***
После столь фееричного представления поговорить со мной захотели многие из присутствующих, но, безусловно, больше всех это хотел сделать дядя. Тем не менее разговор с ним у меня состоялся только полдня спустя, уже глубоким вечером. Мы находились в рабочей комнате мейстера. Сам мейстер, вместе с Кейтлин, стояли за спиной сидевшего за столом Эддарда. Я же стоял по другую сторону стола, приглашённый для беседы Лювином. – Джон, я очень рад тому, что ты вернулся, – начал дядя, – но во имя Богов, расскажи мне, пожалуйста, где ты был. И откуда у тебя появилась все эти вещи. – Волей Старых Богов, – просто ответил я. – Наглый мальчишка, – рассерженно проговорила Кейтлин. – Но это правда, – ответил я, глядя на Эддарда, а потом повернулся к его жене: – И это не издёвка или насмешка, которые вы слышите в каждом моём слове, леди Старк. Могу лишь извиниться перед вами в том, что умею говорить, поскольку за ваше умение слушать я не в ответе. – Да как ты смеешь! – прошипела женщина рассерженной кошкой, выступив вперёд, но тут же была остановлена дядей. – Дорогая, пожалуйста, дай нам поговорить наедине, – взял он её за руку и попросил, глядя в глаза. Та постояла несколько десятков секунд, то разглядывая лицо мужа, то переводя взгляд на меня, но всё же отступилась. – Как вам будет угодно, мой лорд, – холодно произнесла Кейтлин, выйдя из комнаты. К моему удивлению хлопать дверью или ещё как-нибудь выражать своё недовольство она не стала. Грустно проводив жену взглядом, Эддард повернулся ко мне. Не став дожидаться повторения его вопросов, я начал говорить первым: – Поговорить наедине и в самом деле было бы неплохо, – посмотрел я на Лювина, – и лучше делать это в нашей богороще, отец. Ноздри Эддарда гневно раздулись, но всё же дядя смог обуздать свои чувства, и мы отправились с ним в прогулку до богорощи. Путь до неё не сказать, что был таким уж близким, шли мы молча, и это позволило дяде немного остыть. Встав у сердце-древа, я снова начал говорить первым: – Возможно ты или кто-нибудь из твоих людей слышали от моих сопровождающих о том, что я собираю вокруг себя людей истово верующих в Старых Богов, – решил я отбросить излишне уважительный тон. Сейчас лишнее выканье дяде в кои-то веки могло сыграть против меня, поселив в Эддарде излишне много уверенности. Мне же нужно было добиться от него прямо противоположного чувства. Главное было не переусердствовать с этим и в самом деле не вызвать у него гнев. – Это правда, – продолжил я, – Старые Боги выбрали меня, чтобы я нес их веру. И благословили своими дарами. Всё, что я имею, досталось мне благодаря этим дарам. Помолчали. Дядя обдумывал сказанное мной, наверняка сомневаясь в моём здравомыслии, я же ждал, когда он созреет для того, чтобы услышать новые откровения. – В это сложно поверить, – наконец проговорил он. – Согласен, – кивнул я, – но как ещё ты можешь объяснить подарки из валирийской стали? – Удачей, – неуверенно проговорил Эддард. – Да, – я опять согласился, – я бы даже сказал божественной удачей. Снова помолчали. – Не знаю, – неуверенно проговорил дядя, – как-то это всё… – А как тогда объяснить моё поведение? – решил я зайти с другой стороны. – Не слишком ли это, для ровесника твоего старшего сына, путешествовать по Северу в сопровождении верных лично ему людей? Имея при этом ценности, которые и не каждый южный лорд может себе позволить. Смог бы Робб сделать нечто такое, если бы ты его завтра же отпустил из Винтерфелла? Без поддержки семьи, людей и, – сделал я небольшую паузу, интонацией выделяя последнее слово, – Богов. – Робб бы не смог, – согласился Эддард, – но среди наших предков были и те, кто становился Королями Севера и в куда меньшем возрасте. – Они становились ими от безысходности, потому что старшие родичи умирали от болезней или войн, – не согласился я, – ты же цел и здоров. Тем не менее у меня есть и люди, и ценности. – Мне не нравится, куда зашёл наш разговор, – проговорил Эддард. Оно и понятно, он хотел узнать ответы на свои вопросы, а в итоге слышал от меня то про какие-то сказки, то про предложение отправить из замка наследника, то про смерть предыдущих лордов и королей Севера. – Хорошо, – решил я пустить в ход один из своих козырей. – С помощью дара Богов я смог увидеть разные образы. Я видел далёкие земли, чуждые и чудесные. Я видел события возможного будущего, некоторые из которых меня откровенно пугали. А ещё я видел уже свершившееся прошлое, дядя. От последнего произнесённого мною слова Эддард заметно дернулся, с неверием глядя на меня. – Да, я всё видел, дядя, – медленно проговорил я, заставив Эддарда снова вздрогнуть. Было неприятно так манипулировать чувствами человека, который заменил мне отца, но сомневаюсь, что смог бы убедить его как-то иначе. – Через несколько лет ты бы отправил меня на Стену, и это может показаться тебе хорошей идеей даже сейчас, ведь там так легко спрятать меня ото всех, в том числе и от твоего старого друга, в честь которого ты назвал своего первенца, – продолжил я удивлять дядю своей осведомлённостью. – Вот только это приведёт к моей смерти. А когда я буду нужен семье, то не смогу вам помочь. – Помочь? – прошептал Эддард. И уже куда громче проговорил: – С чем? От чего? Или от кого? – О, всех бед и не перечислить, – решил я немного попугать дядю. – Ты уверен, что хочешь узнать о будущем, которое теперь скорее всего и не сбудется? – Нет, – твёрдо ответил Эддард, видимо узнавший сегодня слишком много для себя нового. Похоже, клиент готов. Ну что же, погнали! – Я не желаю портить жизнь твоему другу, приняв фамилию отца, равно как и не хочу участвовать в интригах южан. Я не желаю претендовать на наследие Севера, принимая фамилию матери. Единственное, чего я желаю – это заботиться о нашей семье. И для этого мне лучше жить Сноу. Вот только в Винтерфелле при этом мне лучше не оставаться. Эддард, не в силах больше выразить свои чувства словами, просто кивнул. – Дядя, это лето будет самым долгим за всю историю. Но каким бы долгим оно не было, зима близко, – услышав наш девиз, Эддард взбодрился, начав слушать меня немного внимательнее. – А после долгого лета всегда наступает и долгая зима. И с ней придут те, кто куда как опаснее снегов и морозов. Старое зло просыпается. И мне нужна твоя помощь, чтобы его одолеть. Не знаю, поверил ли мне дядя, или решил не спорить с полоумным ребёнком. Так или иначе, но мне удалось от него добиться поддержки в виде приличной, даже по меркам верховного лорда Севера, суммы денег и разрешение использовать его вассалов для своих целей. Последнее касалось Стейнов и Мандерли, у которых я рассчитывал разжиться морским и речным транспортом, насовсем или хотя бы в аренду. Затаившийся в богороще не совсем обычный медведь остался таиться в тенях. Сегодня я не буду его использовать в качестве доказательства своей правоты. Невостребованной осталась и моя идея познакомить дядю с Зеленью, всё же все младшие Старки в этом поколении были варгами, а это позволяло мне надеяться, что и дядя не был обделён подобным даром. А погрузить пусть и необученного, но варга в Зелень куда как проще, чем обычного человека. А там бы и до видений ужасного будущего дошло. Но я смог обойтись без всего этого, что не могло меня не радовать, поскольку у меня остались весомые аргументы для моих будущих бесед с дядей. Переночевав в Винтерфелле, следующие полдня я провёл, общаясь с кузенами и кузинами, больше всех уделив внимания Арье, а затем покинул гостеприимный замок. Теперь мне осталось только ждать, когда же залётный кракен попадётся в расставленную на него сеть.***
Русе Болтон размышлял, стоя над растерзанным телом своего сына, заботливо уложенным им на один из каменных столов. Здесь, в мертвенной тишине родовой крипты, где покоились сотни поколений его предков, ему всегда думалось легче. В последнее время лорд Дредфорта зачастил сюда, терзаемый догадками. Тело Рамси, обработанное родовым ритуалом, даже после многих месяцев после смерти, сохраняло приемлемый вид. Русе даже время от времени ловил себя на мысли, что его сын выглядит так, будто просто спит. Но стоило только увести взгляд с лица Рамси на его тело, как иллюзия развеивалась. С такими ранами люди не могут выжить. Следы на теле сына были явно нанесены зверем. Такие раны от когтей и клыков невозможно подделать. Причём напал на него явно не пёс или волк. Зверь был намного крупнее. Слуги и некоторые охотники говорили о лютоволке, но Русе сомневался в этом. Он бы скорее поверил в то, что лютоволки водятся в Волчьем лесу, под боком у Старков, но никак не в его землях. Здесь этих зверей не видели многие сотни лет, если не больше. А потом до Русе стали доходить слухи о появившемся на Севере странном молодом жреце, поклоняющемуся Старым богам. И сопровождал его не менее странный зверь. Людская молва приписывала зверю жреца вид страшный и дикий, но расходилась в том, как именно тот выглядит. Единственное, в чём слухи совпадали – зверь был крупным. Русе умел думать, и не верил в совпадения. И во внезапное появление на своей земле дикого крупного зверя, а потом в столь же резкое его исчезновение, он тоже не верил. Зато лорд Дредфорта мог поверить, что зазнавшийся юнец натравил своего зверя на случайного мальчишку, чем-то ему не угодившего. Русе прекрасно знал, что характер у сына был спорный. По правилам рода Русе не мог похоронить сына в крипте, поскольку тот при жизни был всего лишь его непризнанным бастардом. Но ныне не было и тех, кто мог оспорить его решение сохранить тело сына тут. Заключив для себя, что вопрос с захоронением он решит тогда, когда отыщет и накажет возможного убийцу сына, Русе накрыл тело Рамси плащом и отправился на выход из крипты.