Все прелести работы жнецом

Алан, давно переделавший все плановые задания, сидел за своим рабочим столом и грустно наблюдал за Слингби, который вальяжной походкой расхаживал по кабинету, собираясь на жатву. Учитель, остановившись напротив треснутого зеркала, заправил белую рубашку в брюки, затем набросил ненавистный пиджак, закинул в карман пачку сигарет, найденную среди разбросанных на полке бумаг, перекинул через плечо пилу и перед выходом полуобернулся на стажёра, чтобы сказать ему слова напутствия на остаток дня. К удивлению мужчины, он наткнулся на грустный, пронзительный и упрашивающий взгляд. — Ты чего такой квёлый, Алан? Случилось чего? — Всё в порядке, сэр, — спокойно ответил стажёр, — просто не хочется сидеть в кабинете одному, я ведь уже закончил всю работу. Эрик поджал губы и задумался. Ему самому не хотелось оставлять своего протеже одного, тем более в дежурный воскресный день… Да и если уж смотреть правде в глаза — дело было совсем не в дне недели. За четыре дня совместного пребывания и работы бок о бок, Слингби уже успел пропитаться к ученику тёплыми чувствами. Впервые за последнее столетие он почувствовал себя не одиноким, а нужным, заботящимся, сильным, умеющим отстоять, ободрить, научить… Ему самому не хотелось расставаться с этой маленькой, хрупкой, застенчивой и робкой душой ни на миг. — Ладно, — вполголоса сказал блондин, — я возьму тебя с собой, мой юный жнец, бери косу и пойдём. Алан моментально загорелся взглядом и привстал из-за стола. — Вы не шутите, сэр? — Нет, не шучу, — зачесав ладонью волосы на бок, сказал Эрик, — пока Спирс в командировке, можно и нарушить правила. — Только ни слова своему белобрысому другу, а то он быстро растрезвонит Алому, а потом мне будет несдобровать. Проболтаешься — объяснительную сам писать будешь, понятно? Алан в привычной манере кивнул и вышел из-за стола. В подсобке учителя он взял свой стажерский убогий «смертельный» серп и с волнением в глазах подошел к наставнику. — Я ни за что не проболтаюсь, сэр! Спасибо, что берёте меня с собой на столь важное задание. — Пожалуйста, а задание действительно важное! Три пьяницы подерутся в подворотне и по неосторожности завалят одного собутыльника! Это очень, очень серьёзно! Мне нужно будет тщательно просмотреть плёнку воспоминаний! Вдруг этот пьяный оболтус сможет изменить мир! Так что ты тоже не теряй бдительности, — Эрик, еле сдерживая смех, смотрел на серьёзного Алана, который, еще не привыкший к юмору наставника, не понимал — шутит тот или нет. —Приготовься и задержи дыхание, когда будем прыгать в портал. Первое перемещение может показаться тебе неприятным. Алан слегка испуганно, но уверенно кивнул и прижал к груди свою косу смерти. Эрик открыл свою папку, посмотрел на координаты грядущего задания, и создал телепортационную воронку прямо в кабинете. Пара секунд и два силуэта исчезли в неоновом свете. Оказавшись на крыше высотного лондонского здания, Алан несколько раз повернулся вокруг себя, одновременно ощупывая своё тело и тошнотворно кашляя. Слингби улыбался и с иронией смотрел на маленькую юлу в костюме, ожидая, когда он полностью придёт в себя. Наконец юный шатен восстановил дыхание, собрался с мыслями и подошёл поближе к наставнику. — Ну что, у нас с тобой ещё полчаса, — Эрик огляделся вокруг в поиске удобного места ожидания, — мы можем остаться прямо тут. Вон в той подворотне, — блондин указал рукой на грязный закоулок, — в шестнадцать тридцать четыре, от ножевого ранения в печень скончается Стефан Кэмп. Слингби нашел удобный выступ рядом с трубой, сел, и прислонился спиной к теплой кирпичной кладке. Алан примостился рядом и уставился в бордюр перед собой. На несколько минут между коллегами повисла тишина. Первым разорвал молчание юноша, вспомнив недавнее обещание наставника рассказать о своих предыдущих местах работы. Алан медленно и как-то робко повернулся, осторожно вглядываясь в профиль мужчины: — Сэр, вы говорили, что до Лондонского Департамента занимались жатвой где-то в других местах? Расскажите, пожалуйста, мне очень интересно узнать о вас побольше. Эрик повернул голову в сторону юноши, озадаченно втянул внутреннюю сторону щеки в себя, пожевал её, и, долго не раздумывая, приступил к повествованию: — Ну… раз интересно тебе, то слушай… Сразу после окончания Академии, я был направлен на стажировку в Люксембургский Департамент сбора. Там, как всё должно идти по Уставу, мне присвоили учителя — Брайана Хьюита — шинигами в возрасте, с опытом и полным отсутствием хоть какого-то юмора. Под его наставничеством я провёл три положенных года: обучился искусству жатвы, ведению отчетности, правилам и распорядкам Устава, и всей подобной жнеческой обязаловке. В целом, если так уж поразмыслить, то я набрался небольшого опыта, но… сладить с наставником так и не смог. Брайану я был неприятен — это за версту было видно. Он считал меня откровенным бездельником, неряхой и тупицей. Хотя, надо сказать, составил неплохую выпускную характеристику. Став полноценным шинигами и отделившись от наставника, я бы не сказал, что моя работа пошла в гору. По непонятным причинам мои парные сослуживцы были со мной не общительны или вовсе не хотели разделять задания. Я пытался искать загвоздку, но всегда упирался в неизвестность. То ли так сложилось, то ли Хьюит закрепил за мной славу повесы и раздолбая… В общем, сработаться с коллективом Люксембургского отдела мне так и не удалось, — Эрик пожал плечами и поднялся с места, засунув руки в карманы. Далее мужчина запрыгнул на бордюр и прошелся по самому краю высотки. Остановившись на стыке угла здания, он достал полупустую пачку сигарет и, чиркнув спичкой, попытался прикурить. Слингби злословно выругался сквозь зубы ветру, мгновенно потушившему огонёк. Он спрыгнул обратно к стажеру, сидевшему всё там же — на выступе возле трубы, и вновь расположился рядом, вытянув ноги, и со второй попытки всё же поджег папиросу. — Так вот, через пару лет начальник согласовал мой перевод в Дублинский Департамент, где я проработал восемь последующих лет. Там всё было не так скверно: работы меньше, жнецов больше, начальство оказалось сговорчивее. Но вот только сменилось оно достаточно быстро, по причинам, - Эрик сделал паузу и втянул глубокую затяжку, - мне неизвестным. А вот с новым руководителем у меня случилась крупная перебранка уже во второй день его работы… из-за неявки на собрание, связанное с его вступлением в должность. В тот день я жутко отравился в местной забегаловке и меня полоскало, словно платочек в Темзе. А он, демон его расчлени, счёл это сопротивлением подчиняться и на следующий день песочил меня в своём кабинете так, что пол Департамента сбежалось на весь этот ор. Как бы я ни пытался оправдаться и доказать, что если бы я пришёл, то заблевал бы там весь потолок, пол и стены — всё было тщетно. Этот лысый дурак и слушать не хотел! Я разозлился… конечно… вспылил, и не в очень мягкой форме сказал ему, что в следующий раз, в подобной ситуации, обязательно приду на собрание, сяду на первый ряд, и обос*у там всё! А потом я ушел, как наш Грелль — хлопнув дверью… Через неделю он попросил о моём переводе… Не знаю, почему так? Может, я рожей не вышел? А, Алан, посмотри, нормальная у меня рожа? — С вашим лицом всё в полном порядке, сэр, — с мягкой улыбкой ответил юноша и поёжился от проникновенного ветра. — Ну слава Смерти, — Слингби отшвырнул окурок и довольно потёр себя по щетинистому подбородку. — Следующим моим пристанищем стал отдел в Трансильвании. На целых шестьдесят лет, представляешь?! — Эрик вновь достал пачку и извлёк оттуда новую сигарету, но пока что переложил её за ухо. Алан про себя отметил, что наставник слишком часто курит. — Там я уже прилично повысил свои профессиональные навыки, а ещё не понаслышке познакомился с нечистью; завёл многолетние отношения с прекрасной жницей, потом сам же их и разрушил, а после этого любовного крушения, чувствуя себя полной сволочью и негодяем, искал успокоения в питейных заведениях. Ты же знаешь, Алан, что некоторые человеческие чувства и привязанности у нас сильно обострены? Ученик положительно кивнул. — И вот… Этой привычкой мне как раз удалось насторожить руководство. Несколько раз замеченный разбитым и помятым с утра, да ещё и схлопотав за это пару выговоров, я стал намеренно нарываться на начальство, чтобы меня перевели куда-нибудь подальше оттуда. Перевода я, конечно, добился, только ещё и с понижением в должности. В общем, со среднего уровня я вновь скатился до низов. В тот раз переправили меня в первое Лондонское отделение, которое и посейчас занимается патрулированием Юго-Западной области столицы. Оооой! Тоска там была смертная! После городских Департаментов работа в пригороде показалась мне той ещё дрянью. Куча нищих, грязных, немощных и больных людей, сплошная антисанитария и отсутствие хоть малейшего намёка на цивилизацию, чуть ли вновь не увели меня в сторону дурной привычки. Спасло только то, что пабов в этом клоповнике не было, а самодельными помоями торговцев я травиться не хотел. Алан вёл себя тише тени, и по крупице отправлял в рот отщипанное пальцами печенье, взятое с собой из кабинета, а затем по тридцать раз пережевывал каждое. — Ну так вот, всё-таки, в один прекрасный зимний день, удача мне улыбнулась. Нашему начальству из Центрального Лондонского Отдела пришло прошение о возможности предоставления подкрепления. В столице намечалась крупная битва с демонами и вышестоящее руководство решило перестраховаться, вызвав сотрудников из первого и второго отделения на помощь. Попросили они прислать крупных, сильных, смелых — в общем, тех, кто не побоится кишок и крови. Так я оказался на задании в Лондоне. Меня и ещё пятерых сослуживцев сразу переместили на построение. Оглядев с крыши город, я понял, что всё-таки посмертие и бесконечная работа жнецом — не ад, что есть и чистые, цивилизованные города, и в них, как показала ситуация, не хватает рабочих кадров. — И вы попросили о переводе? — с интересом в глазах отозвался Алан.
 — Не сразу. Вернувшись в своё отделение, и впервые попробовав купленного в Лондоне бренди, я стал размышлять о новом переезде. Только вот бежать к начальнику я не спешил. Сам посуди — кому в Центральном Отделе нужен такой жнец, как я? Переводов много, характеристика далека до идеала, навыки межличностного общения тоже оставляли желать лучшего. Для начала я решил поработать над собой: старался почаще брать сложные задания, не требовал обязательной доплаты за сверхурочные, не опаздывал, всячески светился перед руководством — в общем, показывал, какой я нужный жнец. Проработал я в таком режиме четыре года, и только после этого подал заявление. И знаешь, к моему счастью, как раз в это время в Центральном Департаменте планировалось разделение одного крупного отдела по сбору душ на два, для более эффективного патрулирования города. Численность столицы возрастала, смертность в свою очередь тоже, вот и потребовалось разграничить участки между отделами.
 Моё заявление рассмотрели, к большому счастью дали добро — и вот я здесь. Эрик вновь поднялся, посмотрел в бинокль в сторону подворотни, где должна зачинаться смертельная схватка, громко фыркнул и сел обратно. — Тебе интересно, Ал, не загрузил тебя? — Нет-нет, мне очень интересно, то есть в этом Департаменте вы работаете уже больше ста лет? — Верно, считать ты умеешь. Самому даже не верится, что прошло уже столько времени. Как сейчас помню свою дрожь в коленях, когда шёл к кабинету руководителя. Думал, что зайду в кабинет, и он завалит меня вопросами о постоянных переводах, придерётся к характеристике и примечаниям, сочтет меня неподходящим для своего нового отдела, отправит обратно в провинцию… Ну и прочий навязчивый бред. Но знаешь, малыш, мои страхи не оправдались в корне, — Слингби подкинул свою пилу и поймал обратно. — Тогда, ещё в маленьком скромном кабинете, меня ожидал моложавый жнец, вступивший в должность управленца всего месяц назад. Он пролистал немаленькую папку с моим личным делом, прочитал характеристику, не сказал ни слова по поводу переводов и замечаний, пожал мне руку и проинструктировал. — А как звали того руководителя? — полюбопытствовал Хамфриз, и кажется, не совсем дал наставнику договорить. — Уильям Ти Спирс его звали, — улыбнулся блондин и вынул из-за уха сигарету, переложив себе в зубы. — Ого! — выкрикнул Алан. — Значит вы так долго под его руководством! — Да, уже несколько юбилеев справил. Ох, как же он надоел за это время своим занудством! Уилл жуткий проныра, всезнайка и вездесущий, увёртливый змей — как бы я ни был остр на язык, в речевой перепалке он всегда оставляет за собой последнее слово. — Он вам не нравится, сэр? — поинтересовался Алан, уклоняясь от выпущенного изо рта учителя дыма. Эрик, заметив это, пересел на другую сторону, чтобы не дымить на стажёра. — Спирс-то? Нравится, конечно. Я просто люблю подшучивать над ним. Представляешь, малец, за всё это время, он никогда, ни при каком случае не пригрозился переводом. Его умения отстаивать своих подчинённых и находить лазейки в Уставе, кажется, восхищают даже вышестоящее руководство. Никто из сотрудников бы не пожелал, чтобы он оставил свой пост. *** В сырой подворотне раздались пьяные возгласы той самой потасовщины, на которую и прибыли жнецы, чтобы забрать душу одного из портовых служащих. Эрик поднялся. Подав руку стажёру, рывком поднял и его. Перед тем как приблизится к клиенту, блондин проинструктировал своего ученика. Он велел просто постоять рядом, посмотреть на жатву и подержать его пиджак. После того как двое испуганных пьяниц бросились наутёк, понимая, что их собутыльник испустил дух, Слингби спокойно, безэмоционально и легко вонзил косу смерти в грудную клетку мужчины. Алан впервые наблюдал за жатвой вживую и от удивления широко распахнул глаза: из грудной клетки вырвался яркий свет, а вслед за ним, шуршащей извивающейся лентой взвилась в воздух плёнка жизни, которая в долю секунды была ловко поймана учителем. Процесс показался совсем не сложным, только свет очень ярко бил в глаза и ветерок от плёнки трепал непослушную чёлку наставника. Алан немного отвёл взгляд в сторону, заметив боковым зрением небольшую горбатую тень, промелькнувшую за спиною Эрика. Приглядевшись, он понял, что горбуном оказался чумазый мальчик — весь в лохмотьях, с голодными, жадными, остервеневшими глазами. Теперь, перебежав дорогу, этот ребенок наблюдал из-за угла, явно надеясь подобраться к лежавшему мужчине поближе, как только закончатся его предсмертные конвульсии, и, видимо, хотел обчистить карманы. Однако Алан ошибся: мальчишка, злобно зыркнув ему в глаза, и словно примеряя свои силы, в два прыжка бросился прямо на спину сидящего на корточках Слингби, тем самым свалив его на бок и прервав процесс сбора. Хамфриз не на шутку перепугался, совершенно не понимая, почему этот мальчонка с такой волчьей агрессией и совсем не детской силой набросился на наставника, и сейчас они оба, рыча и наминая друг другу бока, катаются по грязной брусчатке подворотни? Да как вообще получилось, что он может видеть жнецов?! Плёнка жизни тем временем взвилась высоко в небо, а остальная часть воспоминаний продолжала интенсивно вырываться из груди дополнительными кадрами. В теории Алан хорошо знал, как происходит жатва, поэтому, боясь упустить драгоценные кадры, он подобрал оружие наставника и направил его в сторону самой длинной ленты. Плёнка молниеносно среагировала и с силой впилась в остриё пилы. Хамфрис не ожидал такой мощи столкновения, да и общая ситуация немного выбила стажера из колеи. Сопротивляясь жатве, плёнка выдернула ножовку из рук стажера и отбросила её к кирпичной стене. С такой же силой и рвением, она окутала ноги шатена и повалила его на землю, стараясь вонзиться в тело. Алан почувствовал нестерпимое жжение в месте внедрения плёнки в кожу и издал громкий, испуганный крик. Для катающегося в грязи Слингби этот возглас прогремел как гром среди ясного неба. Он в долю секунды закончил показушную игру, свернув мелкому оборванцу шею и отбросив тушку к стене обшарпанной арки. Подобрав свою косу и перерезав ленту жизни, пленившую тело Алана, он продолжил сбор со стеклянным взглядом и дрожащими руками. Стажер быстро поднялся, отряхиваясь и осматривая обожженное место. Поняв, что ничего страшного не случилось, он перевёл взгляд на учителя. Лицо Слингби искажала гримаса ужаса, что вновь напугало юного стажера еще пуще прежнего. Закончив сбор и поставив печать, блондин тут же кинулся к ученику и с не присущей ему яростью и испугом схватил его за плечи: — Ты какого чёрта сделал, Алан! — Эрик тряхнул юношу с такой силой, что тот громко клацнул зубами. — За каким хреном ты взял мою косу? Ты хоть знаешь, чем могло это закончится? А?! Хамфрис побледнел как лист бумаги и испуганно помотал густой чёлкой. — Я лишь хотел вам помочь, сэр! Простите меня! — Что я велел тебе делать? — зарычал прямо в лицо Слингби. — Просто наблюдать за жатвой, сэр, но этот ребенок… он… — Какой это тебе ребенок, Алан? Сам ты ещё ребёнок! — Эрик уже не тряс своего подчинённого, а просто крепко сжимал плечи и в упор смотрел в глаза, чуть ли не касаясь стёклами очков друг друга. — А кто это был, учитель? — У Алана сел голос и вместо вопроса послышался еле различимый шепот. — Мелкий демонёнок! Умирающий перед смертью попытался призвать о спасении, вот он и старался поживиться. Я просто хотел поразмять с ним кости, поиграть и прикончить, но зачем ты схватился за мою косу, глупец? — Простите меня, простите, пожалуйста, я сильно виноват и я заслуживаю наказания, я просто испугался и не знал, что делать, я… — Алан… — наставник отпустил его плечи и спокойно выдохнул, — никогда, слышишь, никогда не позволяй плёнкам жизни вонзаться в тебя! Это может быть смертельно опасным, малыш! Эта душа не была проклятой, но бывают и скитающиеся, беспокойные души, которые ищут любое тело, которое может стать пристанищем, чтобы найти покой. Проникнув в тело шинигами, такая душа становится шипом смерти, что неуклонно приводит к концу даже бессмертного Ангела… Алан сглотнул и выронил из рук свой серп. Он осознал, насколько сильно рисковал несколько минут назад и как подставил своего учителя, который незаконно взял его на службу. Страх, эмоции и волнение взяли своё, и юноша крепко обхватил руками пояс наставника, лицом вжимаясь в область его грудной клетки. — Простите меня! Прошу, прошу! Я никогда не повторю подобной ошибки! Эрик, переведя дыхание и опустив ладонь на мягкие каштановые волосы, прижал голову ученика к себе ещё сильнее. — Слава Смерти, на этот раз всё обошлось, теперь пойдём домой…