Джедай и ведьма

Кэл сидел на своей койке, обхватив голову руками. BD-1 встревоженно ткнулся ему в колени, но, не вызывав никакой ответной реакции, помотал своей плоской башкой и отскочил с возмущенным писком. Погруженный в свои мысли человек не обратил на дроида ни малейшего внимания. Что же он наделал? Почему поступил, как поступил? Джедаям нельзя поддаваться подобным низменным порывам. Правильным решением было предложить Сестре Ночи плащ и еще раз поговорить о сотрудничестве, а не вот… Так. Острое чувство стыда сжигало джедая изнутри. Ему казалось, что он предал все идеалы, которые с детства в него вколачивал учитель. Сама основа его личности будто пошатнулась. Кэл понимал, что совершил недопустимое, недостойное, отвратительное деяние. Похоже, Темная сторона силы сильна, и преодолеть ее сложнее, чем он думал. Но все это уже случилось. Оставался вопрос, что делать прямо сейчас. А ведь такое уже было. Нет, не совсем такое, но подобное. Джедай словно провалился в свое прошлое. Когда он только попал на Свалку, он долгое время работал один. Парень жутко уставал, но на возраст и невеликие силы никто скидку не делал — работай, пока не сдохнешь. Практически рабство, но узаконенное — сюда стекался разнообразный сброд, который имперцы отлавливали на центральных планетах и транспортировали на исправительные работы. Провинившимся предлагались кров, паек и непосильная работа «на благо общества». Разгребать детали полуразвалившихся кораблей или стучать кувалдой мог каждый первый. А вот работы посложнее, за которые можно было получить несколько кредитов, доставались представителям Гильдии Разборщиков. В принципе, каждый отброс мог войти в Гильдию, если демонстрировал какие-никакие полезные знания. То есть соображал, когда стоит использовать резак, а когда автоматическую отвертку. Ну и мог определить, что это не неведомая блестящая хрень, а ценный преобразователь энергии, и херачить по нему кувалдой противопоказано. Кэлу повезло. В Гильдию он смог вступить в пятнадцать, все же недаром три года он, как проклятый, изучал схемы кораблей, оружия, летающих платформ и многое другое. В шестнадцать везучему гильдейцу удалось получить звание монтажника-высотника. Было за что: никто, кроме него так ловко не справлялся с разборкой сложнейших механизмов, расположенных в самых недоступных местах кораблей. Многие боялись высоты, но только не Кэстис. В Гильдии отметили успехи новичка и прикрепили к тому напарника. В целях повышения производительности труда. Так гласили официальные формулировки. Однако Аш никак их не оправдывал. Разбитной рубаха-парень, на пару лет старше, чем Кэл, больше любил болтать, чем работать. Кэл сначала вслушивался, но, когда понял, что Аш несет очевидную чушь, которая то и дело скатывается на «девчонок» и «дурь», к разговорам поостыл. От Аша иногда бывала польза — хотя бы детали таскать от «вот этого ангара и до обеда» тот умел. Со временем Кэл привык к болтовне и подколам Аша и даже сам пробовал шутить, но у него не слишком хорошо получалось. — Смотри, Кэл, я правильно делаю? — Да, Аш, правильно. Ты же еще ничего не сделал! Работалось с напарником не в пример веселее. Правда, после четырнадцатичасового рабочего дня хотелось от такого «веселья» то ли завыть, то ли приложить Аша обрезком пневмопровода. Жили они в одном бараке, и, хуже того, в одном отсеке. Болтать Аш мог даже во сне. Выключало его только тогда, когда он доставал ампулу своей «дури» и закидывался светящейся красноватой жидкостью. Кэл каждый раз отговаривал приятеля, но тот на уговоры не поддавался. Иногда, бывало, скажет: «Ладно, не буду», а сам запрется в отхожем месте, и только жди его. Пару раз Кэлу приходилось выносить дверь, а затем выносить Аша и укладывать на его койку. «Дурь», которую на Бракке поэтично называли «красный лед», Кэлу не нравилась совершенно. Мало того, что человек превращался по виду в совершеннейший овощ с бессмысленным взглядом и текущей слюной, так эта дрянь еще и в период отходняка действовала как нейротоксический яд. У Аша начинались судороги, его скручивало и выворачивало, да так, что тот не мог кричать, только хрипеть — гортань, похоже, тоже сводило спазмом. Дело доходило до вывихов, пока Кэл не догадался придавливать Аша своим весом. Аш был более рослым, но Кэл был шире в плечах и тяжелее. Длились приступы около двух часов. Потом Аш обычно каялся, что «больше никогда, ни разу в жизни». И всё повторялось. Нет, Кэл пробовал выкидывать «красный лед», за что Аш пробовал его поколотить. Здесь неудачу уже потерпел старший напарник. Все же почти восемь лет обучения в падаванах и три года ползания по не самым благополучным местам Бракки оставили свой след, и Кэл умел грамотно осадить противника парой ударов. Однако и это было бесполезно, откуда-то Аш умудрялся достать себе дозу еще и еще. Вторым неприятным последствием употребления «красного льда» была полная неработоспособность напарника на следующие сутки. В такие дни, выполняя двойную норму по работе, Кэл выматывался настолько сильно, что вваливался в барак полумертвый, еле волоча ноги. Единственно затем, чтобы доплестись до ионного душа — обычного на Бракке днем с огнем не сыщешь — а после упасть в койку и забыться на несколько часов до следующего утра. В один из таких дней у него даже не хватило сил прикрыться тонким термостойким одеялом. Упал обнаженным, где стоял, и даже скользнувшую вниз руку поднимать не было сил. Сквозь дрему Кэл слышал, как напарник тоже выходит из душа, останавливается возле его койки, а затем накрывает измученное тело Кэстиса, ложась сверху. Кэл выдохнул и приподнялся. В глазах поплыло. Он попытался скинуть Аша с себя, но не преуспел, парень держал его крепко. — Ты же специально так лег, своей аппетитной круглой попкой кверху, да, Кэл? Ты тоже этого хочешь… Кэл понял, чем именно прижимается к его ягодицам и снова рванулся. Вспышка темноты в широко открытых глазах заставила его бестолково хватануть ртом воздух и упасть лицом в плоскость койки. Тело противно дрожало и не слушалось. Сила тоже не откликалась. — М-м-м, какой ты мягкий и нежный, лучше, чем любая девчонка, — шептал Аш, пока его член беспрепятственно проникал в тугое отверстие. — Засадить тебе так приятно… «Заткнись, пожалуйста, заткнись», — думал Кэл, мечтая только об одном — чтобы это все просто закончилось побыстрее. У него не было желания не то что говорить, даже шевелиться под напарником. Нужно было перетерпеть, и Кэл обратился к не раз выручавшим его джедайским практикам. Он глубоко вдохнул, расслабил мышцы и очистил сознание. То, что происходило с его телом, его больше не касалось. Дерганые толчки, сотрясавшие его зад, больше не причиняли сильного неудобства, однако не становились от этого более приятными. Наконец Аш хрипло замычал, а Кэл вздрогнул и потерял концентрацию. Кажется, Аш кончил. Его член запульсировал. Внутри стало горячо. Аш произвел еще какой-то нечленораздельный звук и вытащил предмет своей неизменной гордости из заднего прохода напарника. Звук при этом получился преотвратный, а по бараку потянуло характерным запашком. — Фу, — пробормотал Аш. — Да ты обделался, друг. Кэл промолчал, его сознание уже уплывало в долгожданное забытье. Что там еще делал с его задницей Аш, ему было глубоко не интересно. Утром Аш повел себя, как будто ничего не произошло. Кэл тяжело встал и проследовал в душ. Между ягодиц саднило. Что-то присохшее мешало при ходьбе. Думать о том, что это конкретно, не хотелось. Кэстис привел себя в порядок, оделся и, ни слова не сказав, отправился на рабочее место. Ночью Аш подкатился к нему с извинениями. Даже предлагал ядреный самогон, который местные умельцы гнали из машинного топлива. — Ты пойми, — Аш присел на жесткое ложе рядом с лежащим Кэлом и попробовал погладить его по плечу, — такое тут сплошь и рядом. Вон в бараке напротив Сэд и М’Грене точно таким образом друг дружку удовлетворяют. Да и в остальных не хуже. Девчонок здесь, сам понимаешь, почти нет, а те, что есть, или уродины, или калеки, или оторви да выбрось. Да, я про наших с тобой пичужек! Оторвут — не успеешь оглянуться, сам девчонкой станешь. Я почти год ни с кем не мутил. А тут ты разлегся, как принцесса какая, прелести свои, как на витрине, выкатил. Ну я и не удержался. От напарника ощутимо тащило сивухой. Кэл молчал, хотя сказать мог бы многое. Он действительно чувствовал за собой вину. Не стоило падать в койку без одеяла. Слабых духом легко ввести в искушение. Щеки защипало, похоже, он снова покраснел. Бормотание Аша стало невнятным, и Кэстис с удивлением обнаружил, что тот уже за каким-то мурглаком скрылся под его одеялом. — Да я все понял, тебе не понравилось, так я щас все исправлю, — донеслось до него из-под шуршащей термоткани. Поскольку сегодня Кэл не так уж и устал, он уже взял Аша за шкирку, чтобы отшвырнуть того подальше, однако тот оказался быстрее. Важная часть тела Кэстиса оказалась во рту у напарника. И это было странно, но приятно. Опасаясь себе навредить, Кэл хорошенько встряхнул Аша. Губы того съездили по члену вверх-вниз, и Кэл забыл, как дышать. Меж тем Аш принялся облизывать уж затвердевший ствол языком, задевая при этом и яички. Кэл застонал, и его накрыло. В низу живота что-то завязалось тугим узлом и лопнуло. Потолок барака резко приземлился ему на макушку и с громким треском раскололся, явив небо с яркими звездами. Когда он снова открыл глаза, было темно, а Аш копошился под одеялом, уже лежа на боку. По-простому, гонял своего космического червя. Вот он застонал, извергся, ткнувшись в бедро и довольно засопел, привалившись к плечу Кэла. Все это было неправильно. Грязно. Мерзко. Кэл вздохнул. Он снова допустил это. Ему никогда не стать настоящим джедаем… Кэл мотнул головой и снова оказался в своем отсеке яхты «Богомол». Прошлое смердело. И это он еще не стал вспоминать подробности, как Аш погиб из-за своего «красного льда»… Как Кэл не успел его спасти. — Было паршиво, а стало еще паршивее, — подвел итог своим воспоминаниям Кэл. — И чем дальше, тем хуже. Откладывать на потом бесполезно, так что выбора нет. И он стремительно вышел в коридор, чтобы как можно скорее разобраться с насущной проблемой. Она была одна, и звали ее Меррин.