Песнь земли / Игра безымянных

      Мне все равно, кому дан обет       Я вношу в твою жизнь Новый Завет             RAVANNA. Песня “Новый Завет” Блэквуды были старым домом. А ещё они были одним из самых богатых и влиятельных домов Речных земель. По крайней мере в случае нужды они могли выставить самую крупную армию в округе. Но я не собирался с ними воевать. После морских приключений мне вообще расхотелось нарываться на конфликты – так я был измотан. Для меня имело значение только то, что их род был немногими сохранившимися в здешних местах староверами, почитающими Старых Богов. Ни тянущаяся поколениями война с Бракенами – их «лучшими» врагами, истовыми приверженцами Семерых, ни многочисленные брачные союзы с соседями, тоже не приветствующих Старых Богов, не смогли поколебать веру Блэквудов. И это создавало для меня довольно уникальную возможность. Как проникнуть в замок, или и вовсе его покорить, не имея при себе ни войск для осады, ни даже диверсантов? Нужно знать и воспользоваться чужими уязвимостями. Например, для Харренхолла, самого крупного в королевствах замка, такой уязвимостью оказался большой огнедышащий летающий ящер, так сильно заливший замок огнём, что камень кладки оплавился, а его хозяева превратились в дым, пепел и утонувшие в оплавленном камне чудом уцелевшие кости и шлак. К сожалению, дракона у меня не было. Думаю, подобная уязвимость актуальна не только для Харренхолла, а и для любого другого замка. Оставалось надеяться, что отсутствие у меня дракона – всего лишь временное явление. Слабым же местом родового замка Блэквудов была одна истово верующая женщина – родная сестра нынешнего лорда. Камилла Блэквуд явно запоздала с тем, чтобы выгодно, а главное вовремя выйти замуж, рискуя засидеться в старых девах. Титос Блэквуд – нынешний глава дома – за свои тридцать с небольшим лет успел обзавестись пятью сыновьями и одной дочерью в то время, как его младшая сестра, так и оставалась незамужней. Виной всему были две внезапно овдовевшие тетки Камиллы, на что наложилась общая неприязнь к язычникам-староверам среди соседей, породив слух о том, что ныне живущие женщины Блэквудов прокляты Семерыми, лишив Камиллу всех нормальных вариантов замужества. Девушка не стала отчаиваться и решила найти утешение в вере, похоже, готовая и вовсе полностью посвятить себя ей. И Камиллу даже не останавливало то, что согласно канонам её веры, кроме богорощ, ничего похожего на храмы и монастыри не подразумевалось. Она ездила по землям своего рода, иногда и наведываясь к соседям, чтобы искать сторонников. В основном получалось, что она проповедовала простому люду, но Камиллу устраивало и это. В таких поездках, помимо посещений паствы, она также наведывалась и в святые места, какие только смогла найти или выдумать. Высокое Сердце было одним из самых очевидных мест, которое можно было отнести к святым. Очевидным и часто посещаемым Камиллой. Так что нет ничего удивительного в том, что она узнала о выкорчеванных мной старых пнях. Тем более что несколько горцев специально были отправлены мной в поселение рядом с замком Блэквудов распускать слухи, чтобы Камилла уж точно узнала о случившемся. Пока я незапланированно приключался на море, Леди Блэквуд устроила целое расследование, задействовав все доступные ей силы, чтобы найти и покарать святотатцев, осквернивших древнее святилище. К ней я сейчас и ехал в окружении десятка сектантов и медведя, готовясь как можно лучше проявить все свои навыки красноречия. Поздно вечером, когда уже начало темнеть, мы достигли небольшого походного лагеря, организованного Камиллой недалеко от Высокого Сердца. Охранение отнеслось к нам настороженно, особенно когда увидело шагающего рядом с нами зверя. – Передайте леди Блэквуд, – миролюбиво сказал я охранникам, – что я могу помочь найти тех, кто осквернил старое святилище. – А вы кто такие? – недоверчиво поинтересовался старый усатый мужик. – Странники, – коротко отозвался я. Недовольно нахмурившись, он всё же не стал продолжать разговор, махнув своему товарищу рукой, после чего тот бегом отправился вглубь лагеря. Так в напряжённом молчании мы и провели время, пока к нам не вышла Камилла, в окружении не менее двух десятков вооружённых человек, среди которых присутствовала даже парочка рыцарей. Светловолосая. Невысокая. Миловидная. В темноте я мог бы ей дать как меньше двадцати, так и в районе двадцати пяти лет. – Приветствую вас, странники, – проговорила леди Блэквуд. – Мне сказали, что вы искали встречи со мной? Могу я узнать зачем? И не проясните ли мне кто вы, и как мне к вам обращаться? Её можно было понять. До земель Бракенов было намного ближе, чем до её дома. К тому же давние враги её рода наверняка были первыми подозреваемыми в осквернении священных пней. И нет ничего удивительного, что в таких условиях к любым вооружённым отрядам Камилла относилась весьма настороженно. – Мы всего лишь добрые люди, посланные Старыми Богами, чтобы помочь вам узнать правду, и найти тех, кто смог навредить древнему святому месту. – Отчего же я не видела вас раньше, добрые люди? Почему вас не было среди тех, кто молился вместе со мной Богам? – Мы из дальних мест, леди, – коротко ответил я, быстро осмотрев взглядом окружающих Камиллу людей, оценивая их общую напряжённость. И не сказать, чтобы увиденное мне нравилось. – Откуда же, позвольте узнать? – всё не унималась девушка. – К северу от этих земель. – А ваших Старых Богов, которые вас сюда послали, случайно не Бракенами кличут, – не выдержав внутри свой скепсис, спросил усатый охранник, сплюнув на землю. Стоявший рядом с ним рыцарь на это поморщился, но всё же выразил согласие, кивнув. А потом внимательно на меня посмотрел и положил свою руку на рукоять закреплённого на поясе меча. Меня совершенно не устраивало, куда идёт ситуация. Перебить кучу людей Блэквудов и взять в заложники сестру лорда, чтобы попасть в замок, в мои планы совершенно не входило. – Я могу доказать свои слова! – сказал я громко, стараясь перебить начавшиеся бормотания и шепотки стоявших передо мной людей, выезжая вперёд на своём коне. – Как же вы это намерены сделать, добрый человек? – спросила Камилла. – Позвольте проводить вас к святилищу, чтобы вы смогли увидеть всё своими глазами? – проговорил я. – Разумеется, наедине? – казалось бы весело проговорила девушка, вот только её зашевелившееся окружение не позволяло обмануться её тоном. – Я не враг вам, леди Блэквуд, – устало проговорил я. – А потому вы вольны взять с собой хоть целый лагерь. Так даже будет лучше, поскольку у нас будет больше свидетелей, и вы не сможете мне потом сказать, что я каким-то образом вас обманул. Спешившись, я зашагал в сторону нужного холма, где остался единственный целый пень, не тронутый нами с медведем в прошлое своё посещение Высокого Сердца. Сектанты повторили мои действия, и так, двумя группами, мы дальше и пошли. Подойдя с медведем к старому пню, я опустился перед ним на колени и начал громко взывать в молитве к Старым Богам, дабы они даровали мне своё благословение. Одновременно с заученными и на мой взгляд немного глуповатыми фразами, извергающимися и моего рта, я мысленно общался с медведем, убеждая его поделиться со старым пнём наворованной им здесь же магией. Последним образом, который я старался вложить в сознание зверя, был выросший прямо на пне молодой побег с распускающимися красными листьями. И у нас всё получилось. У меня – произвести впечатление на Камиллу. У медведя – влить магию в старый обрубок чардрева. Листья, правда, распустились на торчавшем из земли корне, а новых побегов так и не появилось, но как оказалось, было достаточно и этого. – Боги явили свою милость! – пафосно и торжественно произнёс я, вставая с колен. Этим маленьким представлением я завоевал полное доверие Камиллы, так что скоро я со своими людьми грелся у костра, ел тёплую похлёбку и рассказывал пышущей энтузиазмом девушке, что для поиска святотатцев мне нужно вознести молитву богам у целого чардрева, причём не абы какого, а целого и древнего. По чистому совпадению одно такое имелось в родовом замке Камиллы, о чём мне даже намекать не пришлось – она сама меня пригласила к себе домой. И уже на следующее утро мы отправились к Воронодреву. На отлучившегося через какое-то время после начала движения медведя мои новые спутники внимания не обратили. И это было хорошо, потому что просто так оставлять напитанный природной магией старый пень я не собирался. Местные люди прекрасно проживут и без чудес.

***

Когда я в Высоком Сердце смотрел через Зелень, оценивая удалённость связанного с древним святилищем нужного мне чардрева, то расстояние ощущалось не очень большим. На деле же пройти нам предстояло немало. Дело осложнялось тем, что кратчайший путь до Воронодрева лежал по землям Бракенов, и воспользоваться им, не нарвавшись на неприятности, не представлялось возможным. Сейчас бы нас очень сильно выручили лодки, так и не пригодившиеся при отступлении из Скалы, оставшись лежать под холмами у западных гор. А ведь за их хранение было заплачено оставленным с ними людям. Сейчас же можно было выбрать, идти нам через Риверран, или сделать крюк через восток. Я не хотел лишний раз демонстрировать медведя всем, кому не надо, но терять время мне хотелось ещё меньше, и потому был выбран первый вариант. Близость к родовому замку моей официальной мачехи не принесла мне проблем, хотя я и был готов к неприятностям, уже привыкнув, что Кейтлин одним своим присутствием может мне их доставить. Переправившись через реку и купив в городке под Риверраном большую повозку, в которую мог поместиться медведь, мы продолжили путь. Повозка нужна была для того, чтобы не привлекать внимание к моему зверю в Воронодреве, чему способствовала большая лоскутная тряпка, способная укрыть его целиком. Покупать повозку уже под Воронодревом я не рискнул из тех же соображений неприметности. Да и Камилла не захотела справляться до дома по реке, хоть я и пытался её убедить, что это будет быстрее. Но леди Блэквуд привыкла путешествовать с некоторым уровнем комфорта, а в лодках её укачивало, поэтому наше путешествие растянулось дольше, чем могло бы. Пусть и не очень быстро, но мы смогли мирно обойти окраины Шепчущего леса и пройти Чернолесье, из-за которого когда-то давно род Камиллы и получил своё имя. От Чернолесья, впрочем, только имя правящего здесь рода и осталось. Жившие тут люди так усердно вырубали деревья, что от леса ничего не осталось, и теперь это место представляло собой долину. За время нашего совместного путешествия Камилла нашла во мне благодарного слушателя, полностью разделяющего её интересы. А ещё она впервые нашла человека, который также, как и она, проповедовал старую веру. К концу нашего пути с её стороны явно присутствовала симпатия, основанная, в основном, на религиозном фундаменте, но и что-то от брато-сестринских отношений нет-нет да и проскальзывало в нашем общении. То, что она относилась ко мне как к младшему брату не было удивительным – и внешне, и физически она была почти вдвое старше меня. Что-то менять или как-то отгораживаться от неё я не стал – такие действия могли мне скорее помешать, нежели помочь, а сложившаяся ситуация более чем устраивала. В Воронодрев мы проникли без приключений. Охрана пропустила нас вместе с Камиллой и её сопровождением, в котором затерялись и мои сектанты, не задавая вопросов. Мне также ещё и повезло с тем, что никто из многочисленных родственников не вышел встречать долго отсутствовавшую дома девушку. И я не стал испытывать судьбу, сразу же направившись с леди Блэквуд к нужному мне чардреву, давшему название этому замку. И нужно отметить, что это место не зря получило своё название. Камилла рассказывала, что вороны слетаются на старое мёртвое чардрево по ночам, и облепляют его, словно живые черные листья. По разбросанному вокруг птичьему дерьму это было заметно. Его, разумеется, убирали, чтобы сиры и леди, простые добрые мужчины и женщины, а может даже и лорды не заляпались земным, когда придут сюда думать о возвышенном. Вот только дерево было огромным, его верхние ветви возвышались и над стенами, и над замком, заметные на всю округу, а птиц, видимо, прилетало и вправду много. И поэтому я не рисковал заходить за очищенную от птичьего помёта тропу. Медведь такой брезгливостью не отличался, идя к дереву напрямик. "Ну ты и свинья, дружище," – сказал я мысленно медведю, не рискуя вслух портить торжественность момента для Камиллы. В этот раз решил обойтись без театральных речей, тем более что оставаться здесь не собирался, и можно было уже не озадачиваться сохранением своей легенды. Я посмотрел на дерево. Медведь посмотрел на дерево. Камилла, глядя на нас, тоже посмотрела на дерево. Я почувствовал, что дерево тоже на нас посмотрело, хоть у него и не было глаз и оно было мертво́. Кто это был? Дух этого места? Какой-то излишне любопытный древовидец? А потом все посторонние мысли вымело из моего сознания, потому что медведь напитал этот древесный труп взятой из Высокого Сердца заёмной силой, ещё и добавив своей. И дерево ожило. Я понял это, почувствовав у себя за спиной исходящую от двух стрел магию. У нас получилось. Подняв взгляд наверх, я увидел, как на самых крупных ветвях появляются и набухают почки. Полностью дерево не ожило – почки появлялись только недалеко от ствола, но исполинское сердце-древо уже не казалось мёртвым. – Силён! – сказал я, подходя медведю. – Как-то неудобно даже тебя теперь называть просто мишкой. Задумчиво почесав загривок зверя и поймав его взгляд, я решил дать ему имя. – Дре́вень, – произнёс я, посылая медведю соответствующие смысловые образы, которые вкладывал в это имя: о дереве и о древности. – Предлагаю тебе взять и гордо носить это имя. Как тебе? Дождавшись одобрительного рыка, я оглянулся по сторонам, примечая уже начавшееся вокруг оживление, и решил убираться отсюда, пока меня не вовлекли в какие-нибудь разборки, неважно, выгодные для меня, или плохие. Вот только не успел я сесть на медведя, как наткнулся взглядом о леди Блэквуд. Камилла стояла на коленях и сложила руки в молитвенном жесте, глядя на чардрево и натурально рыдая. Могу её понять – верить в старых Богов и с детства смотреть на мёртвое воплощение своей веры, удовольствия мало. Тем более учитывая слухи, что много поколений назад твои предки допустили отравление священного дерева их кровными врагами, после чего то и умерло. А потом увидеть возрождение родового чардрева. Учитывая набожность Камиллы, должно быть она переживает сейчас сильнейшее эмоциональное потрясение в жизни. Посомневавшись немного, я решил, что дело того стоит, и направился к девушке. В конце концов – не пропадать же добру? Я подошёл к Камилле, обняв её за плечи и повернув в свою сторону. – Это я разорил Высокое Сердце, – сказал я. Дождавшись, когда до расчувствовавшейся девушки дойдёт смысл сказанного, я продолжил: – И богам было это угодно. Оглянись вокруг! Они послали нам знак, что пора забыть о старых разорённых святилищах. Пришло время создавать новые! Потянув девушку вверх и заставив её встать, я продолжил нагнетать пафоса: – Пора оставить погрязших в неверии глупцов, поклоняющихся ложным идолам. Я был благословлён, и мне было видение. Я должен возродить истинную веру! Я должен сразить извечного врага! Врага, что пожнёт всё живое на своём пути, если его не остановить. И тут же проговорил куда более спокойным голосом: – Таков мой путь, – я посмотрел в глаза девушке, протягивая ей свою руку. – Наш путь. Готова ли ты на него ступить?