Cocaine bunny

— Привет, папочка, — Чонгук соблазнительно мурлычет, когда заходит в кабинет Чимина, плотно закрывая дверь и проворачивая замок несколько раз. Ну так, чтобы наверняка. Сегодня у него выходной и почему бы в такой прекрасный вечер не надраться, как сучка, а потом поехать к своему мужчине, выпрашивая его член, как последняя блядь? Пак же даже не отрывается от огромной синей папки, мычит что-то типа приветствия себе под нос, поправляет очки на носу и, кажется, даже не видит, что к нему в гости пришел любимый кролик! И как можно быть таким невнимательным сухарем? Как можно смотреть на ровные буквы, когда перед тобой парень с такими изгибами? Чонгук обиженно выпячивает губу и две бутылки SoCo в нем и еще несколько коктейлей готовы прямо сейчас от обиды разреветься. Он ведь так летел сюда, так скучал, так хотел увидеть, что почти сбил светофор и почти въехал в зад чьей-то машины, а сейчас должен терпеть вот этот вот игнор. Но он ведь пьяный, а значит умный и очень находчивый. Чонгук пьяно улыбается своим мыслям и лезет под стол, если он приехал за вниманием — он его получит. Резко он вырывает папку из расслабленных рук, отшвыривая ее в сторону, ставит ладони на бедра, приподнимаясь, и касается его кончика носа своим. — Прошу прощения, но, кажется, я сказал: «Привет, папочка», — Чонгук коротко целует старшего в пухлые губы, а потом пьяно хихикает, когда замечает замешательство в глазах парня. — Зайка, а ты здесь откуда? — Чимин хмурит брови, наблюдая за пьяным парнем, который уже потирается щекой о его ширинку, касается пухлыми влажными губами. — У меня сегодня выходной, поэтому мы с парнями немножко посидели, а потом я решил, что очень хочу папочкин толстый член. А папочка разве не хочет своего маленького Гук-и? — Чонгук дует губы, а потом широко мажет языком прямо по члену, скрытому плотной тканью брюк. Чимин шумно выдыхает, зарываясь пальцами в малиновые волосы и немного поддается бедрами навстречу после очередного мазка. — Папочка очень хочет своего малыша, но малыш ведь такой пьяный, что его стоило бы наказать, — Пак щурит лисьи глаза, спускаясь ладонью сначала на щеку, а потом и на подбородок, поглаживает большим пальцем нижнюю губу, слегка надавливая, оттягивает ее чуть вниз. — Малыш постарается для папочки и попросит прощения, — Чонгук показательно облизывает губы своим юрким языком, а потом начинает посасывать член прямо через ткань брюк, втягивает щеки и отрывается с мокрыми чмоками. Чимин ухмыляется, наблюдая за своим мальчишкой, который извивается у него между бедер, желая поскорее ощутить его толстый член своими чудными губками. Может, в другой раз? Он легко подхватывает подбородок Чона, заставляя его сначала поднять голову, а потом и полностью встать перед собою, демонстрируя белоснежную футболку и короткие черные кожаные шорты. Он специально поворачивается к Чимину спиной, закусив нижнюю губу, упирается ладошками в стол и соблазнительно повиливает упругой задницей. Да, он хочет чтобы его нагнули. Чтобы драли, как паршивую суку, лишая возможности не то что сидеть — говорить. Пальцы Пака оглаживают его упругие пышные бедра, немного надавливают на изнеженную кожу, старший поднимается, встает вплотную к нему, потираясь твердым членом о ягодицы, срывает с мягких губ томные вздохи. — Папочка, выеби меня, как суку, — Чонгук скулит, сжимая руки в кулачки, кусает нижнюю губу и думает только о том, насколько больно будет на сухую и действительно ли алкоголь притупляет боль. — Выебу, — совершенно бесцветно говорит Чимин, когда ловко расстегивает шорты, чтобы обнажить ягодицы своего мальчика, стаскивает их грубо вместе с бельем, ухмыляется, когда видит белые длинные носки с крупными сердечками по бокам и черные кеды. Он отбрасывает шорты в сторону, сидит на корточках, рассматривая тугой анус мальчишки, жжет дыханием кожу. — Но сначала выпью, — Пак целует его ягодицу коротко, словно в насмешку, а потом поднимается и с ухмылкой идет к мини-бару, игнорируя разочарованные вздохи за спиной. — Ну ты сейчас серьезно? Папочка, может, это мне тебя наказывать? — Чонгук хнычет лежа на жарком столе, скулит и преувеличено громко всхлипывает. — Гук-и, лучше помоги мне выбрать напиток, а то отшлепаю за угрозы, — Чимин смотрит через плечо с легкими смешинками, наслаждаясь таким нуждающимся парнем, который продолжает покорно лежать, ожидая своей участи. — Что ты пил, зайка? — В основном SoCo и еще много чего понемногу, — Чонгук снова мурлычет, прищурившись, прижимает к себе кулачки, становясь внезапно крошечным, хоть сам и крупнее Чимина. Пак критично осматривает свой мини-бар, вытаскивая зеленую бутылку с чем-то густым и очень темным, может, если бы у Чонгука так не плыло перед глазами, то он бы даже прочитал, что написано на этикетке. Старший подходит к нему медленно, словно дикая кошка, плавно ступает охотником, чтобы потом прижаться твердым пахом к ягодицам своего мальчика, потереться о нежную кожу грубой тканью, вызывая шумные вздохи. Его теплые ладони укладываются на плечи мальчишки, сжимая, он наваливается на него сверху и целует за ухом, опаляя дыханием кожу. — Мне кажется, к SoCo отлично подойдет Гренадин. Чимин поднимается с него одним рывком, ловко откручивает пробку на бутылке одной рукой, а второй грубо вдавливает шею Чонгука в стол, не позволяя и дернуться в сторону. Младший шумно всхлипывает, но продолжает лежать даже слишком покорно, ожидая, что может вычудить для него старший. Он чувствует как его футболку грубо задирают к лопаткам, а потом как леденящее горлышко касается ложбинки его ягодиц, заставляя скулить и поддаваться. Рука пропадает с его шеи, позволяя спокойно вздохнуть, Чон жадно хватает губами воздух, краем глаза смотрит на то, как Чимин снова опускается на колени, а потом низко стонет от легкого пощипывания и ощущения холодных капель пряного гранатового ликера на своем анусе. У Чонгука дыхание сбивается, когда он чувствует теплый шершавый язык, который касается его бедра, ведет к поджатым яичкам, а потом широко мажет по ложбинке, собирая густые сладкие капли ликера с его кожи. У Чонгука дыхание спирает, когда ему уже на ягодицы льется новая порция алкоголя, когда Чимин слизывает ее и мурлычет прямо в дрожащую кожу, вызывая настоящие мурашки на теле любовника. У Чонгука дыхание спирает и даже коленки дрожат, когда к крепкому языку присоединяется и палец, вторгается в его тугой анус. — И как тебе сочетание? — Чимин аккуратно проталкивает палец дальше, наслаждаясь томным стоном своего мальчика, обжигает шепотом нежную кожу. — Отличное сочетание. Папочка, выеби меня, — Чонгук капризно хнычет, поддаваясь ближе, игнорирует легкую боль внизу и выгибается в спине так, чтобы ягодицы казались еще пышнее. — Гук-и, что у тебя во рту? — Пак укоризненно цокает языком и качает головой из стороны в сторону, хмурит брови, но с такими смешинками в глазах, что серьезно воспринимать это просто не в силах. — Важно то, что в нем ничего нет. Ну папочка! Чонгук пищит, когда чувствует, как из него выскальзывает палец, пытается поддаться ему, но получает лишь обидный шлепок по упругому бедру. Чимин аккуратно подхватывает его под грудь, заставляя подняться, и поворачивает лицом к себе, вглядываясь в мутные глаза. Младший немного выпячивает губу от обиды и громко шмыгает носом, смотрит исподлобья, но никакой реакции у Пака не вызывает. Он только стаскивает с него футболку и слабо толкает, заставляя лечь на стол. — Гук-и, я ведь все еще могу тебя отшлепать, а потом лишить сладкого, — Чимин наклоняется к нему ниже, чувствуя как дрожит мальчишка от соприкосновения его тонкой кожи с плотными брюками и рубашкой, жарко шепчет на ухо. — Только представь, насколько сильно ты хочешь кончить, как ты доходишь до пика, а потом я отстраняюсь. И у тебя нет права продолжить или прикоснуться к себе, ты можешь лишь дрожать, чувствуя как постепенно твой чудесный член опадает, а твое грязное вожделение остается и давит тебе на голову, как идейка? — парень больно прикусывает нежную кожу на шее, наслаждаясь протяжным стоном из приоткрытых губ. Чонгук жмурится, сжимая руки в кулаки, ерзает на столе и выгибается в спине сильнее, чтобы хотя бы потереться о тело своего мужчины, но чувствует лишь воздух. Пак отстраняется от него, наслаждаясь тихим хныканьем, грубо ведет ладонью от шеи до твердого члена, задевая чувствительные темные соски. Младший скулит под ним, охотно поддается руке, которая, обхватив его плоть, медленно надрачивает, заставляет стонать и поджимать пальцы на ногах. — Ну и? Зайка, я же спросил тебя, почему молчишь? Или все же попробовать и самому посмотреть на твой разрушенный оргазм? — Чимин больно давит большим пальцем на багровую головку, чувствуя как Чонгук дергается, слышит как громко он стонет и распахивает свои глаза от яркого спазма в теле, словно от удара током. — Не нужно, я буду послушным, — младший покорно блеет и снова прикрывает глаза, отдаваясь чувствам, открывает их лишь от ощущения вязкого и холодного на своем лобке. Густой багряный ликер липкими пятнами отпечатывался на коже, стекает вниз, пачкая яички и кожу между ягодиц. Чимин отставляет бутылку и с легкой ухмылкой наклоняется, чтобы широко провести языком по мягкому лобку, слизывая напиток, опускается ниже, обсасывая яички, а потом мягко скользит языком меж ягодиц, возвращаясь к твердой плоти своего мальчика. Он обхватывает его член своими пухлыми губами, облизывает шершавым языком чувствительную головку и проталкивает ее себе за щеку. Чонгук легко сжимает бедрами его голову и легонько прикусывает пальчики на руках, чтобы не стонать так отчаянно, когда Чимин полностью насаживается на него, смыкает свои чертовы губы у основания его напряженного члена, пачкая горячей вязкой слюной. Старший двигает головой, проталкивая плоть любовника в себя глубже, больно хватает его ягодицы, разводит их, сжимает, чтобы потом резко отстраниться с пошлым глухим чмоком, вырывая настоящий крик из груди любовника. — Папочка, я так тебя люблю, — Чонгука ломает в спине, он с удовольствием кусает нижнюю губу и поддается выше, чтобы ощутить такие чувственные ласки на своей коже. Но чувствует лишь прохладный ликер, который мягко обволакивает твердые соски, облизывает густыми языками, заставляет практически кричать в стоне, поддаваться грудью, чтобы ощутить ласкающие губы и зубы, которые кусают настолько на грани, что хочется реветь от удовольствия. Чимин же вылизывает кожу, обводит темные ореолы языком, наслаждаясь стонами и трепетом бедер, которые охватывают его все выше и выше, которые позволяют Паку грубо тереться о нежную промежность ширинкой брюк. Он обхватывает губами темные соски, ласкает грудь пальцами, опускаясь вниз по животу к лобку, чтобы не оставить без внимания чувствительный твердый член. Он обхватывает его пальцами очень мягко, а когда чувствует, как нетерпеливо его малыш начинает поддаваться вверх, то крышу сносит окончательно. Чимин начинает грубо надрачивать твердую плоть, наслаждаясь сочными стонами, которые мешаются с похотливыми криками и звучат ему прямо в ухо. — Папочка, я ведь так скоро кончу… — Чонгук хнычет, но продолжает подставляться ласкам. — Да, давай, кончишь для меня, испачкаешь свой чудесный живот спермой, а я тебя вылижу своим языком, — Пак жарко шепчет на ухо, чувствуя как дрожат бедра мальчишки, которые мягко сжимают его грудную клетку, а потом оставляет поцелуй на линии челюсти, возвращаясь к твердым соскам. Чонгук стонет несдержанно, зарывается, пальцами в серебристые волосы любовника, прижимая его ближе к себе, скрещивает щиколотки на его спине. В голове плывет туман, и уже не ясно от алкоголя или оргазма, который может накрыть в любую секунду, выгнуть дугой спину и заставить кричать от сладости под своим мужчиной. Он дрожит под Паком, подставляется ему полностью и даже не обращает внимания, вернее, совсем не замечает, слюны, которая скапливается в уголку рта, а потом пачкает росчерком щеку и подбородок. Но Чимин внезапно отстраняется. Он прекращает все ласки, упираясь ладонями в стол, смотрит с какой-то издевкой на поплывшего мальчишку, чтобы нарочно медленно подхватить бутылку и отпить немного ликера, а потом грубо притянуть Чонгука к себе и, больно надавив на темную головку члена мальчишки, влить ему пряный напиток прямо в рот. Из губ в губы. Чонгук стонет прямо в приоткрытый рот, почти давится ликером, чувствуя как вязкие капли расчерчивают его подбородок, спускаясь вниз по шее. Он поддается еще ближе к Чимину, обхватив руками его шею, кончает прямо в чужой кулак, запрокинув голову, открывает поцелуям и теплому шершавому языку шею. Но Пак долго ее не ласкает, рукой зарывается в волосы на затылке, заставляя смотреть себе в глаза, а потом медленно подносит вторую ладонь ко рту, слизывает теплую солоноватую сперму своего мальчика языком с такой блядской ухмылочкой, что Чонгук разрывается между разреветься и еще раз кончить. — Такой чертовски вкусный… — Чимин мурлычет прямо в губы любовнику, заставляет смотреть мутно-мутно и дышать рвано. — Тогда я тоже попробую, — Чонгук жжет дыханием чужие губы, а потом дрожащими ладонями обхватывает лицо любимого и тягуче целует, чувствуя, как ладони Пака снова собственнически сжимают его талию. Похоже, их ждет второй раунд.