***
— Семнадцать. Прикусив губу, Абрахам указал на следующую коробку хлопьев. — Восемь? — Почти, восемнадцать, — Гарри взял коробку с изображением зайчика. — Хочешь попробовать их? Тут нарисован заяц. Абрахам пожал плечами и сунул большой палец в рот, который альфа сразу убрал. — Ты должен досчитать до двадцати, и ты не ответил на мой вопрос. Если ты попросишь меня дать тебе что-нибудь, а я пожму плечами, ты не поймешь, верно? Мальчик медленно кивнул. — Поэтому, когда я спрашиваю тебя о чем-то, а ты пожимаешь плечами в ответ, я не понимаю, — Гарри отдал ему коробку. — Изучи коробку, если захочешь, мы возьмём. Абрахам развернул хлопья, чтобы показать Гарри пазлы на обороте. — Пазлы. — Похоже, тебе понравилось их собирать. Надо будет купить пару новых коробок, — Гарри взял пакет с мюсли и внимательно осмотрел его. — Так ты хочешь хлопья? Надо решить, а то пойдем дальше. Абрахам обнял коробку и кивнул: — Да… пожалуйста. — Спасибо, ты такой воспитанный, — Гарри взял коробку, и Абрахам потянулся за ней. — Ты хочешь сам понести? — Да. — Хорошо, держи, — Гарри покатил тележку дальше. — Какое число идёт после восемнадцати? Абрахам остановился, прежде чем сунуть большой палец в рот, прижав большую коробку к груди. — Девятацать. — Девятнадцать, — Гарри направился к отделу с сыром. — Мы должны поработать над твоим произношением.***
— Когда мама придёт домой? — Абрахам неотрывно смотрел на дверь в течение последних десяти минут, пока Гарри убирался. Гарри легко отодвинул диван, пропылесосив под ним. — В три часа, и тогда мы пойдем с ней на прием к врачу, — альфа задвинул диван обратно. — После мы приготовим ужин. Возможно, если будет не слишком поздно, сходим в парк, чтобы ты поиграл. Абрахам нахмурился: — Не нравится. — Что тебе не нравится? — Гарри подкатил пылесос к столу. Абрахам застенчиво покачивался из стороны в сторону, потирая лицо одеялом. — Парк. — В прошлый раз тебе же вроде понравилось играть в песочнице, — Гарри включил пылесос. — Тебе из-за детей не хочется туда идти? Абрахам отвернулся, не отвечая. Гарри выключил пылесос и внимательно посмотрел на мальчика. — Ты их боишься? Абрахам заскулил: — Нет… Гарри присел на корточки и поманил мальчика пальцем: — Подойди ко мне. Абрахам неуверенно приблизился к нему. Он встал перед Гарри, весь сжавшись, кусая уголок одеяла, чтобы успокоиться. — Нет ничего страшного, если ты боишься, я просто хочу знать, почему. — Не нравится. — Что именно не нравится? Абрахам не мог справиться с растущим беспокойством и принялся сильнее теребить одеяло маленькими пальчиками. — Обидеть меня. — Тебя обижают дети? — Абрахам молчал. — Или ты боишься, что они могут тебя обидеть? Эбби кивнул на последний вопрос. — Понял, — Гарри заботливо погладил мальчика по голове и поцеловал в лоб. — Не надо бояться, теперь ты в безопасности. Никто не обидит тебя, пока я здесь. Абрахам доверчиво распахнул глаза, почти не моргая, и восхищённо спросил: — И… и маму тоже? Никто не обидит маму? Гарри кивнул: — И маму тоже, обещаю, — он потерся носом о носик Абрахама, это был такой любовный жест между детьми и родителями — то, чего малыш никогда не получал от своего отца. — Играть с другими детьми интересно, ты поймешь это в скором времени. Абрахам потер глаз уголком пожеванного одеяла. — Хочу спать. — Хорошо, Абрахам, — Гарри взял его на руки, мальчик сразу положил голову ему на плечо. — Ты отдохни, а я пока закончу уборку.***
— Абрахам, — Гарри сидел на полу у стены. — Я понимаю, что ты любишь обниматься с мамой, но нам пора выезжать, иначе мы опоздаем на прием. Мальчик игрался с пальцами Луи, слабо покусывая, как делали обычно щенки, и целуя их. Омега чмокнул сына в макушку. — Гарри прав, детка, нам пора к врачу. — Нет! — Абрахам упёрся обеими руками в колени Луи. — Нет, мама, нет! — Да, милый, я должен. — Нет! — Абрахам, к доктору пойдет мама, а не ты. — Нет! — Абрахам подбежал к Гарри, нервно сложив руки на груди. — Обидит маму. Ты сказал, что маму никто не обидит! — Кто обидит маму? — Доктор! Луи вздохнул. — Когда они удаляют метку… это больно, и я иногда плачу. Абрахаму это не нравится, и поэтому нам приходится останавливаться и заканчивать процедуру на середине процесса. Из-за этого я так долго удаляю метку. — Хм, понял, — Гарри осторожно взял мальчика за плечи. — Абрахам, доктор не хочет обижать твою маму. Это их работа. — Нет! — закричал маленький альфа, истерично топая ногами. — Нет! Не обидит маму! Луи вздохнул, встал и побежал в спальню. Он вернулся с успокаивающим одеялом. Гарри молча наблюдал, как он уложил кричащего ребенка на кафельный пол, снял с него футболку, ловко уклоняясь от дрыгающихся ног, чтоб не получить пяточкой в нос. Омега умело завернул Абрахама в одеяло и обнял. — Извини, — Луи смущённо посмотрел на Гарри. — Это всегда происходит, когда мы собираемся к доктору. Только так можно быстро и эффективно справиться с истерикой. Абрахам всхлипывал, прижимаясь к Луи так крепко, как только мог. Гарри придвинулся ближе, смотря на ребенка, пока тот не поднял на него взгляд. — Абрахам, мы все равно пойдем к доктору, нравится тебе это или нет. Истерики не помогут.***
— Луи Томлинсон. Омега улыбнулся, надевая рюкзак. — Вы можете подождать здесь, это займет всего десять минут. Теперь Гарри держал Абрахама, он все еще был закутан вместе с руками в одеяло, только на него надели футболку. — Если ты хочешь, — он опустил взгляд на ребенка в руках. — Мы останемся здесь и подождем твою маму, Абрахам. Он заерзал: — М-м-м, мама. Луи чмокнул его в лоб. — Всего десять минут, малыш, и я вернусь, — он зашёл в кабинет, и Абрахам начал извиваться в руках альфы, пытаясь высвободиться из одеяла. — Мама! — Успокойся, — Гарри поправил его, взяв, как младенца. — Мама вернется через десять минут. — Нет! — запротестовал Абрахам. — Нет! Гарри приподнял бровь: — Да, десять минут. — Нет! Хочу маму сейчас! Если на них не обратили внимание, когда они только вошли, то сейчас все глаза были обращены в их сторону. Гарри, если честно, это никак не беспокоило. — Пойми, пожалуйста, — Абрахам почти перестал шевелиться. — Я тебе не мама. Я присматриваю за тобой. Я отношусь к тебе с уважением, и мне хотелось бы, чтобы ты также и ко мне относился. Абрахам нахмурился и тихо сказал: — Больно маме. — Многие вещи причиняют боль, — Гарри убрал волосы с глаз Абрахама. — Твоя мама очень сильная, она справится, с ней все будет хорошо. Вот почему мы остались ждать её здесь, ты же не хочешь, чтобы ей было больно, верно? Абрахам коротко кивнул. — Тогда мы подождем, а, когда она выйдет, ты сможешь поцеловать её, чтобы ей стало лучше. Я уверен, мама будет счастлива. Абрахам кивнул: — Поцелую маму. — Да, — Гарри ослабил хватку. — Ты хочешь остаться в одеяле или может пойти в детский уголок? — он поднял голову. — Там есть игрушки, если хочешь поиграть. Абрахам повернул голову, посмотрев в ту сторону. — Пойти. — Хорошо, — Гарри аккуратно развернул его, запомнив на будущее, как все выглядело. Он опустил мальчика на пол, сложив одеяло. Абрахам посмотрел на груду игрушек. — Иди, я посижу здесь. Мальчик положил руку на колено Гарри: — Мама. — Мама с доктором, это недалеко, иди. Если тебе станет страшно, ты можешь вернуться ко мне. Абрахам неуверенно поплелся к игрушкам, избегая изучающих взглядов. По запаху не трудно определить, что он не был ребенком Гарри. Когда они вошли, все вскинули головы. От альфы исходил мощный, сильный запах, который сразу же привлекал окружающих. Да, его пальто скрывало все метки, так что многие и не подозревали о том, что перед ними столь важный волк, но это не мешало людям пялиться на него. Абрахам то и дело посматривал на альфу, отвлекаясь от детских разноцветных счетов, которые нашел в куче игрушек. Гарри с серьезным лицом махал ему каждый раз, когда встречался с ним взглядом, что ребенок воспринял как знак продолжать игру. Но Абрахам вскоре прибежал обратно, когда к игрушкам подошёл ребенок с родителем. Гарри погладил его по голове, посадив на колено. — Ты так хорошо поиграл, — Абрахам схватил Гарри за руку и прижал ее к себе. — Ты со временем привыкнешь, но уже сейчас ты отлично справился. Абрахам мелко дрожал, засунув большой палец в рот. Он навалился спиной на грудь Гарри. — Упокаивающее одеяло. — Манеры. — Пожалуйста, дай мне упокаивающее одеялко. Гарри развернул его и отдал мальчику. — Если тебе нужно в туалет, то не молчи, пожалуйста. — Хорошо.***
— Я уложил Абрахама, — Гарри сел рядом с Луи на диван. — Ты выглядишь уставшим даже больше, чем вчера. Омега покачал головой, потирая рукой повязку на шее. — Очень больно удалять её лазером, — он грустно улыбнулся. — Но оно того стоит… Просто отнимает у меня силы. — Мы можем разучить рецепт завтра, отдыхай. — Нет! — Луи встал, пошатнувшись. — Пойдем, я научу тебя, — он протянул руку альфе. — Я же должен хоть как-то отплатить тебе. Гарри схватил его за руку, на самом деле не нуждаясь в помощи, и встал. — Раз ты хочешь, Луи. Парень повел его на кухню. — Я видел, ты купил продукты. Спасибо. — Да, Абрахам выбрал сыр, который хотел. Луи улыбнулся, доставая его из холодильника. — Мы обычно его берем, — он посмотрел на Гарри. — Можешь, пожалуйста, достать из шкафчика упаковку макарон, рожки которые. Альфа осмотрел содержимое полок, прежде чем нашел нужную коробку. — Для этого рецепта только такие макароны подойдут? — Нет, почему, — пожал плечами Луи. — Эти просто самые доступные. Если у меня есть лишние деньги, я покупаю какие-нибудь более интересные. Например, разноцветные. Но Эбби такие любит. — Понял, — Гарри поставил макароны на стол. — Ты знаешь причину истерик Абрахама? Луи нахмурился: — Нет, но я думаю… это из-за Си-Джея, его отца, — он покачал головой. — Из-за него у моего ребенка проблемы с психикой. Гарри подошел ближе. — Что… что он сделал с ним… с тобой? Луи опустил голову. — Я… До рождения Абрахама у меня были проблемы с тем, чтобы забеременеть. Си-Джей хотел чистокровку. — Это невозможно. — Да, я пытался объяснить это, но, — Луи вздохнул, — ему было все равно. Он уже злился, что я просто не могу забеременеть, не говоря уже о чистокровке, — он облизнул губы, содрогаясь от воспоминаний. — Когда я забеременел, Си-Джей стал так добр ко мне, обращался со мной так, словно я самая драгоценная омега во всём мире. — Поэтому ты не ушел от него. — Да, — Луи покачал головой. — Я думал… что наши отношения станут лучше, я верил, что у меня будет чистокровный ребенок, даже если это невозможно. Абрахам, естественно, оказался полукровкой, но альфой, и Си-Джей был этим доволен… Пока Абрахам не подрос. Он почти не говорил, был очень тихим и скромным ребенком. Си-Джей был в бешенстве, он сказал, что это моя вина, потому что я слишком «сюсюкаюсь» с ним… но… но… Губы омеги задрожали, и он посмотрел на Гарри глазами, полными слез. — Но он мой долгожданный ребенок, первенец, я так долго не мог забеременеть… Почему мне нельзя так сильно любить его, целовать и обращаться с ним, как с самым важным человечком в моей жизни? — большие голубые глаза блестели на свету, и слезы грозились вот-вот покатиться по щекам. — Почему я не могу баловать собственного ребенка? Посещение доктора явно сделало Луи более эмоциональным, чем обычно. Гарри ничего не ответил. Луи грустно улыбнулся, теперь его трясло, когда он продолжил: — И снова начались побои, еще хуже, чем раньше. Си-Джей оскорблял Эбби, меня. Он стал очень вспыльчивым, изменял мне в нашем доме, и я ничего не мог с этим сделать, потому что мне некуда было идти. Спаренный омега с ребенком на руках — кому я такой нужен? Даже сейчас… Я-я ненавидел оставлять Абрахама наедине с ним… но я планировал уйти от него. Я устроился на работу, и, даже если у меня было всего две смены в неделю, я каждый раз чувствовал себя ужасно, оставляя ребенка с ним. Он не заботился о том, что сына нужно кормить, играть, как-то проявлять ласку и любовь. Он водил домой каких-то омег, пока мой гребаный сын смотрел телевизор в соседней комнате! — зрачки Луи расширились, в его аромате появились нотки гнева. — Я приходил домой и находил своего плачущего ребенка, который от страха спрятался в моей одежде, с новым синяком. А этот мудак спал с Бог знает кем… в нашей постели… в нашем доме! Луи глубоко вздохнул. — Всё продолжалось до… до тех пор, пока он не ударил Абрахама… на моих глазах, потому что он описался в нашей постели. Он еще не был приучен к горшку. Он швырнул собственного ребенка, как паршивую собаку, на пол… я чуть не убил его. Глаза Гарри потемнели, и он отвел взгляд в сторону. — Я… я хотел, чтобы он подох, как скотина, — он усмехнулся. — Я омега, я никак не могу кого-то убить, — Луи опустил голову. — Но, Гарри, в тот момент я хотел этого больше всего на свете. Той ночью я сбежал. Я собрал свои и Эбби вещи и ушел… Я больше не мог там оставаться. Мне потребовалось столько времени, чтобы уйти, и я ненавижу себя за это. Почему для того, чтобы преодолеть собственную трусость, мне нужно было увидеть, как бьют моего ребенка? Гарри скрестил руки на груди и открыл рот, но Луи остановил его. — Я знаю… я знаю, что это моя вина. Я знаю, пожалуйста, мне уже об этом говорили… Я… я пытаюсь сейчас всё исправить. Гарри перехватил руку Луи, притянув его к себе. Он осторожно потёр подушечками пальцев другой руки местечко на шее, где как раз находилась железа омеги, выделяющая сладко пахнущие феромоны. Луи застыл на месте, все мышцы разом напряглись. — Ты ни в чем не виноват, — опустив веки, альфа прижался своим лбом к его, и парень наконец перестал дрожать. — Тебе не обязательно было всё рассказывать, но я благодарен за твоё доверие. Ты сделал всё, что в твоих силах, за то время, за которое возможно. Ты спас своего сына и себя, пока не стало слишком поздно. Гордись этим. Гарри открыл глаза, цвет которых был какого-то нереального зелёного оттенка, и посмотрел в голубые. — Есть люди, у которых столько возможностей что-то предпринять, изменить, но они просто сидят сложа руки. Ты сильный омега, ты был готов убить ради своего ребенка… сделать что-то против собственной ДНК, — он усилил давление на шею, круговыми движениями растирая нежную кожу. Луи склонил голову набок, полностью расслабившись в объятиях альфы. — Не стыдись того, что было, гордись тем, что ты сделал, чтобы достичь того, что у тебя есть сейчас. Раздалось громкое, неожиданное, полное нужды скуление, которое застало Гарри врасплох. Через короткое время омега заскулил пронзительнее, ослабев в мужских руках. Луи, всхлипывая, навалился всем весом на альфу, повиснув на нём, прежде чем жалобные, гортанные завывания сорвались с губ. Гарри притянул его ближе, одним движением подхватив омегу на руки. Луи обхватил талию обеими ногами и прижался лицом к шее альфы, глубоко вдохнув его ни с чем не сравнимый запах. Гарри остался стоять на одном месте, понимая, что нужно уложить парня в постель, но одновременно не желая этого. Луи выделял личные феромоны, что обычно делалось лишь со своей альфой или в окружении людей, к которым питалось глубокое доверие. Видимо, омега почувствовал себя невероятно комфортно, безопасно, чтобы так сильно расслабиться и открыться перед мужчиной. Он пах уязвимо, беззащитно. Гарри осторожно шагнул, опасаясь того, что Луи испугается движения, будучи в таком состоянии. Когда от него не последовало никакой реакции, мужчина медленно пошел дальше. Луи сжал в руке футболку на спине альфы. — Макароны… Гарри заботливо погладил его по голове, стараясь не усилить его беспокойство. — Завтра. — Нет… — Луи начало клонить в сон не только от эмоционального перегорания, но и от запаха Гарри. Он зашевелился, спускаясь на пол. — Нет. Луи искоса взглянул на Гарри. — Ты очень… очень хорошо пахнешь, — он почтительно склонил голову. — Спасибо за твою доброту к омеге-полукровке. Гарри не сказал ни слова в ответ, он просто молча наблюдал, как Луи наполнил кастрюлю водой и поставил кипятиться на плиту. Альфа сложил руки за спину, не обращая внимания на мальчика, который тайно наблюдал за ними из-за угла.***
— Абрахам, сегодня у твоей мамы последний прием у доктора. Абрахам надул губы, отвлекаясь от пазлов. — Мама не пойдет. — Пойдет, если ты хочешь пойти с мамой, то должен вести себя прилично, — Гарри сел на стул. — Если ты не будешь вести себя хорошо, мы останемся дома, и мама пойдет одна. Абрахам медленно покачал головой: — Хочу пойти с мамой. — Хорошо, — Гарри протянул ему руку, чтобы помочь встать на ноги. — Мама в душе. Ты должен тоже собраться, не в пижаме же идти. — Хорошо. С того дня особо ничего не изменилось. Гарри был потрясен своей реакцией — его было очень сложно удивить или шокировать. Но это был эмоциональный момент. Настоящие альфы по своей природе защищающие существа, и им не нравилось, когда омеги были обижены, печальны. Для них огромное значение имела семья, они всегда оставались добрыми, мягкими с близкими. В культуре волков считалось нормальным помогать друг другу. Если они видели несчастного омегу, ребенка или даже альфу, то обычно старались помочь, обнять или окружить своим запахом с целью успокоить, а не привлечь. Считалось обыденным помочь омеге вернуться домой или в безопасное место, если они потерялись. Но… Для омеги не было обычным делом делать то, что Луи сделал прошлым вечером. Гарри не знал, было ли это потому, что парень полукровка или сыграли свою роль другие факторы. Может быть, это случилось из-за приема у врача. Гарри понятия не имел. Луи по-настоящему выл, причем громко, посылая бедственные сигналы. Дети делали это, когда они напуганы, расстроены, печальны. Взрослые особи, в частности омеги, делали это, лишь находясь рядом со своей парой, в случае опасности, отчаяния и высшей степени расстройства. Наверное, поэтому Абрахам и проснулся. Омеги издавали подобные звуки, когда им нужна помощь — реальная помощь и утешение. Более того это делалось, когда они чувствовали себя на сто процентов в безопасности, потому как становились податливыми, послушными и уязвимыми. Не каждый день такое можно было услышать. Поскуливания — пожалуйста. Это было привычно и использовалось на регулярной основе для выражения своих эмоций. Но пронзительные, нуждающиеся… жаждущие подвывания сбивали с толку. Для Гарри это означало, что Луи покорился ему и что он вполне мог взять омегу прямо на диване, и Томлинсон не был бы против. Это означало, что он мог укусить и оставить свою метку на его шее, и тот также не возражал бы. Это означало, что с Луи не все в порядке. Гарри даже покрыл его своим запахом, чего не делал ни для кого. Да, иногда приходилось проделывать то же самое с Абрахамом, но он ребенок. А со взрослым, который не был его парой — это было, как минимум… странно. В какой-то степени альфа почувствовал себя уязвимым, слишком открытым. Гарри научился готовить макароны с сыром, курицу с рисом, а на этот день была в планах лазанья. Поведение Луи никак не изменилось, но его настроение заметно улучшилось и даже следы усталости перестали быть столь очевидными. Все остальное было в норме, что немного напрягало альфу… если он единственный, кто беспокоился, то… почему? — Выбери, в чем пойдешь, — сказал Гарри Абрахаму, поправляя простынь и после встряхивая одеяло, следом застелив им кровать. Альфа разгладил неровности руками, чтобы постель выглядела опрятно. — Вот, — мальчик случайно врезался в его ногу, держа в руках зеленую футболку и шорты. — Футболку можешь оставить, — Гарри с боков подоткнул простыню под матрас. — Ты не можешь пойти в таких шортах, найди штаны. Абрахам положил футболку на кровать и побежал обратно к комоду. — О, Гарри, — Луи поспешил к альфе, легонько хлопая по рукам. — Не вздумай убираться, в твои обязанности входит лишь Абрахам. — Да, но если он будет спать на мокрой и грязной постели, он может и заболеть. Получается, я выполняю свою работу. Луи скрестил руки на груди, улыбаясь: — Я уверен, что с Абрахамом ничего не случится, если именно ты не застелишь постель. — Вот, — Абрахам снова врезался в ногу Гарри. — Штаны. Альфа кивнул: — Хорошо, можешь одеваться. Абрахам оббежал кровать, чтобы сесть с другой стороны и никому не мешать. — Мама. — Тебе нужна помощь, детка? — Нет, — Гарри обошел кровать и усадил мальчика на постель. — Покажи маме, как ты умеешь сам одеваться. Абрахам пошевелил пальцами ног и пролепетал: — Хочу, чтобы мама помогла. — Да, я понимаю, но когда-то тебе придется делать всё самому. Уверен, мама будет рада увидеть, как ты сам одеваешься. Луи улыбнулся и похлопал сына по плечу. — Давай, Эбби, мама и правда хочет посмотреть, как ты одеваешься. Абрахам достаточно долго возился с пижамой, прежде чем сумел её снять, для верха ему потребовалась небольшая помощь. Луи всё время подбадривал его, с улыбкой глядя на старающегося малыша. Вскоре Эбби надел футболку и штаны. — Готово, мама. — Молодец, детка! — Луи засиял, крутя мальчика, чтобы рассмотреть его со всех сторон. — Ты отлично справился, дорогой, мама очень тобой гордится! Абрахам поцеловал Луи в нос. — Люблю маму. — Мама тоже любит тебя, детка. Гарри, застелив кровать, положил подушки на место. — Я отнес мокрую простынь и пододеяльник в корзину с грязным бельем. Луи улыбнулся и поцеловал сына в щеку. — Спасибо, Гарри, — прошлой ночью у Эбби случилась маленькая авария. — Надо будет отнести в понедельник в прачечную. — У тебя нет стиральной машины, — Гарри подобрал разбросанную одежду и мокрое полотенце Луи. — У меня дома есть и машина, и сушилка. Ты можешь воспользоваться, если хочешь. Омега часто заморгал, занервничав: — О… О, нет, все в порядке… Я не хочу тебя беспокоить. — У меня ты можешь постирать бесплатно, а так придётся платить. Мы можем заехать после врача. — Это было бы замечательно, Гарри, — Луи покраснел. — Спасибо. Альфа заметил, как лицо парня залилось смущённым румянцем, и отвернулся, поймав себя на том, что излишне пялится. — Гарри, — Луи опустил Абрахама на пол, и мальчик устроился между его ног, обхватив руками голень. — Ты можешь не приходить, когда я не работаю. Я в состоянии сам справиться с ребенком. Просто глупо тебя дергать, когда твоя помощь не особо нужна. — Если ты не хочешь, чтобы я приходил, когда у тебя выходные, я не буду. — Ты неправильно понял. Мне нравится, когда ты здесь, Гарри. Я знаю, что и Абрахаму тоже. С тобой мы чувствуем себя в безопасности… и ты очень смешной, — он пощекотал сына, заставив мальчика извиваться. — Я не против, если бы ты был с нами постоянно, но и тебе нужен отдых, не только мне. Глаза Гарри слегка расширились. Луи удивлял его всё сильнее. — Я сделаю так, как ты скажешь. Луи рассмеялся. — Ты можешь приходить, когда захочешь. Знай, что тебе всегда здесь рады. Гарри тяжело сглотнул, прежде чем хрипло поблагодарить: — Спасибо, Луи…***
— Это будет настоящая резня, сэр, — сказал подошедший альфа, тяжело дыша. — Волки недостаточно крупные. Пять выстрелов — и они будут мертвы. Гарри не обратил внимания на его слова, внимательно изучая карту. Он легко, едва касаясь бумаги, водил пальцами по линиям, что-то обдумывая. — Все останутся в лагере, не открывайте огонь. Прекратите любые военные действия. Зейн сделал шаг вперед, оглядывая таких же шокированных альф. — Сэр… — Это приказ, — Гарри бросил последний взгляд на карту. — Я зайду с тыла… Один, — он встал, стягивая с себя рубашку. — Вы узнаете, когда я доберусь до них, и тогда вы все сразу перейдете в наступление. Зейн почтительно склонил голову. — При всём моем уважении, сэр, вы умрете. Вы не сможете выжить, когда у них… У них свыше двухсот тысяч солдат… по два ствола на полукровку. — Делайте, как я сказал, — Гарри потянулся, разминая затекшие мышцы и хрустя костями, прежде чем открыть дверь. — Вы узнаете, когда я доберусь до них.