***
Пробуждение, когда реальность и сон, смешиваясь, постепенно соединялись в одну действительность, сопровождалось тяжёлым звоном на дне черепной коробки. На глаза будто бы натянули чёрную полупрозрачную повязку, сквозь которую едва заметно просачивался свет. Пелена забвения, внезапно спавшая с тела и разума, обнажилась будто прогнившая рана — Гарри Поттер распахнул глаза. Произошедшее являлось Гарри в виде коротких отрывочных воспоминаний, наполнявших его с исключительным стремлением. Однако единственная мысль, удерживающая его в сознании, была необыкновенно сильна. Ни пугающе одинокие коридоры Эребора, будучи одним из последних воспоминаний Поттера, стояли в виде отчётливого образа перед глазами. Ни сырая дождливая ночь за расписными окнами, ни скверный смех Крауча, звучавший внутри будто бы эхом, ни едва слышный шорох костра. Внутри Гарри, мучительно обвиняя, совесть показывала одно из самых важных воспоминаний: вот он, Гарри Поттер, будто зачарованный, протягивая к находившемуся напротив кубку длань, исчезает в едва заметном вихре. И Марволо, стоявший напротив него, в глазах которого в тот же миг отражается понимание смешанное с ужасом, стремительно подлетает к нему, чтобы в итоге обнаружить пустоту. «Можешь осмотреться здесь. Но я бы попросил тебя не трогать кубок, всё остальное безобидно — оно в твоём полном распоряжении», — приятный голос Марволо, напоминая о произошедшем, звучал в голове расплавленной лавой, ужалившей в самое сердце. Вина проникала под кожу, будто червь. Вгрызаясь в него, окутывая своим ядом, она распространялась глубже в самую суть, и Гарри полностью в ней погряз. Его неосторожность, непоследовательность, пылкость и глупость, были необъятны. То, что можно было назвать здравомыслием или благоразумием, похоже, было неизвестно исключительно для него. И это он был мракоборцем? Гарри не представлял, как ему вообще можно было доверить волшебную палочку, если слыша прямое предупреждение, он, будто ребёнок, впечатлившийся запретом, поступал с точностью наоборот. Первым желанием Гарри было найти Марволо. Однако этот порыв он практически моментально отверг: его поспешность могла в очередной раз сыграть с ним злую шутку. Но пылкость собственных чувств и утопия мыслей, захватив Гарри в вихрь эмоций, позволили ему сойти с пути самобичевания, лишь когда дверь, скрипнув, отворилась. На пороге стоял Марволо — задумчивый и мрачный. И Поттер, с доселе неведомым стремлением выпрямился, поднимаясь с кресла. Он молниеносно приблизился к Марволо, испытывая при этом небывалый ранее стыд и безудержную потребность объясниться. Хлёсткая пощёчина внезапно обожгла щёку. Гарри замер. Жар, исходивший от места удара, постепенно распространялся по всему телу. Поттер не мог выдавить даже возмущённого шипения — он будто лишился способности говорить. Он в неверии смотрел на Марволо, не ощущая даже намека на физическое проявление боли. Его боль была моральной. — Приятно? — Марволо едва ли не рычал, и Поттер невольно сделал шаг назад. — Это я испытал, когда ты исчез. В очах напротив, искрившихся яростью и неверием, можно было увидеть едва заметный оттенок облегчения. Если изначально Гарри, наполнившись негативными эмоциями, среди которых были отличимы праведное возмущение и стойкое унижение, был готов в очередной раз сделать поспешные выводы, в итоге нечто во взгляде Марволо сумело остановить его от необдуманных действий. Проигнорировав всевозможные предупреждения и запреты, он, в очередной раз подтверждая собственное безрассудство, исчез вместе со старинным артефактом, о цене которого было больно думать — всё встало на свои места, Поттер испытал здравое понимание. Пощёчина была наименьшим из того, что он заслуживал. — Я… прости, — со свойственной несдержанностью, произнёс Гарри. — Я не знал, что так выйдет. Я не хотел, правда. Кубок словно звал меня… Мне нужно было дотронуться до него, я это чувствовал, — Поттер отвёл взгляд, ему было сложно смотреть в изучающе спокойные глаза напротив. Некоторое время Марволо молчал. И в миг этого напряжённого молчания Гарри подумал о том, что лучше бы он снова дал ему по лицу, но Марволо, похоже, вовсе не собирался этого делать — пощёчина носила скорее профилактический характер. Вскоре он прошёл вглубь помещения и, скрывая от Поттера довольную ухмылку, смаковал его нерасторопность. Несмотря на то, что Гарри был отличным мракоборцем и имел невероятный магический потенциал вкупе с отличными интеллектуальными способностями, он был слишком хорошим человеком. И этой частью его личности было проще всего манипулировать. — Именно потому я и сказал тебе не трогать его, — ответил Марволо и, взяв со стола флакон с зельем, оставленный им специально для Поттера, задумчиво сверкнул глазами. Гарри его не заметил, что означало только одно — он полностью погряз в своём нелепом чувстве вины. — Где артефакт? Он мне нужен. Марволо намного лучше Поттера знал, где находился его артефакт, однако Гарри это, безусловно, не было известно. Напряжённое молчание послужило правильным ответом, и он обернулся. — Он остался там, в лесу, — взъерошив волосы, выдавил из себя Поттер. — Я потерял его. Моргнув, Марволо удивлённо посмотрел на Гарри. — Ты его потерял? — медленно переспросил он будто бы в абсолютном неверии. Реакцией Поттера было молчание. Сжав губы в тонкую линию, он смело взглянул в глаза Марволо, и тот это, безусловно, оценил. Он видел, что оправдываться и унижаться Гарри явно не собирался, хотя своей вины ни в коем случае не отрицал, что было весьма любопытно. На мгновение отвернувшись, как будто собираясь покинуть помещение, Марволо, посмотрев на Поттера вновь, протянул ему флакон с зельем. В воздухе стояло ощутимое напряжение, создаваемое самим Гарри. — Что это? — напряжённо спросил Поттер, и Марволо с трудом смог сдержать одобрительный смешок. Вместо этого он вскинул бровь, выразительно взглянув на Гарри — в его глазах можно было разглядеть заметную настойчивость, смешанную с недовольством. — Серьёзно? — холодно поинтересовался он. — Твоя интуиция проснулась только сейчас? Что же, по-твоему, я собираюсь сделать, отравить тебя? — в голосе Марволо появились стальные нотки. — После того, как лично вылечил все твои раны и несколько часов следил за состоянием, когда ты, измазанный кровью, едва живой упал в обморок прямо в коридоре? В очередной раз почувствовав себя неблагодарной скотиной, закрыв лицо руками, мысленно представляя то, что описывал Марволо, Поттер едва не задохнулся от возмущения к самому себе. Он боялся представить, насколько ужасным было его состояние, учитывая произошедшее. — Мерлин, прости, — рассеянно отозвался Гарри, принимая флакон. Он и не подозревал о том, как мысленно Марволо сравнивал вполне здоровый блеск его лица с той синевой, которая была совсем недавно, когда на шее Гарри с силой сомкнулась его рука. Действие зелья оказалось практически моментальным — тяжесть, наполнявшая голову будто бы свинцом, оставаясь всё это время незамеченной Гарри из-за куда более важного диалога, постепенно ушла. Мысли будто бы прояснились. Выдавив из себя слова благодарности, Поттер наткнулся на внимательный взгляд кровавых глаз — они точно бездна — заманивали, погружая в себя целиком и полностью. — Дело не в артефакте, — внезапно сказал Марволо, и Гарри превратился в слух. — Я искал тебя, — приблизившись, изрёк он с упрёком, когда выражение лица Поттера изменилось. — Т... Стоп!.. Ты не злился? — поражённо уточнил Гарри, выглядя при этом окончательно запутавшимся. — Ты волновался за меня? — он уставился на Марволо, который, казалось, был неприступной стеной, с такой степенью удивления, что в некотором смысле оно передалось и ему. Поттеру впервые в жизни досталась затрещина из-за столь неожиданной, но сладостной причины. Пожав плечами, Марволо невозмутимо отвернулся. — Едва ли это можно назвать волнением, — нарочито надменно произнёс он, и на губах Поттера появилась едва заметная улыбка. Уголок губ Марволо дёрнулся, когда он заметил в Гарри перемену — эта улыбка была его первой победой.***
Обволакивающая темнота, окутывая разум будто пуховым одеялом, подталкивала скорее к размышлениям, чем ко сну. Украшенный резьбой потолок, изученный Гарри более часа назад, навевал тоску, а несдерживаемый поток самых разнообразных мыслей отвлекал от безполезных попыток провалиться в сон. На столе, когда Поттер оказался в выделенной ему спальне после непродолжительного разговора с Марволо, поспешно ушедшего вглубь замка, первым, что он увидел, был поднос с едой. От свежеприготовленного мяса исходил приятный аромат приправ, а вокруг горячего чая образовалась заметная дымка из пара. Гарри попробовал еду с опаской, и едва не задохнулся от того, насколько вкусной она оказалась: он всё ещё помнил пресный вкус пищи и отвратительное жжение на языке, когда ел здесь ранее. От мысли о том, что Марволо позаботился о подобного рода мелочах, нечто внутри потеплело. Испытывая совершенно противоречивые эмоции, где чувство вины стояло на первом месте, а потребность узнать о том, чем именно являлся кубок, имевший столь короткий перечень способностей, на втором, Поттер запоздало вспомнил то, что могло многое объяснить. Единственное, что испытывал Гарри рядом с артефактом, было не просто желание, а потребность дотронуться до него. Коснуться — и больше ничего, будто сама магия звала его, отравляя. Будто он не смог существовать без этого — того самого— прикосновения. Гарри Поттер в совпадения не верил. Несмотря на то, что он не обладал нужным количеством информации, Поттер знал, где её можно было достать, а точнее — у кого. Однако сомнения, стремительно окутывая сознание, отразились на его лице. Если Марволо искал его, что говорило о незнании того, куда вёл портал, если залечивал раны, что, безусловно, было правдой, почему он повёл его в ту часть замка, где находился потенциально опасный артефакт? Как Марволо — столь внимательный и умный, мог допустить нахождение его, Гарри, человека, ввязавшегося в самый нелепый и опасный спор в своей жизни, к кубку? Поттер не был поклонником поспешных выводов, особенно, когда доказательства играли против него, однако он здраво полагал, что за хозяином Эребора следовало понаблюдать внимательнее. Мысли путались, собиралась воедино и распадались на сотни мелких частиц. Усталость как будто отошла на второй план, а желание найти Марволо разгоралось внутри всё более отчётливо. Когда Гарри заметил на краю стола знакомую обложку, он, осторожно взяв книгу в руки, мягко прошёлся по темной коже пальцем — Сказки Барда Бидля. Поттер выронил их, когда дотронулся до кубка. Гарри чувствовал себя откровенно паршиво. Поттер не знал, злился ли Марволо из-за его опрометчивости или был разочарован поступком — он столь стремительно ушел, ничего не объяснив, что теперь Гарри, мучаясь из-за собственных эмоций, догадок, страдая бессонницей, не находил себе места. Внезапно Поттер ощутил волну негодования — она с жаром разрасталась внутри него, вынуждая действовать. Разве Марволо вёл себя здраво? Разве это — намеренное игнорирование, поступок взрослого человека? Как бы он не облажался, им нужно поговорить. Поттер отказывался впадать в кататонию самобичевания, когда можно было использовать потраченное впустую время во благо. Марволо нашелся в библиотеке. Наблюдая за ним сквозь щель между дверью и стеной, пуская лёгкий луч света в коридор, Гарри не мог оторвать от него взгляда. Марволо казался таким поразительно умиротворённым, будто это не он некоторое время назад вёл себя нарочито холодно и сдержанно. Он сидел в кресле, а перед его лицом, находясь в воздухе, застыла книга. На столике рядом стоял бокал красного вина, свечи в помещении горели легко и словно бы тускло. Весь запал Гарри, всё его праведное возмущение в миг испарилось. — Ты так и будешь любоваться мной? — с очевидной ухмылкой спросил его Марволо, и Поттер, внутри чувствуя смятение — быть пойманным на подглядывании оказалось несколько сомнительно, невозмутимо открыл дверь. Он прошел вперёд, будучи олицетворением холодного спокойствия. — Я хотел... — Не стоит, — останов его жестом, Марволо поднял ладонь вверх. Он наконец-то оторвал от книги сосредоточенный взгляд и перевёл его на Поттера. — Не унижайся, — обозначился Марволо, и по его лицу скользнула странная тень. Молчание, наступившее после этих слов, уже нельзя было назвать напряжённым или неловким. Гарри улыбнулся, немного расслабляясь. Он не хотел мешать Марволо, но и уходить не собирался. Однако бесцеремонности в Поттере всегда было больше, чем учтивости — он с неведомым доселе умиротворением подошёл к Марволо и опустился в одно из кресел, стоявших рядом. Марволо моргнул и, вскинув бровь в лёгком удивлении, скрыл улыбку. — Разумеется, присаживайся, — запоздало отреагировал он. — О, у тебя книга. — Выражение его лица стало по-особенному удовлетворённым, когда он заметил сказки в руке Поттера. — Я пришёл сюда не читать, — отозвался Гарри, взглянув на старинный фолиант, зависший в воздухе. Он встретился с изучающим взглядом напротив. — У меня есть вопросы. — Вот как? — Марволо пригубил вино. Он удивительно уместно выглядел с бокалом в руке и книгой, что не осталось не отмеченным Поттером. — Предлагаю компромисс. Ты отвечаешь на мои вопросы, а я — на твои. Гарри довольно хмыкнул — некоторое время назад он поставил аналогичное условие Марволо, когда тот ещё находился в теле дракона. — Согласен. Фолиант, застывший в воздухе, захлопнулся. Он будто самостоятельно взлетел выше, после чего скрылся в библиотеке. Поттер понимал, что книга не могла летать сама, всё дело было в беспалочковой магии, однако подобного рода волшебство всегда заставляло его испытывать трепет. Магия никогда не переставала удивлять. — Кубок должен был перенести тебя на территорию Эребора, — Марволо поставил бокал на столик, сосредоточившись на диалоге целиком и полностью. — Расскажи мне, где именно ты оказался? Вопрос Марволо подтвердил догадки Гарри: артефакт являлся бесконтрольным порталом, из-за чего был особенно опасен в использовании. Однако нечто ему подсказывало — интуиция или чутьё мракоборца, что дело не могло быть только в этом. Или могло? — Я очнулся на пустоши. Рядом был лес, — сказал Гарри, пожав плечами. Он с интересом всматривался, наблюдал за Марволо, испытывая приятную лёгкость во время их беседы. — Почему кубок должен был перенести меня на территорию Эребора, а не в любое другое место? Марволо хмыкнул и выразительно посмотрел на Гарри. Так, как смотрела Гермиона, когда знала, о чём он думал. — Я сделал этот кубок, — наклонившись ближе, поведал Марволо. — Он был одним из всевозможных вариантов побега, когда надежда убраться отсюда всё ещё не покидала меня. К сожалению, артефакт действовал только на территории горы, к который я уже имел доступ. Он оказался бесполезен, — безэмоционально произнёс Марволо. — Эта была моя первая и последняя попытка создать портал. Непонимание отразилось на лице Поттера: — Последняя, почему? — В итоге я понял, что в этом не было смысла, — ответил он несколько надменно. — И пока ты не стал использовать свои вопросы и моё время впустую, я, чтобы развеять касательно себя все твои сомнения, объясню, почему он находился в зале артефактов. Гарри, в это время разглядывающий многочисленные полки с книгами, резко обернулся. Его сердце забилось чаще, готовое выпрыгнуть из груди. Марволо будто бы проник в его разум, читая мысли. — Кубок служил мне напоминанием об ошибке, которую впредь я никогда не совершу. Неожиданная сентиментальность не казалась Поттеру свойственной для Марволо, однако Гарри ничего не понимал ни в заточении, ни в том, как мыслил человек, скованный подобного рода клятвой. Поттер кивнул. — А почему?.. — Почему я привёл тебя туда? — перебил его Марволо. — Ну, к сожалению, в то время мне не была известна степень твоего интеллекта, — бодро ответил он, и Гарри издал короткий смешок, покачав головой. Сейчас, когда опасность осталась позади, как казалось Поттеру, он почувствовал ту степень комфорта, которую уже давно не испытывал, а Марволо, являясь олицетворением невозмутимости и безмятежности, делал вид, будто ничего не знал о том, что случилось с Поттером после его исчезновения. — Что произошло с твоей спиной? — спросил он настолько участливо, насколько мог, чтобы это не выглядело заботой, вызывая ненужные подозрения. Марволо говорил о недавней ране, очевидно нанесенной при помощи магии. — Крауч или Розье? Гарри с любопытством приподнял брови, похоже, недавний плен входил в список его интересов и будущих вопросов. — Барти. На губах Марволо появилась тонкая улыбка. — Повезло, — прокомментировал он ответ Поттера, который определенно не был согласен с такого рода оценкой. — Пустошь давно не принадлежит никому. Как ты сбежал? Гарри будто бы не услышал вопроса. — Они преступники, — сказал Поттер в надежде узнать больше. — Министерство узнает об этом, их поймают. Марволо рассмеялся — откровенно весело, холодно. Его смех застывал в сознании, вызывая непонимание вкупе с неуверенностью. Это напомнило Поттеру тот миг, когда он, находясь в плену у Крауча и его людей, наблюдал за тем, как преступники, окружив его, сотрясались в отвратительном хохоте. Гарри почувствовал себя не только некомфортно, но и неуместно. — Сомневаюсь, что в Министерстве узнают, явись они туда лично и плюнь им в лицо, — презрительно сказал Марволо, и на его губах появилась кривая ухмылка.— Ты и правда думаешь, что никто не подозревает об этом? Я полагаю, Министерство в курсе. Им всего лишь удобнее этого не замечать. Марволо забыл уточнить, что всё удобство игнорирования заключалось в том, чтобы не иметь дело с ним самим. Огнедышащий дракон, готовый разорвать в клочья тех, кого презирал и ненавидел, свирепый и яростный в своей злобе — разве трусливые министерские крысы решаться иметь дело с ним? Преступники, скрывающиеся у ног его горы, поступали в высшей степени благоразумно. Неопределенно пожав плечами, Поттер задумался. Он не хотел и не собирался ввязываться с Марволо в спор о власти — политика никогда не выходила в сферу его интересов, а сама беседа будто бы иссякла. Удобнее перехватив книгу, всё это время лежавшую на его коленях, Гарри открыл сказки, рассматривая ветхий переплёт. Он размышлял о том, как именно возобновить их диалог и чувствовал внимательный и в какой-то степени голодный взгляд Марволо, занимавший все его мысли. Ему вдруг показалось, будто бы именно он на него уже так смотрел. Отрываясь от книги, встречаясь с глазами напротив, в которых отражался он сам, Гарри, опустив ладонь на чужой бокал, с похвальной невозмутимостью сделал глоток вина. Он задал Марволо один-единственный вопрос, из-за которого тот, с трудом сохранив лицо, испытывая небывалую степень напряжения, застыл: — Ты когда-нибудь использовал легилименцию на мне?