться вперед. Демон махнул когтистой лапой, но Джоан пропала. Нервно и беспорядочно оглядываясь, демон приложил руку ко лбу — шкура была рассечена, и горячая мокрая кровь стекала по носу вниз и дальше на подбородок. Он посмотрел на руку и завалился вперед — мир раскачивался из стороны в сторону, а потом потемнел на мгновение. В следующий миг он лежал лицом в голый бетонный пол. Он дышал ртом, нос пронзало болью с каждым ударом сердца. Подняться не удалось — он запутался в руках с ногами и крыльях. Мир продолжал раскачиваться и временами темнеть. Трой ржал как полоумный. От этого и так раскалывающаяся голова демона болела еще сильнее. При каждом новом приступе смеха в нее будто забивали гигантские гвозди, как раз в то место куда попали пули. Надо было встать и разорвать мерзкую колдунью на куски. Демон вновь попытался опереться руками в холодный бетон, чтобы встать. Он приподнялся на десяток сантиметров, а потом мир закачался, и он без сил свалился. Качка не прекращалась, и его вырвало. Лежать в луже собственной блевотины было мерзко, да еще под дикий хохот, перемежающийся оскорблениями со стороны первоначального владельца тела. Стук крови в ушах и поток оскорблений прервал холодный голос. Крыла демона коснулась прохладная рука. — Вижу, все еще одержим. И отчаян. Но даже такой еще можешь послужить мне. — Тишина продлилась недолго. — Но если ты повредишь что-то, что принадлежит мне… Резкая боль в крыле заставила демона забиться на полу. Зазвонил телефон узнаваемой мелодией — марш из Звездных Войн. Через десяток секунд Джоан взяла трубку. — Добрый вечер, профессор Ридлл, — она поприветствовала сладко. Шеазар было попытался дернуться и сбросить с себя волшебницу, но был прерван резкой болью в другом крыле. Джоан продолжала молчать. Прошло несколько минут. — Ты так думаешь, профессор? Я считаю иначе. Но вскоре мы сможем обсудить наши взгляды… с глазу на глаз. Джоан завозилась сверху. Видимо, разговор был окончен. А потом она продолжила как ни в чём не бывало: — Но ты всегда можешь побыть агентом на моей стороне. До встречи, Трой. И в следующий раз я не буду столь милосердна, — пафос резко кончился. — И, советую сматываться, как только сможешь — ФБР могли запеленговать мой телефон. Вес со спины исчез, но Шеазар все еще был истощен, а тело невыносимо болело, особенно голова и левое крыло. Клыкастая морда была мокрой от смеси крови, слез и рвоты.