Лес

      В отличие от прошлых воспитанниц, Пламя оказалась куда прилипчевее, а особенно, что к Грэй и в этом с ней может сравниться только Уайт. Бледные руки с красноватыми пальцами ни в какую не хотят отпускать серое платье, словно от этого она сама погаснет. Светлая рубаха, тёмные штаны, новые сапоги — уже привычный набор для новеньких младших. Уж очень троим последним пригляделась одежда на мужской стиль. Рыжие волосы не то, что потухли, нет. Они разгорелись в своём цвете и скоро достигли ярко-алого. — Ну… Что тебе, репейник? — Не хочу одна быть… — Так побудь с Еллоу, у неё дел много, с ней интересно. Или с Уайт, она с привеликой радостью тебе почитает. Со своими лисами поиграй в конце концов. — Не хочу… Хочу с тобой…       Девушка обняла старшую за талию и уткнулась носом между лопатками, выдыхая удивительно горячий воздух на холодную спину. — Не прогоняй меня… Пожалуйста… Мне без тебя холодно… Мне без тебя плохо… Грэй… Ну… Пожалуйста…       Женщина вздыхает, разворачивается к рыжей лицом и сама прижимает к груди, гладит по волосам и слушает, как рыжик успокаивается, пыхтит, словно настоящий лисёнок при игре, согревается и от этого всего… Ей самой хорошо. Наконец юное лицо поднимается и ведьма не сдерживается, целует в лоб, начиная покачиваться вместе с ученицей: — Ну разве я могу что-то против таких глаз, м? Хитрюга… Всё-всё… Не надо плакать… Побудешь со мной… Давай, я тебя лучше поучу чему-нибудь. Ты, вроде, девочка способная. Что хочешь?       Вместе они оказываются у шкафов с книгами. Рыжая чуть отстраняется, чтобы рассмотреть всё, но не отпускает руку Грэй, постоянно нервно оглядывается на неё и переживает, пока та наконец не подходит со спины и не перекладывает обе руки на хрупкие плечи. — Ну? — А… Алхимия… Хочу попробовать… — Отлично… Попробуем. — Учительница берёт одну из книг, рядом лежащий ларчик и вместе с ученицей опускается на пол, усаживая младшую перед собой, только про себя чуть ругаясь, когда открывает коробочку. — Надо же… Одного нет… Опять Блэк, наверное, брала… Чтоб её… Теперь ищи-свищи… Хотя… Если дети начнут им рисовать… Эффект будет яркий, заметный. Ладно… Удобно тебе?       Младшая кивает, откидывается назад и снова льнёт к женщине, словно самой ей ужасно холодно и только объятия спасают от превращения в льдышку. — Замечательно… Что ты вообще знаешь об алхимии? Может, что-то в голове есть? — Наука… — Девушка задумывается, держится за свободную руку Грэй и снова кивает, но уже сама себе. — О создании и воссоздании… Группа практик… Позволяющих… Собственно, создавать и воссоздавать предметы… Так же… Существует алхимия жизни… Она соединяет, воссоздаёт и создаёт живые организмы… Вот. — Какая умница… — Ведьма наклоняется, целует в затылок, улыбается смущённым смешкам и прикрывает глаза, радуясь хоть какой-то базе. С каждым поколением людей всё легче учить. — Ещё что-нибудь, смышлёный лисёнок?       Пламя теряется, краснеет, ёрзает на месте, смущённая и в конце концов… Эта похвала такая приятная… Лисёнок… Она, лисёнок, милый дитёныш для учителя и… Учительница ею довольна. Всё сказано правильно. Так приятно, что даже в груди, под камнем, приятно щекотит. — А… Ну… Мф… — Давай-давай… Умница моя, или не знаешь? — Знаю… Алхимия… Состоит из трёх стадий… Осознание… Что перед тобой… Разложение на простое… И сбор сложного из простого… — Прекрасно… Откуда это у тебя? — Не знаю… Приснилось, что ли… — Хороши сны, если они у тебя все такие… Полезные. Ну, давай попробуем попрактиковаться. Что является основой любого приобразования? — Круг. — Пламя ответила, словно кто слово это из неё выбил и сжала пальцы старшей, наблюдая за движением другой её руки. — Круг… Есть основа и без него ничего не получается. — А почему? Ты знаешь? — Ведьма только снова приласкала дитя, что теперь заинтересовало её ещё больше своими познаниями, кажется, передавшемеся из самого зелья. Кто же, угодивший в состав был алхимиком? Или кто-то из несчастных просто успел подобное вычитать перед смертью? В любом случае… Польза от такой процедуры на лицо. — Нет… Не знаю… — Девушка покачала головой и виновато её опустила, рассматривая как аккуратно бледная рука ведёт кусок мела по доскам пола, выводя ровный, просто идеальный круг. — Потому, что это символ. Символ всего существующего, самого существования, самого мироздания. Оно первее всего и после всего, и важнее всего, и никчёмнее всего, и сложнее всего, и проще всего. Это всё и ничто. Твердыня и основа. Завершение и итог. Понимаешь теперь? — Сложно это всё… Только интуитивно и понятно, словами не понимаю, а вот в голове… Что-то есть. — Так быть и должно. Только так понять и возможно. Слова пока не могут передать весь смысл магии, потому что, с точки зрения нашего существования, смысла и нет вовсе. Только интуитивно. Когда ты это понимание в себе крепким почувствуешь, тогда алхимия твоей будет совершенно полностью и будет с тобой сотрудничать и помогать тебе, слушать тебя. Это тебе понятно? — Да, причём гораздо лучше. — Она улыбнулась, рассматривая квадрат, теперь вписанный в круг. — А это что значит? — Труд. Ты же трудишься, работая над преобразованием и этот труд нужно обозначить, дорогу ему прочертить. Эти две фигуры в алхимии должны быть всегда. Теперь пойдут отличия, для каждого вида работы разные фигуры. Я тебе простое изменение покажу, поэтому нам нужно… — Начертить равнобедренный треугольник, который углами будет касаться окружности и сторонами пересекать стороны квадрата в шести точках. — Верно. Тебе это тоже приснилось? — Да… А от чего это может быть? Я это… Словно с рождения знаю. — А так и есть. Ты переродилась и по новым дням тебе и недели нет. — Младенец? — Новорожденное дитя. Не то что грудное, а именно что ещё недавно бывшее в утробе. Настолько тело твоё теперь считается юным. — И… Ты получается… Моя мать? — Нет. Я скорее акушерка. — Кто? — Кто принимает роды. Помогает ребёнку выжить первое время. Родителей у тебя по определению нет, от того мы и называем тебя Дитя Пламени, что именно огонь и есть приближённый к значению «родитель» в твоём случае. Теперь ясно? — Да, очень… — Пламя посмеялась, взяла руку старшей обеими своими и прижала к щеке, отдавая тепло тела, которого было настолько в избытке, что даже бледная кожа часто покрывалась румяными пятнами, чисто от нагрева. — А что приобразовывать-то будем? — Ах? А, точно… Мы же отвлеклись от урока. Да вот… Хотя бы и… — Грэй улыбнулась, отцепила от рукава пуговицу и показала ученице. — Вот. Оловянная. Какой знак мне нужно начертить? — Начертить… — Рыжая задумалась, почесала в затылке и улыбнулась. — Юпитер? — Верно. Какая же от меня тут польза? Ты сама всё знаешь. — Не всё… Не всё! — Она дёрнулась и прижала свободную руку старшей к себе, совершенно не желая, чтобы урок кончался. Тогда ведь Грэй от неё просто убежит! — И… И с тобой интереснее… Вот. Одной скучно и непонятно. С тобой лучше. — Тише-тише, лисёнок… Не паникуй… Я здесь, не надо бояться… — Я не боюсь… Просто… — Разве не боишься? — Л-ладно… Боюсь… Не хочу быть одна… Одной страшно… Одной… Голова начинает болеть и плакать хочется… Я болею? — Нет, ты просто ещё слаба, а энергии в тебе много. Вот и больно. Ей в тебе места мало, а так… Ты, например, со мной делишься. — Ой… Значит… Тебе больно? То есть… Ну… Помимо твоей ещё и моя и… Неужели этому всему место есть? — Нет, но я её контролирую гораздо лучше и к тому же, конкретно сейчас, моя энергия уходит в круг, так что всё в порядке. — А без круга? Куда уходит? — На поддержание границы. — Границы? Чего? — Леса. Он ведь, нам как крепость… Вот я за границами и слежу. Кого нужно, впускаю, кого видеть не хочу, не впускаю, кто начинает вредить, того прогоняю, а кто пользу делает, тому дорогу показываю. — А другие… Так могут? — Могут, но не очень хотят. У Уайт шар для этого есть, у Еллоу нюх… Блэк по земле ходит и от неё, как от разведчика, новостей набирается. — Блэк? Это кто? — Наша сила. Они вместе с Еллоу самую тяжёлую для тела работу делают. Она сейчас отдыхает, как медведь, зимой спит, придёт весной и, думаю, вы подружитесь. Может, ты даже от меня к ней прицепишься, а? — Может… — Пламя кивнула и тут же улыбнулась. — Но зимой опять к тебе. Она же спать будет! — Вот как? — Грэй посмеивается, заглядывает в вновь покрасневшее лицо и целует ученицу в нос, подмигивая алым глазам. — Ну, может, оно и хорошо… Ты тёплая. Хорошо… Давай, нужно закончить урок. Как раз и твою энергию потратим.       С этими словами она положила пуговицу ровно в центр, на знак Юпитера, а потом приложила пальцы обоих рук Пламени к нижним углам квадрата, свои разместив на верхних, в половину тона добавив, что, когда та будет работать одна, то лучше приложить пальцы к углам, идущим по диагонали, например, верхнему левому и нижнему правому. Кран же засветился и настолько, что красные глаза сощурились, при этом как-то даже приятно закололо в кончиках пальцев и вот, в центре круга уже лежала оловянная брошь, с странным барельефом какого-то символа. — Что это, Грэй? — Оберег. Так я за тобой смогу приглядывать, где бы ты не была… Хорошая штучка, да? — Женщина улыбнулась и аккуратно прицепила украшение на воротник младшей, тут же поцеловав в шею. — Так ты всегда словно будешь держать меня за руку. Здорово? — Здорово, но с настоящей лучше. — Вот репейник! Как тебя отцеплять-то? — Грэй смеётся и снова заглядывает в лицо. — Как, а? — А… Я тебе, не нравлюсь? — Рыжая наклоняет голову и касается друг друга кончиками указательных пальцев. — Нравишься. Но постоянно тебя няньчить не очень удобно, понимаешь? — Угу… А, Грэй? — Что, лисёнок? — Я тебя люблю…       Учительница не отвечает, но снова наклоняется и целует в щёку, словно произнося те же самые слова в адрес Пламени, но телом.