***
Сокджин приходит в себя на третий день, судя по свету пробивающемуся через щель между плотными шторами, утро уже наступило. Хосок спит под боком, свернувшись клубочком вокруг кучки каких-то лекарств, и забавно причмокивает губами, старший осторожно выбирается из постели, чтобы не разбудить Чона, и первым делом идет в ванную. В голове все еще клубится туман, не дающий вспомнить ничего из двух прошедших дней и даже тот вечер, видится смутно, словно сон, покрытый мутным маревом. Может ему действительно просто приснилось? На кухне никого нет, под потолком тихонько шуршит вентилятор, а маленькие настенные часы показывают восемь утра. Ким чувствует себя вполне нормально, поэтому начинает возню с завтраком, он мурлыкает какую-то песню себе под нос, разбивая несколько яиц в миску и оборачивается, когда слышит скрип двери, ведущей в ванную. Сокджин теряется в пространстве и вообще ничего не понимает, потому что не видит перед собой кухни, только чужое плечо, в которое уткнулся носом, и чувствует чьи-то руки на себе, горячие, обнимающие. Секундное замешательство, один единственный вдох, и легкие забиваются удушливым ароматом персиков, перемешанным с запахом соли. Сонное марево слетает, словно кто-то сдернул мешающую скатерть со стола, и вот перед глазами Джина снова его фантомы, обжигающие, ласкающие, бесконечные. На мгновение Киму кажется, что и эти объятия тоже очередная его фантазия, терзающая воспаленные мозги. Паника накатывает с такой скоростью, словно она гоночный болид на финишной прямой. Сокджин искренне не понимает откуда у него столько резкости и силы, он только в замедленной съемке смотрит, как Намджун падает на пол, едва не ударяясь головой о край кухонной тумбы. — Хен? — младший смотрит на друга снизу вверх, настолько напуганными глазами, словно видит Кима впервые, Джин понимает, что у него чертовски дрожат руки, которые он все еще держит перед собой, будто бы в защитном жесте. — Что за грохот? — сонный Юнги с полотенцем на плечах появляется из-за двери ванной, и его глаза широко распахиваются, стоит ему увидеть друзей. — Что здесь произошло? — Я-я испугался, — заикаясь протягивает Сокджин, резко прижимая руки к себе, он не узнает свой голос, хрипящий, надломанный, а еще боится вновь посмотреть на Намджуна, будто тот все может понять, стоит только им снова на секунду пересечься взглядами. Паника до сих пор гремит кровью в ушах и пускает разряды тока по всему телу. — Я не хотел. Юнги долгим нечитаемым взглядом оглядывает старшего, подавая Намджуну руку, чтобы помочь подняться. Ким, на всякий случай, и ему в глаза тоже не смотрит, Мин же способен разглядеть все что угодно, кажется, даже мысли прочитать ему под силу. Джин не может этого допустить, поэтому предпочитает отвести взгляд и вспомнить о том, что он что-то готовил, быстро разворачиваясь к плите. Парень вздрагивает, услышав тяжелый вздох Юнги и звук легкого шлепка, Ким оборачивается наблюдая как Намджун потирает затылок, а Мин подходит ближе к старшему. — Чем ты думал, у него же наверняка еще температура, — ворчит парень явно не на Джина, но оказывается достаточно близко, чтобы приложить свое запястье ко лбу старшего. — Хен, ты горишь, голова не болит? — Не болит, но, наверное, уши немного заложило, поэтому я не услышал шагов, — Сокджин почти не врет. Почти, потому что он правда не услышал приближения младшего, но ведь оттолкнул он не поэтому. Однако, никому об этом знать необязательно. — Прости, хен, я не хотел тебя напугать, — Намджун выглядит, как провинившийся щенок, разве что не скулит и не тычется носом в ладонь в качестве извинения. У Сокджина колет где-то под ребрами от такой картины, хочется подойти, погладить по щеке и нежно поцеловать кончик носа, чтобы снова увидеть улыбку с очаровательными ямочками, но Ким сдерживает себя, ограничиваясь кивком и мягкой улыбкой, по-прежнему не глядя в глаза. Джина до сих пор потряхивает, а внезапно всплывающие приступы нежности и желания коснуться совершенно не помогают успокоиться, наоборот, только усугубляют ситуацию. — Ты бы вернулся в комнату и еще поспал, — Юнги становится рядом с другом и отбирает у него миску с яйцами, принимаясь всыпать специи и взбивать содержимое. — Выглядишь все еще хреново. — Спасибо за комплимент, дружище, — фыркает Джин, все же успокаиваясь, Намджуна на кухне уже нет, он словно растворился даже не скрипнув половицами. — Я чувствую себя намного лучше, думаю, могу справиться с завтраком, к тому же не хочу портить остаток отдыха, у нас были большие планы. — Ты не испортил отдых, не говори бреда, — Юнги ловко справляется со сковородкой, на которой обжаривает тонкие яичные блинчики, и мельком смотрит на старшего, искренне беспокоясь о том, что он поранится ножом, пока нарезает зелень и овощи. — К тому же с тобой возился Хоби, он к тебе в комнату никого не пускал, боялся, что мы заразимся. — Он провел со мной все это время? — Джин дергает брови вверх, делая пометку о том, что нужно обязательно отблагодарить младшего не только на словах. — Даже меня не пустил к тебе, все сам, — хмыкнул Мин, переворачивая очередной блинчик. — Так что готовься к тому, что мелкие тебя затискают, Тэхен чуть не ревел каждый день, будто ты помираешь, а не просто простудился. — Боже, они же придушат меня, я уже подумываю о том, чтобы прикинуться больным еще на пару дней, — Ким дергает уголки губ вверх, а Юнги фыркает, забавно морща нос, он оценил шутку старшего. Сокджин догадывается, что его эмоциональный диапазон еще очень расшатан из-за болезни, поэтому состояние мотает из крайности в крайность, но сейчас парень абсолютно уверен — то, что он ощущает называется спокойствием. Кажется, он смог бы растянуть этот момент на столетия, просто готовя завтрак с Мином на одной кухне и тихо переговариваясь о всяких глупостях, не имеющих никакого значения. Идиллию дополнил проснувшийся Хосок, тихо прошедший на кухню и обнявший обоих парней со спины, Чон еще немного сонный и очень уставший, но уже умытый, выслушал благодарности Джина и отмахнулся от обещания придумать что-нибудь кроме слов, когда они вернутся в Сеул. — Главное, что тебе лучше, этого достаточно, — улыбнулся парень, чуть дернув головой, когда Юнги поднес к его губам дольку помидора, впрочем, почти сразу позволил Мину покормить себя. — Женатики, — фыркнул Сокджин, сразу же отворачиваясь обратно к разделочной доске, но это не спасло его от возмущенного шипения Юнги и шлепка Хосока. — Эй, я пошутил, чего сразу драться?! — А куда пошел Джун? — внезапно перевел тему Чон, заставив Кима замереть с ножом в руках, так и не донеся его до нежной кожицы сладкого перца. — Я с ним в коридоре столкнулся, он из дома выходил. — Я не знаю, может прогуляться решил? — Юнги глянул на Джина вопросительно, а тот только плечами пожал, совершенно не представляя куда мог направиться парень. Внешне Сокджин остался спокойным, разве что пальцы незаметно подрагивают, а вот внутри бушует настоящее стихийное бедствие — всемирный потоп, не меньше. Волнение скручивает внутренности в тугой узел, подталкивая его к горлу и, кажется, тем самым перекрывая кислород, а в голову лезут дурацкие мысли, поэтому бросив тихое: «Я пойду посмотрю», Сокджин откладывает нож и протирает руки полотенцем, прежде чем выйти с кухни. Только коснувшись пальцами дверной ручки, Джин коротко матерится про себя, он же всеми силами желал спрятаться от младшего как можно дальше, а теперь сам первый идет к нему, будто к тигру в клетку ступает. Мысленно обозвав себя гением логики напоследок, Сокджин поворачивает ручку и выходит на крыльцо, там он тут же врезается взглядом в спину парня, спокойно сидящего на ступеньках с телефоном в руках. Ким чуть кашляет, привлекая внимание, но Джун не вздрагивает даже, наверняка услышал скрип двери. — Ты чего тут? — Сокджин хочет ударить себя по лицу, потому что это возможно самая тупая формулировка вопроса из всех возможных. — Мама звонила, спрашивала как у нас дела, — спокойно, даже чересчур ровно отвечает Ким, и у Джина мурашки бегут по ногам от этого бесцветного голоса. Намджун не повернул к нему головы, даже на миллиметр не сдвинулся, и старшему это кажется странным, словно из привычного тактильного, открытого и веселого парня вдруг вырвали с корнем всю радость. Самое ужасное, что причиной этого, отчасти, может быть Сокджин. — У них все хорошо? — Ким сам не понимает зачем спрашивает, наверное, хочет точно знать, что не он причина хренового настроения младшего. Хотя бы не только он. Сокджин кусает губу, потому что это ужасно — желать, чтобы что-то произошло, лишь бы сложить с себя часть ответственности, но он тоже человек и в нем есть не только хорошие черты. Однако такая отговорка не успокаивает внутренний голос вынесший вердикт о том, что Джин — редкостный кретин, сам Ким с голосом почти согласен. — Сестра подралась с каким-то мальчишкой, сломала руку, — устало выдыхает Намджун потирая ладонями лицо, словно пытаясь смыть с себя нерадостные новости. — Я почти уверен, что она первая полезла на рожон. — А на фотографии она показалась мне безобидной милашкой, — чуть дернул уголками губ старший, присаживаясь на ступеньку рядом с Джуном, и чуть поглаживая парня по спине. Сокджин делает это машинально, не отдавая себе отчет, но чувствует, что это правильно, даже необходимо. — Фотография старая, — смешливо фыркает Джун, отрывая ладони от лица, но по-прежнему не смотрит на старшего, упорно разглядывая дорогу, хотя там происходит целое ничего. Сокджин поджимает губы. — Намджун-а, прости меня, — вырывается раньше, чем Джин успевает подумать, Ким вздрагивает, а старший медленно убирает руку с его плеча, сцепляя собственные пальцы в замок, собираясь с мыслями. — Я правда просто испугался, я не хотел отталкивать. — Хен, все в порядке, я сам виноват, не нужно было подкрадываться, — Намджун потирает затылок, чуть поворачивая голову, и в первый раз смотрит в глаза старшего, словно боится, что Джин может разглядеть лишнего. Однако Сокджин способностями к телепатии не обладает, впрочем, как и Джун, поэтому они смотрят друг на друга и неловко улыбаются. — Ну, сейчас я бы не испугался, — тихо произносит старший, похоже мозг и инстинкт самосохранения помахали ручкой, потому что Ким снова говорит прежде, чем думает, а Джуну дважды повторять не надо, он всегда был умным парнем. Сокджин даже не вздрагивает, оказываясь в объятиях младшего, и спокойно укладывает подбородок на его плечо, и только собственное сердце отбивает в груди совершенно бешеный невообразимый ритм. — У тебя было такое лицо, будто я твой ночной кошмар, — тихо говорит Джун куда-то в волосы Сокджина, заставляя его вздрогнуть, потому он что почти угадал. Ким обнимает младшего, утыкаясь носом в его плечо и снова бормочет извинения, всеми силами пытаясь сдержать свои воспоминания, это оказывается проще простого, потому что в объятиях Намджуна спокойно, пожалуй, даже спокойнее, чем на кухне с Юнги. Это довольно неожиданно. Кто же знал, что, чтобы спрятаться от фантомного Намджуна, нужно нырнуть к реальному в объятья? К слову, реальный Джун от фантомного отличается кардинально, он слишком осторожный, бережный, а главное — теплый, не обжигающий, а именно теплый, как большая мягкая плюшевая игрушка. Хочется утонуть в его руках. У Сокджина губы начинают гореть адским огнем и невозможно сильно чесаться от желания поцеловать такого Намджуна, но старший сдерживает себя, прижимая губы к плечу Кима, надеясь, что он не почувствует ничего странного через футболку. — Я скучал и волновался за тебя, хен, — легкое касание губ к виску между словами Сокджину, наверняка, почудилось, его фантомы все еще не до конца разжали свои когти на восприятии парня и подкидывают мелкие провокации. — Это всего лишь простуда, а вы так говорите, будто я был при смерти, — чуть улыбается Джин, касаясь своим коленом колена младшего и чуть потершись носом о светлую футболку на его плече. Намджун явно хочет что-то сказать, даже воздуха в грудь набирает побольше, но передумывает, тихо вздыхая и поглаживая спину старшего. — Пойдем в дом, нас уже наверняка ждут. — Идем, хен, — Джун не сдвигается даже на миллиметр, продолжая обнимать Кима, от чего на лицо Сокджина лезет совершенно идиотская счастливая улыбка. Возможно, все не так уж и плохо.***
I watched my wild youth Disappear in front of my eyes. Moments of magic and wonder Seems so hard to find. Is it ever coming back again? Is it ever coming back again? Take me back to the feeling when Everything was left to find.
— Ты уверен, что готов к этому? — Юнги преграждает путь до водительской двери. Руки Мина сложены на груди, а взгляд суровый, этим он очень напоминает собственного отца, только выцветшая мятная макушка из картинки выбивается. — Да, мне уже лучше, — Сокджин строит самое убедительное выражение лица, готовый станцевать чечетку, лишь бы лучший друг поверил в его слова. — К тому же, нам завтра вечером уже уезжать, мне нужно хотя бы попробовать сесть за руль. — Я могу вести машину, — парирует Юнги, краем глаза наблюдая за тем как на заднем плане бегают воодушевленные макнэ, складывая некоторые вещи в багажник. — У тебя прав нет, — Джин копирует позу друга, приподнимая бровь, а Юнги фыркает, наличие каких-то там бумажек для него вовсе не аргумент. — У меня уже второй день даже температура не поднимается, я в порядке. — Если тебе станет плохо, ты сразу же скажешь об этом, — прищуривается Мин, все еще сверля взглядом старшего, Сокджин кивает и чуть улыбается, а Юнги опускает руки, открывая проход к водительской двери. Беспокойство Мина вполне оправдано, Джин оправился только вчера, а путь до того самого пляжа, фотография которого хранилась в альбоме Сокджина, предстоял долгий. Впрочем, Ким и правда чувствует себя намного лучше, хотя и по-прежнему немного стесняется Намджуна, но это не слишком влияет на его самочувствие. Сам Джун вовсе не обижается на старшего и уже занял свое место штурмана, копаясь в навигаторе, чтобы выставить маршрут. Младшие расположились в открытом кузове, перетащив туда все нужные вещи и клятвенно заверили Хосока, что все с ними будет нормально. К слову о макнэ: Джин не смог избежать получасового валяния на полу под кучкой из трех тел, прилепившихся с разных сторон и активно мнущих бедного хена. Тэхен почти заплакал, но Сокджин вовремя успокоил брата, иначе его слезы запустили бы цепную реакцию, и через пару минут рыдал бы даже Юнги. От пола Джина отскребал Намджун, после объятий с мелкими Ким не мог не то что встать, просто сесть, все же организм был еще слабоват, но уже к вечеру стало намного лучше. — Хен, ты в порядке? — Джун, закончивший свою войну с навигатором, внимательно смотрит на парня, словно пытаясь по глазам определить его самочувствие. — Да, в полном, немного волнуюсь, — честно признается Ким, поглаживая руль обеими руками, он очень рад, что в салоне сейчас парни только вдвоем, иначе Юнги бы вытолкал его с водительского кресла без выяснения деталей. — Но это не из-за болезни, скорее дело именно в пункте назначения. — Место, где моя жизнь изменилась, — проговаривает Намджун, вспомнив надпись с обратной стороны фотографии, Джин кивает скорее машинально, не придавая особого значения, он смотрит, как Юнги и Хосок подходят к пикапу, чтобы занять свои места на заднем сидении. — Думаешь, твоя жизнь тоже изменится, хен? Сокджин замирает, он не был готов к этому вопросу. — Мне кажется она уже это сделала, — тихо отвечает Джин, бросая отчаянный взгляд на друга, в нем, кажется, можно было увидеть все его чувства метания и дилеммы, но Ким быстро приходит в себя, поворачивая ключ зажигания, заставив пикап негромко заурчать. Сокджин всегда знал, что самая современная и навороченная камера не способна передать всей красоты того или иного места, что уж говорить о старых фотоаппаратах, но Ким не был готов к тому, что затертый полароидный снимок, лежащий в маленьком альбоме, не передал и одного процента того, что открылось взору Джина. Здесь не было нежной лаванды, как на пляже в Танджине, зато были все оттенки алого, заставляющие даже воду, казаться красной в лучах закатывающегося солнца, только запах горячего песка и соли, напоминал о том, что это самое обычное море, а не восьмое чудо света. Хотя, возможно море просто недооценивают. Стоило только машине замереть, как все сразу кинулись наружу, младшие бодро перескакивали через бортик и утопали ногами в песке, впрочем, не останавливаясь и убегая далеко вперед, хены не отставали от них. Джин, ожидаемо выскочил последним, как только заглушил двигатель, он смог нагнать друзей и вместе с ними бегал по пляжу, снимая первые за лето сториз в свой инстаграм. Они фотографировали друг друга, передавая розовую камеру из рук в руки, и у каждого получался настоящий шедевр, новое произведение искусства, путь чуть размытое, но от этого не менее прекрасное. Последним штрихом для Джина стало фото парней у пикапа, которые обнялись и улыбались, а после вовсе притянули старшего к себе, чтобы сделать по-настоящему общее фото. — Хен, ты в порядке? — Сокджин открывает глаза и видит перевернутое лицо Намджуна, который смотрит на старшего сверху вниз, совершенно пьяно улыбаясь, его волосы влажные, с них почти что капает вода, и Джин не может не улыбнуться в ответ. — Да, думаю да, — Ким приподнимается, усаживаясь на пледе, на котором лежал только что, и Намджун улыбается еще шире, присаживаясь рядом. Солнце уже скатилось за горизонт, являя миру первые звезды, Юнги и остальные плещутся стоя по колено в тёплой морской воде, а Намджун, очевидно, слинял с «поля боя», чтобы проверить самочувствие старшего. — Спасибо тебе, хен, за все это, — проговаривает младший, тоже глядя на баталию, развернувшуюся в воде, он легко, почти невесомо касается пальцами талии старшего, но Джин не вздрагивает, ощущая только умиротворяющее тепло, без примеси едких фантомов, даже они не решаются испортить момент. — Мне кажется, моя жизнь больше никогда не будет прежней. — Моя тоже, Намджун-а, — выдыхает Джин, но он знает, что причина тому не пляж и даже не этот день, все началось гораздо раньше, примерно с фразы «Я — Ким Намджун, а ты, должно быть Сокджин?». — Скучаешь по Канаде? — Джун поворачивает голову к старшему, смотря как тот пожимает плечами. — У меня там только университет, больше ничего особо не держит, — Сокджин понимает, почему Нам задал этот вопрос, когда они вернутся в Сеул, Тэ и Чим почти сразу же улетят в Калифорнию, а через неделю их примеру последует и Джин. Было обидно, когда он уже пообещал Куки провести с ним день рождения, но письмо пришедшее на электронную почту разрушило все планы. Сокджин выпускается в этом году, поэтому его попросили прилететь раньше, Ким так до конца и не понял ради чего, но отказать не мог. — А ты хотел бы вернуться назад в штаты? — на этот раз очередь Джина наблюдать за реакцией друга, тот лишь улыбается уголками губ, кивая. — Твоя мечта о каньоне, да? — Не только, в Америке остался человек, которого я люблю, — Намджун выговаривает это спокойно, с мягкой улыбкой на пухлых губах, такой, что ямочки проявляются во всей красе. Джин остается спокойным, даже кивает, но он буквально слышит, как его бедное измученное сердце расходится по швам, осыпаясь неровными лоскутами к ногам Джуна. Оно ему, к сожалению, не нужно.