***
Ташбаан Шасте не понравился. Шум, гам, гул тысячи голосов, звон монет и гомон зазывал на рынке, протяжная мелодия зурны из переулка, зычные крики стражи – всего это обрушилось на сына рыбака огромной пёстрой многоголосицей. Привыкший к тишине отцовской хижины да к вечному плеску волн Шаста растерялся. К тому же здесь нельзя было перекинуться парой фраз с Бри – а тщеславные, но любопытные комментарии коня по поводу и без скрашивали дорогу. Конь явно был оскорблен и недоволен, хотя идея вываляться в грязи и обкорнать хвост принадлежала ему. Шаста бы в жизни не осмелился подобное предложить. Но Бри, хоть и согласился играть вьючную лошадь, выглядел так, будто нес на спине не пару тюков, а всю мировую скорбь. – Дорогу, дорогу светлейшему тархану Ильгамуту!.. – закричали впереди. Ну вот опять… Люди начали жаться к домам. Шаста хотел было привычно отступить вглубь толпы, подальше от важных людей в парчовых халатах. Но в этот раз, видимо, народу набралось особенно много для столь тесной улочки. Его сдавили так, что он вскрикнул, выпуская из легких весь воздух – и, неведомо как, оказался в первом ряду. Тархан гарцевал на высоком тонконогом – явно породистее Бри – коне. Впрочем, в лошадях Шаста не разбирался. – Стоять! – воскликнул тархан, натягивая поводья. – Ты как здесь оказался, Корин, негодный мальчишка? В таком виде – и без сопровождения! А если с тобой что-то случится среди этой босоты?.. Разве так надлежит вести себя, когда тебе оказана честь быть гостем пресветлого тисрока – да будет вечной жизнь его? Будь ты моим сыном – выпорол бы, не посмотрел, что принц!.. По взмаху руки тархана слуги подошли к Шасте, учтиво, но крепко подхватили под локти и повели. Он оглянулся было на толпу, где оставался Бри, но тот не собирался вступать в переговоры. «Вот это сбежал на Север», – подумал сын рыбака, когда перед ним, будто корабль из тумана, возник величественный, весь из белого мрамора дворец тисрока – да будет вечной жизнь его!***
Дверь в покои сестры Эдмунд открыл пинком, машинально отметив – незаперта. Дьявол, они все непростительно расслабились. Сьюзен с мечтательной улыбкой сидела на подушках. Тиана – любимая ее служанка-дриада – что-то негромко мурлыкая под нос, расчесывала ей длинные черные волосы. Распущенные, рассыпались они по мягкому ковру, по коленям королевы… – Доброе утро, Нарния! – возгласил король, разрушая идиллию. Толкнул девчонку вперед – уже ладонью. Та рухнула на колени. Свободный конец пояса Эдмунд намотал на ножку кровати под недоумевающим взглядом сестры. Повернулся спиной вместо ответа – и Сьюзен не сдержала вскрика. Но почти сразу скомандовала: – Тиана, тёплой воды, мазь и перевязку, живо! И всех нарнийцев сюда – быстро и тихо!.. А ты раздевайся, – кивнула брату. – И рассказывай. – О чем рассказывать, дорогая сестра? – сарказм был испорчен шипением. Едва Эдмунд потащил изодранную тунику через голову, как рана дала о себе знать. – О том, что любезный твой жених столь гостеприимен, что подсылает убийц к будущему шурину? Королева Лука попала в яблочко с выбором мужа, прими мои поздравления!.. Руки королевы опустились, будто пучок шпилек из чистого золота стал слишком тяжел для них. – Но как… Эдмунд… – прекрасное лицо искривилось. – Как он мог, у нас же мир!.. – Это Калормен, сестра, – сухо ответил король. – У них вместо жертвенного вина льется кровь. Тебя предупреждали. Сьюзен поднялась. Зеленые ее глаза сверкнули гневом, щеки заалели. – Я разорву все обязательства с царевичем, если так! – воскликнула она. – Никогда моим мужем не станет столь бесчестный человек!.. Эдмунд горько улыбнулся: – Признаюсь, мне было бы трудно любить тебя по-прежнему, ответь ты иначе. Но… Договорить ему не дали. Нарнийцы и арченландцы толпой ввалились в покои с белой лилией на дверях. Глазам их предстали взбешенная королева, обнаженный по пояс король и связанная неизвестная калорменка на полу. – Что случилось, ваши величества? – озвучил всеобщее недоумение Тумнус. – Сущая ерунда. Покушение на правящего монарха в дружественной державе по приказу ее наследника, – ответил Эдмунд, пока Сьюзен, отобрав у дриады лекарскую сумку, собственноручно принялась залечивать его. Резко запахло травами, будто они оказались на нарнийском лугу. Увы. – Кстати, о наследниках… Судьба Корина становится всё занимательнее. Повисла тишина. А следом заговорили, загомонили все разом: – Но позвольте… – Да как он посмел!.. – Позор Калормену! – Что же теперь делать? – Как это не по-рыцарски!.. – Где же Корин?! Король Лум головы нам снимет!.. Поднявшийся гвалт перекрыл голос лорда Перидана: – Это же объявление войны!.. И все умолкли. Королева Сьюзен, подойдя к лорду Перидану, потянула из ножен на его поясе меч. Шагнула к забытой всеми калорменке. – Ну, если быть войне… – клинок сверкнул над ее головой. – Пусть же первой падет та, что пролила кровь моего брата!.. Но руку ее перехватили. – Стой, Сью. Она лишь исполнительница. И у нас проблемы сейчас посерьезнее, чем столь мелкая месть. – Неужели ты хочешь пощадить ее, брат мой король? – на руке, непривычной к такой тяжести, вздулись голубые вены, но Сьюзен не опустила меча. – Я не хочу, чтобы ты убивала, сестра моя королева. Даже ради меня, – мягко ответил Эдмунд, высвобождая рукоять из сцепившихся до белизны пальцев. Вернул меч лорду Перидану и продолжил: – Нужно обдумать дальнейшие наши действия. Если мы дернемся, нас просто перебьют. Не думаю, что тисроку неизвестно, какие приказы отдает его наследник. Даже если и нет – уверен, поддержит он Рабадаша, а не нас. Я могу послать гонцов в Нарнию за помощью, но брат мой Верховный Король уже на войне. И основные силы нарнийцев стянуты к Этинсмуру. У нас есть еще войска, конечно, но Калормен – серьезный противник. Последнее, что нужно сейчас Нарнии – война на два фронта, – совсем уж тихо закончил король. – Арченланд поможет Нарнии, ваше величество, – вмешался лорд Дарин, кладя руку на рукоять меча. Вместе с Периданом они отвечали за безопасность принца и потому ходили с оружием открыто. – Тем более если с Корином что-то случится по вине калорменцев… Мой король этого так не оставит, уверяю!.. – Корин, – всхлипнула Сьюзен. – Он же совсем ребенок еще... Зачем я вообще сюда согласилась ехать!.. Ответом было вежливое молчание. Эдмунд не собирался повторяться, остальные не желали вступать в спор с королевой. Но для Сьюзен не было секретом, что выбор ее мало кто одобрял. Тишину нарушил деликатный стук. Лорды Дарин и Перидан встали по обе стороны от двери с обнаженными мечами. Тумнус приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы высунуть голову. – Я обошел четыре гостевые комнаты, и ни в одной не нашел ни единой живой души. Лишь потому дерзнул потревожить покой королевы Сьюзен, – тархан Ильгамут подтолкнул вперед Шасту, который попятился было при виде странного существа с рожками и копытами. – Постарайтесь лучше следить за принцем. Калормену не нужны проблемы, если он свернет себе шею в бедных кварталах. Там не слишком-то расположены к белокожим. – Тархан коротко поклонился, щелкнул каблуками и ушел по гулкому коридору. – Корин! Хвала Льву, ты жив!.. – Слезы полились из глаз королевы, когда она обняла Шасту и принялась целовать от избытка чувств. – Явился! – воскликнул Эдмунд, подойдя к ним. – Где ты был? Почему сбежал, никого не предупредив? Еще одна такая выходка, Корин – и я в жизни не возьму тебя в оруженосцы, как ни проси!.. И вообще никуда больше не возьму. Сбежать в Калормене, виданое ли дело!.. Мы едва с ума не сошли, клянусь Львиной Гривой!.. И не совестно тебе? Едва он умолк, заговорил лорд Перидан – лишь немногим сдержаннее: – Поддерживаю короля Эдмунда. Вы ведете себя совершенно недостойно принца, ваше высочество. Вы посмотрите на себя – на кого вы похожи? Я обязательно напишу обо всем вашему отцу, ибо это уже предел! Где вы были, ответьте наконец?!.. Шаста только моргал, глядя на странных белокожих, судя по тону – изрядно взволнованных и рассерженных людей. И тех, кого людьми нельзя было назвать при всем желании. Он не понимал, куда попал и как себя вести, чтобы не стало хуже. Но белокожие не отставали, и он наконец разжал губы: – Н-не… не знаю. – Ты не перегрелся ли часом, Корин? – лорд Дарин положил руку ему на лоб, и Шаста не нашел ничего лучше, как в ответ кивнуть. – Ну-ка присядь и отдохни. Можешь прилечь, если совсем плохо. Да, прямо здесь. Нам теперь стоит держаться кучно. – Дарин подвел его к груде шелковых подушек. Кивнул арченландцам: – Принесите кто-нибудь холодного щербета принцу. Когда Шасту усадили и напоили, заговорил Тумнус: – Мне кажется, проблема не только в том, сумеет ли Верховный Король выиграть еще одну возможную войну, а в том, чтобы нам самим выбраться из Калормена. Ваши величества, – кивнул он королю и королеве, – пара прекрасных заложников. Вряд ли Верховный Король решится всерьез угрожать тисроку, если вы будете в плену… Быть может, король Эдмунд, вас и не собирались убивать – так, припугнуть?.. Или спровоцировать. Эдумнд набрал было в легкие воздуха для долгого ответа – сам подумал о том же. Но сестра опередила его, вновь указав на калорменку: – Брат мой король, тебе следовало заткнуть этому созданию не рот, а уши. Она всё слышит и видит, она выдаст нас!.. Что ты намерен с ней делать? – Заберем с собой, дома разберусь!.. – раздраженно ответил король. – Если доберемся до него. Мне сейчас не до судов по всем правилам, Сьюзен, а убивать женщину я не собираюсь. – Обернулся к Тумнусу: – Я склоняюсь к тому, что ты прав, друг. Но, во имя Нарнии, что тогда нам делать?! – У меня есть одна идея, ваше величество…***
Всем был хорош дворцовый сад тисрока – да будет вечной жизнь его! И раскидистыми деревьями, дававшими желанную тень в полдень. И статуями богов и героев – из того же белого мрамора, что и сам дворец. И фонтанами, чье журчание услаждало слух, освежало – а порой являлось творением не менее искусным, чем плод труда иного зодчего. Но не за это ценил их наследный царевич Калормена. Рядом с шумно льющейся водой негромкий разговор труднее услышать. – Ваше высочество… Непримечательная фигура – в толпе не заметишь, наедине не вспомнишь – склонилась в поклоне. – К делу! – нетерпеливо взмахнул рукой царевич. Без меры широкий рукав темно-синего халата, расшитого золотом, взметнулся крылом хищной птицы. – Слушаю и повинуюсь. Северяне готовятся к обещанному пиру. Люди… нелюди их пугают торговцев и плясуний на рынке странным своим видом. Но закупаются они и впрямь с размахом. Думаю, нарнийский король недосчитается части казны, – позволил себе усмешку докладчик. – Меня не интересует их золото, – скривился Рабадаш. – Что делает королева? – Ее величество беспримерно веселы. Быть может, это оттого, что вернулся арченландский принц. После его возвращения они и решили устроить пир. – А, нашелся, – рассеянно кивнул царевич. – Странно, конечно, что моя невеста так переживала за какого-то принца... Что еще? Шпион помедлил. – Если позволено будет высказаться ничтожному рабу тисрока – да будет вечной жизнь его! – и лично вашего высочества… – дождавшись нетерпеливого кивка, он продолжал: – Нарнийцы так шумно готовятся к пиру, будто хотят о том известить целый город. Будто… убедить в том пытаются. Скучающее выражение вмиг улетучилось с лица Рабадаша. Гневным огнем полыхнули глаза, крылья носа раздулись – будто хищник добычу учуял. Рука неосознанно легла на эфес сабли в виде птичьей головы. – А устраивают они внезапный пир на своем корабле, хотя им отведено целое крыло дворца… – медленно проговорил царевич. Слуга кивнул: – Тархан Ильгамут говорил о том же с тамошним лордом, ваше высочество. И выразил недоумение такой странностью. На что тот ответил: «Ее величество готовится выполнить свой долг, но вольна выбирать, в каких условиях исполнять его». – Эти варвары слишком заигрались в иллюзию выбора!.. – вскричал Рабадаш, ударяя кулаком по бортику фонтана. – Непокорность королевы пленила меня, но всему должен быть предел. Из Ташбаана сбежать сложнее, чем думают нарнийцы.***
Нога в туфлях, созданных для бала, а не для беготни по каменной кладке ташбаанских дорог, подвернулась. Королева Сьюзен полетела с пристани в воду. Почти полетела. – Осторожнее, моя дорогая, – сильные руки подхватили ее и бережно поставили на твердую поверхность. Окутало знакомым запахом – шафран, горький и резкий, дьявольски дорогой даже в Калормене, как нельзя лучше подходил его наследному царевичу. Верно, в калорменские духи добавляли и мускус. Потому как Сьюзен еще в Нарнии готова была вдыхать этот запах часами. Но теперь, когда брат ее был ранен – и не в открытом бою, когда на поверку все слова о гостеприимстве и мире оказались пустышкой, лишь горечью и яростью наполнилось сердце королевы. – Не следует невесте наследного царевича Калормена бегать, будто опрокинувшая квашню служанка, – насмешкой в голосе можно было резать. – Я помогу тебе подняться, о Сьюзен, роза сердца моего. – Смуглая широкая рука поднырнула под локоть королевы, и сердце ее забилось, предчувствуя дурное. Они ведь должны отплывать самое большое через полчаса, когда стемнеет… И царевич на борту сейчас ну совершенно ни к чему! И уж тем более ни к чему толпа калорменцев с тюками и полными фруктов корзинами, что двинулась за ними следом. – Но позвольте, мой царевич, ничего еще не готово, – запротестовала, пытаясь вынуть руку, Сьюзен. – Приходите завтра в оговоренное время. Куда там вынуть!.. Из капкана зверю вырваться легче. Тот хоть лапу себе отгрызть может. – Разве готовить пир должна королева? – хмыкнули у нее над ухом. – Интересные в Нарнии обычаи. Разве для этого я подарил вам сотню служанок и слуг, чтобы вы могли распоряжаться ими, как душе угодно? Вы сами отвергли тот дар… Я желаю взглянуть, как идет подготовка, и предложить небольшую помощь – только и всего. Вы ведь мои гости, – голос понизился, окутывая бархатом. И без перехода сквозь бархат проглянула сталь – будто штору саблей вспороли: – Или на нарнийском корабле, пришвартованном в Калормене, есть нечто, что нельзя видеть его царевичу?.. Взлетела бровь черным росчерком к тюрбану. Качнулся на том рубин – огромный, алый, словно южный закат. Надо отвечать. Вежливо, будто ничего не происходит. Будто она не желает более всего отвесить ему пощечину и разрыдаться – горько и безутешно. Королевы не плачут, верно. А женщины, которых предали – очень даже. Но она в первую очередь королева. – Нарния не таит зла, тем более на чужой территории. Скрипнула первая ступенька сходни. Мелькнуло над бортом лицо Тианы, искаженное гримасой отчаяния. – А дриады тут всё-таки страшные, – гоготнули за спиной. – Что взять с дерева, пусть и говорящего?.. – И правда, ваши подданные, кажется, не слишком одобряют ваш выбор, моя королева, – вкрадчиво продолжал Рабадаш. – Они не знают, что недовольство владыками стоит хранить глубоко внутри? Третья ступенька. – Ах нет, она всего лишь, видимо, печалится, что подгорел пирог, – возразила Сьюзен. Четвертая. Ах, если бы подать хоть какой-то знак!.. Если прямо сейчас поднять якорь – может, еще успели бы?.. Она станет заложницей – но, скорее всего, одну ее не убьют, и нарнийцы найдут способ ее вызволить – или выкупить. Скрип восьмой ступени. Что же делать? Сделать вид, что всё в порядке? Напоить их, а как уснут – сбросить чужаков с корабля? Только бы остальные подыграли!.. Доски палубы будто обожгли сквозь тонкие подошвы туфель. – Добрый вечер, ваше высочество! Мы, признаться, не ждали вас… так рано. Но я рад приветствовать вас на борту «Серны». Чем обязаны столь позднему визиту? Эдмунда всё детство ругали за склонность паясничать и кривляться по поводу и без. Кто бы знал, что владеть лицом он будет едва ли не лучше среди Четверых. – О, всего лишь хотел удостовериться, что всё в порядке, – самым что ни на есть светским тоном ответил Рабадаш, и Сьюзен передернуло от такого лицемерия. Калорменцы, поднявшиеся за ними следом, с поклоном составили принесенное богатство. Царевич выпустил руку королевы, прошелся хозяйски по палубе. Сверкнул черными – взгляни, провалишься – очами по сторонам. Остановился, упер руки в бока. – Всё-таки помощь Нарнии требуется, – заговорил вкрадчиво. – Я не вижу следов подготовки к обещанному пиру. – Ваше величество, ветер подходящий, можно… На сатира-рулевого, так невовремя подошедшего, зашикали. Но было поздно. – Ветер? – смуглая рука легла на рукоять сабли, скрытой тяжелой парчой халата. – Всё-таки сбежать решила, ведьма. Взять их!.. Зазвенели спрятанные до поры калорменские сабли. Зазвенели в ответ мечи северян. Только не все по родному кораблю с оружием расхаживали. Упал рулевой, что так не к месту про ветер вспомнил. Вскрикнула любимая служанка королевы – и рухнула за борт, пополам разрубленная. И где-то далеко в Нарнии на одну рябину стало меньше. – Тиана, нет!.. – горький вскрик сорвался с уст королевы. Двое рослых калорменцев заломили Сьюзен руки, повели прочь с корабля, подальше от битвы. Или вернее сказать – бойни?.. – Короля и принца – живыми, остальных убить!.. – прокричал Рабадаш. Сьюзен обернулась, стараясь из-за спин державших ее рассмотреть хоть что-нибудь. Увидела, как вскочил на борт Эдмунд, отбиваясь сразу от трех калорменцев. Рядом вскрикнул, падая, гном. Король отвлекся на мгновение – и меч его тут же выбили. – Эд, беги!.. – закричала Сьюзен, срывая голос. Рот ей мгновенно зажали – сильно, но не грубо. Но она продолжала дергаться, глядя, как Эдмунд спрыгнул с борта на сушу – и, кинув на сестру отчаянный взгляд, помчался по узким улицам. – Мы сдаемся!.. – нестройным хором закричали нарнийцы, бросая оружие. Арченландцы продолжали сражаться, и вряд ли такое заявление их порадовало. Но вот раненый лорд Перидан бросил меч и хрипло проговорил: – Сдаемся! Пощады!.. Рабадаш сплюнул себе под ноги. – Как же жалки эти создания! И впрямь, марать о них сабли – значит оскорбить священное оружие наших отцов. – Махнул воинам: – В темницу этот сброд, а короля найти – и чтоб ни царапины!.. И быстро, иначе, клянусь Птицеликим, я велю сварить вас всех в кипящем масле!..