Иные грёзы

      Какое число оболочек они успели повстречать, сколько жалости, мольбы они сумели созерцать в их измученных глазах, иногда казалось, что все несчастные лишь пленники собственного тела, неспособные вновь взять самих себя под свой же собственный контроль. И как бы ты того не хотел или же не отрицал, придётся свыкнуться с тем, что ты уже привык, что вовсе не задумываешься о моральных принципах и избавляешь беднягу от мучений, более не ощущая той тоски и отвращения к себе. Но есть огромная разница между безумной оболочкой, которая рвётся к тебе на всех парах с одной лишь целью ясной всем, а именно сделать тебя таким же или же просто-напросто разорвать в клочья, и больным, который ещё находит в себе силы, чтобы не поддаться прогорклой, янтарной напасти. Хотя, что в первом, что во втором случае, решение покончить с пытками чумы самым очевидным для всех способом-самое разумное и, к неописуемому несчастью, единственное.       Деваться было особенно некуда, ведь шаги становились всё ближе, всё громче, всё отчётливей. Квиррел уже было мысленно поклялся, что безвозвратно сошёл с ума или же, что, возможно, ещё хуже, совсем поддался чуме и всё что он может лицезреть-сплошной вымысел. Беглый взгляд на маленького призрака особых результатов к разъяснению всего того, что сейчас происходило в голове у жука, почти не принёс, ведь тот был напряжён, напуган и озадачен нисколько не меньше, чем его возлюбленный. Эти игры в секундные гляделки и застывшее в воздухе напряжение продолжалось ровно до тех пор, пока вдалеке не показалась оболочка очередного бедняги, который попал в это жуткое место и не сумел выжить, не поддавшись напасти. Ученик Мономоны уже было опустил голову, расслабил подобие плеч, покрепче ухватился за гвоздь и пошёл к пошатывающейся оболочке, чтобы прервать её бессмысленное, никому ненужное и мучительное бытие, как малыш дрогнул, чуть ли не упав вперёд и ухватив спутника странствий за руку, отдёрнув её назад, чем привлёк к себе озадаченный взгляд. -Гляди!- Только сумел испуганно пролепетать сосуд, ошарашенно смотря сначала на предмет влечения, а затем перед собой, его примеру последовал странник, уронивший в конце действа гвоздь. Тот, или же то, что посчитали бездумной оболочкой, подняло руку, стоя на месте и продолжая пошатываться из-за не самого лучшего состояния собственного панциря на ногах, если некоторые его участки ещё можно было назвать таковым. И пока Квиррел тщетно пытался вразумить хоть что-нибудь, его руку сжали лишь ещё крепче и потащили за собой, ну а если быть точнее это был, естественно, малыш.       Напрочь убитый взгляд, хрип, доносящийся из изнеможённых лёгких, вздувшиеся от болезни в некоторых местах пластины хитина, именно это могли созерцать перед собой лекари всех рангов, которых изо дня в день молили лишь об одном, а именно спасти несчастных. И именно это перед собой лицезрели наши герои, когда отвели уже падающего заражённого к стене. После этой стадии несчастный обращался в бездумную оболочку, от прошлой личности которой не осталось ровным счётом ничего, если не брать в счёт первобытные инстинкты, и то только их часть. Странник немного пробежался вперёд, откуда простиралась более или же менее открытая местность, во всяком случае куда лучше чем совсем узкие катакомбы которые были до сего. После этого он мог поклясться, что ещё немного и у него бы отвисла челюсть, а прилив неописуемого счастья, озадаченности и растерянности был столь велик, что ученик Мономоны чуть не воскликнул от изумления. Тела несчастных, до этого оживших мертвецов, которые были не способны даже передвигаться от до невозможности заполненных янтарной хворью панцирей. Они были заполнены до такой степени, что их хитин покрывало множество чумных лоз, из которых так и струилась губительная жидкость, заставляя тебя обходить места скопления болезни за три девять земель. Но сейчас от лоз остались только лишь их жалкие останки, неспособные как-либо навредить окружающей среде или заплутавшему исследователю, которому очень не повезло наткнуться на назойливую растительность, если это ещё можно было так назвать. Путь был свободен, наконец-то. Квиррел без капли раздумий ринулся назад под растерянный взгляд маленького призрака и подобрал попавшегося им на пути несчастного, жук не страшился касаться его, ведь чего страшиться, если ты и так заражён, если ты и так обречён. -Путь расчищен, значит проход к источнику свободен- Коротко выпалил странник, ещё переводя дыхание после коротенькой пробежки, правда с кем-то более тяжёлым чем сосуд на руках это было весьма и весьма затруднительно, но более чем возможно. Малыш, не задавая лишних и совсем ненужных в такой ситуации вопросов, кивнул, идя впереди и сжимая в крошечной лапке маленький гвоздь, понимая, что его возлюбленному навряд ли удастся успешно отбиться от внезапно появившегося недруга. Если судить по увиденному пару мгновений назад, то можно сделать до одури простой вывод. Свет угасает, но это вовсе не значит, что можно расслабиться и потерять бдительность.       Прошлому носителю маски наставницы, если быть правдивым, мало когда удавалось созерцать как спутник его странствий в полнейшем молчании и без беглых взглядов назад скитался по катакомбам вместе с любимым. Признаками такого поведения могли быть две вещи. Либо обида по той или иной причине, либо же чрезмерная сосредоточенность на чём-либо. Если знать недавно произошедшие события, то без доли сомнений начнёшь склоняться ко второму варианту, не нарушая повисшей тишины, последнее будет совершенно лишним в сей напряжённый момент. Сосуд в основном шёл прямо, но иногда, когда у него получалось различить неподвижную оболочку среди не самого приятного на вид месива из засохшей грязи и ещё влажных из-за не до конца вытекшей чумы лоз, он останавливался и подбегал к ним. И всё для того, чтобы с опаской проверить пульс. Их сознание, если вообще уместно упоминать в одном предложении так называемое сознание и оживших мертвецов, ещё во время вовсю бушующей болезни давным-давно кануло в лету вместе с их способностью к жизни. Выходит вероятность, что кто-то из них, оказавшись небывалым счастливчиком коих свет не видал, выживет, поистине мала. Однако, похоже, это не останавливало пустотное создание, хотя при всём при этом он сам должно быть понимал то, насколько бессмысленны были его действа, но совесть или нечто на неё похожее всё никак не давало ему пройти мимо. Квиррел, если судить по его коротеньким взглядам на маленького воина, это тоже понимал, но встревать было бессмысленно и это скорее всего лишь больше усугубило бы и без того напряжённую обстановку. Путь до источников в конечном итоге оказался небольшим, как на то и рассчитывал странник. Ещё до прихода к самому источнику неподалёку от него чувствовался тёплый воздух, журчание воды, а поблизости водоёма витал влажный пар. На подходе жук без слов кивнул на опустевшую флягу, которая болталась на его поясе. Малыш в свою очередь без слов понял немую просьбу и снял ёмкость с пояса, устремившись вперёд и набирая целебную жидкость, пока любимый вновь расположил больного у стены, мысленно подбирая вопросы, которые он неимоверно сильно хотел задать незнакомцу. Ученик Мономоны после сего принял заполненную почти до краёв флягу, они, конечно же, могли просто опустить несчастного в воду, но рисковать целым источником в таких условиях непростительно, да и так куда тщательнее промыть раны было куда проще. -Возьми свою и промой брюшко- Отчеканил не столько в приказном, сколько в обеспокоенном тоне наследник Архивов, который даже в такой ситуации умудряется не забывать про того, с кем провёл немалую долю своих скитаний. Сосуд кивнул, снова отходя к источнику и вовсе скрывшись из поля зрения второго. На промывку всех трещин ушла вся фляга и очень немалое количество паутины для того, чтобы сделать хоть какую-нибудь перевязку или очистить руки от липкой субстанции прозрачно-янтарного цвета. После всех проделанных манипуляций незнакомец провалился в дрёмы, а Квиррел почти не отходил от него, следя за пульсом, вслушиваясь в уже менее хриплое дыхание и огорчаясь от факта, что он так и не сумел ничего разузнать о том, кто же попался на их пути. К тому же он неосознанно напоминал наблюдающему со стороны малышу неподвижную статую, которая сверлит своим пронизывающим взглядом жука, состояние которого оставляет едва заметные надежды на хороший исход. Так наверняка продолжалось бы ещё часы минимум, если бы странник не уловил крохотные лапки на своём затылке, что заставило выйти его из своего рода анабиоза и начать предпринимать попытки обернуться. -Не обращай на меня внимания- Торопливо протараторил призрак с некой усмешкой, позабавившись от реакции недоумевающего жука, после чего тот подобрал фляжку и начал прочищать трещину, хотя из-за застывшей корки чумы это не дало ощутимых результатов. Со стороны наследника Архивов послышался вздох, выражающий собой расслабление от мягких прикосновений к хитину и горячей воды. Возлюбленный сосуда уже было начинал сам проваливаться в тягучий сон, однако, как бы он этого в сей момент не жаждал, его перебили. -Квиррел, что можешь сказать о его состоянии?- Задал простенький вопрос рыцарь, сложив ещё тёплые ручки на макушке уставшего ученика и уложив сверху них свою голову, тяжести которой почти не ощущалось, вместо этого чувствовалось лишь прикосновение. Странник внутренне поёжился и беспокойно сглотнул. Ведь состояние попавшегося им почти что в буквальном смысле живого мертвеца оставляло желать лучшего и это мягко выражаясь, но при этом растирать в пыль появляющиеся надежды дорогого рыцаря очень не хотелось. -И не таких приходилось выхаживать- Раздалось небольшим эхом от сводов пещер, прежде чем жук в очередной раз устало опустил тяжёлые веки и немного откинулся на стоящего позади, давая ноющей от каждого, даже малейшего движения спине немного отдыха, немного вздрагивая из за покалывающей мышцы боли. -Думаю немного сна тебе не повредит- Ученик Мономоны протестующе нахмурился и не менее недовольно в ответ на такое предложение промычал, немного приоткрыв щурящиеся очи и подняв голову к мордочке любимого. К такому исходу событий маленький призрак был готов как никогда, ведь он знал, что если Квиррел взгромоздил на себя какую-либо обязанность, то до последнего будет настаивать на своём и во всю показывая свою ответственность, даже если это было весьма и весьма не желанно им же. Но и на такой случай был припрятан свой туз в рукаве, который, пускай с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, но работал. Исход был зависим уже от ситуации, расположения духа и максимально приложенной убедительности. -Я присмотрю за ним, не тревожься и дай мне уже наконец позаботиться о тебе- С тихими смешками в конце проговорил воин, одарив лоб дорогого лёгким и почти что детским поцелуем, как он и любил. Этот приём в сей раз оказался выигрышным и это стало понятно почти сразу же как только лицо наследника Архивов расслабилось и тот выдохнул, одаривая сосуда благодарным взглядом. -Разбуди меня меня если что-то случится- -На этот счёт не беспокойся- -Я могу быть уверен?- Выгнул подобие брови ученик и улыбнулся, сузив глаза и начиная беззвучно хохотать, выдавая себя только подрагивающими плечами. -Квиррел!- Тон данного монолога к концу сменился на шуточный, из-за чего к концу оба залились тихими смешками. Этим словам можно было довериться, если они доносятся из уст того, кого ты знаешь и с кем провёл ни один день в окружении спокойствия и любимого присутствия, такого родного и даже опьяняющего. Странник поднялся, сняв с пояса гвоздь и одарив рог рыцаря беглым, почти невесомым поцелуем, после чего отошёл в сторону, чтобы расположиться в месте скопления брошенной паутины и наконец провалиться в дрёму. Пока в это время малыш расположился у больного, каждые пол часа проверяя температуру, пульс, и вслушиваясь в дыхание, ведь кто знает, вдруг это единственная новая жизнь во всём этом забытом всеми богами мире, которая способна вновь угаснуть. Упустить её было бы непростительно и, кажется, оба наших героя со всей ясностью осознавали этот до одури простой факт. Но даже несмотря на слова пристального слежения за больным, Квиррел мог поклясться, что несмотря на всю глубину снов, он мог отчётливо чувствовать то, как крохотный сосуд, украдкой, чтобы не разбудить, подбегал к нему в свободные минутки, чтобы потрогать губами лоб любимого, раз за разом успокаивая себя отсутствием жара. После чего тот вновь отходил от него возвращаясь к поставленной задаче.       Даже спустя несколько часов предмет влечения пустотного создания не подавал признаков пробуждения. Но как бы то ни было, незнакомец его примеру не последовал и в очередной раз, когда сосуд отходил в сторонку на пару метров и проверял состояние возлюбленного, он почувствовал не сопровождающийся никакими словами взгляд на своём затылке.