***
«Благо, ничего не случилось, пока я был в пути. Лето 1384 от рождества Спасителя. Отец Август скончался в постели от неизвестной болезни зимой 1379. Отец Ганс, коим являюсь я, прибыл в часовню близ Бенсхайма, коим является это место, чтобы отныне и до смерти своей вести исчисление лет и события Бенсхайма. Ведьма, коей назвал отец Август англичанку нарушителем законов Божьих не является и опасения были напрасны, а силы её исходят от того камня, что в голову её вращен. Существа сие зовутся Populus artificialis lapidem, parere или как народ простой их Самоцветами зовёт всё за камни те. Они не опасны и наоборот призваны помогать роду людскому в жизни его. Мудрецы Византии бились над способом создать помощника и защитника человека долгие сто лет и наконец добились того, что мы и видим. Они будут защищать нас от сил тьмы, что прячутся от взора Божьего в местах человеку недоступных. Считайте, что Бог послал нам ангелов, благодарите его и не бойтесь друзей наших. В подтверждение тому могу упомянуть, что Грэй взяла на себя воспитание брошенного ребенка, назвав её так же на своём языке белой, может за цвет волос, не разбираюсь я в их порядках.»***
«Летом 1567 я, отец Клеменс, молюсь за души, погибших в пожаре, и каюсь, что не спас их. Даже не пытался спасти, полный наивности и робости. Дети… Женщины… Я слышал их возгласы в запертых, заваленных домах и просто дрожал, стоя на коленях у воды. Я уверен, всё та «безобидная» леди с другого берега и её отродье. Сим, как наместник церкви, я запрещаю переходить реку, лишь с несколькими оговорками. В жуткий голод, можно перейти для охоты, во время войны спрятаться. Так же следует срубать деревья, подобравшиеся к берегу, ибо те — граница действия её сил. Считается необходимым вызвать охотника на порождений тьмы.»***
Мальчик и девочка сидят под кустом алых роз, рассматривая книги об алхимии, строении живых существ и бестиарий. — Уайт… — Что тебе?.. — А Грэй сделает меня таким, как ты?.. — Нет. — Почему это? — Ты лишь обычный человеческий ребёнок. Ничего особенного в тебе нет, чтобы делать тебя таким, как мы. — Даже если я очень сильно попрошу? — Тебе это вообще зачем? — Хочу как вы уметь! Это же удивительно! Воскрешать мёртвых, создавать химер, гипнотизировать людей… Это… Это богоподобно. Я тоже хочу быть как Бог. — Пока не запомнишь, что Бога нет, даже не мечтай об этом. — Я думал, ты не такая зануда, как моя сестра! — Сестра?.. — Девочка резко меняется в тоне, откладывает книгу и наконец проявляет какое-то внимание к Оскару. — У тебя есть сестра? — Ну, есть и есть… Тебе-то что? Мы вообще про меня говорим! Ну, не переводи тему. Неужели, нет вообще никакого способа упросить её? Уайт морщится, фыркает и возвращается к чтению. Он ей не интересен вовсе. Мужчины в любом случае очень плохо переносят превращение, у них дольше и реабилитация и освоение магии и проводимость у них гораздо хуже. — Э-э-эй… — Не мешай. — А что с сестрой-то не так? Она не подходит тоже, я уверен. Она гораздо слабее меня и часто болеет. — И всё равно у неё больше шансов хотя бы пережить превращение. — Я слабак по-твоему?! — Слабак? Много чести. Ничтожество, как все остальные. Навязался ещё… Хотя, если ты приведёшь сестру, будет хотя бы польза. Оскар обиженно поджимает губы и косится на изображение философского камня в учебнике собеседницы. Художник старательно выводил его грани и даже выписал составляющие четко по этим линиям. — Сестру?.. А если я её приведу, вы меня… Вы меня примите? — Вот не надо тут реветь. Девочка отписывает, склонившемуся над ней брюнету щелбан, заставляя того ойкнуть и откинуться назад. — Если ты её приведешь, мы тебя обучим азам алхимии. — А превращение? — Угх… Вот же зациклился… Как пойдёт. — Не обижай его. — Резко врывается голос учительницы, незаметно подошедшей к укрытию детей и уже собравшей книги с земли. — Будет ему и превращение и алхимия… — Правда?! — Мальчик подскакивает и бросается обнимать женщину в сером платье до пят, но та лишь медленно моргает и выдыхает, словно сдерживая себя от чего-то. — Конечно же правда, но помни, что ничего из этого ты не получишь, пока не приведёшь Бриджит, понял? — Понял!***
Ева сидит на крыше дома и всматривается в тёмный ряд деревьев, тянущийся вдоль другого берега и гудящий свою угрюмую ветреную панихиду. Девочка ёжится от холода и обнимает себя за плечи, но не покидает дозорный пункт. Стемнело, показались звёзды и мраморный рог луны. Мать пригнала коров с пастбища и позвала детей в дом. Блондинка вздыхает и начинает спускаться с своей смотровой точки, напоследок ещё раз посмотрев вдаль, пытаясь разглядеть тот старый дом в поле, но видимо тот слишком далеко. Нога соскальзывает, древесина забивается под ногти, пока руки пытаются как-то остановить падение, ещё чуть-чуть и последует глухой удар, что разобьёт ей голову. Девочка жмурится и готовит тело к резкой боли, когда край выскальзывает из пальцев. Мама вскрикивает и вскидывает руки, роняя тряпку из рук. — А? Блондинка удивляется, когда обнаруживает себя чуть ниже конца ската крыши и явно не на земле. Наконец до неё медленно доходит, что её кто-то поймал и сейчас осторожно вытаскивает из детских пальцев занозы, что характерно без боли. Зелёный глаз робко открывается., а за ним резко открывается и второй. — Какая же ты неосторожная кроха… Мне что теперь всё время тебя охранять? Бледная, беловолосая женщина всё так же снисходительно улыбается, как и днём, на этот раз давая рассмотреть себя ещё лучше и заметить во лбу белоснежный камень в форме ромба. Звуки снова пропадают и время как-то тянется непонятно вязко, краем глаза можно увидеть ошарашенную маму, нервного дедушку, уже доставшего из-под рубахи деревянный крестик. Брат уже достал откуда-то меч и замахнулся, но всё это так медленно, словно в каком-то сне. — Ну-ну, я совсем не злюсь, не бойся. Ты как? — Н-нормально… Э… — Я Уайт. — А… — Приятно познакомиться с тобой, Ева. Такое чтение мыслей вводит в ступор, и девочка совсем теряется в том, что она хотела ещё сказать или сделать, пока женщина гладит её по голове и заплетает бледные пальцы в золотые длинные локоны. Чувство тревоги просыпается внезапно, Ева спрыгивает, игнорируя боль от того, что её тянут за волосы, и пытается отбежать, чем определённо удивляет колдунью и сбивает заклятие, возвращая привычную скорость происходящего. Меч брата резко свистит между этими двумя, прорезая золотые пряди, натянутые словно струны. Уайт исчезает, стоит моргнуть, оставляя девочку в объятиях семьи. — Слава Богу, о слава Богу… Она тебя ранила? Ева… Ева? Девочка игнорирует причитания матери и проходит в дом, а потом в спальню и смотрит на себя в зеркало. Левый висок острижен и теперь волосы торчат из него нелепыми кудряшками, чем заставляют хозяйку нахмурится и достать кортик. — Почему ты не отвечаешь? Эй, а ну не трогай волосы! Брат останавливает её, а девочка наконец реагирует и отняв руку отвечает: — Я почти закончила. — Что ты вообще делаешь? — Длинные волосы это неудобно и небезопасно. Парень внезапно улыбается и понимающе кивнув, начинает собирать пряди с пола. пока Ева коротко срезает их, оставляя чёлку, которая поднимается вверх, образуя два завитка, совсем чуточку недотягивающих до кудрей. — Хах… Совсем как у отца челка. — Произносит молодой солдат и вызывает у сестры довольную улыбку.