Танец по разбитому стеклу

      Отец отошел, приглашая на следующий танец Мон Мотму, а Лея задумалась. За последние шесть лет она не плохо научилась разбираться в эмоциях отца, и в каких случаях он уходил в глухую оборону могла пересчитать по пальцам: Оби Ван Кеноби, их с Люком мать, Палпатин и генерал Татия Лайтнес. Несмотря на то, что последняя была жива, но почему-то при встрече они оба избегали друг друга. И вот к этому списку добавилось еще одно имя: Падме Амидала. Или не добавилось, просто прояснило другое?       Лея, осмотревшись, наметила цель. — Адмирал Акбар, можно вас на пару слов? — с ним Лея была прямолинейна и выдержана. С ним Лея была одним из лидеров повстанцев без какого-либо намека на королевско величие. — Лея, что-то случилось? — Нет, адмирал. Я лишь хочу уточнить у вас один вопрос. — Я слушаю. — Вы случаем не помните, с какой планеты была Падме Амидала?       Его ноздри чуть затрепетали, означая некоторую задумчивость: — Представляла она сектор Чоммел, а родом была скорее всего с Набу. Точно, тогда нам помогли гунганы. Значит Набу. А ты чего так заинтересовалась? — У меня был учебник за ее авторством, отец подарил, но всю информацию о ней стерли изо всех баз данных. Просто хотелось узнать о столь одаренном политике побольше. — Ах, да, она же с Бейлом много работала, входила в оппозицию тогда еще канцлеру. Спроси у Мон, она может больше знать — они вместе подавали ту петицию.       Лея кивнула, хотя к Мон она и не собиралась идти — она узнала достаточно, чтобы продолжить свое расследование.       На Набу она знала только одного человека — бывшего сенатора Пуджу Наберрие. Но имела ли представление об Амидале Пуджа, которой было около лет десяти, когда произошел переворот? Много ли она помнит о своей родной планете. Не были ли стерты данные там точно также как и во всей остальной Галактике?       Прилетев как частное лицо, Лея невольно залюбовалась окружающей ее красотой. Тонкие линии архитектуры, создавали воздушные замки, оплетенные яркими красками цветов. Оставив Хана разбираться с вещами и заселением в номер одной из гостиниц, Лея подключилась к местной сети, трепетно набирая лишь одно имя.       Какова была ее радость, что поиск вместо «Не найдено» выдал ссылку на мемориал Великой Королеве. Информации было тоже мало, но хоть что-то. Перекинув ее к себе на планшет, Лея, кивнув мужу, улыбнулась. — Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться? — Все что угодно, моя птичка. Но я все же предпочел бы провести долго откладываемый медовый месяц прямо тут, — муж подошел к ней, обнимая руками за талию с явным намеком на дела, которыми он хотел бы заняться. — Я все-таки хочу немного прогуляться, — нет, тело-то отреагировало как надо, но вот разум сейчас был все-таки чуть сильнее, хотя и порывался сдаться под натиском желаний. — Надеюсь не по дипломатическому корпусу. — Нет, на этот раз все куда прозаичней. К одному мемориалу. — На кладбище что ли? Вашество, вы прям сама непредсказуемость — то к трупам явным, то к трупам моральным… — Это лишь мемориал одному человеку. Я хочу кое-что узнать… — Так, ясно, мы сюда по делу прилетели, а не отдохнуть? — Хан! Ты же знаешь, что одно другому не мешает… и это — личное, — она взяла сумочку, кинув туда планшет и комлинк, затем вытащила комлинк, оставляя его на прикроватной тумбочке. — Видишь, я даже не беру с собой ничего. Так что не волнуйся, нас никто не выдернет ни по какому важному делу.       Тид действительно покорял своей гармоничной красотой, где широкие улицы перемежались с небольшими уютными закоулками, то тут, то там позволяя взглянуть на уголки белоснежных домиков с изящными арками, утопающими в разнообразной зелени и буйстве красок и цветов.       Они подошли к отдельно стоящему зданию, несмотря на то, что оно не выбивалось из общей воздушности архитектуры столицы, но в то же время было более торжественным и пафосным немного довлея над окружающими зданиями. Усыпальница великой королевы.       Лея вошла в полумрак последней обители женщины, написавшей самый важный учебник в ее жизни, и, возможно, эту самую жизнь ей и подарившую. Окружающая полутьма торжественно приветствовала ее прохладой и журчанием маленьких водопадов, нескончаемым обилием живых цветов и единственным лучиком света, выхватывающим из тьмы каменный саркофаг с символом королевского Дома Набу и огромный портрет, мерцающий в его потоке.       Свет мерцал в завитках волос, делая изображение почти живым. Светлый тон кожи сиял внутренним светом, оттеняя темные глаза в окружении пушистых ресниц. Лея понимала, почему ее называли Великой Королевой, ведь если лишь от одного портрета хочется преклонить колено перед этим величием и мудростью, то уж что говорить о реальной женщине. Женщине, которая, если судить по тем обрывкам информации, что нашла Лея, своим тихим голосом могла перекричать весь Сенат, женщине, одно присутствие которой заставляло стихнуть даже самых жарких спорщиков, речам которой рукоплескали все, кто ее слышал.       Она подошла ближе, касаясь края саркофага, при этом не отрывая взгляда от портрета. Но перед глазами появилась другая картина, далекая от торжественных одежд и вымеренных до последнего волоска причесок: мокрые от пота, заделанные в обычный пучок, волосы, бледная кожа с болезненным румянцем в окружении белых стен медицинской палаты и глаза полные любви. К ней, Лее, потому что именно так и назвала ее эта женщина… Мама…       Хан, зашедший почти следом кинулся к замершей и глубоко дышащей жене, пытаясь ей хоть чем-то помочь. — Лея… — Это она… Она… — Кто, милая? — Моя мама…       Хан бросил взгляд на торжественный портрет, сейчас уже более четко улавливая схожие черты, но все же его больше волновала его жена, а не погибшая теща. — Красивая, — сказал он скорее, чтобы поддержать свою жену, — понятно почему твой отец готов был все бросить, — и это скорее условность. В теще его волновало только одно — она родила его принцессу, его жену и часть его сердца. Да, за одно это он будет ей вечно благодарен, остальное в ее жизни его мало волновало, как и то, почему ей возвели усыпальницу в центре столицы планеты. — Спасибо, — прошептала Лея. И матери, и мужу.