Алфавит

Тишина. Он ещё не успел проснуться, но почувствовал на своём лице тепло утренних солнечных лучей, заботливых и совсем ненавязчивых. Парень невольно улыбнулся сквозь первые мгновения пробуждения. Просыпаться тогда, когда тебе захочется! Раньше он не задумывался, как может быть приятно душой и телом, когда оставляешь мир грёз не по зову будильника, который никому не нравится, ведь ни одной живой душе искренне не нравится момент, в который блаженный сон в предутренние часы прерывается сигналом к пробуждению, а по велению твоего организма. Никогда не придавал значение этому великолепному ощущению умиротворения, от осознания того, как приятно тянет мышцы после первых телодвижений. Спасибо его парню, что заставил отключить будильник под предлогом того, что его «кюти» может хоть раз в жизни наплевать на правила соблюдения режима, и просто - напросто отдохнуть от всего этого в выходной день. Мама осталась на ночь у подруги, так что дом был в их полном распоряжении, по крайней мере, до обеда. Роббе, не успев открыть глаза, медленно потянулся, что также было редкостью для него, ведь обычно его тело не успевало расслабиться настолько, чтобы желание двигаться пропало, и пришлось насильственно заставлять части тела подчиняться импульсам из мозга с помощью потягивания. Протянув руку впереди себя, тот, чьи недлинные, после недавней стрижки, волосы превратились в кучку золотых кудряшек, хаотично разбросанных на голове, хотел ощутить прикосновение к тёплой и мягкой коже, после лета, большую часть которого они провели в поездках по Европе, снова ставшей бронзовой и переливающейся при солнечном свете так, что невозможно было отвести взгляд. Но рядом никого не оказалось. В лёгком замешательстве Роббе открыл глаза, и не обнаружив рядом никого, не торопясь перевернулся на другой бок в сторону двери. «Надеюсь, он на кухне», - раздалась в голове первая мысль из разряда тех, что словно первые взмахи крыльев птицы, готовящейся взлететь, мощно, но плавно и изящно, будто расчищают себе воздух перед тем как невесомо оторваться от опоры. Парень встал с кровати, будучи только неизменно в своих неплотных чёрных боксерах, надел лежавшие рядом на полу жёлтую футболку и синие, слегка потёртые шорты, и решил отправиться на кухню. Только он открыл дверь, как услышал шум, доносящийся прямо из неё. «Что же он задумал в этот раз?». Едва ощущаемая ухмылка. Пропустив ванную комнату, Роббе вошёл прямиком на кухню, спросонья потирая глаза. - Хей, доброе утро! - весело воскликнул Сандер, подбегая с большой ложкой в руках к своему парню и целуя его в щёчку. – «Выспался? А я что говорил?». - Доброе. Ага. – кивнул Роббе. Он заметил, что Сандер стоял лишь в одних трусах. - Садись, ты как раз вовремя. Почти всё готово. – Радостно, даже слишком, проворковал Сандер. - Ты давно встал? Который сейчас час? - Нет, недавно, не переживай, около часа назад. Сейчас где-то около десяти, - посмотрев куда-то в сторону, где на стене висели часы, ответил Сандер с фирменной ухмылкой на лице, что выражала преданную покорность уму и разумности собеседника, как ваша мама снисходительно ухмыляется, когда вы сказали, как вы думаете, очередную, для неё, глупость, на самом же деле, она утаивает ею преклонение перед мыслью, мудрость которой она оценила, но не хочет демонстрировать. Той самой ухмылкой, что Роббе каждый раз заводила, хоть он в этом никогда не признается. Своими большими карими, словно кора дерева, на которое вы любили лазить с друзьями в детстве, зная, что родителям это не нравится, парень внимательно смотрел на хлопотания Сандера. Бескрайний, словно целая вселенная взгляд, который Дризен чувствовал на себе всегда, когда тот на него смотрел, пусть и не говорил об этом, и в котором хотелось утонуть, внимательно и очень медленно проходил по белым, будто молодой растущий хлопок, немного отросшим волосам, лежавшим в прекрасной хаотичности. Прошёл уже почти год как они встречались. За это время Сандер ни разу не пытался поменять цвет своих волос, лишь поддерживал его. Как бы Роббе хотелось сейчас впиться своими, на первый взгляд, хрупкими, но сильными пальцами в эти мягкие как первая трава волосы, оттянуть их немного. Увидеть как голова парня задралась, показав во всей красе широкую крепкую шею, услышать слетающий с губ едва уловимый искренний стон. Его кожа, наверняка, тёплая, сладкая, она пропиталась по́том, что редкими медленными каплями стекал вниз, а значит, его запахом – смесью утреннего предвкушения жизни и умиротворённой радости полевых цветов, чей флёр едва уловим. Сандер всегда пах так приятно, что Роббе сносило голову от сочетания аромата коричного дерева, вместе с оттенками гвоздики, и свежести, что чувствуешь на берегу широкой пресной реки. Как же сильно парню хотелось вновь почувствовать его запах сейчас, как много он бы отдал за то, чтобы почувствовать этот запах, что лишь расцветает и становится сильнее, когда его обладатель был возбуждён. Они не занимались сексом уже почти два месяца. Почему так получилось, не понятно. Роббе не хотел омрачать себя мыслями о том, почему его парень не пытается продвинуться, последнее время, дальше страстных поцелуев. Ему приходила идея, на периферии сознания, что Сандер остыл к нему, в этом плане, но тот всячески гнал её, ведь они жили минута за минутой, и, если второго что-то бы не устраивало, то он непременно сказал бы Айзерману об этом. Роббе чувствовал во время поцелуев как твёрдый член упирался ему в бедро, но не понимал почему Сандер не проявит инициативу и не перейдёт к чему-то большему, чем поцелуи, а спрашивать тот не хотел, ибо не видел смысла нарушать то спокойствие, что царило в их отношениях, а самому брать верх над ситуацией казалось, почему-то так он чувствовал, бессмысленным. Однако, Роббе с каждым днём становилось всё тяжелее целовать Сандера, чувствуя, что и в этот раз ничего не будет, ничего такого, чего невыносимо хочется, на самом деле, обоим. Роббе думал о том что он - человек, в конце концов, который устал, периодически, дрочить на своего парня в туалете, даже когда тот находится в соседней комнате. «Это, блин, ненормально при живом и здоровом Сандере!». … - Ну что, у тебя получилось списать домашку перед уроком? – бодро спросил Аарон. - Зачем мне её списывать, когда я её сделал? - Ты всегда такой задрот, что - ли? - Хм, только на французском, - усмехнулся Роббе. Они шли с Аароном вдоль многочисленных одинаковых школьных шкафчиков в сторону внутреннего двора, где их, скорее всего, с нетерпением, уже ждали Можо и Йенс. Уже подходя к парням, которые, как обычно, болтали о только что прошедшей математике, Роббе спросил Аарона про то, почему тот не сделал свою домашку, если Амбер, о чём Аарон постоянно охотно рассказывает парням, его по этому вопросу контролирует. На что тот ответил, что он им в этот раз было не до этого, ведь они пробовали новую позу в сексе, вычитанную на каком-то сайте в интернете. Хотя о чём ещё можно болтать молодым парням на перемене, кроме как не об уроках, правда? - Ну вам-то с Сандером, на самом деле, проще в этом плане, - здороваясь с парнями, сказал Аарон. - В каком плане? - В сексуальном. Я читал, что в первый год отношений между парнями, партнёры просто не могут отлипнуть друг от друга, постоянно трахаются. Тем более, лучше понимаешь физиологию другого человека, если он твоего пола. - Чего!? - с лёгкой усмешкой удивился Йенс, - где ты всё это читаешь? - В интернете столько интересных статей, ты себе не представляешь! - Про геев? - нарочито ухмыльнулся Можо. Все, кроме Роббе, поникшего на несколько секунд, хихикали. - Нее, про секс... Серьёзно, столько всего интересного можно откопать! - Аарон был явно увлечён тем, о чём рассказывал. - Роббе, - попытался, сквозь поток нарастающего смеха, привлечь внимание парня Йенс, как лучший друг, всегда будто чувствующий, когда у Айзермана происходит качественное изменение в направлении мыслей, - всё в порядке? - Да, всё в норме, просто… Сандер… Роббе не особо хотелось поднимать эту тему, но и увиливать или отшучиваться, что было совсем не в его стиле, он не собирался. Прошло достаточно времени, прежде чем парень смог прийти к осознанию, и, самое главное, принятию, того факта, что с парнями можно делиться чем угодно. Они приняли Роббе таким, какой он есть. Всего. И они в скором времени дали ясно понять, хоть вслух, это и не обсуждалось, что их ни капли не смущают, или напрягают, разговоры о личной жизни Роббе и Сандера. Дружба. Она, как появление первых почек на деревьях, возвещает о новом, но, в то же время, старом, неизменном круговороте циклов жизни. Крепкая – она выдержит любую непогоду, пусть и будет боязнь, что дерево будет вырвано с корнем, а по окончанию бурных ветров и осыпается немалая часть верхнего слоя коры. Хорошие друзья – будто крепкий травяной чай в холодную пору – горчит немного, но согревает и даёт силы для жизни лучше всех других средств. Только ему можно доверить надзор за душевным равновесием. В глубине души Роббе это понимал, поэтому и позволил своей душе дать возможность возродиться желанию довериться парням. Для него, «Broerrrs» было не пустым словом. - Что? У вас какие-то проблемы? - поинтересовался Можо. После того как старая добрая дружба между ним и Роббе была восстановлена, парень задавал, порой, даже больше вопросов об отношениях Рондера, как называли их уже, кажется, все, чем остальные. По-другому, проявлять простое человеческое беспокойство за товарища, он не умел. - Нет, проблем нет, просто… У нас в последнее время… не очень... с… ну… в сексуальном плане, вобщем. - А что не так? – спросил Йенс. - Просто, вобщем… ох, это, наверное, нормально, что у нас не было секса уже почти два месяца... - Роббе всё ещё мило, чуть заметно смущался при разговоре на подобные темы. - Почему? - Да я сам не знаю почему. Но дальше поцелуев у нас дело не доходит последнее время. - А вы говорили об этом? – спросил Можо. - Я не хочу нагнетать, - Роббе перекидывал точку опоры с одной ноги на другую, - мы же договорились жить минута за минутой, а тут я со своими разборками по поводу того, что мы не спим. - Так и не устраивай разборок, а просто поговори с ним, - посоветовал Йенс. - Не думаю, что из этого что-то получится. Он либо отшутится, либо воспримет всё слишком серьёзно, и мы поругаемся. А этого я точно не хочу. - Ну и воздержание не в твоих, да, кстати, и не в его интересах, - заметил Можо. - Это да, но что если… - Слушай, никаких «что если». Просто поговори с ним. Я уверен, он всё поймёт и правильно воспримет. Сам, наверное, не особо рад тому, что происходит, - настаивал Йенс на мирном решении проблемы, впрочем, как и всегда. Только в том то и дело, что Роббе боялся того, что как раз-таки, Сандер если ни рад, то, по крайней мере, не переживает о том, что происходит. - Послушай, - немного подумав, вмешался Аарон, - а что, если вам попробовать немного разнообразить вашу сексуальную жизнь? Ну там, не знаю… о, сыграть в «Алфавит», например. - Во что? – вздёрнув брови, собственно, как и остальные парни, спросил Роббе. - «Алфавит» - сексуальная игра. Пи́шите на листке бумаги буквы алфавита, вырезаете их, складываете в какой-нибудь пакет или мешок, а, потом, достаёте каждый, по очереди, по одной букве. Задача в том, чтобы придумать какую-нибудь модификацию в сексе, или его другой вид, или всё, что придёт в голову, в плане этого, и попробовать на практике. На выполнение каждого задания даётся три дня. - Wtfock, man!? – послышалось со всех сторон. - Так, если они поговорить об этом нормально не могут, - после неловких смешков недоумённо сказал Йенс, - думаешь, разнообразие в сексуальной жизни им поможет? Они даже обычным сексом не могут заняться! - Так можно совместить одно с другим. Предложи Сандеру поиграть в эту игру, и посмотришь на его реакцию. Если он отшутится или что-то ещё, то заведи с ним мягко об этом разговор. А вдруг ему просто хочется внести разнообразие? А сам он боится предлагать, по какой-то причине. Почти ничем не прикрытый смех парней раздался во внутреннем дворе. - Ладно, ладно, я попробую, - невольная улыбка появилась на лице Роббе, - спасибо за совет, Аарон. … Сандер и Роббе сидели в комнате первого и ужинали. Дризен жадно уплетал пищу, пока Роббе бездумно ковырял в тарелке уже давно остывшую еду. Его терзали очень серьёзные мысли. Они были невыносимо тяжким грузом для него вот уже несколько дней. Выплёскивать их наружу парень не хотел, но и жить с ними было невыносимо. Пока его мысли блуждали по самым тёмным углам сознания, Роббе вспомнил «совет» Аарона. «Ха, не самый плохой вариант», - подумал он. Надо что-то решать с этим, дальше так нельзя! Иначе в один момент внутри него снова может что-то взорваться, а это на все сто процентов не приведёт ни к чему хорошему. - Сандер? - Да, - даже не прожевав до конца, ответил парень. - А тебя всё устраивает в нашей сексуальной жизни? Сандер чуть не подавился от такого неожиданного вопроса. Нет, для Сандера эта тема не была смущающей, просто было неожиданно. - Да… Почему ты спрашиваешь? – наконец проглотив, сказал он. Как только тот сглотнул, кадык под тонкой кожей немного дёрнулся, от чего Роббе характерно сглотнул. Нет, теперь он точно должен предложить. - Просто… Ты не думал, что мы можем её немного разнообразить? Нет, ты не подумай ничего! Меня тоже всё устраивает. Но почему бы нам не сыграть, в какую-нибудь игру для разнообразия? К примеру в, хм, «Алфавит», - парень на мгновение сделал вид, что задумался. - «Алфавит»? Это что? – Сандер был явно заинтригован. И Роббе почти слово в слово рассказал то, что говорил Аарон. Пару секунд лицо Сандера будто не выражало никаких эмоций, а потом уголок его губ интригующе дёрнулся. - Хм, - лёгкая полуухмылка легла на его лицо, - ты завёл этот разговор, потому что у нас уже два месяца не было секса? Роббе немного опешил, что его так легко раскусили. Но после этого, сразу же, постарался сдержать ухмылку уже на своём лице. Ну конечно, это же Сандер! На что парень рассчитывал, думая, что Дризен не догадается в чём дело? Он же у Роббе смышлёный! - …Да, - Роббе не стал юлить. Лучше всего решить этот вопрос сейчас. – Я уже довольно давно думаю, что между нами что-то происходит. Я не хочу выяснять отношения. Но в то же время, устал держать это в себе. Сандер, - с долей какого-то отчаяния, что-ли, он посмотрел своими проникновенными глазами на своего парня, что Сандер в недоумении и лёгком опасении за него поднял внутренние кончики бровей, - ты меня больше не хочешь? Скажи, что происходит, почему у нас ничего не движется дальше поцелуев? У Роббе, в конце этого монолога, аж немного дрогнул голос. - Хей, - у Сандера ёкнуло в сердце от вида своего мальчика, готового чуть ли не расплакаться от накатившего в данные минуты отчаяния, и он, поставив на пол тарелку, где они и сидели, придвинулся к Роббе и крепко, но максимально бережно, что было характерно для их объятий, обнял его, - Роббе! Конечно, я хочу тебя. Что ты устраиваешь здесь? Я не понимаю, с чего у тебя вообще подобные мысли появились? - Я устраиваю? Это ты будто держишь меня на расстоянии! Я же всё чувствую, а ты делаешь вид, что всё нормально, хотя это, блин, не разу не нормально! - Это я то держу тебя на расстоянии? Ты сам ясно дал мне понять, что не хочешь пока секса! – Сандер видел, как темнота Роббе надвигается на него, и не собирался ей уступать. - Я?? Когда это? - После моего последнего эпизода, когда мы поругались тогда. Ты сказал, что хочешь расслабленности в отношениях, потому что давно не чувствовал покоя. Сказал, что устал. Вот я и решил, что будет лучше просто проводить время друг с другом, без всего, что имеет отношение к сексу и прочему, что может вызвать напряжение для тебя. Во время последнего маниакального эпизода Сандер решил, что хочет открыть свою мастерскую по обработке дерева, хотя до этого, никогда в жизни, даже молотка в руки не брал. Роббе не отреагировал никак. Он понимал, что этот период рано или поздно завершится, и даже приносил парню купленные по просьбе Сандера, который, как сказал, просто не мог отвлечься, инструменты и доски. Когда эпизод закончился, а парень только начал приходить в себя после депрессивной стадии, Айзерман попросил убрать в его комнате скопившиеся инструменты, потому что, только что, споткнулся о железные гвозди, и чуть не упал лицом прямо на них. Ну как попросил? Яростно крикнул. С самого утра у парня не задался день – мама снова начала странно вести себя, кричать и носиться по квартире, в школе он чуть не полетел кубарем с лестницы из-за парочки девчонок, что проносились мимо и задели его, внезапную контрольную завалил, ведь так необходимо её давать в начале года! Сандер же сказал, что пока не будет убираться, ведь не знает, возможно, что-то ему может пригодиться в будущем, не решил ещё, что оставит, а что выкинет. Они поругались. В пылу ссоры, которая была, чуть ли не первая у них за всё время, что они были вместе, Роббе сказал, что устал от вечной неспособности Сандера быть хоть капельку организованным. За ним надо вечно всё убирать, хоть они и живут поразнь, что хочет, расслабиться уже, наконец, и перестать перманентно думать о том, что за порядком надо следить. Не то, чтобы Айзерман был безумно чистоплотным, но, во всяком случае, более аккуратным нежели его парень. Конечно, совсем скоро после этого случая, они вновь помирились, и Сандер хотел заняться сексом с парнем, но тот сказал, что устал и хочет отдохнуть. Вот Дризен и решил, что Роббе, действительно, в принципе, сильно устал, и решил не напрягать его, всеми способами. Ведь, это было самым лёгким, приятным, и самым малым, что он мог сделать для счастья своего любимого человека. - Ох, Сандер, - парень громко выдохнул, - Просто в те дни на меня много всего свалилось, мы ещё поругались, я, мягко говоря, места себе не находил. Я понимаю, что это не оправдание моему поведению, но… В тот день у меня просто ужасно болела голова, вот я и не хотел заниматься сексом. Но это уж точно не значит, что я всегда устал и не хочу его с тобой больше. - Как и я, - Сандер придвинулся ближе, - Потому что невозможно устать от тебя. Ты же такой страстный у меня, - горячий шёпот в самое ухо от которого мгновенно прошибло резким и мощным ударом тока от ногтей на ногах до кончиков волос на голове. Роббе забыл обо всех своих мыслях, потому что весь был сконцентрирован лишь на дыхании возле своего уха. Сандер отстранился и посмотрел Роббе в глаза. Боже! Роббе мог бы кончить от этого взгляда, если бы его обладатель не начал говорить. - А мне понравилась идея с этим «Алфавитом»… Я бы с удовольствием попробовал. - Ты сейчас серьёзно? – Роббе не верил в происходящее. Безумная затея! Просто не мог поверить. Возможно, именно потому, что в самой глубине души безумно желал, чтобы Сандер, и правда, согласился. - Вполне. Надо обязательно попробовать как-нибудь. А сейчас…. Медленным игривым хищником Сандер приближался к своей жертве, которая без слов об этом только и просила. … - Ну так что, мне сходить за бумагой и ручкой? - Сандер, ты сейчас серьёзно? Парень, на самом деле, спустя какое-то время, завёл разговор с Айзерманом об этой игре. Ему чертовски понравилась идея – разнообразить сексуальную жизнь. Безусловно, его всё устраивало. Абсолютно всё. Даже то, как Роббе забавно отводит личико, после того как кончил, как чаще всего это бывает, на живот Сандера, будто стесняется. Они оба знают о том, что в их отношениях нет преград, нет ничего, что могло бы подвести к каким-то испытаниям. Однако, мысль о том, что его мальчик может, а главное, хочет предоставить возможность проверить эту безусловную истину, а также, привнести что-то новое и интересное в постель, невероятно будоражило Сандера волнением морских волн где-то далеко в глубине его душе. Роббе же, тоже желая осуществить самые потаённые фантазии, хотел поиграть в эту игру. Но он не мог поверить, что Сандер, абсолютно серьёзно, также хочет этого. - Совершенно серьёзно, - приняв спокойное выражение лица, что давалось с огромным трудом, ответил Дризен, - Ну так что, несу? - Ага, давай. Сандер на пару минут скрылся за дверью собственной кухни. Роббе немного, хотя нет, много, волновался. Он чётко ощущал это сладостное предвкушение предстоящего, которое возникает, к примеру, когда, в детстве, ждёшь бой курантов, полный доверительной надежды на скорое получение желаемого подарка. Сандер вернулся с листком бумаги, ножницами и каким-то небольшим красным мешочком. - Давай я напишу буквы, а ты – вырежешь. Не обижайся, малыш, но, ты сам знаешь, у меня почерк лучше, а вырезать ровно я не особо умею. Разве можно даже в таких мелочах идеально дополнять друг друга? - Ок, как скажешь. Пока Сандер писал аккуратные большие буквы, Роббе позволил себе разглядеть получше то, как выглядит его парень сегодня. «Как всегда великолепно». Каждый раз Айзерман смотрел на своего любимого как в первый. Мягкие волосы, которые так и манят коснуться, взъерошить их ещё больше. Хочется пройтись по ним языком, попробовать на вкус каждую волосинку. Наверняка, они такие же вкусные, как и весь Сандер, думал Роббе. Как же сильно хочется коснуться губами этого аккуратного ушка, зацепиться зубами, оттянуть до тонкого отчётливого стона. Парень всегда хотел сделать приятное Дризену в постели, но, очень редко, ему хотелось делать что-то, что нравится ЕМУ делать. Пусть бы Дризену было даже немного неприятно, ненадолго. Роббе знает, что, по итогу, доставит больше удовольствия обоим. Аккуратные от природы, идеально уложенные густые брови родного оттенка, которым позавидовала бы любая девушка, так и кричали, чтобы их тоже поцеловали… - Держи, я закончил. Роббе постепенно возвращался в реальность из своих далёких путешествий по грёзам. - Ага, сейчас. Когда Рондер закончили, то положили мешочек с буквами на подоконник, рядом с небольшим белым горшком денежного дерева. - Кто будет тянуть первым? –искорки в глазах Сандера. Роббе лишь окончательно убедился, что делает всё правильно. - Эмм… Давай, скинемся? – вытянул руку парень. - Ок, давай. - Раз, два, три… суефа. Ок, тебе повезло… наверное. У Сандера выпал камень, а у Роббе – ножницы. - Ага, повезло... наверное, – немного передразнивает Сандер. Ему от души забавно видеть как Роббе чувствует себя неловко от той игры, в которую они вот-вот начнут играть. Хотя ещё пару дней назад Дризен слегка беспокоился, что стон Роббе услышат соседи, но первому не будет неловко, в отличии от Айзермана. Лёгкий эфирный флирт будто из другого века – это не может не заводить, по мнению светловолосого парня. - Что ж, тяни бумажку, - Роббе прошёлся взглядом немного в сторону от глаз Сандера. - Хорошо. Сандер медленно подошёл к Роббе, который стоял, почти облокотившись на подоконник, и наклонился к мешочку, будто нарочно прямо возле шеи Роббе. Айзерман сразу же вспомнил первый день их знакомства, их кроксы, ту неловкость первой влюблённости, котора порхает словно колибри, не замечаемая никем, но ощущаемая всеми, что он испытывал тогда. Сейчас же запах, личное пространство Сандера окутали Роббе, у которого перехватило дыхание. Дризену нравится так делать, не может отказать себе в удовольствии. Но он и прекрасно понимает, что скрываться за миловидным и скромным юношей, его мальчику было комфортно. Тогда зачем его лишать этого комфорта? Парень достал и развернул листок, показывая Роббе. На ней красовалась буква «P». - «П». Хмм, интересно… - Сандер, и правда, выглядел задумчивым. А может он уже придумал, что делать, просто тщательно старался это скрыть? … Прошло уже два дня. Сандер не обмолвился ни словом по поводу задания. Роббе не переживал, просто ожидание, как обычно, выматывает. Вот и Айзерман не стал исключением. Выматывает словно длительный подъём в гору в час пика солнцепёка, когда финишная линия кажется настолько далеко, что появляются силы продолжать к ней путь, как раз потому что устал настолько, что нет желания остановиться. Роббе сидел на скамейке в спортивной раздевалке и, от нечего делать, листал ленту Инстаграмма. Внезапно смс. «Буду ждать тебя сегодня у себя после уроков. Я придумал, что делать с буквой.» Строгость смс наводило на мысли о том, что Сандер приготовил что-то серьёзное. Содрогающаяся улыбка медленным рассветом уголка губ появилась на лице Роббе. … Роббе вошёл в квартиру Сандера. Тот отдал ему свою запасную связку, чтобы Айзерман мог в любой момент беспрепятственно попасть к парню домой. - Сандер, это я, - немного громко сказал Роббе. Родители Дризена были на работе. - Проходи в комнату, я тут, - послышался ответ Сандера. Роббе прошёл в его комнату спокойным шагом, пытаясь пододьше просмаковать предвкушение того, что будет дальше, ведь он был чертовски заинтригован. Когда парень вошёл в комнату, то увидел Дризена в лёгкой домашней пижаме. Светлая – Сандер себе не изменяет. Он надевал эту хлопковую пижаму лишь несколько раз. В те дни был самый жаркий секс в их жизни. - Привет, - начал разговор хозяин, так резко подходя к Роббе, что тот опешил от неожиданности, - давай, без этих формальностей. Я хочу тебя. В нетерпении Сандер начал раздевать Роббе, резкими движениями помогая тому освободиться от одежды. Толстовка, футболка, штаны, трусы – всё полетело в сторону. После этого он отошёл на полшага от парня, нежеланный разрыв напряжения между ними сверкнул в воздухе, и начал снимать с себя одежду. Не быстро, но и не слишком медленно. «Когда-нибудь, если захочешь, я обязательно устрою тебе стриптиз». Роббе чувствовал как сердце бьётся быстрее, разгоняя тепло, которое не хотелось отпускать от точки концентрации, по всему телу. Футболка – вниз, штаны – тоже. Но трусы, серые, максимально плотно облегающие его упругие орешки, он пока не снял. Снова расстояние сократилось. Руки друг друга пустились в свободное хаотичное плавание по просторам двух горячих тел. Сандер двигал руками медленно, умело, будто точно зная заранее отрепетированный маршрут, который позволит Роббе максимально расслабиться. По талии вниз к бёдрам, затем вверх до рёбер, после чего, руки разделились – одна пошла вверх к шее, а другая –ниже, на спину к пояснице. - Я хочу, чтобы ты ничего не стеснялся, чтобы не был зажат. Хочу чтобы ты был максимально расслаблен сейчас, иначе я не смогу сделать то, что хотел. Что хочу… Глаза цвета бурной лазурной морской гавани, залитой солнцем, моментально стали цвета угля. - Хочу тебя, так хочу...– горячим паром его голос обжигал Роббе, - Хочу целовать тебя так сильно, пока не будешь просить остановится… Хочу трахать тебя так сильно, чтобы ты не смог завтра встать с кровати… Хочу доставить тебе такое удовольствие, чтобы в твоей голове не осталось мыслей ни о ком и ни о чём, кроме меня… Хочу… Тебя… Сандер редко говорил во время секса. Обычно, большое количество слов предвещало близость эпизода, но не сегодня. Сейчас Дризен просто задыхался от возбуждения. Теперь наконец-то ему позволено вновь и вновь наслаждаться этим человеком, его человеком. Да и его задумка подогревала, так сказать, интерес. В душе, он давно хотел сделать нечто подобное, а тут как раз вспомнил накануне об этом явлении в сексуальной практике. Во время того как он говорил, Сандер покрывал лицо Роббе мокрыми жадными поцелуями. Будто хотел съесть его, всего, одному насладиться прекрасной трапезой, ни оставив ни кусочка этому миру. Веко. Слюна срываясь с нижней губы, ставшей пухлой и алой, потекла вниз. Широкий, нежный, такой же розовый как и сосок, язык слизал эту слюну. Взмах этих ресниц заставляет чувствовать прилив крови к члену. Скула. Тёплый язык лизнул её целиком. Щёчка. Совместное тепло губ и бархатной щеки заставляют Сандера шумно выдохнуть. «Он идеален». Уголки губ. Нежно. Роббе не мог нормально вздохнуть. Так чувственно Сандер не целовал его уже давно. Не надо упоминать, что Айзерман был возбуждён не меньше. Поцелуй в губы. Напористый, жадный, влага нектарных соков, что они впитывают во время поцелуя, не сможет утолить жажду, но они не перестанут пить. Роббе бережно целует верхнюю губу, Сандер, в это время, слизывает нижнюю. Первый никогда не сможет перестать боготворить этот язык, созданный Гермесом, жизнь в который вдохнула Афродита, а проклял Аид. Отец его – огонь, порождающий к жизни цветы Эдемского сада, но забирающий разум и душу своей естественной порочностью, перед которой склоняются легионы, жаждущие справедливости, но получающие гораздо больше тепла и уюта в заточении после боевого пленения. - Теперь, ляг на спину на кровать. Но ногами будь на земле, - глубоко дыша, сказал Сандер. - Пп... Почему? – было видно, что слова Роббе даются с трудом, - Зачем? - Потому что только так я смогу вовремя сделать то, что хочу, - взгляд хитрого серийного убийцы, что заставляет покорно следовать за ним, даже если знаешь его личность. - Сделать что? Сандер подошёл ещё ближе, хотя казалось, что это невозможно. - Parelketting (Жемчужное ожерелье). - ? - Моё задание. На «Р». Это означает кончить на шею. Роббе был способен только лишь вздохнуть. Никогда прежде Сандер не кончал на Роббе. Не только потому что они, периодически, пользовались презервативами, но и потому, что первый делал это либо на кровать или рядом, либо, иногда, прямо внутрь. Как будто между ними образовалось такое негласное правило. Никогда сперма Сандера не была на тел парня, если не считать задницы и части того, что порой стекало по ягодицам. Да, Роббе делал своему парню минет. Но тот даже в такой ситуации тот не позволил кончить на Айзермана. Роббе не спрашивал никогда об этом. Ему не было неловко. Просто, Роббе это никогда особо не беспокоило. Но сейчас он понимал, что для Сандера подобное – ещё один способ показать абсолютное доверие к партнёру. - Кстати, - продолжил Дризен, - мы не договорились о стоп - слове. Нуу, если что-то будет не так, чтобы дать понять, что нужно остановиться. Хм, например,.. - Может, - сделав паузу, сказал Роббе, - "Чернобыль"?.. - Хах, можно, почему бы и нет, - Сандер искренне усмехнулся. Его малыш обязательно придумает что-нибудь интересное, - пусть будет "Чернобыль". Роббе, будучи всё это время абсолютно голым, подошёл к кровати и сам лёг на неё. Сандер также медленно подошёл, словно подплыл, к кровати, и посмотрел сверху вниз на парня. Взгляд. Полный обожания и вожделения. Это не просто выражение полной отдачи чувствам, вызванных любовью. Это скорее желание, что возникает, когда видишь картину, на ней пейзаж, люди, здания, что угодно. Смотришь на неё и хочешь, во всех смыслах этого слова, хочешь стать частью того мира, что взростил автор и запечатлел, хочешь, чтобы душа вырвалась из тела и стала одним целом с тем миром, не этим, хочешь стать вселенной, большей, чем что-либо, существовавшее когда-нибудь, окутать тот мир, слиться с ним, как с потоком воды, что под напором идёт из ду́ша, когда принимаешь ванну после утомительной недели. Роббе это чувствовал, но осознавал потихоньку, боясь умереть от той энергии, что переполняла его в такие минуты, боясь никогда больше не почувствовать это. Мучительно медленно Сандер снял с себя трусы. Он знал, какое влияние это оказывает на Роббе, поэтому так любил этот момент, ведь в эти секунды Айзерман выглядел настолько открытым, забывая обо всём и наслаждаясь происходящим, что, если бы Дризен сказал ему прыгнуть из окна, тот так бы и сделал. Его душа была оголена, с ней он бы говорил. На лбу у Роббе выступила испарина. Дризен также медленно, Роббе думал, что кончит прямо в данный момент, наклонился к парню. Последний раздвинул ноги, и, казалось, что ничего более пошлого нельзя себе представить. Но Сандер знал, что можно. Он шагнул прямо между этих крепких и подтянутых ног, поднял указательный палец, без кольца, перед приходом Роббе предусмотрительно снявшего с себя, и протянул его к пересохшим от возбуждения губам. Неторопливо провёл по нижней губе, затем по верхней. Парень, что лежал, открыл рот. Сандер просунул туда этот палец, почти до самого основания. То, как, причмокнув, Роббе плотно обхватил его, заставил издать второго самый сладкий звук, который когда-либо первый слышал. У обоих уже стояло. Роббе прошёлся языком по пальцу, слизал всё и ничего не упустил, а затем, выделив достаточно слюны, начал сосать его. У него каждый раз получалось это настолько естественно и непринуждённо, что нельзя было оторвать взгляд. Когда палец был уже достаточно мокрый, Сандер мягко вынул его и стал обводить анус парня, смотря тому прямо в глаза. Уже точно знал как действовать. Они оба знали. Роббе, изо всех сил пытался не откидывать голову назад, потому что безумно хотел видеть эти глаза, в которых, казалось, сосредоточена теперь его жизнь. После этого, Сандер начал вводить палец в Роббину задницу. Кожа в этой области была настолько мягкой, по мнению Дризена, настолько упругой и нежной, будто трогаешь поверхность статуи, сделанной из лепестков речного лотоса, но стоит только прикоснуться к ней, как та рассыплется на атомы и разлетится по миру. Роббе немного застонал. Это мелодия – звук единения с природой для Сандера, когда сидишь на поляне в лесном массиве, слышишь пение диких птиц, хруст веток вокруг, шелест листьев от лёгкого ветра. Слышишь саму жизнь. Если бы он мог, он бы слушал эту мелодию вечно. Потом, парень добавил второй палец и начал растягивать Роббе. Растягивал и растягивал. Затем, добавил ещё один. От наслаждения Айзерман прогнулся в пояснице – Сандер точечно задел простату. Парень вытащил руку. - Дай… мне… - Роббе сказал низким голосом. Мысль. У самой корки мозга. Когда тебе так сильно хорошо, когда понимаешь, что будет лучше. Когда хочется, что было ещё лучше. Наедине с Сандером в парне появлялось то, чего тот никогда не встречал в своей жизни – горячего сердца, что способно обогреть в стужу или устроить пожар, если придётся. Настолько горячего, что рука превратится в едва видимый пепел, стоит прикоснуться к нему. Дризен протянул, не разделяя, пальцы ко рту парня. Едва они коснулись губ, Роббе быстро разорвал свои губы и взял эти пальцы в рот. Целиком. - Роббе… Звуки шли от самого члена. Гортанные, они возбуждали лишь сильнее. И когда Роббе принялся облизывать пальцы во рту, как какую-нибудь сладость, смотря прямо в глаза, Сандер начал бояться, что так и кончит, не доставив Роббе истинного удовольствия. Подставив уже влажный член ко входу Роббе, парень, испустив невольно сорвавшийся с его губ стон, не торопясь, держась за самые сексуальные, по его мнению бёдра, вошёл в него, стараясь продвинуться как можно глубже. Единое. Будто так всегда и было. И слов будет мало. Сандер двигался осторожно, но решительно, ибо терпеть уже был не в силах терпеть. Ему хотелось показать, что значит для него Роббе - всё. Он никогда не перестанет возбуждать его до самых извращённых мыслей, до самых кончиков мелких волосинок на члене, до самой жизни. Когда он начал чувствовать приближение сладостного оргазма, когда первые капли белёсой спермы уже вытекали из него, то также осторожно вышел из Роббе. В предвкушении того, что должно скоро произойти, Сандер едва мог связать пару мыслей. В этом действии чувствовалось что-то первобытное, древнее, вечное. Сделать частью себя того, в кого ты кончаешь, захлёбываясь от великолепных чувств и ощущений. Хотя, казалось бы, как можно сделать частью себя того, кто уже твой, всегда. Стоя на полу, Дризен наклонился к парню, взял увесистый член в руки, и излил вязкую плотную жидкость прямо на широкую шею любимого человека. От осознания происходящего, от взгляда Сандера, во время того, как он кончал, или же от того и другого одновременно, Роббе также кончил, немного попав на ноги парня. На место, которое он ещё никогда не помечал собой. Стон. Глубокий и продолжительный. Так поют морские сирены, что завлекают неосмотрительных путников на смерть, думал Сандер. Не успев отойти от потрясающего оргазма, парень наклонился к Роббе как можно ближе. Его лицо было прямо у шеи. Слизать весь свой вкус с пальцев, что за пару секунд до этого, были в тебе! Прочувствовать собственный вкус, нарушая все границы интимности! Сандер восхищался им снова, и снова, зная, что так будет всегда. Внимательный взгляд на собственную сперму. А ведь, он излил её немало. Длинными вереницами тончайшего серебра красовались полосы от частично стёкшей вниз субстанции. Несколько последних капель, разбросанных хаотично, напоминали шарики жемчуга. Это, и правда, красиво. Осознание того, что именно этот мальчик довёл его до такого состояния, красоту последствия проявления которого, он видит сейчас перед собой, представляются сумасшествием. Сандер приближается языком к шеи, что покрыта переливающимся блеском при свете лампочек. Широкими мазками большой кисти он слизывает всё, что есть. Ни капельки. Никому. Роббе, придя в себя от ощущения влажной теплоты на шее, вновь готов был погрузиться в океан возбуждения. Сандер делал это, усердно стараясь, как волчица, что вылизывает шёрстку своим новорождённым малышам. Забота и возбуждение! Айзерман чувствовал, что член снова встаёт, и он скоро может снова кончить, если его парень не остановится. Шея была для Роббе эрогенной зоной. Сандер это знал. Он не остановился... Колени подрагивали. Сандер рухнул на кровать рядом, чуть не запутавшись в ногах. Глубокое частое дыхание постепенно становилось размеренным.