Все прелести работы жнецом

Эрик за десять минут принял душ, и, даже не обтерев с торса капли воды, вернулся обратно на кухню. — Ты чего какой-то бледный? — взволнованно обратился он к Алану, видя, как его протеже в одиночку пьёт алкоголь и таращится на его мокрое тело. — Только не ругайся на меня, что я пришёл в таком виде. Знаааю, что садиться полуголым за стол неприлично, и что это не по этикету, но просто сейчас мне очень жарко. И как только я чуть охлажусь — сразу же надену футболку. — Да всё в порядке, я даже не думал делать тебе замечание, — отмахнулся юный шинигами. — Я удивлён, — пожал плечами блондин и сел напротив, продолжая вглядываться в чрезмерную бледность кожи и испуганный отблеск в глазах. — А где тогда моё пиво? Смотрю, ты решил начать без меня. — В морозилке, сейчас достану, — Хамфриз хотел подняться с места, но старший жнец крепко ухватил его за колено: — Сиди, я сам возьму. Слингби извлёк из морозильной камеры холодную бутылку, зажигалкой вскрыл крышку и залпом опустошил половину:  — Фуух, вот теперь сразу стало получше. Он вылил остаток напитка в стакан, вернулся на место и принялся разрезать куриное филе ножом:  — Ал, ты сегодня какой-то не такой. Что-то случилось? Хамфриз выдохнул и пристально посмотрел на учителя:  — Мне нужно тебе кое-в чём признаться, — твёрдо сказал он. — Опять? — усмехнулся мужчина, — Кажется, я вчера уже это слышал, и мы ведь перевезли твои вещи. — Я не по поводу вещей, — набирая уверенность во взгляде и в голосе, уверил парень. — Тогда говори! — блондин настолько удивился несвойственному выражению лица своего ученика, что протёр губы, отставил тарелку и приготовился внимательно слушать. — Эрик, только пообещай мне, что если то, о чём я сейчас скажу, для тебя окажется недопустимым и чуждым, тогда мы просто забудем этот разговор и всё останется как прежде. — Обещаю, — положительно кивнул тот и прижал ладонь к сердцу. Алан на несколько секунд замер, глядя огромными глазами в глаза своего собеседника. — Эй, да что с тобой такое? — Слингби тихонько тронул неподвижную «статую» за колено. Хамфриз моргнул и слегка пошевелился:  — Прости, мне очень сложно начать. — Да ничего, я подожду. Но только ты меня уже немного пугаешь. — Эрик… — Да. — Я влюблён в тебя. — Что? — мужчина приоткрыл рот и выронил салфетку из рук. — Повторяю: я влюблён в тебя. И уже давно. С первой недели своей стажировки. И мои чувства к тебе с каждым днём только усиливаются. И я уже больше не могу держать это всё при себе и скрываться. Если тебе это неприятно и совсем не взаимно, то скажи мне, пожалуйста. Я не буду питать иллюзий и мы останемся друзьями. Мне просто так будет намного проще — знать любой результат. Обещаю, что если ты откажешь, я справлюсь со своими эмоциями. Эрик молча встал, открыл винный шкаф, достал оттуда бутылку рома, налил себе полную чайную кружку и выпил. — Тебе противно моё признание? — Хамфриз медленно поднялся и подошел к нему ближе. — Нет, — отрицательно помотал головой мужчина, — я просто не ожидал такого поворота. Это ты прости, что я снова борюсь с эмоциями с помощью алкоголя. Я знаю, что ты это не одобряешь. — Ничего. Можно и мне тоже? Жнец налил в чашку немного рома и протянул её Алану. Парень пригубил, но тут же отплевался и стёр с губ жгучую жидкость:  — Горький. — Да, знаю, но если хочешь — пей моё пиво. Я сегодня предпочту напиток покрепче. — Да, пожалуй, я допью и твою бутылку, — согласился стажёр, — мне нужно снять напряжение. Ну что, давай теперь ужинать? У юноши всё внутри переворачивалось от неопределённости и страха, но спрашивать Эрика об ответных чувствах он не смел. В считанные секунды он решил не торопить события и просто смотреть, что будет дальше. — Алан! — Слингби дернул его за руку и притянул к себе. — Да, — парень поднял глаза и затаил дыхание. — Неужели ты действительно сейчас думаешь об ужине? — Нет, конечно, — выдохнул он, — но я не знаю, что делать дальше в этой ситуации. Я открылся тебе, и, надеюсь, конечно, со временем получить ответ. Но я ни в коем случае не тороплю тебя. — Я не буду долго томить тебя и скажу, что это взаимно. — Правда? — юный шинигами улыбнулся слегка подрагивающими губами, но ещё не верил в услышанное. Глаза наполнились счастливым блеском от понимания того, что душевные терзания закончились, и что теперь на сердце будет спокойно. — Взаимно с первой недели твоей стажировки, — повторил мужчина. — Мне тоже было очень тяжело всё это время, и сил держать чувства при себе уже просто не оставалось. Я очень рад, что ты сделал первый шаг, потому что я бы точно не решился на такой смелый поступок. Алан крепко прижался к голой груди наставника и почувствовал, как бешено колотится его сердце. Он вдохнул свежий аромат чистого тела и еще сильнее сомкнул руки за его спиной. В ответ на объятия он первый раз в жизни почувствовал поцелуй на своём затылке. — Можно я тоже тебя поцелую? — Хамфриз отстранился и встал на цыпочки. Блондин нагнулся, и их губы на несколько секунд невесомо соприкоснулись. — У тебя мягкая борода, Эрик, и нежные губы. — Спасибо, а у тебя кожа — как будто бархатная. — Послушай, а как мы теперь будем жить? — Алан улыбнулся в ответ на комплимент и всё-таки потянул своего мужчину к столу, чтобы поесть и продолжить беседу о личном. — Как и жили, только внесём немного разнообразия в наш быт. Теперь ведь можно проявлять друг к другу больше внимания, ласки, заботы, нежности, так ведь? — Да, так. Только, Эрик, я сразу хочу уточнить одну очень волнующую меня деталь: правильно ли я понял, что твои периодические отъезды вечерами «по делам» несли интимный характер? Ты ведь ездил к какой-то жнице? — Ну да, — честно ответил Слингби. — Ты же понимаешь, что я взрослый мужчина, и мне просто необходим регулярный секс. Пусть и совершенно без чувств к ней. — Да, я всё это отлично понимаю. Но раз теперь мы пара, то я запрещаю тебе так поступать, — на всём серьёзе выставил своё первое условие юноша. — Суровый запрет, конечно, но постараюсь держаться. Я вроде терпеливый. Но ты ведь понимаешь, что мне будет необходима периодическая разрядка, чтобы я через пару-тройку месяцев не полез на стену? — А зачем тебе держаться? — удивился Хамфриз. — Теперь место в твоей постели полноправно займу я. Эрик изогнул бровь и отпил рома:  — Но я не смогу спать с тобой… — Да что ты такое говоришь, учитель? Почему? — юноша вытаращил удивлённые глаза. Слингби протяжно выдохнул и достал сигарету:  — Хорошо, Ал, я буду честен с тобой и признаюсь, что много раз представлял наш совместный секс, а также, что каждый вечер, засыпая в одной кровати, до невозможности хотел тебя. Но сейчас, когда дело дошло до реальности, я понимаю, что мне нужно время, чтобы решиться на это. Ты ведь осознаёшь, то что я должен буду принести тебе сильную физическую боль, и неоднократно? Алан положительно кивнул. — Именно поэтому я не хочу торопиться. Ведь интимная близость с тобой может быть очень разнообразной и без причинения тебе неудобства. Но долго без классического секса я тоже не протяну. — Да понимаю я всё это, не глупый! И знаешь, я тоже терпеливый, и готов выдержать неоднократную сильную боль, вместо того чтобы разрешать тебе спать с кем попало на стороне, пока ты там готовишься морально! А я и не думал, что ты такой трус, СЭР! Эрик криво улыбнулся в ответ на сарказм и сделал глубокую затяжку. — Обзывайся как хочешь, но это не изменит моих мыслей. Понимаешь, я долго боролся с самим собой. Отвергал свои чувства, напивался, старался не слушать своё сердце. Но всё бестолку. Я очень много думал над тем, что это неправильно — любить и желать тебя. Алан, ведь подумай, на человеческий пересчёт мне — тридцать шесть, а тебе только исполнилось двадцать один, и мне сложно разрешить себе растлить тебя. Я знаю, что ты всё выдержишь, но мне и правда тяжело! Я чувствую себя пошлым старым извращенцем! — Но возраст шинигами исчисляется по-другому! — повысил на него голос Алан. — А ощущается, как человеческий! Мы — полулюди, не забывай это. — Эээээрик, у тебя какое-то искаженное восприятие действительности! Ну и что от того, что ты в два раза старше?! Мне не мешает это! Почему же тебя это так беспокоит? Тем более, я постоянно обучаюсь, совершенствуюсь, а тем самым расту внутренне. Вон, посмотри на Отелло. По виду ему не больше двадцати трёх, а он мега учёный. Разве ему мешает то, что он выглядит как юный? И разве ему это мешает вечно крутиться с мистером Лоуренсом, который втрое старше него? — Вроде нет, я даже не замечал этого, — пожал плечами мужчина. — Да ты многого не замечаешь за другими, и только к себе придираешься. Сам себе выдумал проблему и сокрушаешься. И ведь я подтянусь во многом и наверстаю своё! И ты не будешь считать меня ребенком рядом с собой. — А тебя что, так задевает, что я иногда называю тебя мальком? — Конечно. Ведь ты не воспринимаешь меня всерьёз и открыто это показываешь. — Да ты что такое говоришь? И в мыслях не было! Это просто мои шутки в ответ на твою сентиментальность и милые глупости. Но с точки зрения интимной близости мне действительно… — Будет казаться, что ты спишь с ребёнком? — закончил фразу Хамфриз. — Я помогу тебе развеять эти бредовые мысли. Я же сам хочу быть с тобой. Я чётко решил отдаться тебе. И хочу сделать это быстрее, чтобы в полной мере насладиться отношениями. Мне только сначала будет больно. Но я потерплю. И не такой уж я маленький и узкий. Мы же одного роста с сэром Сатклиффом и он такой же худощавый. Но я уверен, что он спокойно может заниматься любовью с таким же рослым мужчиной, как и ты. — Да, я тоже уверен. Мы со змеем почти одного роста. — Что??? — Да ничего, это я так. Ну ладно, хватит сравнивать себя с другими. А какие ещё у меня будут запреты? — Для меня неприемлемо рукоприкладство в отношениях, — ни секунды не думая ответил Хамфриз. — Но если я узнаю, что ты еще хоть раз ездил к той жнице, то я тебя сам хорошенько отделаю. Слингби засмеялся в голос и шлёпнул по плечу своего парня:  — Я никогда не подниму на тебя руку, обещаю! И к жнице я ездить больше не буду, я же сказал. Ты ведь знаешь, что я умею держать своё слово. — Знаю, — кивнул юноша, — а ещё ты будешь меньше ходить по барам, уменьшишь количество сигарет до пачки в день, станешь меньше пить крепкий алкоголь. — Эй, эй, Алан, остановись… разошёлся! Не много ли диктатуры для первого часа отношений? Я сейчас испугаюсь и убегу ночевать в офис. — Как бы сказал наш начальник — не диктатуры, а дисциплины. В отношениях должен быть порядок. — Да кто бы сомневался, ведь ты у меня — настоящий педант! Покажешь мне ещё, я уверен. — А чего возмущаешься? Ты же сам спросил, — Алан засмеялся, глядя на реакцию блондина и наклонил голову на бок. — А какие требования будут у тебя ко мне? — Да никаких! — развёл руками Эрик. — Оставайся собой. Я люблю тебя таким, какой ты есть, и не намерен переделывать. Парнишка поднялся из-за стола и взял диспетчера за руки:  — Прошу тебя, давай сегодня это совершим. Я выпил, меня расслабило. А сейчас ещё выпью твоего крепкого напитка и это меня обезболит. Давай не будем затягивать! Какой в этом смысл? Поверь, я абсолютно готов. И ты тоже готов, просто почему-то боишься. Откинь все эти глупости про боль, мораль, возраст и сделай меня мужчиной. — Ты и так мужчина, — пробурчал Слингби, хватаясь за лоб. — Я пока ещё юноша. И ещё раз прошу исправить этот статус сегодня. Хамфриз потянул его руки и положил их к себе на бёдра:  — Давай! — А ты настойчивый! — Эрик тоже немного охмелел и уже был согласен со своим союзником. Он налил четверть бокала рома и юноша заглотил горючую жидкость, несмотря на жжение в горле. Спустя полчаса времени полностью обнажённые мужчины опустились на чёрные простыни. Алан немного испуганно посмотрел на размер достоинства, которое должно было с минуты на минуту оказаться в его теле, но горделиво настоял на продолжении ночи. Тщательно обработав тугое кольцо мальчика и свои пальцы пахучей смазкой, Эрик медленно просунул один вовнутрь, сопровождая внедрение расслабляющими поцелуями. Но не смотря на ласку, всё тело юноши было до предела напряжено и смущено. После проникновения уже двух пальцев, Алан попросил ещё немного рома и перейти к настоящим действиям. Эрик также закинулся небольшим глотком для смелости, хотя в этой ситуации алкоголь на него уже не действовал. Поставив ученика на четвереньки и в десятый раз убедившись в его желании и готовности, мужчина довёл свой член рукой до твёрдого состояния и попробовал вонзиться в тёплое тело. Хамфриз выгнул спину дугой и тяжело задышал, комкая подушку руками. Эрик выждал несколько секунд и проник ещё на сантиметр. Юноша неслышно заскулил, но останавливаться не просил. Миллиметр за миллиметром, останавливаясь на небольшие паузы, длинный, толстый и упругий орган протиснулся до конца в чересчур узкое отверстие и замер там на некоторое время. — Всё, мы с тобой справились, — Слингби наклонился к уху вспотевшего парня, — ты выдержал, я вошёл в тебя полностью, больнее уже не будет. Всё в порядке? Он молчал. Эрик попробовал подвигаться, на что услышал протяжный стон боли и медленно вытащил свой окровавленный член наружу. Алан упал животом в покрывало и облегчённо задышал. Учитель перевернул его, потянул на себя и прижал к своей влажной, накаченной груди:  — Всё, всё, самое страшное уже позади. Но первое время ты удовольствия получать не будешь. Да и я, в принципе, тоже. Хамфриз, больше не в силах держаться, зарыдал в голос, царапая спину наставника мягкими подушечкам пальцев. — Прости, прости меня, Эрик, я плачу не от обиды и боли, а от радости. Всё хорошо. Это было не так больно, как я думал. Ты был предельно заботлив со мной, и сделал всё очень аккуратно. Спасибо тебе, ведь я этого очень хотел. У нас всё наладится и мы будем кувыркаться ночи напролёт в страстных актах любви. — Конечно будем, — гладя по волосам, плечам, и немного покачивая всхлипывающее тело, успокаивал Слингби: — Всё хорошо, ты очень сильный мужчина. — Спасибо, — успокаиваясь, ответил юноша, утыкаясь в плечо мокрым носом. *** На самом деле, конечно, всё обстояло не так. Алан чуть не лишился чувств во время потери невинности. Боль для него была настолько сильной, что превосходила все его ожидания. При каждом продвижении интимного органа, перед глазами юноши вспыхивали и расплывались разноцветные круги, а воздух становился тяжелым и липким. Уже после, находясь в объятиях наставника, парень с ужасом представлял, что подобное придётся выдержать ещё не один раз, до того, как тело окончательно привыкнет. Сердце от этого жутко защемило, а по коже пробежала неприятная дрожь. Но он твёрдо решил скрывать от Эрика настоящие ощущения, чтобы тот без боязни подходил к такому важному для них процессу. *** Как ни странно, утро было вполне добрым. Без головной боли и неприятного осадка. Для Эрика вчерашняя доза алкоголя была вообще небольшой, поэтому он встал первый, покурил в окно и приготовил для своего партнёра завтрак. Алан высунулся из-под одеяла спустя двадцать минут и отключил еще не прозвеневший будильник. — Твой завтрак, — улыбнулся Слингби, ставя поднос на кровать. — Спасибо, мне очень приятно, — Хамфриз привстал на подушках и потянулся за яблочным соком. — Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? — Терпимо, я бы сказал. Но по стремянке в архиве сегодня лазить вряд ли смогу. — Ну хорошо, тогда сегодня поработаешь в кабинете. Скажу Спирсу, что ты повредил ногу и отработаешь штраф потом. Пойду, отглажу нам форму, а ты пока сходи в душ, идёт? — Да, — Алан проводил взглядом своего мужчину, исчезнувшего за дверью с двумя комплектами офисной одежды, и снова скользнул под одеяло. Его разрывало счастье, и от этого пульсирующая боль в пятой точке чувствовалась не так сильно. Он уже начал осознавать, что теперь его жизнь изменилась в корне. Он готов был броситься в Департамент и расцеловать своего болтливого друга, который надоумил его к признанию.