Иные грёзы

      Утро, ненавистное всем и вся утро! И каждое из них похоже на предыдущее, а исключения из этого случаются крайне и крайне редко. Абсолютно каждый раз, ты с дикой неохотой раскрываешь веки и лениво поднимаешься из тёплого ложе, не в силах полностью отойти от дрём даже к середине дня. Да и ко всему прочему, желание творить почти без исключений приходит именно в ночное время суток, а поделать ты с этим ничего не можешь, зажигая кругом свет и судорожно хватаясь за перо или кисть. А наутро ты будешь в любом случае проклинать свою творческую совиную натуру, чувствуя себя словно оживший от треклятого света мертвец, а то и хуже. Однако странник, до сих пор жмущий к себе сосуда, так не считает, при пробуждении невольно нежась в мягкой постели без желания оставлять родную душонку одну. Он, конечно, несказанно удивился тому, как сам оказался в кровати, однако, списал всё на то, что рыцарю просто-напросто не хватало тепла и ласки во время блуждания по влекущему морфею. А он как раз-таки вернулся в иных грёз мир, ловя себя в обхватке заботливых рук и вжимаясь в эти объятия ещё сильнее, чем вызывал никоим образом не отходящую при таком раскладе вещей улыбку жука. - Проснись и пой! - воскликнул странник, чем окончательно разбудил малыша, который до сих самых пор пребывал в полудрёме. Рыцарь поднял на него щурящиеся от внезапного пробуждения очи, окидывая его чуть злобным взглядом от того, зачем Квиррел его довольно таки сильно испугал таким резковатым возгласом. - А петь обязательно? - с некоторым недоумением задал незамысловатый вопрос маленький Призрак, ничего толком и не соображая, потирая глаза и ловя себя на вопросе, чего он такого смешного изложил, от чего жук залился еле улавливаемым хохотом.       Квиррел уселся на край кровати, готовясь уходить, чтобы вновь просиживать час за часом у того заваленного старинными книгами стола, который, скорее всего, видал более лучшие времена. Ему было порой очень даже любо просыпаться в самую рань или в позднюю ночь, украдкой брести в библиотеку, дабы матушка его не заприметила, устроиться где-нибудь в неприметном углу и прочитывать книгу за книгой под освещением восковой свечи или масляной лампы, смотря, что первое под руку попадёт. Какие бы это ни были книги, история королевства с увлекательными открытиями или же завлекающие своим сюжетом детективы. Как-никак, в Архивах хранились не только исторические сведения Халлоунеста и тому подобное, вовсе нет, было предостаточно места и для другого рода литературы, порою даже от первоиздателей.       Возвращаясь к нынешним событиям, жука остановил рыцарь, обвив предплечье странника и требовательно созерцая его очи. Значение и требования такого взгляда Квиррел уловил сразу же, без особых промедлений одарив переносицу малыша кратким поцелуем, получив его в ту же секунду взамен и наблюдая, как рыцарь сильнее обхватил предплечье, всем своим видом показывая своё нежелание отпускать близкую душонку. Со стороны странника послышался длинный да добрый вздох. Он никоим образом не желал отпрянуть от такого чудного бледного создания, когда оно так требует внимания раз за разом, пускай до этого все дрёмы пребывало в заботливых руках. Жук таки нашёл в потёмках мыслей волю, вытянув руку из цепких лапок маленького призрака, потрепав макушку, вызвав прерывистое и показушно недовольное мычание, и наблюдая за ярыми попытки рыцаря убрать ладонь. Странник наконец-таки встал с влекущей круглые сутки постели и направился в родную, но порой таки дотошную библиотеку, в случаях если из-за возникших обязательств приходится заставлять свою персону. Со стороны рыцаря срывается характерный, томный вздох.       Квиррел обходил по протоптанному маршруту столетние стеллажи, некоторые книги которых он мог пускай не очень уж и развёрнуто, но пересказать, не тратя большие промежутки времени на сбор мыслей во что-то цельное, вспоминая многие моменты и упущения на ходу. Однако, быть хорошим рассказчиком ему это не мешало, подтверждением чему были целиком и полностью завлечённые в историю слушатели, будь то маленький призрак, Мономона, или же пребывающие в Архивах писатели и творцы. Странник вообщем регулярно вспоминал моменты из прошлого, что никоим образом не удивляет, ведь он как-никак был лишён собственных воспоминаний на довольно немалый срок. Жук добрёл до стола и без всякого рода раздумий открыл лежащую пред ним книгу, даже не посмотрев обложку иль банально не узнав названия. После такого объёма пролистанных книг он толком и не вникал в их полную суть, быстрым темпом просматривая содержание в конце, которое открывалось куда чаще, нежели остальные страницы, после чего, беглым взглядом прочитывал показавшиеся ему полезными строки, абзацы, тома. Но всё без толку, за исключением этого дня, этого часа, этой странички. Стоило его очам остановиться на этих строках, как Квиррел чуть со стула не упал в приступе странного смешения паники и радости, после чего схватил книгу в обе руки, словно ребёнок, которого завлекла очередная сказка. Вот то, что он так томно и нудно искал часами напролёт, похоже, единственное, неповторимое никоим образом решение поставленной ему цели наконец-то найдено.       "На самой вышине, на самом венце Халлоунеста, стоит не первые века статуя Забытой Богини Света, наблюдающая за всем королевством до сих самых пор. Хранящая в себе хрупкие крупицы её грёз, которые и послужили началом первых волн янтарной напасти." Гласили строки, которые с дичайшим волнением прочитал жук, да был не один, кто пребывал в столь нестабильном потоке чувств. Маленький Призрак тихонько наблюдал из-за угла, и по одному лишь виду странника уяснил, какого рода находка обнаружилась и что их двоих ожидает дальше. Пока тоненькие ножки предательски подкашивались, а коленки пускались в тряску, малыш поспешил убраться прочь куда подальше, лишь бы не показать того бурлящего в нём беспокойства за свою и Квиррела душонку, но тщетно, так как жук сумел уловить шорох и еле приметное удаляющееся цоканье лапок об плитку Архивов. Стоило ему обернуться, как рыцаря и след простыл, хоть ученик самой Мономоны и так сумел уяснить что к чему бредёт, поднимаясь на ноги, чуть отвечающие ноющей болью, которую было довольно-таки просто проигнорировать.       Сосуд, погрузившийся в тревожные потёмки своих дум бесцельно точил уже явно затупившийся с течением немалого времени с последней заточки гвоздь, готовясь к наступающему событию. Его крепко-накрепко охватил страх, взгромоздившись всем своим немалым весом на хрупкую спинку и плечи малыша, нависая над его душонкой, нашёптывая самые неприятные и изощрённые исходы такого риска. От этого рыцарь невольно-таки вздрагивал, после чего коротко мотал головой из стороны в сторону, словно стараясь стрясти с себя бурю мыслей, но в большинстве попыток он терпел неудачу, и всё только усиливалось. Как же он гримм возьми хотел в резкости возразить жуку на такую авантюру, но не может, он не в силах просто-напросто. Ведь столь жалко ему Мономону Наставницу и в целом увязший в липкой, янтарной заразе Халлоунест, пускай и в мире грёз иных. Но его резко прервал никто иной, как Квиррел, без стука вбежавший в комнату. - О бледное создание! Я вызываю тебя на дуэль, не на жизнь, а на верную погибель! - воскликнул странник, держа в руках липовые гвозди, сделанные черв знает из чего, то ли из дерева, то ли из брошенного каким-то невиданным никем существом панциря. Сосуд подал улыбку, но не такую сверкающую и в большей степени столь печальную, что даже намеренно нельзя не заметить. Поэтому тренировка лишней не станет для него, поможет развеяться, а с жуком уж тем более, тем более, нельзя надолго забывать о тренировках, иначе, когда-то в будущем - это может акнуться не только ему. Маленький призрак наконец-таки поднялся с постели и уже было начинал подходить к ученику самой Мономоны, но был им опережён. Схватив хрупкую лапку рыцаря и побежав к выходу священных Архивов, в попытках возвратить к жизни тот очаровательный авантюризм и беззаботность. В силу своих невеликих по сравнению не только лишь с жуком размеров, малыш даже не мог в сей миг за ним подоспеть, то и дело спотыкаясь и прося Квиррела хоть немного сбавить темп, но тот был непреклонен, в характерной для себя же манере, со всем упорством добиваясь своего несмотря ни на что. Выбежав на свободное пространство, жук таки отпустил руку сосуда, от чего последний чуть не упал наземь, однако, сумел удержаться на ногах и принять от странника небольших размеров гвоздь, который был как раз в пору рыцарю. Но маленький призрак до сих пор был изумлён этим поступком: с какой это стати Квиррел, ни с того ни с сего, так загорелся обычной тренировочной дуэлью? В сей момент лишь этот вопрос мог беспокоить думы малыша, а потому жук уже в каком-то смысле справился со своей целью, отвлечь сосуда от тревожного рода размышлений, как бы то ни было, этого результата очевидно пока было недостаточно. Не успел толком опомниться, а Квиррел уже начал безобидный поединок, промахиваясь в начале фальшивой битвы, дабы ни с того ни с сего не поразить столь нежный хитин. На подобную нападку, без хоть малейшего предупреждения, рыцарь, словно пробудившись, начал с демонстративной охотой отражать удары соперника, превращая всё в забавную игру на опережение. Рука у жука была довольно-таки тяжёлая, а для малыша уж тем более, поэтому смягчению в ударах удивляться не стоило, во всяком случае сосуд и так превосходит своего оппонента в юркости и скорости. Во время фальшивого сражения никто из его участников не был в высшей степени напряжён в страхе за свой панцирь, да и смысла в этом никак нет. И именно этой расслабленностью и воспользовался маленький призрак, нежданно-негаданно ускорив темп битвы, чем подкосил мастерство странника во владении гвоздём, начав неспешными, но от того не менее решительными шагами приближение. Подстроиться под повышенную скорость жук не сумел, споткнувшись об свою же ногу и упав наземь, чем ознаменовал победу малыша. Перевернувшись на спину, он наблюдал кончик гвоздя прямо перед своим несуществующим носом, а чуть поодаль довольную и наконец-таки, лучащуюся от бодрого сражения и победы улыбку маленького призрака. - Проще и быть не может! - победно заголосил рыцарь с наигранным чувством превосходства над оппонентом, всё-таки он улавливал поддельные удары и то, что странник ему поддался. И несмотря на проигрыш, для жука это была чистой воды победа, но при всём при том, было немного стыдно за себя из-за проигрыша. -Лучез.. боже м-мой... Берегись! - С правдоподобно напуганным выражением лица и паникой в движениях произнёс странник, уже было бросаясь наутёк к настоящему оружию, при этом продолжая смотреть за спину сосуда.       Маленький Призрак ожидаемо обернулся, в доверии к ученику Мономоны страшась, от чего тело резко пробила паническая дрожь, однако вся паника была напрасна, когда позадь оказалось не души. - Я не понимаю о чем ты. Квиррел? - очень нерешительно подал голосок малыш, вновь обращая взор обратно, но уже не находя Квиррела в своём поле зрения, что вызвало ещё большее беспокойство и озадаченность.       Однако, это продлилось недолго. Жук не пойми откуда бросился на несчастного сосуда, сбив того с ног и со смехом наблюдая за недовольной, нежели ранее перепуганной физиономией. - Ты совсем думами сбрендил?! Слезь с меня! - во весь голос и со всем имеющимся возмущением потребовал рыцарь, да так, что заставил странника в миг проглотить язык и подняться, не забыв помочь держащему обиду спутнику.       Маленький Призрак злобно смотрел куда-то перед собой, стараясь переварить случившееся и, вызывая озадаченность в сей раз у Квиррела, когда злоба сменилась досадой и сосуд понурил голову, безмолвно скрестив лапки и окидывая очами бедное подобие сада у Архивов, где они находились. На душе в миг стало так тяжко и печально, так внезапно, словно по повиновению волшебной палочки. Заметив такое странное поведение, странник, наклонив голову, приступил к рыцарю, пустив заботливые руки вперёд, дабы обхватить его и поскорее прижать к себе, но сосуд в резкости отпрянул, упорно стоя спиной к жуку. - Я прекрасно понимаю, что ты нашёл. Наверняка уже проложил по карте путь, так ведь? - Он пытался не дрогнуть и не подпустить ком к горлу, хочет успеть сказать, пока желание поскорее обнять позади стоящего не взяло верх над ним. - Ты прав. И я надеюсь ты понимаешь, что по-другому никак нельзя, верно? - Незамедлительно ответил вопросом на вопрос ученик Мономоны, вновь ближе приступив к сосуду и со всей аккуратностью и бережностью делает попытку взять его руку, которая оказывается удачной, а рыцарь даже от банального прикосновения и проявления теплоты содрогнулся, сомкнув губы, ведь и те дрожали, от чего приходилось вновь и вновь отворачиваться. - Не можем же мы просто так бросить Мономону и уйти. А что если случится беда, из-за чего чума всё-таки проберётся в каньон? Что тогда? - продолжает череду вопросов тот в попытках вразумить упрямца, в то же время не переставая пытаться безуспешно заглянуть ему в глаза. - После всего, она и до нас доберётся, нельзя было не заметить то, как эта дрянь быстро разрастается по окраинам Халлоунеста - спокойным тоном дополнил жук.       Но и в пучине спокойствия чувствовалась вся ненависть к оранжевой дряни. Он уже сумел принять трудное положение вещей, в отличии от рыцаря, глаза которого уже предательски намокли и держать всё в себе более не смог. Зажмурив слезящиеся очи, маленький Призрак вмиг примкнул к Квиррелу, выставляя ему на обозрение тревогу, от чего последний невольно содрогнулся, не ожидая в таком моменте слёз. Рассчитывая на принятие печального расклада обстоятельств иным путём, никак не ожидал увидеть это через настолько бурную реакцию. Квиррел, недолго думая, обхватил жмущегося к нему сосуда, уже подбирая нужные слова, которые расположат несчастного к успокоению. - И какой смысл в слезах? В прошлый раз мы одержали победу и сейчас сдюжим! - ободряюще подал голос жук, ожидая хоть короткого кивка со стороны маленького Призрака, пока в этот же миг душит внезапно появившаяся совесть, а помогает ей въевшаяся в думы эмпатия.       Рыцарь столь морально хрупок, так нельзя, таким образом он не протянет долго. А ведь если пораздумать, то сейчас сосуд в слезах по вине Квиррела, пускай он сотворил подобное почти-что неосознанно, во всяком случае без желания доводить до подобной горести ни в чём неповинного рыцаря. А этот самый Призрак, вновь вспоминает каждый миг паники и страха тех дней треклятых, когда ещё в мире яви его покинул странник, оказавшись в плену темницы Голубого Озера, заточённый под чуть бирюзовой гладью. Он помнит каждую секунду ужасных, одиноких ночей, когда холод пробирался даже под хитин, одинокие скитания крепко-накрепко вцепились в его воспоминания, заставляя душонку неприятно трепетать без устали. Он уже мертвец и Квиррел тоже, по крайней мере в мире яви и в блаженных грёзах, чего ещё терять? А потому остаётся вести лишь нескончаемую бойню за дальнейшее существование в таком мирке, совсем маленьком и мрачном, где лишь рыцарь, странник, Мономона, обречены. Всё сильнее жмётся к Квиррелу малыш, ведь уже завтра он может пропасть, и уже навсегда, ведь вряд ли есть ещё что-либо, помимо нескончаемой тьмы и страха. А ведь и вправду, иного пути нет, а остаётся лишь рискнуть в последний раз, вдруг уж повезёт и одержат те победу вновь? Кто знает, но попытаться стоит, раз на то уже пошло. Теплые ладони согревают хитин от лёгкого, но холодного ветра, столь приятно. К этому времени рыцарь наконец-то прекратил лить слёзы, обхватывая лапками торс странника лишь частично. Квиррел еле заметно покачивается из стороны в сторону, с одной лишь мыслью о маленьком сосуде. Оберегать его во время странствий от всего и вся - его равноправный долг ещё с момента первой встречи, в сей же час он обязан каждой секундой своей жизни матушке Мономоне, и сейчас желает отплатить ей тем же, но при этом столь же горестно вплетать в это рыцаря, который прижимается изо всех сил. Мог бы жук пойти один, но в одиночестве он сгинет в бесконечной тьме и мраке, ведь невзирая на размеры малыша, он поистине силён, а доказательством тому, как ни странно, послужит первая победа над самой богиней света. Квиррел делает неуверенную и не самую охотную попытку отпрянуть, дабы приступить к сборке инвентаря для изнурительного странствия, но рыцарь его не отпускает, цепко ухватившись. В ответ странник подаёт еле слышный вздох, поднимая маленького призрака на руки, на что последний не оказывал ровным счётом никакого сопротивления, даже наоборот, забрался почти самостоятельно. - Халлоунест - огромное, удивительное место. Не так ли? - задал до душевной боли знакомый вопрос Квиррел, чем заставил малыша чуть отпрянуть, дабы заглянуть в очи странника, после чего он подал еле заметную улыбку на лице, за ней кивок и добрые, но при этом по-своему грустные глаза.       Как же много этот вопрос в своё время вызвал переживаний, но сейчас, приносит некое чувство ностальгии, теплоты, которые очень тяжко описать словами, а чтобы тебя при том не заприметили сбрендившим на все думы, то уж подавно невозможно. - Но при всём при этом. Ничто не смогло заинтриговать меня в нём сильнее, чем ты, - почти без запинок, тихо-тихо проговорили две персоны в бедном подобии сада, дабы их ни одна душонка не услышала, хотя и некому, помимо разве что Мономоны наставницы.       Квиррел уже было хотел отпустить маленького призрака наземь, но он не сумел, да и всякое желание, если оно при том имелось, пропало в один лишь жалкий миг, когда жук почувствовал манящие уста сосуда на своих. Не в силах находиться в реальности, странник последовал примеру рыцаря, закрыв очи и придавшись лишь приятностям тепла и нежностей, частично даже позабыв о той угрозе, что над ними надвисает. Подобный момент может больше никогда не настать, а потому, следует ценить каждое мгновение компании друг-друга, каким бы оно ни было. Ощущая каждое, пускай даже малейшее прикосновение, они вскоре отпрянули устами, притом сильнее прильнув друг к другу. - Я всё равно буду искать тебя во мраке, - чуть дрожащим голосом пробормотал рыцарь, вжимаясь фарфоровым личиком в хитин странника, стараясь забыть о том, где они находятся, а если быть точнее, в каком мире.       Такая банальная на первый взгляд фраза, но столь трогательная, а для Квиррела тем более. - Я тоже. Я тоже непременно буду, - подал ответ жук, гладя рыцаря по хрупкой спинке, чем заставлял его поддаваться мягкой ладони навстречу. - Пойдём-ка соберём снаряжение, а с самой зорьки уже тронемся в дали, что думаешь, малыш?       Три уверенных кивка послужили соглашением на предложение, пусть слезать он всё равно не планировал       Тишина намертво застыла в воздухе, не намереваясь затухать, и лишь изредка её перебивает тихое сопение маленького сосуда, жмущегося еле приметной мордочкой в верхнюю часть брюшка жука, сложив такие же маленькие как и он сам лапки с еле приметными коготками у лица. Квиррел, присуще для своей манеры, прижимает хрупкое, худощавое тельце к себе, при том даже во снах страшась его поранить. А Мономона в сей момент, несчастная наставница, по несуществующую шею в терзаниях. Может ли она считаться полноправной матушкой для Квиррела, раз сопутствует практически слепому риску? От этого силы лишь сильнее отступают, усталость подступает, время истекает, напоминая себе тиканьем и резкими, громкими движениями стрелок часов.