***
— Ты чё какая вялая, мать? — Дашка удивлённо встречала студентку в коридоре университета, вскинув бровями, — до сих пор переживаешь? Хочешь, я ей мелом на доске пару ласковых начеркаю? — девчонка закатывала рукава, демонстрируя, что способна на многие вещи. — Я просто долго не спала, — Алена прищурилась, не сдерживая улыбки, отчего собеседница состроила серьёзное выражение лица, мол «только не говори то, о чём я сейчас подумала». В ответ девушка кивнула, не переставая давить счастливую лыбу. Сзади подошёл Данила, приобняв студенток за плечи, здороваясь с ними. Светловолосая в том же оцепенении стояла, глядя то на Алену, то на Данилу, то на Алену, то снова на Данилу, указательным пальцем показывая на девушку, ожидая реакцию парня, на что тот пропустил лёгкий смешок. Дашка опешила. — Ты знаешь, скотина? — заехала в плечо, вопросительно смотря исподлобья, а крылышки носа уже раздувались из стороны в сторону, — почему я узнаю об этом последняя? — А что, кто-то ещё знает? — усмехнулся, — пойдёмте лучше покурим, пока время есть. Вышли трое. Туманно. Октябрь встречал с приятной прохладой, запах опавшей листвы ударил в ноздри, проникая в лёгкие. Закурили. — Так… — Дашка переминалась с ноги на ногу, затягиваясь, — что делать то с ней теперь будешь? Помнится мне, по рассказам там всё не так просто, из-за этого, как его? — вертелось у девушки на языке, хотела выплюнуть и растереть, — батя Егора, как его там? — Димка, — добавил Данила, покачивая головой, соглашаясь. — Да, — обращаясь к девушке в еле обтягивающих кожаных брюках, — с ним-то чего? Две пары глаз наблюдали, в ожидании. Студентка крутила сигарету между пальцев, обдумывала, а челюсть ездила в напряжении из стороны в сторону от одного упоминания этого человека. А затем, вздохнув, начала — Мне в голову недавно закралась идея, — убрала за ухо выбившуюся прядь волос, — папа с мамой ещё не приехали из командировки, я хотела им рассказать, точнее и сейчас хочу, но есть проблема, — не перебивают, — никаких доказательств. Точнее, я уверена, что они есть, но я ими не владею. Думаю, что в его квартире нашлось бы что-нибудь, любая зацепка, документ, но этого мало. — Я тебя понял, нам нужны фото-доказательства их причастности, можешь дальше не объяснять, — молодой человек обернулся, всматриваясь вдаль, откуда появился многозначительный силуэт, — а вот тот, кто добудет нам документы. Одно движение головы в сторону, взглянуть и, девушка резко выбросила сигарету на асфальт, туша подошвой высоких берцев, а в глазах острил испуг. Данила быстро достал из кармана штанин полупустую упаковку жвачки и протянул студентке, Даша наблюдала с интересом, посмеиваясь, глядя на судорожные движения подруги. А потом успокоила — Не ссы, ты не курила, а просто рядом стояла, — смех подступал, но она его проглотила, как только цокот приблизился настолько близко, что теперь все трое лицезрели брюнетку в кожаных сапогах-чулках с острым носком и тонким каблуком. Цвет красного полусладкого на застенчиво улыбающихся губах. — Доброе утро, — кивнула, а оглядев ребят — мимолётно поморщилась, но улыбнулась и им, а затем вернула взгляд на студентку, сначала в глаза, а затем куда-то вниз. Казалось бы, куда ещё ниже, но видимо было куда. Девушка резким движением подняла руки, покрутив то ладонями вверх, то вниз и замотала головой, отрицая. Кареглазая слегка наклонилась, чуть вдыхая, а затем разогнулась и откинула голову набок. Поджала губы и вздёрнула бровями. Она всё поняла. В глазах читается «поговорим об этом потом». Женщина исчезла из поля зрения, растворяясь в толпе студентов по направлению в университет. — Блять, — губы стянулись в узкую полоску, — меня сегодня трахнут, — процедила сквозь зубы. — Даже не знаю, поздравить тебя или посочувствовать, — наконец, сдерживающая всё это время смех в себе, Дашка взорвалась, сгибаясь пополам. Она не могла остановиться. А сколько прошло времени — минуту, две? Неизвестно. — Ну может всё? — поморщилась жертва обстоятельств. — Нет, погоди, ещё чуть-чуть, — и снова надрывается, каждый раз ещё сильнее, натыкаясь на невозмутимый взгляд подруги. А затем успокоилась. Прокашлялась и вытерла слёзы с глаз, — вот теперь всё. — Что там по расписанию? — теперь уже обратилась к Даниле, — сегодня, вроде, нет английского. Парень мотнул головой, отбрасывая затушенный бычок в мусорку. Одногруппники рассосались в потоке студентов, спешащих на пары.***
— Итак, на прошлом занятии я вам в конце пары давала задание, — «Татьяна Сергеевна, подруга дней моих суровых, что-то в вас изменилось за последний месяц, понять сложно, причёска, вроде, та же, улыбочка ехидная на месте… Хм» На телефон пришло уведомление. Незаметно, как она подумала, достала из кармана и с любопытством разблокировала его. «После пар жду тебя в своём кабинете» 09:56 Интересно. Но теперь всё, о чём она сейчас думала — эта фраза. «Жду тебя в своём кабинете» А затем в голове достроилось продолжение — «Чтобы выбить всю дурь из твоей башки». Из мыслей выдрали, студентка не сразу обратила внимание, что обращаются к ней — Артамонова, ты с нами? — смотрит не отводя взгляда, но по-доброму, тепло. — С вами? Я с вами куда угодно! — и — ступор. Растерянно оглянулась, девушку обкладывал звонкий хохот одногруппников, а вернувшись в обратное положение, лицом к преподавательнице, она подметила, что подняла настроение и Татьяне Сергеевне, та прищурилась. — Давай с нами к доске тогда, — но это её позабавило больше.***
Длинный освещённый коридор, забитый хаотичными движениями, неразборчивыми речами, сливающихся воедино. Девушка ступает, с каждым шагом, будто перестаёт ощущать твёрдую поверхность под ногами. — Удачи, — слышится где-то позади. «Даша», была уверенность, что это она. Заветная цель, дверь плотно прикрыта, а в голове мечется — «постучаться или войти так?», и — стоит, проминая пол ногами, в оцепенении. Берег ушёл из-под ног. Распахивается наружу. Удар, отлёт и немягкое приземление на пятую точку. Сначала недопонимание, затем осмысление произошедшего и первый отголосок боли на лбу. Расширяется, пылает огнём. — О, боже, — женщина спохватилась, обратив внимание на полуживую студентку на полу, перемещая центр тяжести на корточки, обхватывая руками за плечи, обжигая и бросая в дрожь одним лишь прикосновением, — прости, пожалуйста… Расстояние так мало. В ноздри вдарил запах, умопомрачительный, щекочущий короткие волоски. И сейчас можно было разглядеть каждый дюйм её лица, каждую трещинку на приоткрытых губах, к которым хочется прильнуть, пройтись остриём языка, вкушая запретную сладость. И вновь, как в первый раз. Глаза напротив смотрят, раскрыто, не моргая, а в них — вина, страх и что-то ещё, неуловимое. Пауза затянулась, казалось, что прошла вечность, не замечая всё вокруг, утопая в зеркале души. Вглядываясь в него всё глубже, словно, нашла что-то родное, уютное и тёплое — своё. Мотнула головой, возвращаясь в реальность, а сильные женские руки так легко притянули к себе, ставя на ноги. Только сейчас Артамонова осмотрела преподавательницу с ног до головы, обратно возвращаясь вниз, рассматривая каждую деталь. Трикотажное, цвета черной смолы, платье с длинными рукавами и открытыми плечами. Ткань, обтягивающая её рёбра, острые лопатки, округлости бёдер, чуть доходила до коленей. «Переобулась» — хмыкнула, замечая отсутствие кожаных сапог. — Ты…ты в порядке? — и в одно мгновение до сознания студентки дошёл тихий хрипловатый голос. Стоит и ждёт ответа. Плечи подрагивают, и ощущение, будто сердце её увеличилось в таком объёме, что готово было лопнуть от мимолётной нежности. — Не переживай…те, — запнулась на полуслове, — правда, немного лоб теперь болит, — преподавательница лишь повела бровями, откликаясь на каждое слово, доносящееся до неё. — В таком случае, — прерывистый вздох, — я отведу тебя в медпункт — она едва коснулась тонкими пальцами, облачённые в сталь, меж лопаток, прося разрешения — «можно?» Тело, будто, било в набат, гнало кровь по артериям, разгоняя с бешеной скоростью, пульсируя. Длинные пальцы уже впечатывались, скользили по, явно большого размера, чёрной косухе, нащупывая сквозь неё пылающую кожу и задавали скорость ходьбы. — Я не уверена, что это необходимо, — неуверенно начала студентка, когда её почти вталкивали в медицинский кабинет, но уступала такому напору. — Артамонова, не веди себя, как ребёнок! — на звучную фамилию пожилая женщина, сидевшая за таким же столом, что и сам кабинет, выкрашенным в белый, обернулась, но вставать даже не собиралась, — тебе просто нужно приложить что-нибудь холодное, иначе будет синяк, — закрывая за собой дверь, парировала преподавательница, чтобы сие недоразумение не надумало улизнуть. — Какие люди, — растягивая, — Артамонова! — смакуя фамилию на языке, девушка едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, — что на этот раз? Давление, сахар упал, — перечисляет вопросительно, — а может, диарэя? Студентка поморщилась, бурча себе под нос приглушённое «да чтоб тебя», но благодаря звучному эху, её досада разнеслась по стенам кабинета, и это уже не было тихим недовольством, отнюдь, его услышали все. — Здравствуйте, во-первых, — к слову, обращалась женщина вовсе не к медсестре и направила на кушетку больного, раненого на поле боя, солдата. Возможно, ещё бы немного и ему оторвало руку, но всё обошлось лёгким ушибом, — девушка ударилась головой, ей бы лёд приложить, — усаживая, — а то, кажется, серое вещество начало вытекать, а вдобавок курение начало усугублять ситуацию и тормозить мозговую деятельность, — сверлит взглядом, точно удерживает русоволосую растрёпанную студентку на месте. Чувство стыда подступило молниеносно, студентке показалось, что она стала очень маленьким, беспомощным человечком. — Ах, да, — воскликнула, точно уловила мотив приструнить дитя, — это обязательно, обязательно! — последнее по слогам, — ну-с, деточка, посиди пока, — вышла из-за стола и исчезла в смотровую, за дверь. — Я смотрю, вы здесь частый гость, Артамонова, — присела рядом, нога на ногу, и через секунду съёжилась от подступившего холодка к пятой точке, — только попробуй с моих пар так смыться. — Пф-ф, я бы придумала что-нибудь покруче, — возмущение било из ноздрей, а брови сгустились над серо-зелеными глазами. — Что может быть круче синяка на лбу? — Диарэя, — скопировала она манеру вздутой и низкорослой женщины и где-то сбоку послышалось тихое хихиканье, а тихим оно было потому, как преподавательница прикрывала рот ладошкой, зажмурившись, плечи её ходили ходуном. — Ну-с, деточка, вы и шутница, — уже спокойнее, но улыбка, искренняя, доверчивая не сползала с её лица, а глаза так и продолжили изучать, медленно, из стороны в сторону, вычерчивая свои координаты. — Это хорошо, что вы сразу привели её сюда, — вместе с открывающейся дверью, дуэтом, — ходила бы наша звезда со звездой во лбу, — леденящий мешочек упал на голову, провоцируя девушку зашипеть от пронзающего холода и в это же мгновение к уже парализованным костяшкам прикоснулось тепло. — Я могу и сама подержать, — буркнула, вглядываясь в пол. — Нет, не можешь, — возразила, — пальцы окоченеют и отвалятся, — девушка с неистовым удивлением выпучила глазёнки в её сторону. — Жёсткий рофл, Ольга Владимировна. — Жёсткий чего? — кучерявая медсестра в один момент оторвалась от заполнения сверхважных документов, влезая в разговор, что вызвало только раздражение у обеих. — В смысле издёвка, шутка, — пыталась объяснить преподавательница, — ну, в переводе с английского, — пожала плечами, добавив. — Словила кринж с бумера, ещё и шеймит меня, — не унималась студентка. Женщина, удерживающая всё это время мешочек с ледяным наполнением, медленно закрыла глаза, вдыхая воздух через ноздри, успокаивая себя, и в один момент надавила этим же мешком на голову студентке, отчего та зашипела пуще прежнего. — Переведите. — Она имеет ввиду, что очарована вами и удивлена, как вы о ней заботитесь, — вторая рука своевременно зажала рот студентки, как только та его решилась открыть, но Артамонова сразу же успокоилась, поймав на себе испепеляющий взгляд, а затем последовало предупреждающее на ухо — «ещё хоть одно слово…» Седая старушка прыснула смешком, не отвлекаясь от бумажек, шелестя, переворачивала. Отдалённо послышался напоминающий звонок о начале занятия. — Ну, что, Артамонова, иди на пару, ничего страшного, — обращаясь, — в этот раз! Вышли вместе, поднимались по лестнице, молча, не проронив ни слова, только преподавательница здоровалась со встречающимися студентами, кивая. А затем — Артамонова дёрнулась в другую сторону, но ей не позволили, схватили за запястье, потянув за собой. Смыться не вышло, хоть и на занятия. — Задержишься, — приказала, втаскивая в кабинет, захлопывая за собой дверь и прижимая к ней всем весом тело студентки, — у меня окно, — произносит в губы, всматриваясь в глубину серо-зелёных, в которых, вдруг, вспыхнуло неожиданное желание, искрясь маленькими фейерверками. Одно движение и — доступ к кислороду заблокирован. Ладонь обхватила шею, надавливая, а холодные кольца заставили мурашек пробежаться по спине. Притягивает за горло, и губы приоткрываются, приглашают войти. Женщина проводит влажным кончиком языка по нижней губе студентки, а затем скользит внутрь, сквозь зубы, встречаясь с другим, переплетаясь, словно в борьбе за выживание. С напором, жаждой насладиться лаской. Девушка закатывает глаза в наслаждении, откидывая голову назад, слегка ударяясь затылком о твёрдую деревянную поверхность. Горячие пальцы оттягивают короткий белый топ, проникая под него, выводя узоры на коже. Отодвигают чашечку бюстгальтера, нащупывая налитую кровью грудь, сжимая, массируя, продвигаясь к соску. Надавливает двумя пальцами, оттягивая и наслаждается томными вздохами возбуждённой девушки. Прикусывает подбородок, ведя языком вверх, возвращаясь к губам и углубляя поцелуй. Артамонова цепляется за талию, притягивая стройную фигуру к своему животу, с напором поглаживая движением вверх по спине, нащупывая выпирающие косточки, а затем вниз, к бёдрам, перемещаясь на ягодицы, обхватывая каждую, сжимая, слегка приподнимая их. Приглушённый шлепок и вновь сжимает. Стон в губы. Скользит пальцами меж ягодиц и возвращается, вновь оттягивая их. Свободная рука брюнетки переместилась к пуговице кожаных брюк, отстёгивая одним движением, чуть спуская собачку на молнии и ныряет внутрь, без предупреждения, ощущая под тонкими пальцами горячую, липкую влагу и пульсацию. Алена вбирает воздух через уста, прерывая поцелуй, Горячева довольно улыбается. — А курить так же приятно? — студентка вопросительно смотрит и как только пальцы начинают поглаживать, проходить по всей длине от основания до источника вытекающего желания, её вновь накрывают страстные губы, отнимая стоны, приглушая их. Она оторвалась, чтобы ответить — Н…нет… — и глаза, яркие, налитые зеленью, вспыхнули, а руки потянулись к шее, приближая её к себе, большими пальцами поглаживая контуры лица. Плотная ткань не давала себя растягивать больше, чем это было возможно. Лёгкие прикосновения удваивают напор, то ускоряясь, то замедляясь, обводя набухший, покрасневший, она не видела, но была уверена, клитор. Ощущения острее, кажется, сейчас, вот-вот сейчас! Довольная улыбка поползла вверх на личике напротив, на пике наслаждения она выдернула руку из брюк, не доводя девушку до апогея. Артамонова жалобно заскулила, наблюдая как преподавательница проводит языком по влажным пальцам, а затем посасывает, демонстрируя истинное наслаждение и получая удовольствие вдвойне за сладкое наказание. — А вот теперь можешь идти.