Махидевран 2.0

      Воспитывать ребенка, когда у тебя в помощницах есть няни, было совершенно несложным делом. Когда Фариде ночью плакала, к ней вставала не я, пеленки малышке меняли няни, единственной заботой для меня было только покормить малютку. Не знаю, насколько это соответствовало традициям или нет, но как я вскоре после родов приложила дочь к груди, так и стала делать это постоянно. В конце концов, не искать же еще и кормилицу? К счастью, никто не спорил со мной и не мешал мне кормить ребенка самой.       Я памятовала о так называемом правиле шести часов, поэтому не единожды думала о том, что когда вернется мой муж и пригласит меня в свои покои, нужно будет как-то сделать так, чтобы разрыв между вечерним и утренним кормлением составлял больше шести часов — я же хочу снова зачать ребенка, а не пользоваться природной контрацепцией. Впрочем, дата возвращения султана из похода вылетела у меня из головы намертво и единственное, что я помнила, было то, что он когда-то вернется, а потом через некоторое время снова уйдет в поход.       — Госпожа, пойдемте, — сказала мне только что вошедшая в покои Гюльшах. — Из Бурсы привезли ткани, нужно выбрать себе самые красивые.       Не сказать, что я хотела себе еще платья, но отказываться от новых нарядов я не планировала: раз предлагают, надо брать.       Я поправила волосы и пошла в общую комнату наложниц. Еще издалека было слышно, как девушки хихикают и выбирают себе ткани, а Хюррем недовольным тоном заявляет, что для нее ни одного достойного отреза.       «Шурочка, да в своей Малороссии ты бы ни в жизни таких не увидела», — подумала я и вошла в общую комнату.       При моем появлении все смешки прекратились, девушки резко соскочили со своих мест и выстроились в ряд. Почти за год своего пребывания в Топкапы я уже успела привыкнуть к такому поведению, но иногда невольно в голове проскакивала фраза: «Здравствуйте, садитесь». Впрочем, вставанием при входе в аудиторию меня особенно не баловали, да и я не требовала этого: университет же, как-никак, не школа.       — В моем сундуке ткани, которые мне султан подарил, — едва завидев меня, сказала Сашенька. — А такое я не надену.       Бросив на пол неплохой отрез, Шура спросила:       — Где лучший шелк для семьи султана?       — Рано себя в династию записала, — сказала я. — Роди хоть кого-нибудь, для начала, тогда и поговорим.       — У меня будет сын, потом снова будет сын, потом снова и снова, — ответила Хюррем.       — Сначала хотя бы одного роди, — сказала я. — На все воля Аллаха, не нам решать, что будет дальше.       «А что, раз Саша верит в Аллаха, значит, он и решает ее судьбу», — подумала я.       Оставаться в одном помещении с этой выскочкой мне не хотелось, а мысли о том, что у моего Мустафы будет конкурент, окончательно огорчили меня.       «Впрочем, может быть, все можно будет как-нибудь исправить, — подумала я. — Но это уже ведь не от меня будет зависеть, а от Мустафы…»       Придя в свои покои, я сказала:       — Гюльшах, сходи и выбери для меня какую-нибудь ткань, желательно светлую. Кажется, я видела там желтую и зеленую, возьми любую.       Пару часов спустя, осмотрев нежно-салатовый отрез, я осталась вполне довольна. Ткань была и светлая, как я хотела, и довольно богатая. В любом случае, лишнее платье всегда можно будет отдать наложницам, пусть порадуются.       Вскоре после этого мы с сыном, Айше и Хатидже пошли на прогулку в сад. Сказать по правде, я больше бы обрадовалась прогулке по Стамбулу, но это, без разрешения султана, не было позволено даже матери наследника, поэтому я была вынуждена ограничиться тем, что ходила по саду, наблюдала за радующимся Мустафой и улыбалась сама.       — Султан Сулейман, хвала тебе! — кричал и подпрыгивал мой сын, чем умилял свою бабушку и тетю.       Мне было отрадно видеть такую идиллию, впрочем, приятные сюрпризы на этом не закончились.       — Умница, Махидевран, — сказала мне свекровь. — Ты проявила зрелость и ум. Не ругайся с Хюррем, тебе это не идет.       — Все благодаря вам, — я решила умаслить женщину. — Без вашей мудрости мне было бы нелегко. Спасибо вам.       И вот, настал долгожданный день встречи. Мы с остальными членами династии выстроились в покоях и, поклонившись, я краем глаза увидела, как Мустафа радостно подбежал к отцу.       — Мой папа приехал! — воскликнул мальчик.       Я улыбнулась, но радость от встречи с султаном была чуть омрачена страхом насчет его реакции. Как он встретит меня? Тепло, холодно? Будет рад или безразличен? Пригласит ли меня в свои покои после долгой разлуки или предпочтет беседу с этой Хюррем? А, может быть, велит привести к себе какую-нибудь прежнюю фаворитку или новую наложницу?       Султан поприветствовал свою мать, сестру, а потом подошел ко мне.       — Улыбнись, Махидевран, я вернулся целым и невредимым, — сказал он.       Просияв от счастья, я была готова расплакаться.       — Вот ваша дочь, повелитель, — сказала я, показав на рабыню, держащую Фариде на руках.       — Мое сокровище, — улыбнулся султан.       Хюррем, как мне донесла Гюльшах, была приглашена к султану чуть позже. Но больше всего меня беспокоила одна-единственная мысль: с кем Сулейман решит провести этот вечер: со своей женой, подарившей ему не только сына, но и дочь, или с беременной наложницей? Судя по радостным крикам, раздававшимися чуть ли на весь гарем, вскоре я и без Гюльшах поняла, что султан подарил Хюррем ожерелье.       «Надо сшить маленький мешочек, положить туда крестик, прикалывать булавкой к платью и носить с чистой совестью и свои колье, — подумала я.       — Гюльшах, — позвала я женщину. — Ты же любишь меня?       — А как иначе, госпожа? — ответила Гюльшах.       — Тогда сшей мне маленький мешочек, вот такой, — я показала на пальцах, какой размер мне требуется.       Конечно, я бы и сама могла это сделать, но почему бы и не сбросить нелюбимое шитье на служанку? Кроме того, как я видела, Гюльшах гораздо лучше владеет ниткой с иголкой, нежели я, мешочек не порвется.       Я наблюдала за тем, как быстро женщина выполняет свою работу.       — Теперь надо положить крестик вот сюда, зашить мешочек и приколоть мне к лифу платья с изнанки, — сказала я.       Пока Гюльшах пыталась осмыслить, зачем мне все это нужно, я убрала цепочку в шкатулку, взяла колье, которое мне подарил Сулейман, и сказала Гюльшах:       — Застегни.       Вскоре я была счастливой обладательницей приколотого мешочка с зашитым в нем крестиком и носительницей весьма красивого колье. Совершенно случайно увидев меня впоследствии в коридоре, когда я ненадолго выходила из покоев, султан Сулейман увидел меня без крестика и со своим подарком и очень даже одобрительно кивнул головой, ничего не сказав.       «И волки сыты, и овцы целы», — подумала я.       Буквально через пару часов я узнала от Гюльшах довольно приятную новость: Хюррем сегодня приглашена на ужин с султаном, а потом, после этого, меня ожидает ночь с повелителем на правах супруги. Безусловно, мне было неприятно от мысли, что в покои султана я пойду второй, но уж лучше так, нежели он бы провел весь вечер со своей Хюррем.       Впрочем, все пошло далеко не так, как я могла ожидать. Я предполагала, что уже совсем скоро я буду приглашена в покои Сулеймана, поэтому сменила платье, поправила прическу и ожидала своего приглашения, однако, вместо этого в гареме все начали куда-то бегать и суетиться.       — Гюльшах, сходи, посмотри, что там, — скомандовала я.       Служанка отсутствовала довольно долго, после чего пришла ко мне и сказала:       — Хюррем-хатун пытались отравить прямо в покоях повелителя.       «Вот черт! — подумала я. — Теперь, для полного счастья, свалите все на меня. Это не просто ночь с султаном сорвалась, это еще и моей репутации в этом гареме может быть конец!»       — Особенно там не лазь, чтобы не подумали на тебя, но как только все узнаешь — сразу доложи мне, — скомандовала я и, расстроившись, пошла к дочери.