***
– Ну и где ты был, черт возьми? – Хосок окидывает осуждающим взглядом ввалившуюся в квартиру подбуханную тушку Юнги. – На работе, ты же знаешь, – бубнит себе под нос старший, пытаясь снять кроссовки, хотя развязать шнурки выходит лишь с пятой попытки. – В баре до четырех утра? – ноздри Хоби вздымаются от злости как у разъяренного быка, а руки сжимаются в кулаки. – Пьяный в говно? Повезло тебе с работой, знаешь ли. – Да чего ты завелся? Мы в баре были по делу. Друг Намджуна устраивал тусовку по случаю выхода своего первого альбома, вот Джун меня и взял с собой, чтобы с ним познакомить. Ему как раз нужен человек, который сделал бы пару ремиксов за неплохие бабки, – Юнги тянется к Чону, чтобы обнять, но парень отстраняется. – А позвонить предупредить нельзя было? Я, черт возьми, телефон оборвал, а ты все время был недоступен! – Так он разрядился, можешь проверить, – Юн в доказательство своих слов протягивает младшему выключенный телефон, но тот лишь продолжает испепелять его взглядом. – Мог бы одолжить телефон у кого-нибудь из своих блядей на один гребаный звонок! – Хоби не по-детски заводится и еле сдерживается, чтобы не выставить Мина из его собственной квартиры, запустив вслед чем-нибудь тяжелым. – Или они только и могут, что у тебя перед лицом вертеть своими тощими задницами в коротких шортах да у тебя на коленях сидеть, мм? Да, кстати, скажи им в следующий раз не отмечать тебя на фото в инстаграме, а то у тебя ебанутый парень-сталкер. – Да прекрати ты истерить! – рычит старший, с силой ударяя кулаком в дверь. – Окей, там были пьяные приставучие девушки, которые никак не хотели понимать, что лучше от меня отлипнуть, и сделали эти глупые фотки. Это не значит, что между нами что-то было. – А с какой стати я должен тебе верить? Ты постоянно шляешься неизвестно где и с кем, а я должен стиснув зубы это терпеть, зато стоит кому-то показаться в радиусе метра от меня, как у нас по квартире летает посуда! Знаешь, меня это заебало! – Чон трясется от злости и достает из шкафа чемодан. – Я ухожу! – Да туда тебе и дорога! Твои вечные доебы уже в печенках сидят! Я рву жопу, чтобы чего-то добиться в этой жизни, чтобы заниматься тем, что мне нравится, а не варить ебаный кофе или торговать микрофонами. Ты основал одну из лучших танцевальных школ в городе, а я что? Отброс, которого даже своим родителям представить стыдно! Я стараюсь ради нас, а в твоем понимании я просто развлекаюсь с блядями! – Юнги заливается истерическим хохотом и крушит все на своем пути, пока младший в спешке сваливает свои вещи в чемодан. От рук Юна страдают и вешалка в прихожей, и пульт от телевизора, и совместная фотография парней в рамке на письменном столе, и даже клавиши старого пианино. – Давай, обжимайся дальше со своими полуголыми танцовщицами или танцорами, кто там тебя больше привлекает. Сам же ведешь себя как шлюха, а еще смеешь мне предъявы кидать! Видеть тебя больше не хочу! – Взаимно! – бросает Хосок на прощание, скрывая полные слез глаза под козырьком кепки, и хлопает дверью так сильно, что с потолка сыплется штукатурка.***
Они вваливаются в квартиру Юнги, страстно целуясь и не отлипая друг от друга ни на миллиметр, словно срослись в один организм. Избавиться от обуви и верхней одежды оказывается не так просто, и они несколько минут так и продолжают терзать губы друг друга: Хосок, стоя в одном кроссовке, а Юнги в надетом на одну руку бомбере. Обоим крышу рвет от одного осознания, что они наконец-то имеют полное право дать волю чувствам, что так долго задыхались где-то глубоко в груди. Юнги снова и снова впечатывается в уже искусанные губы младшего, счастливо улыбаясь в поцелуй, потому что теперь все именно так, как должно быть. Их губы смотрятся просто потрясно в поцелуе, ладонь Хосока идеально помещается в ладони Юнги, и даже то, как Мину приходится немного приподниматься на носочки, чтобы поцеловать любимого, выглядит совершенно очаровательно. – Если бы мы не были такими идиотами, наша последняя ссора могла закончиться вот так, и не было бы этих четырех месяцев разлуки. – Юн ласково смотрит прямо в глаза младшему и широко улыбается, чуть оголяя десны, от чего шатен тут же становится похож на тающую молочную шоколадку. – Я просто сказочный долбаеб, все ждал тогда, что ты хотя бы позвонишь, а сам строил из себя гордую сучку. – Ты не поверишь, но мне до чертиков хотелось вернуться, как только я пришел в свою пустую квартиру, но я думал, что больше тебе не нужен, – Хоби нежно поглаживает и расцеловывает розоватые щечки любимого. – Чимин прав, мы с тобой два глупых великовозрастных ребеночка, – тихо хихикает старший. – Ну ничего, мы убедились, что нуждаемся друг в друге, теперь все будет по-другому. Вместо скандалов я тебе периодически буду читать лекции о том, как важно доверять друг другу, – Мин ласково жмякает Хо за щеку и чмокает в кончик носа. – Спасибо Чиму от души, это было поучительно. – Я не против, но пообещай, что все-таки будешь иногда на меня злиться. Совсем чуть-чуть, – шатен соблазнительно прикусывает губу и притягивает Мина к себе за талию. – Ты чертовски горячий когда злишься, меня это заводит. – В таком случае, я очень сильно разозлен из-за того, что на тебе все еще эта дурацкая футболка, – Юнги хищно облизывается и, полностью стянув, наконец, с себя бомбер, освобождает младшего от лишнего в этот момент предмета одежды. Он тащит шатена в спальню, крепко сжимая его руку, и Чону с трудом удается на ходу избавиться от кроссовка, о который Юн благополучно спотыкается и чуть не выносит лбом дверь под заливистый смех Хоби. Когда ненужная одежда оказывается разбросана по полу, Хосок замечает выпавшую из заднего кармана джинсов Мина пачку сигарет, и в нем тут же включается режим мамочки. – Мин Юнги, какого хрена ты вообще стал курить эту гадость? – Чон недовольно хмурится, вертя в руках пачку с парой сигарет внутри. – Просто помогало забыться, – пожимает плечами Юн. – Я старался курить не так уж много, только когда на душе становилось невыносимо хуево, а из-за нахлынувших воспоминаний больше ни о чем кроме тебя думать не мог. – Но теперь я снова с тобой, так что смысла отравлять легкие больше нет, – Хоби льнет к старшему, обвивает нежными руками худощавое тело и выцеловывает шею Мина, заставляя его запрокинуть голову, подаваясь навстречу долгожданным ласкам. Ведет влажную дорожку к уху и игриво покусывает мочку, затем спускается обратно и прикусывает кожу над ключицей, тут же зализывая укус. – И все-таки ты и правда сладкий. Даже не знаю, я просто хочу тебя, или все-таки хочу съесть. Пульсирующее чувство внизу подсказывает Юнги, что пора бы уже напомнить себе, что такое безумный секс до искр из глаз и сна в обнимку на испачканных липких простынях. Но растекающаяся сахарным сиропом по венам нежность к такому родному Хоби с взъерошенными волосами и зацелованными губами, что с бесконечным обожанием во взгляде из-под пушистых ресниц любуется каждой чертой своего личного кусочка счастья, требует растянуть сладкий момент. Мин достает из пачки сигарету и тянется за зажигалкой, сразу же уловив укор в глазах напротив, и поясняет, прежде чем на него обрушится шквал обвинений: – Давай выкурим одну в последний раз, и больше я к сигаретам не притронусь. Они клубничные, может и кажутся девчачьими, но мне больше нравятся, чем обычные. Хосок вообще-то не курит, хоть и пробовал как-то пару раз еще в школе, но для этого раза готов сделать исключение. Юнги в постели с сигаретой в своих до чертиков дрочных пальцах, полностью обнаженный и выдыхающий дым с едва уловимым ягодным ароматом в полумрак – зрелище безумно эстетичное, а еще настолько горячее, что дыхание перехватывает, а внутри все обжигает. Мин делает очередную затяжку и наклоняется к лицу Чона, оперевшись о его бедра. Хосок схватывает на лету правила игры и послушно приоткрывает рот, позволяя старшему поделиться с ним дымом. Черт, это так сносит крышу, что Хоби уже почти согласен оставить эту «гадость» для таких же головокружительных моментов как этот. Юнги снова выдыхает дым в рот своего любимого, плотно прижимаясь к губам и завлекая в тягучий, глубокий и влажный поцелуй. Чужой горячий язык, что вытворяет во рту просто невероятные вещи, сладковато-горький привкус дыма и ни с чем не сравнимый вкус таких соблазнительных губ, запах разгоряченной кожи с нотками знакомого парфюма, хаотичные прикосновения прохладных рук, вызывающие табун мурашек – для Хосока все сливается в один опьяняющий коктейль из ощущений. – Блять, Юнги, ты серьезно? Против меня моими же методами? – хнычет шатен, когда старший сначала с загадочной улыбкой машет перед его лицом тем самым галстуком, а затем крепко связывает заведенные назад руки Хо. Хосок извивается, словно прохладная постель превратилась в раскаленную сковородку. Чон так сильно скучал, что теперь, когда между ними не осталось былой обиды и злости, любовь окрепла, а страсть вспыхнула с новой силой, Юнги в его глазах видит не звезды, а целые галактики. Хочется еще слаще, еще ближе, еще жарче. Хочется касаться, касаться, касаться. Заново изучить каждый сантиметр фарфоровой кожи, каждую родинку, каждую выступающую венку. Но для этого у них еще целая вечность впереди. Завтра Чимин найдет кого-то, кто, возможно, станет его настоящей любовью, Сокджин – кучу счастливых сообщений от Хоби с бесконечной благодарностью за поддержку, а Юнги и Хосок – записку на двери от соседей снизу, где написано: Ваше воссоединение было очень ГРОМКИМ, но мы рады, что вы снова вместе :) Плевать, что вместе они – самая настоящая взрывоопасная смесь. Одна оплошность – и катастрофа неизбежна. Плевать, что наутро им нужно будет что-то делать со сломанной кроватью, а завтрак снова остынет, пока они заняты более интересными делами. Плевать, что им придется купить набор дешевой посуды, которую не жалко будет бить, потому что ссоры из их жизни никуда не денутся. Не на почве ревности, нет. Просто Хосок захочет завести собаку, а Юнги ярый кошатник. Хо предложит купить новое современное пианино, а Мину слишком дорог его раритет. Чон будет настаивать на свадебных костюмах оттенка топленого молока, а Юнги больше по душе шампань. Юн будет умолять провести медовый месяц, 24/7 валяясь на пляже экзотического острова, а его жениха хрен отговоришь от путешествия по городам Европы. Мин всегда мечтал о сыне, а его мужу в душу западет малышка с белокурыми кудряшками из приюта. Но это все позже, а пока Хосок прячет лучистую улыбку в сгибе шеи Юнги, лениво чмокает теплую, покрытую отметками всех оттенков красного кожу и тихонько мурлычет от переполняющей его нежности к своему старому новому парню, что крепко-крепко прижимает к себе и выводит тонким пальчиком звезды на влажной смуглой спине. – Навсегда? – Навсегда. Теперь уж точно.