***
Но Лука не написал. Ни утром, ни днём, ни вечером. Адриан весь день заходил в каждую соцсеть, где мелькал Лука, и глазами мусолил их диалоги. Но ни разу нигде не высветилось «печатает» или «Лука Куффен: +1 новое сообщение». Сказать, что Агрест начал переживать — не сказать ничего. Лучше бы он вчера остался дома, тогда бы у них с Лукой не было этих таинственных переглядок и, кто знает, может сейчас они бы вновь сидели на лавочке в парке около школы. Пару раз Адриан хотел написать сам, но идея почему-то отпадала на стадии появления. Была ли это боязнь показаться навязчивым или просто чувство стыда — непонятно. Практически всегда их диалоги начинал Лука, а тут затишье… Агрест было испугался, что Лука сейчас снова пропадёт, как раньше, ведь после его истерики таких пропаж больше не было. Ему, Адриану, не хотелось снова испытывать это щадящее чувство одиночества, что расползалось в груди всякий раз, как Лука внезапно пропадал. Решая отвлечься, Адриан позвонил Нино. Тот как раз проводил время дома у своей девушки Альи в компании Маринетт. Агрест обрадовался, что все его друзья в сборе, и они впервые за долгое время смогут поболтать как прежде. Алья и Нино разучивали беспонтовый танец из тик тока и периодически смеялись, как будто были не в себе (Адриану, признаться, было очень больно смотреть на это, ведь на душе скребли кошки, напоминая, что буквально вчера они так же веселились с Лукой), а Маринетт сидела рядом с телефоном и абсолютно беспалевно рассматривала лицо Адриана в камере. Тот отчаянно пытался делать вид, что не видит этот изучающий мечтательный взгляд, но получалось плохо. Пару раз он все же срывался и резко глядел на Маринетт, но та тут же отворачивалась, будто ничего не происходило. Разговор с друзьями помог Адриану прийти в себя. Слава богу, никто не задавал лишних вопросов про, например, излишне подозрительное поведение или что-то в этом духе. Все просто были как всегда: счастливые и спокойные. И даже нечастые мысли о том, что сейчас делает Лука, не могли окончательно испортить Адриану настроение. Если Куффен не напишет ему завтра — Агрест напишет первым. Это того стоит.***
В школе Адриан появился подавленным. Хмурый, он вяло шатался от кабинета к кабинету под нервные вздохи Нино и недоумевающие взгляды Маринетт. Друзьям он ляпнул что-то о том, что просто не выспался, хотя отчасти это была правда. Полночи он провёл, крутясь в кровати, терзаемый не очень светлыми мыслями относительно своего ближайшего будущего. От Луки не было никаких весточек, и пару раз Адриан подскакивал и нёсся к телефону в надежде, что он просто выключил звук и сейчас, включив телефон, увидит несколько сообщений от Куффена, наподобие: «слышь, го завтра пройдёмся: 3» «слышь, можно я с тобой дуэт в тиктаке запилю? : 3» «слышь, я не могу уснуть, го поговорим: 3» Но не было ничего. Адриан хотел было сам написать, ведь даже пообещал себе, что если не дождётся ответа, сам спросит, что это было, но что-то его останавливало. Некое чувство стыда или что-то из этого разряда. Ведь именно после того как он случайно мельком глянул на губы Луки, Куффена отпустило, и он поднялся. И непонятно, как отреагирует друг, если Адриан напишет ему глубокой ночью глупую отмазку. Да и это будет выглядеть так, как будто Агрест то и делал, что не спал полночи, думая о Луке и их размолвке. Но Куффену необязательно знать, что так оно и было. Очередной нудный день начался как нельзя ужасно: в доме отключили горячую воду, поэтому мыть голову пришлось холодной, а за завтраком чай, наоборот, оказался слишком горячим, да таким, что Адриан не только обжёг язык, но и подавился. Дорога до школы тоже была сумбурной — Горилла слишком сильно давил на газ на поворотах, а потом еле как припарковался, чтобы не сбить какого-нибудь сонного школьника. Адриан хмуро бросил: «до обеда» своему телохранителю и побрёл ко входу в здание, по пути спотыкаясь на лестнице. На секунду Агрест почувствовал себя Маринетт — она, будучи до безобразия неуклюжей, наверняка привыкла к своим падениям. На уроках он сидел и скучающим взглядом глядел в окно. Наверняка, где-то на улице сейчас Лука гуляет со своими друзьями и даже не думает об Адриане. А может, наоборот, думает, какой он идиот и тихо смеётся над своим некогда другом. Агрест одёрнул себя. Нет, Лука бы никогда над ним не смеялся. Лука всегда был понимающим и не насмехался ни над кем, даже, когда, казалось бы, поводов для насмешек было предостаточно. — Бро, всё точно хорошо? Ты уже второй день как зомби ходишь, — спросил Нино на большой перемене, когда они направились в кафетерий. — Да, просто отец заваливает работой, сил не остаётся ни на что, — соврал Адриан, выдавливая из себя улыбку. Судя по тому, как Нино коротко кивнул и начал взглядом искать Алью, он ему поверил. Ему не хотелось врать другу, ведь такое состояние объяснялось далеко не работой, о которой он, Агрест, в последнее время и не думал совсем, но другого выхода не было. Рассказывать Нино о Луке и о том, что это именно из-за него Адриан чувствует себя паршиво, не было никакого желания. Появились бы ненужные проблемы, допросы и сомнения, коих итак было слишком много. Он не общался с Лукой три дня. Три дня они не переписывались, не гуляли, не созванивались. Три дня Лука ничего не выкладывал в тик ток и три дня не появлялся ни в одной социальной сети, где был зарегистрирован. А Адриан три дня терзал себя далеко не светлыми мыслями, плохо спал, почти не ел и напрочь забывал о существовании внешнего мира. На физкультуре во время разминки он опять задумался и споткнулся о лавочку, побежав не туда. Только на этот раз он упал. Упал и, под испуганные вздохи Маринетт и Хлои, ударился ногой о не самую мягкую деревяшку. Нога постепенно опухла, вдобавок к ментальной боли вспыхнула физическая, и учителю физкультуры ничего не оставалось делать, кроме как вести измученного Адриана до директора, чтобы тот сообщил Габриэлю Агресту, что его сын не в состоянии отсидеть оставшиеся три урока. Горилла приехал спустя десять минут, как до него дошла эта информация. Хромающего Агреста до машины вызвалась провожать Хлоя, однако мадам Бюстье посчитала такую кандидатуру нецелесообразной и попросила провести Адриана до выхода Маринетт, как старосту класса. Всю дорогу девушка краснела, неловко отворачивалась, стоило Адриану на неё взглянуть, и пару раз чуть не упала сама. — З-знаешь, Адриан, — начала она, когда они подходили к выходу, — Я могла бы написать тебе письмо…то есть…нет! Блин, — девушка хлопнула себя по лбу, а Агрест слегка ухмыльнулся — поведение одноклассницы сильно его забавляло, — Я могла бы принести тебе конспекты оставшихся уроков, ведь мечтаю увидеть теб… Нет! Я имею в виду, если ты не против, — Маринетт попыталась улыбнуться, но Адриан чувствовал её напряжение. Чем ближе они подбирались к машине, тем сильнее Агрест хотел оказаться дома. — Конечно! Можешь оставить их в почтовом ящике, Натали мне передаст. Адриан старался не замечать, как расстроилась Маринетт. А на что она надеялась? Адриана не то что из дома не выпускают — к нему-то и в гости зайти нельзя, а Дюпен-Чен уже распланировала себе то, с каким видом она вручит ему конспекты? От размышлений Адриана отвлёк знакомый смех неподалёку. Они с Маринетт уже вышли на лестницу и потихоньку с неё спускались, как вдруг Агрест остановился. Маринетт окинула его испуганным взглядом. — Что такое, Адринян…дриан? Нога? Блондин еле сдержался, чтобы не шикнуть на подругу. Он любопытно озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда исходил звук. Горилла, сидящий в машине напротив здания школы, который всё это время ждал, пока друзья доковыляют до него, не смог не заметить этого смятения на лице Агреста, и решил вылезти из машины. Адриан подумал, что ему наверняка показалось. Просто на нервной почве у него начались галлюцинации. Он отмахнулся от воздуха и, ободряюще улыбнувшись Маринетт, будто говоря, что я в порядке и я не переживаю из-за того, что мог поцеловаться с лучшим другом, побрёл к машине. Нога неприятно ныла, но вслух Адриан бы точно этого не сказал. Не хватало ещё, чтобы Маринетт провела его до Гориллы под ручку. Но смех повторился вновь. Уже ближе. Адриан вновь остановился и резко глянул куда-то вправо, надеясь, что ему не послышалось. — Ты слышала? — неуверенно спросил он у Маринетт. Та дёрнулась, отрывая себя от разглядывания Адриана, краснея, будто её застали за чем-то запретным, и нервно промямлила что-то: — Ты о чём? — Тут кто-то смеялся. Он с опаской глянул на вход в парк, в который сбегал с уроков фехтования. И каково же было его удивление, когда из этого самого парка, переговариваясь и смеясь, вышли Лука и Лора. — Это…брат Джулеки? — удивлённо спросила Маринетт, заметив, как на него смотрит Адриан. Непонимающе. — Наверное, — Адриан пожал плечами и продолжил путь, хотя не сводил с парочки глаз. Значит, Лука не выходит на связь с ним, но запросто гуляет с Лорой? Смеётся с ней, говорит с ней о чём-то. Твою мать, да Адриан уверен, что он и сидел с ней на их лавочке! Глупо было полагать, что Лука переживает из-за того, что они уже три дня не контактируют. Лука — не Адриан: у него есть другие друзья, другие увлечения. У него есть своё мнение, свобода слова и, в конце концов, он может когда угодно выходить на улицу! Лука — не Адриан, и он уж точно не переживает из-за их размолвки. Внезапно голову Адриана пробило осознание того, что, возможно, всё то время, что Лука не выходил на связь и пропадал на целые недели, он гулял с Лорой. Они могли заказывать мороженое в кафе, смеяться, прогуливаясь вдоль Сены, снимать глупые тик токи, играть на своих гитарах в парке, тусить до утра, держаться за руки, а того, гляди, и целоваться. Адриан оступился и полетел с предпоследней ступеньки. Мир вокруг вдруг принял горизонтальное положение и, если бы не громкий и до безумия испуганный писк Маринетт, он бы не понял, что валяется на земле. Перед глазами стояла только гипотетическая картина того, как Лука уверено держит Лору за талию, хищно смотрит ей в глаза, а потом притягивает ближе к себе и целует: страстно, настырно и так неправильно. — О боже, ты в беде? То есть, с тобой всё здорово? В порядке ты? Адриан! — Маринетт крутилась возле него в панике, не зная, что ей делать. Почему она не уследила за его падением? Почему не подхватила его, как обычно это делает он? Почему она сейчас верезжит, вместо того чтобы наклониться и подать руку? Адриан глядел всё туда же — силуэты Луки и Лоры становились всё расплывчатее, и он никак не мог сфокусировать взгляд. Они то ли отходили дальше, то ли подходили ближе. Где-то очень далеко что-то бубнила Маринетт, Горилла со всех ног бежал поднимать Адриана, но Агрест глядел только на привычные для глаза тёмные волосы, которые порой безумно хотелось потрогать. Размазанные Лука и Лора скрылись в каком-то проезде. А Адриан постепенно начал проваливаться в темноту, где было холодно, страшно, а все мысли суетились вокруг одного глупо улыбающегося гитариста с накрашенными ногтями. Но глупым тут был только Адриан. Не будь он таким зацикленным на гипотетическом поцелуе Луки и Лоры, наверняка бы заметил, как испуганно обернулся Куффен на писк Маринетт. Как поспешил было ему помочь и как отдёрнул себя, борясь с дикими сомнениями. И как, хватая Лору за руку, увлёк её в какой-то проезд, не оборачиваясь и не понимая, почему он струсил.***
Адриан проснулся и подорвался на кровати, борясь с желанием прикрикнуть имя темноволосого гитариста. Его мучали ужасные кошмары — сначала Нино, Алья и Маринетт, которые один за одним падали в глубокую тёмную бездну сомнений и страданий, а потом и Лука, который смеялся над ним, Адрианом. Издевался над тем, что тот подумал, что их дружба важна для обоих. Коверкал его речь и поведение в очередном клипе в тик токе, а потом уходил к Лоре и целовал её. Целовал. Целовал. Постоянно, мать твою, целовал. Рядом с кроватью сидел незнакомый Адриану мужчина в белом халате. У него были седые короткие волосы и пышные усы. Он держал в руках какую-то книжку и что-то туда писал. Но, увидев, что Агрест-младший пребывает теперь в сидячем положении, деловито откашлялся и поправил свои круглые очки, которые делали и без того маленькие глаза ещё меньше. — Мсье Агрест, здравствуйте. Меня зовут гер Краузе*, и я Ваш лечащий врач. Хотелось бы спросить, как спалось, но, судя по Вашему мокрому лбу, сны у Вас были далеко не весёлые, — мужчина попытался улыбнуться, но вышло не очень. Адриан сдержанно кивнул и вновь прилёг на кровать, обречённо выдыхая. Ну вот, теперь, помимо Гориллы и Натали, тотальный контроль за ним будет вести незнакомый врач с маленькими глазами и идиотским немецким акцентом. — Пока Вы спали, я осмотрел вашу ногу. Ничего серьёзного, через пару дней синяк пройдёт, однако я рекомендую соблюдать Вам постельный режим и воздержаться от походов куда-либо как минимум на три дня, — вдруг доктор взял что-то с прикроватной тумбочки Адриана и протянул ему. Агрест неохотно взял тюбик с какой-то мазью, — Вот. Это обезболивающая мазь, поможет убрать синяк быстрее. Мажьте ей ногу два раза в день в течение всё тех же трёх дней. Адриан снова кивнул. Говорить не было ни сил, ни желания. В голове вновь прокручивались не самые лучшие моменты только что ушедшего сна. — А теперь, с Вашего позволения, я проведу небольшой осмотр. Ваш отец сказал, что Вы упали в обморок. Причина наверняка кроется в нервах или переутомлённости. Что из этого Ваш случай? — мягко спросил гер Краузе, поправляя усы и доставая откуда-то из-под кровати чемоданчик со всякими медицинскими штучками. — Первое, наверное, — буркнул Адриан. — Вы хорошо спите в последнее время? Адриан ничего не ответил, и доктор понял, что ответ отрицательный. — И едите плохо? Ситуация была идентична. На момент гер Краузе перестал задавать вопросы, проводя небольшой осмотр. Он потыкал туда-сюда, проверил реакцию Адриана, его горло, уши, а потом сложил все свои принадлежности в чемоданчик и, записав что-то в свою книжку, вновь уставился на подопечного. — Что же, наверное это всё-таки нервная почва. У Вас были какие-то конфликты с отцом? Адриан отрицательно помотал головой. Вдруг он осознал, что ему дико хотелось кушать. — Может, что-то с учёбой не ладится? — Нет, всё в порядке. — Ссора с друзьями? Адриан вновь отрицательно помотал головой, но потом вдруг спохватился. Стоп. Чисто технически, он поссорился с Лукой, ведь они не разговаривают уже три дня. Но стоит ли говорить об этом врачу? Его маленькие сощуренные глазки не придавали ему доверия, а мягкая улыбка выглядела какой-то очень вымученной. Гер Краузе вдруг снова потянулся к тумбочке Адриана и подал ему стакан воды. Адриан с радостью принял его, начиная жадно пить. — Может, на любовном фронте что-то не так? Адриан посмотрел на врача, как на умалишённого. Разве Адриан выглядит как человек, у которого могут быть проблемы с девушками? Ему даже из дома нельзя выйти, о каких отношениях идёт речь? — Не надо смотреть на меня так, юнгер Агрест**. В Вашем возрасте вполне естественно, что хочется каких-либо отношений с девушками. А иногда и мальчиками. Адриан поперхнулся водой. Гер Краузе как-то слишком подозрительно улыбнулся, забирая у больного стакан с водой и мягко хлопая его по спине. Наконец, когда Адриан успокоился, врач вновь улыбнулся: — Так я угадал? Вы влюблены в какого-то Junge***? — Нет, сэр! Ни в кого я не влюблён, просто устал от стресса, который испытываю от работы и учёбы! — засуетился Адриан, не замечая, как краснеет. В голове вновь всплыла сцена из сна — Лука целует Лору. — А как Вы занервничали! — врач вдруг стал говорить с такой интонацией, будто разгадал вселенскую тайну — возбуждённо и без капли осуждения, — А ведь сами мне сказали, что чувствуете себя плохо от нервов. Адриан разочарованно выдохнул и плюхнулся на кровать, прикрывая глаза. Сейчас ему хотелось побыть наедине с собой — подумать, покушать и увидеть наконец хоть какую-нибудь весточку от Луки! — Мсье Агрест, нет ничего постыдного в том, чтобы быть влюблённым в парня. Я вот уже двадцать лет живу душа в душу с одним хирургом из частной клиники. А до этого мне пришлось тридцать лет жить в неведении и не понимать, почему меня не тянет ни к одной женщине! Адриан широко распахнул глаза и уставился на врача. Он вот так просто сейчас признался почти незнакомому парню, что является геем? — Да-да, мсье Агрест, Вы не ослышались. Адриану нечего было на это сказать. Он не был уверен, что врач прав. Ему никогда не нравились парни, да и не было в его окружении кого-то, кто мог бы претендовать на роль его пары. — Вижу, Вы в смятении. Что же, тогда соизволю Вас покинуть. Прописываю Вам постельный режим — отсыпайтесь, кушайте, меньше нервничайте и мажьте ногу мазью. Я приду через неделю и повторю осмотр. И, надеюсь, к тому времени Вы разберётесь со своими чувствами. Не обманывайте себя, как это много лет дел я — видят мои маленькие глазки, что Вы кого-то да ревнуете. И, попрощавшись на немецком, гер Краузе схватил свой чемодан и ушёл, оставив Адриана наедине с собой. Сказать, что Агрест был в шоке — ничего не сказать. «Кого-то да ревнуете»? Серьёзно? Кого Адриан может ревновать? Через пятнадцать минут в комнату вошла Натали, предупредив Адриана, что скоро принесёт ему обед. Она вышла, оставив после себя стопку тетрадей. Адриану не пришлось долго думать — это Маринетт, как и обещала, принесла ему конспекты. В ожидании обеда Адриан от самой скучной скуки решил пролистать принесённый материал. Какая-то идиотская и очень лёгкая (что удивительно!) тема по физике, формулы по алгебре и новые произведения для чтения по литературе. Адриан скучающим взглядом оглядывал написанное, даже не вчитываясь. Но внимание его привлекла скомканная бумажка, лежащая между страницами, на которых был анализ «Трёх мушкетёров» Александра Дюма. Бумажка была билетом из метро, и на обратной её стороне Адриан еле как смог разобрать быстрый почерк: «Маринетт сказала, тебе нездоровится. Выздоравливай, идиот, мне не терпится заснять с тобой дуэт в тик токе» Даже подписи не понадобилось, чтобы Адриан понял, от кого эта записка. «Кого-то да ревнуете». Адриан блаженно прикрыл глаза и прижал эту записку к груди, будто она была его самым желанным подарком на день рождения. Он тупо улыбался, балансируя где-то на грани с реальностью. В голову даже не лезли мысли о том сне с Лукой и Лорой в главной роли, а все обиды мигом исчезли, словно их никогда не было. Но вдруг Адриан осёкся и откинул от себя бумажку. Она медленно полетела на пол, в то время как Агрест задался одним единственным вопросом: «Что это нахрен было?» Адриан поймал себя на мысли, что на секунду представил, как вместо Лоры Лука целует его.