Pylon. Warm. Memories.

      Вставать утром – штука страшная, к тому же очень сложная. А вставать утром после знатной пьянки с друзьями… А если учесть, что это не просто утро, а Утро Понедельника, ребят можно только пожалеть.       Акаши всегда просыпался по зову будильника. Даже если его сон длился меньше часа. Вот и сейчас он был первым восставшим из храпящих, под дурнозвон адского гаджета.       Картина, развернувшаяся перед ним, напомнила парню Ледовое Побоище. Или просто группу людей с этой болезнью, когда человек может заснуть на ходу. У Сейджуро дёрнулся глаз, когда он увидел Тецую, лежащего на полу и зажатого с обеих сторон Такао и Кисе. Мидорима же завалился рядом с диваном. Вероятнее всего – не дошёл.       Парень потянулся и подошёл поближе к смертникам. Оценил их состояние, проверил Шинтаро. Все подавали признаки жизни, а значит – можно будить. Рота, подъём! – буквально заорал Сейджуро не беспокоясь ни об очень раннем времени, ни о реакции на это соседей. Он не смог сдержать улыбки, видя, как моментально подскочил на ноги Такао, правда, едва ли смог на них удержаться. Как вскинул голову Кисе, и на всю квартиру раздался отчаянный хруст его затёкшей шеи. Единственное, что сделал Шинтаро, так это послал парней куда подальше и повернулся на другой бок. Красноглазый сильно удивился, не обнаружив перед собой голубоволосую макушку. — Тебе не обязательно было так громко кричать, Акаши-кун. Мы могли потревожить соседей. – по телу альфы мурашки побежали, стоило размеренному дыханию оказаться за его спиной на критическом расстоянии. — Я вижу, ты уже в полном порядке? – Тецуя и правда выглядел куда лучше своих товарищей, которые уже вновь лежали на ковре. Благо, блевать никому не хотелось. Вот она – молодость… — Да, относительно. Приведи пока всех в чувство. Я в душ и проверю состояние холодильника. И наличие аптечки. – Акаши кивнул и принялся исполнять данную ему обязанность.       По прошествии получаса все были более или менее в чувствах и даже выглядели как люди. Мидориму легко и по-крупному разносило, и Мидорима долго отходил. Потому-то парень редко участвовал в подобных «мероприятиях».       Куроко же всех привёл в восторг стаканами, наполненными водой и чудо-таблетками, а также в кратчайшие сроки накрыл на стол. С этим ему помог частично отошедший Кисе. Парни быстро всё съели, прибрали и распрощались. Всем нужно спешить на учёбу. Как-никак понедельник – день тяжёлый.

***

      — Акаши-кун, задержись, пожалуйста, - преподаватель окликнул парня, который к концу учебного дня лишь отдалённо напоминал представителя людской расы. Даже одногруппники его сторонились. И тут на тебе. — Можешь помочь отнести эти коробки в другое крыло? – естественно, он согласился. Как будто есть смысл выбирать между «да, конечно» и «да, разумеется».       Коробки не были тяжёлыми, однако в них что-то гремело. Если честно, Акаши даже забеспокоился о целостности содержимого к концу пути. К счастью, знакомых он не встретил, иначе можно было бы запросто подумать, что он тащит в этих коробках чьи-то конечности. Серьёзно, Сейджуро казалось, что так он не выглядел никогда. Альфа оставил коробки, где ему сказали, получил благодарность от старенького профессора и наконец-то был свободен.       — Акаши-кун? – вот же ж чёртов волшебник! Как Тецуя вообще мог так хорошо выглядеть после того, как Мидорима его в полёты отправлял? Хотя небольшие мешки всё же остались. — Не заглянешь к нам сегодня? Помнится, ты что-то говорил о… наказании. – перед тем как сказать это, парень как специально прикусил губу и чуть прикрыл глаза. Абсолют мгновенно вспомнил свою вчерашнюю фразу перед тем, как они все поехали к Такао. — Ты ведь знаешь, что не откажусь, Тецуя. – он было хотел шагнуть к омеге и, хотя бы мимолётно коснуться бледной щеки, но стоило ему моргнуть – светловолосого и след простыл. «Надо завязывать» - зевнул и пошёл домой.

***

      Тецую рвало. Тецую распирало. Тецую убивало. Его же воспоминания. Стоило ему вернуться, как начался треск. Улыбка (треск). Смех в компании друзей (треск). Прижаться к тёплой груди (тресктресктреск). Кажется, он уже способен ощутить уродливые осколки на ладонях. Он так давно не плакал. Это всё слишком странно. Слишком внезапно. Слишком тепло и слишком хорошо. Чтобы быть правдой. Так всегда. Это бы сводило с ума, но он не уверен, есть ли что сводить. А ещё у него большие проблемы. (тресктресктресктресктресктресктресктресктресктресктресктресктреск)

***

      — Нэ, Куроко-чии, ты как? – блондин обеспокоенно смотрел на парнишку. С самого начала смены на нём не то что лица нет, он едва ли поздоровался со всеми. — Если тебе после вчерашнего вечера до сих пор не очень… я… я думаю, Момои-чии не будет возражать, если ты пойдёшь домой. — Что? Э… Нет, я в норме, Кисе-кун, просто задумался немного. К тому же скоро начало. (тресктресктр) Его слова не внушали того доверия, что прежде, но парни всё списали на усталость и чёртовы блокаторы. Когда он уже наконец забудет про них?

***

      Снова. Акаши снова едва не задыхается от этого чувства. От пружины, скручивающейся между рёбрами, не дающей вздохнуть. Снова что-то плохое. Тогда обошлось, но сейчас… Сейчас он готов по стенам лазить, только бы развернуть и швырнуть эту железку куда подальше. Он даже не понял, как оказался на мягком тёмном диванчике прямо напротив сцены. … Выход. Поклон. Взгляд. Красный. (ТРЕСКТРЕСКТРЕСК) …       — Тецуя… Тецуя… - где-то очень далеко. В голове непривычно свободно, даже что-то вроде белого шума. А ещё сердце бьётся. Быстро так, очень… — …цуя… Тецуя! – кажется, что-то приближается. Столь же непривычно бродить в собственном сознании. Не коробка, не тьма, скорее туман. Может, его просто накурили? Было бы неплохо. Опустить взгляд на ноги и увидеть пригорок из пыли. Белой, очень мелкой. Присесть и коснуться. Пепел? Нет, что-то впивается в палец. (Такой тонкий и бледный) Это осколки. Снова? Да, пожалуй, это они. Сестрица будет нед… — Тецуя!       Голова и копчик болят, так, будто он зимой оступился на льду. Голубые глаза распахиваются и видят множество лиц. (он никогда не вспомнит) Почему все так взволнованы? Как в духе милых романтических произведений над ним нависает красавец. Только вот тоже очень всклокоченный.       — Сейджуро? – всё застыло. Теперь обе пары глаз были одного размера. Неестественно большого. Голубые и красные, как лёд и тлеющие угли, как… (заткнись. это не имеет значения) — Что-то случилось? Вы все такие напуганные. – хоть и сам омега выглядел не лучше. Особенно со стороны. — Слава богам, это недоразумение очухалось! – выдохнул Такао, легонько проведя по светлым прядям. — Ладно, голубки. Бакаши-чан, подлатай его пока. А нам надо шоу продолжать. Вот ведь… — Понедельник – день тяжёлый, Такао-чии. – все беззвучно согласились. И через несколько секунд Тецуя лежал на очередном диване, а рядом, на полу сидел он. (треска не будет. трещать более нечему. к тому же Сей-чан здесь.) — Сей-чан… - кажется, Тецуя наконец-то не чувствует этой скованности на лице. Даже дышать, кажется, проще. Тонкие пальцы осторожно, трепетно прикасаются к ярким прядям. Также осторожно начинают их перебирать. — Тебе тоже стало легче дышать? – снова в самое ухо. Тецуя едва не касался заветного плеча. — Да. Да, я думаю. – на несколько мгновений воздух затих, словно умер. — Тецуя, - вполне ожидаемо, но всё равно очень волнующе. — Назови меня так ещё раз. — Сей-чан. — Можно? — Можно. Объятие. Для одного – долгожданный провал, столь сладостное предательство. Для другого – подтверждение своей тяги, столь желанное решение. Похоже, они снова спасли друг друга. Нет, не так. Он спас его. В этот раз да.       — Я вот думаю, может мне отпуск взять? – Тецуя прижимался к тёплой груди. Они лежали так уже несколько минут слушая едва долетающую из зала музыку. — Ты же завтра не работаешь? – «нет». — Тогда после пар пойдём ко мне. Я хочу сыграть тебе на скрипке. — Знаешь же, что не откажусь. – знает. Прекрасно знает. Просто ему хочется слушать этот тихий мелодичный голос столько, сколько это возможно.       Кто знает, возможно именно в этот понедельник они наконец-то перестали обходить друг друга с критической дистанцией. Понедельники сближают. Наверное.       Они бы так и лежали, очень-очень долго, но Такао имел привычку разрушать всё хрупкое и оттого прекрасное. Что он собственно и сделал: —Эй, Тецу-ча-а-а… - его «а-а» перешло из суффикса в знак осознания. — Вас сфотографировать? – Тецуя лишь тихонько посмеялся, в то время как Акаши закатил глаза. Молчание – знак согласия. — Я скину тебе фото, Тецу-чан. А теперь пора на сцену. – уже выходя из комнаты, шёпотом. — Не перетрудись, Бакаши-чан. – подмигнул и исчез. А Акаши… покраснел?! — О, чёрт, Сейджуро, ты чего? – почему-то наблюдать за альфой, прикрывающим свои пылающие щёки очень забавно и приятно вместе с тем.       Тецуя попросил парня снова остаться у него на ночь. «В тот день я впервые за долгое время выспался. Я даже не видел кошмара». Сейджуро согласился, не раздумывая. Пожалуй, он слишком мало думает в последнее время и слишком много чувствует.