Танец по разбитому стеклу

      С ленивой кошачьей грацией теопари отец отделился от стены и, поставив бокал с недопитым вином на поднос, протянул ей руку: — Миледи Советник, не доставите ли мне удовольствие во время этого танца?       Лея, чуть присев в реверансе, который в нее вбивали все детство и с чуть приподнятым подбородком, с налетом высокомерия подала руку: — Благодарю, Адмирал, танцевать с вами — честь для меня, — ритуальные фразы, старый вальс, Советник танцует с Адмиралом, а Лея подмигнула отцу. Они давно играют этот маленький спектакль. Даже не для окружающих, большинство из которых давно в курсе настоящих отношений главы дипломатического корпуса Новой Республики и главы Флота, скорее для самих себя. Лея позволяла себе почувствовать себя принцессой на балу, а отец… о чем думал отец она так и не знала, но она чувствовала, что ему тоже доставляет удовольствие сие маленькое представление.       Первый шаг, ее спину уверено, но в то же время невесомо перехватывает его рука. В этом жесте столько надежности и желания защитить, что Лея перестает беспокоиться о том, что может врезаться в другую кружащуюся в танце пару. Ее отец не позволит ничему подобному случиться. Этими минутами она дорожит, ведь только сейчас она чувствует себя в полной безопасности (ну хорошо, еще с Ханом, но это все-таки другое). Взгляд упирается в верх отцовского мундира. Сколько же за последние шесть лет она выговорила ему, уткнувшись носом в это самое плечо? Сколько невидимых для остальных слез пролила? Это для всех остальных она — оплот стабильности, здравомыслия и спокойствия… для отца — она просто дочь, у которой порой бывают проблемы. Но даже когда Мон пыталась уговорить Лею принять предложение хапанского принца, только отец тогда дал довольно холодный совет — не Мон жить с принцем. И уж точно не ей давать советы по семейному благополучию — Лея должна выбрать сама. И в данном случае — голова — худший из советников в деле брака. На какой-то момент Лея предположила, что ее родители тоже заключили брак по сговору, но что-то здесь явно не укладывалось. Лея все же решилась подойти и спросить об отце у тех, с кем он сталкивался еще до Империи. Акбар рассказал, что столкнулся с ним уже во время войн клонов, когда он был в составе дипломатической делегации на Даке. И из его рассказа Лея сделала лишь один вывод — ее отец не всегда был столь логичен и спокоен, скорее в молодости он был шебутным, в меру дерзким и абсолютно безбашенным военным, предпочитающим идти впереди армии, быть на острие клинка, а не стоять на мостике, контролируя всю битву. И в это Лея готова была поверить — ведь таким она его видела, когда ей или Люку угрожала опасность.       И именно Акбар мимо делом упомянул имя еще одного представителя дипломатической миссии. Падме Амидала. Это имя Лее знакомо было еще по временам учебы, когда почти под строгим, почти категоричным наказом Бейла Органы, а также ее клятвенных заверений, ей был выдан небольной голокристалл — учебник, написанный одним из самых талантливых политиков своего времени (по словам все того же Органы), информацию о которой стерли отовсюду, до куда дотянулись лапки Империи. Если в детстве она и хотела больше разузнать о человеке, написавшим самый лучший учебник, то все стопорилось, разбиваясь о «нет в базах», даже не засекречено, а просто нет. И причин почему ее имя попросту вымарано из всех возможных источников, Лея не знала. Бейл Органа молчал, отмахнувшись лишь фразой, что она была личным врагом Императора, остальные знали еще меньше.       Почему во время танца ей вспомнился именно этот разговор, Лея сама не знала. Рука на ее спине чуть напряглась, чуть отклоняя их в сторону: — Лея, что случилось? — Просто задумалась, извини… — О чем? — О Падме Амидале, — Лея привыкла быть с ним довольно откровенной. Внезапно она почувствовала, что отец словно сделал шаг назад, хотя его рука все еще была на ее спине, а она была достаточно к нему близко, чтобы рассмотреть переплетение нитей на ткани его мундира. Полная глухая оборона, однако, просуществовала она не сильно долго, чтобы Лея могла за это зацепиться. Еще одно не самое приятное воспоминание из прошлого. — С чего так? — с каждым шагом танца, с каждым вздохом щиты постепенно разжимались, возвращаясь к первоначальному состоянию. — У меня до сих пор есть ее учебник, по которому я училась и который мне приказали никому не показывать. А потом я все пыталась что-то о ней выяснить. Но во всех базах все стерто, а Бейл сказал только одно — личный враг Императора. — Да, можно и так сказать, — сквозь стиснутые зубы, проговорил Анакин.       Если Лея и хотела спросить о чем-то большем, то она не успела — музыка закончилась и отец, следуя правилам этикета, отвел ее к тому месту, откуда они начали танец, и, захватив свой бокал, отошел в сторону других гостей.