The House That Built Me

— Клэри, — раздался позади нас голос Люка. Мы с ней обернулись как раз в тот момент, когда он подбежал к нам. — Нужно починить ограду на южной стороне участка. Я поеду и разберусь с этим. — Нет, — покачала она головой. — Я могу это сделать. Джейс все равно должен туда добраться. Он убьет двух зайцев одним выстрелом. — Это очень далеко отсюда, — он бросил на меня мимолетный взгляд, а затем его внимание вернулось к Клэри. — Вам придется взять лошадей. — Я знаю, но его все равно нужно туда доставить. Так что я вполне могу это сделать, — Клэри пожимает плечами. Люк вздыхает и обреченно кивает ей. — Пойдем, Джейс, — она подает мне знак следовать за ней внутрь ограды к лошадям. Она неторопливо подходит к черно-белой и берет ее за шлейку вокруг головы. — Ты поедешь на Орео. Он самый спокойный из всех наших лошадей. Я поеду на Пеппер, — она показывает на вороного коня на другом конце поля. Я никогда не ездил на лошади, и, честно говоря, это пугает меня до чертиков. Она видит неуверенность на моем лице и подводит Орео ко мне. — Вот, погладь его, поговори, привыкни к нему. Предупреждаю, через несколько часов у тебя будет болеть задница. — Несколько часов? — спрашиваю я и поднимаю бровь. — Да, несколько часов, — она фыркает от смеха. — Нам понадобится по крайней мере четыре часа, чтобы добраться до края ограды, потом мы должны ее починить, и еще четыре часа, чтобы вернуться. Так что лучше позвони своей девушке и скажи, чтобы она не ждала тебя в ближайшее время, — это уже звучит лучше. Я достаю свой телефон и пишу Кейли: «Буду поздно. Не жди меня». Она отправляет грустный смайлик в ответ, и я прячу телефон обратно в карман. Клэри направляется в сторону другого амбара, где держат лошадей, и возвращается с седлом. — Вот, — говорит она, протягивая мне его. — Положи его на спину Орео. Я пойду возьму свое седло, а потом покажу тебе, как его затянуть, — я киваю и делаю, как она говорит. Я никогда не думал, что буду ездить на лошади. В своей жизни я наделал много глупостей, но ездить верхом на животном мне и в голову не приходило. Клэри возвращается со своим седлом, и я смотрю, как она забрасывает его на спину лошади и затягивает ремень под брюхом. Я бы сделал то же самое, но с моей удачей, меня бы грохнули. Она не дает мне роскоши стоять в стороне, пока выполняет всю работу, а заставляет меня делать это. И все это время я думаю, как же, мать твою, я заберусь на эту чертову штуку. Клэри одобрительно кивает, когда я заканчиваю, а затем инструктирует меня, как залезть на Орео. — Хорошо, поставь ногу в стремя, — она показывает на кожаную петлю, висящую рядом с грудной клеткой Орео, — держись за рог и подтягивайся, — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее с вопросом. Насколько я знаю, у лошадей нет рогов. Она смеется и показывает на твердый набалдашник, торчащий спереди седла. — Это рог седла. Используй его как рычаг, чтобы подтянуться, — я делаю, как она говорит, и седло начинает съезжать ко мне, но я двигаюсь быстро и ухитряюсь подняться. — Неплохо для новичка, — Клэри ухмыляется, и я качаю головой. — Клэри, — кричит Джослин от входной двери. Клэри поворачивается к ней, и она идет к нам с корзинкой в руке. — Я собрала вам поесть. Внутри бутерброды и вода. Надвигается шторм, так что возьми их на всякий случай, — Джослин протягивает Клэри связку ключей, и я вопросительно поднимаю голову. Ключи от чего? Клэри обнимает маму и целует ее в щеку, затем садится на Пеппер и рысью бежит ко мне. Я думал, что у меня будут проблемы с тем, чтобы сесть на лошадь, а она ниже меня ростом, но она сделала это так, как будто это было ее второй натурой. — Ты готов? — щебечет она с улыбкой. — Насколько это возможно, — вздыхаю я. — Это просто, как водить машину: направь поводья в ту сторону, куда ты хочешь, чтобы поехал Орео, и он подчинится. Если ты хочешь, чтобы он остановился, потяни их назад. Толкни его в ребра, чтобы заставить двигаться вперед, только не слишком сильно, иначе он побежит, а ты к этому не готов. — Ладно, — говорю я, и Клэри криво улыбается мне. Она держит Пеппер поближе к Орео, даже несмотря на то, что лошадь бежит впереди моей. Клэри почти ничего не говорит, и я тоже. Она указывает на случайные предметы, представляющие интерес, и рассказывает, для чего они используются, и к тому времени, когда мы уже два часа едем, моя задница болит. Я ерзаю в седле, и Клэри хихикает. — Знаешь, — говорю я после того, как мне удается устроиться поудобнее. — Я думаю, что знаю, почему все девушки хотят пони. — А? — Клэри поглядывает искоса на меня. — Почему же? — Трение в седле, — говорю я как ни в чем не бывало. Клэри заливается смехом. Он отдается эхом в широком открытом пространстве. Должен сказать, что это самый красивый вид, который я когда-либо видел: светло-голубое небо, покрытое белыми пушистыми облаками, и горные вершины выше, чем Эмпайр-Стейт-Билдинг. Воздух приятный и свежий, но ветер приносит с собой немного прохлады. Я обнаружил, что конец мая — не самый теплый месяц в Огасте. — А тебе никогда не приходило в голову, что девушки хотят пони только потому, что они красивые? — Может и так, когда их хотят маленькие девочки, но девушки твоего возраста, — качаю я головой. — Все дело в трении в седле. Скажи мне, что у тебя никогда не было оргазма от трения седла, и я отстану, — Клэри фыркает от смеха, а я ухмыляюсь. — У меня никогда не было оргазма от трения седла, а я много езжу верхом. — Да ты что? — На лошади! — она уточняет. — Угу, рад, что мы с тобой на одной волне, — Клэри закатывает глаза, и мы снова замолкаем, пока не достигаем ограды. Один из столбов был опрокинут, оставив широкий зазор, где могло пройти любое животное. — Как это происходит? — Погода, одна из лошадей толкнула его, есть несколько разных способов. Это не трудно исправить. Пойдем, — Клэри спрыгивает с Пеппера и вытаскивает две пары перчаток из сумки, прикрепленной к седлу. Она протягивает мне пару, и мы оба надеваем их. — Он не электрический, так что тебе не нужно беспокоиться ни о чем, кроме шипов. Они могут проткнуть перчатки, если ты не будешь осторожен, — она сдувает локон с лица, и меня поражает, что я не заметил, что она сделала косу. Мне нравятся ее волосы, дикие и неукротимые. Столб выглядел так, словно его подняли и оставили лежать на земле. Она была права. Это было бы легко исправить. Я помог ей поднять столб, засунул его обратно в дыру в земле и наблюдал, как она немного повозилась с проволокой, прежде чем снять перчатки и улыбнуться. Улыбка длилась недолго. Раскат грома заставил нас обоих подпрыгнуть и посмотреть вверх. Когда-то пушистые облака стали темно-серыми, и казалось, будто размытое оконное стекло закрывает пейзаж перед нами. Клэри повернулась ко мне лицом, и мы быстро сели на лошадей. — Мы должны попытаться опередить его, — сказала она, но на лошади, идущей со скоростью пешехода, опередить бурю, которая пришла из ниоткуда, казалось мне призрачным шансом. Мы двигались всего полчаса, когда хлынул дождь, и оба сгорбились, стараясь сохранить тепло. Клэри не пошла назад тем же путем, которым мы пришли сюда, и после того, как мы мокли в ледяной воде около двадцати минут, мы подошли к деревянной хижине с небольшим сараем. Мы соскользнули с лошадей и повели их внутрь, дрожа и стуча зубами. Мы заперли лошадей в маленькой конюшне, дали им сена, накрыли одеялами и направились в хижину. — Что это за место? — спрашиваю я, оказавшись внутри. — М-мой папа, — заикаясь, произнесла Клэри, — п-построил это м-место давным-давно, — не было электричества, а значит, и тепла, и наши кости уже превратились в сосульки. — Я принесу другую одежду, — сказала Клэри и повернула направо, мимо маленькой кухни и гостиной. В гостиной были камин и диван, плита, которая казалась мне будто не отсюда, и раковина на кухне. Было очевидно, что это место было здесь по необходимости, а не для роскоши. Я стянул с себя рубашку и выжал ее в раковине, ожидая возвращения Клэри. Я понятия не имел, который сейчас час и где мы находимся, но мне было все равно. — Я захватила тебе кое-что из старых отцовских… — Клэри замолчала, завернув за угол кухни. Я стоял перед ней без рубашки и смотрел, как ее глаза путешествовали от моего лица к груди, животу и останавливались на четкой V-образной выемке на моих бедрах, которую я изо всех сил старался наработать там. Я улыбнулся и скрестил руки на груди. Это, казалось, вырвало ее из любой фантазии, которая у нее была. Ее глаза снова встретились с моими, а челюсть отвисла. Клэри закрыла глаза, сделала глубокий вдох и прикусила нижнюю губу. — Вот, — она протянула мне пару спортивных штанов и футболку. Она нашла себе фланелевую рубашку, которая была слишком длинной для ее рук и почти касалась колен. Ее волосы были в беспорядке, но в хорошем смысле, и мне захотелось запустить пальцы в ее спутанные волосы. — Ты можешь переодеться там. Я разожгу огонь, — она указала на комнату, из которой только что вышла, и я коротко кивнул. Я толкнул дверь маленькой спальни. Рядом с единственным окном в комнате стояла двуспальная кровать, а напротив нее — комод. Мне удалось вылезти из промокших джинсов и натянуть одежду, которую она мне дала. Когда я вернулся, Клэри уже развела огонь и распаковывала сандвичи, которые приготовила ее мама. — Я подумала, что ты наверняка голоден, — она протянула мне тарелку и улыбнулась. — Спасибо, — отвечаю я и проглатываю сэндвич так, словно это моя последняя трапеза. Мне все еще холодно, и я думаю, что Клэри тоже, так как она носит только рубашку, которая похожа на платье, но выглядит сексуально на ней. Две верхние пуговицы расстегнуты, скрывая слишком много, и только на внешней стороне ее ног есть прорези, которые не поднимаются достаточно высоко. Это оставляет слишком много места моему воображению, и мой ум сходит с ума. Я сажусь рядом с ней на очень неудобный диван, и мы едим в тишине. — Итак? — Клэри поворачивает голову, чтобы спросить. — Что? — Что в ней такого? — В Кейли? — в моем голосе появляется удивление. Кейли — последний человек, которого я хотел бы видеть в этом разговоре. Клэри кивает и ставит свою тарелку на пол. — Я действительно не могу сказать. Мы были вместе так долго, что я думаю, это просто казалось следующим шагом. — Ты не любишь ее? — Я бы так не сказал, — качаю я головой, но когда снова смотрю на нее, то тут же жалею о своем ответе. — Есть разные способы любить людей. Ты можешь любить человека, и ты можешь быть влюблен в него. Я просто не знаю, дошел ли я до того, что влюбиться в нее. Она замечательная, и я люблю ее такой, какая она есть, и за все, что она сделала, но это все, что я могу сказать на данный момент. — Тогда почему ты сделал ей предложение? — Следующий шаг, — повторяю я. — Удобство, — говорит она. Я качаю головой в стороны. — В Кейли нет ничего удобного, — Клэри улыбается и соглашается. После этого мы сидим тихо, и я изо всех сил стараюсь не протянуть руку и не притянуть ее к себе. — Пожалуй, я пойду спать, — говорит Клэри. Я удивленно поворачиваюсь к ней. Не похоже, чтобы было достаточно поздно, чтобы ложиться спать, но я не знал точно, как долго мы сидели там и смотрели на огонь. Было около полуночи — все, что я знал. Мир снаружи был черным, мокрым и продрогшим. Мне было по-прежнему холодно. Я киваю Клэри и улыбаюсь. — Ты останешься на кровати, — она указывает на заднюю комнату, — или диване? — ни то, ни другое не выглядело многообещающим, но мне было хорошо там, где я был. — Мне и здесь нормально. — Хорошо, спокойной ночи, — Клэри машет рукой, и я наблюдаю, пока не перестаю видеть ее в темноте. Я ложусь на диван, поправляю одеяло, свисающее через край, и смотрю на языки пламени, пока мои глаза не опускаются. Не прошло и часа, как я услышал скрип половиц, и этот звук вывел меня из сонного оцепенения. В какой-то момент мне стало жарко, и я стянул с себя рубашку, поэтому, когда я сел, чтобы найти источник звука, глаза Клэри расширились, и она снова прикусила губу. — Ты в порядке? — спрашиваю я и тру глаза. — Да, просто там очень холодно. Жар не доходит до задней комнаты. Я потеряю несколько пальцев на руках и ногах, если останусь там, — она смеется и отводит взгляд. — Я просто буду спать на полу. — Ты не будешь спать на полу, — говорю я, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я поворачиваюсь на бок и приподнимаю одеяло. — Здесь есть место, — Клэри бросает на меня обеспокоенный взгляд, и я говорю первое, что приходит в голову. — Просто представь, что я Алек, — вот дерьмо! Нет! Не притворяйся, что я Алек. Я не такой, как Алек, но это было бы проблемой. Она обдумывает мое предложение, а затем на цыпочках подходит и садится рядом со мной. — Ты замерзла, — я вздрагиваю, когда ее холодная одежда прижимается к моей коже. — Я же говорила тебе, что я на грани потери конечностей, — прошептала Клэри. Я провожу ладонью вверх-вниз по ее руке, чтобы согреть, и останавливаюсь, когда она больше не дрожит. Ее волосы пахнут ванилью и дождем, и я просто хочу прикоснуться к ее коже. Огонь мерцает, делая ее волосы ярче в одних местах и темнее в других. — Джейс, — бормочет Клэри, пугая меня. Я думал, она заснула. Когда я не отвечаю, она поворачивает голову, чтобы посмотреть мне в лицо, ее губы находятся всего в одном вздохе от моих. — Я думала, ты спишь, — я медленно качаю головой. Я ни за что не смогу спать с задницей, прижавшейся к моему члену. О Господи! Мне нужно начать думать о чем-то другом, но я ничего не могу с собой поделать. Она смотрит на меня своими большими зелеными глазами, бесконечные поля травы притягивают меня. Я не осознаю, что на самом деле наклоняюсь к ней, пока не чувствую ее дыхание на своих губах. Я останавливаюсь перед тем, как прикоснуться к ней, и открываю глаза. Следующий шаг за ней, и она удивляет меня, закрывая глаза и проводя нижней губой по моим губам. Я хочу притянуть ее к себе и исследовать каждый дюйм ее рта, но я не делаю этого. Я жду, пока она не будет готова, и когда она продолжает, тогда я использую свой шанс. Я нежно провожу зубами по ее нижней губе и посасываю ее. Поток воздуха срывается с ее губ, как будто она задержала дыхание, и я прижимаю ладонь к ее щеке. Ее язык встречается с моим в идеальном танце, и она на вкус… Боже! Моя рука скользит ниже под одеяло, пока не упирается ей в бедро, и мои пальцы сильно впиваются в него. Клэри стонет, и это посылает шок через мое тело. Я опускаю руку, нахожу место, где расстегивается рубашка, и прижимаю ее к гладкой коже ее живота. Я чувствую, как мурашки пробегают под кончиками моих пальцев, когда я подношу их ближе к линии ее трусиков. Я опускаюсь ниже, и у нее перехватывает дыхание. Ее ногти впиваются в мое предплечье, и она прерывает поцелуй. Я использую свою руку, чтобы прижать ее тело ближе к моему, и она вздыхает, отворачиваясь. Я провел губами по ее плечу и нашел ее руку под одеялом. Положив ее ладонь поверх моей, я переплел наши пальцы, и когда я коснулся губами ее уха, то прошептал: — Покажи мне, как сделать так, чтобы тебе было хорошо, — и опустил их туда, где изначально была моя рука. Она снова повернулась ко мне, и ее глаза заблестели. Наши руки опускаются все ниже и ниже, пока Клэри не заставляет меня втирать круги в ее теплую, влажную плоть. Наши глаза все время прикованы друг к другу, пока ее дыхание не сбивается, и я скольжу в нее двумя пальцами. Голова Клэри откидывается назад на мое плечо, и ее бедра двигаются в заданном мной ритме. Я хочу, чтобы она кончила. Я хочу услышать ее, почувствовать это внутри нее, но не сейчас. Я останавливаюсь, и Клэри надувает губы. Я перебираюсь из-за нее, и она перекатывается на спину. Я улыбаюсь и прикусываю губу, прежде чем снова поцеловать ее. Клэри тянет меня полностью на себя, и я позволяю себе это на мгновение, прежде чем притянуть ее к себе на колени. Клэри улыбается, и я начинаю расстегивать ее рубашку. Каждое мое движение медленно и неторопливо убивает меня. Я не хочу ничего делать медленно. Я хочу быстро и сильно, но я не могу сделать это с Клэри, потому что я также хочу впитать каждый дюйм ее тела, запомнить точно, как ощущается каждая часть ее тела. Я пробираюсь поцелуями вверх по ее телу и улыбаюсь, когда она извивается. Ее руки проникают в мои штаны, и для человека с маленькими руками она точно знает, как ими пользоваться. Будучи помешанным на контроле, я беру эти красивые руки и держу их над ее головой, наши пальцы сцепляются, а затем я скольжу в нее. Я почти уверен, что мы оба задержали дыхание, потому что когда я погружаюсь так глубоко, как только могу, мы выдыхаем вместе. Я отпускаю ее руки, чтобы обхватить ее щеки, пока я целую ее, и мое тело умоляет меня двигаться. Она чувствуется так хорошо, что я решил, что если умру прямо сейчас, то буду счастлив. Я бы испытал самое лучшее чувство, которое только мог предложить мир, и тогда я начал двигаться. Наши движения совпадают, наше дыхание синхронизировано, и я знал, что никто другой не дополнит меня лучше, чем Клэри. Я не знал, смогу ли жить без нее после этого. Я довел нас обоих до крещендо, ее тяжелое дыхание стало быстрым, а голос стал тихим шепотом, когда мое имя слетело с ее языка. Я не чувствовал ее ногтей на своей спине, пока она не убрала руки, и я почувствовал жжение, но это была приятная боль. Я убираю ее локоны со лба и прижимаюсь к ней своим. Слезы текут по ее щекам, и я перекатываю ее на себя и обнимаю, пока мы оба не засыпаем.