Female Robbery

Погода на улице стояла несносная. Дождь, ударяющийся о стекло окон, настукивал незамысловатую мелодию, завывал ветер, гремел гром. Ввиду этого, сегодня швейная мастерская, где работала Катрин Хиллс, пустовала, и та, за неимением каких-либо занятий, уединилась в небольшой кладовке, где персоналу также был предоставлен небольшой деревянный стол, газовая плита и чайник, чтобы работницы могли заварить себе чашечку кофе. Однако спокойствие девушки было нарушено, не успев толком начаться. Дверь в мастерскую звонко хлопнула, и Катрин, тяжело вздыхая — кого только занесло сюда в такой день? — отодвинула в сторону горячий кофе и кусок яблочного пирога и поплелась навстречу нагрянувшим клиентам. Стоило ей переступить порог кладовки, и звонкий голос тут же встретил ее встревоженным: — О мой Бог, Катрин! — Маргарет? — Хиллс с легким удивлением покосилась на подругу, растрепанную, с мокрым зонтиком в руке и ошарашенным взглядом, полным печали и волнения, и холодно произнесла: — Здравствуй. — Я так рада, что ты в порядке! — воскликнула та, изгибая тонкие брови. — Я слышала о том, что произошло… — с губ сорвался судорожный вздох — Маргарет всегда была до боли эмоциональна. — Это просто ужасно, Господи! В ответ на очередной возглас подруги Катрин лишь повела бровью и направилась обратно в кладовку, решив, что она все-таки может допить свой кофе. Маргарет поплелась следом. — Как он? — Сбежал, — холодно отозвалась девушка, пожав плечами и присаживаясь на стул, и встретилась с негодованием подруги, тут же вскинув брови в неловком осознание. — А, ты про Десмонда… Доктор сказал, с ним все в порядке. Да, рана тяжелая, и ему потребуется длительное восстановление, но в целом все должно обойтись без серьезных последствий, — сухо повторила она слова врача, сказанные ей вечером накануне, когда все и произошло. — Сейчас он в больнице. Судьба мужа совсем не волновала ее. Видя, как он корчится от боли и хватается за рану, она взволнованно скидывала брови и кусала губы лишь из-за горящей в сердце надежды избавиться от него. Да, она осталась бы бездетной вдовой, что, несомненно, вызовет не только множество сочувствующих, однако лишенных всякой искренности слов, но и кучу обсуждений и сплетен. Впрочем, это не слишком сильно волновало Катрин. Главное, она получила бы долгожданную свободу… Однако теперь это более не имела смысла. Десмонд жив и здоров, пусть и ранен, и ему ничто не угрожает. О, как же несправедливы к ней небеса! — Ох, что же это такое… — покачав головой, протянула Маргарет, садясь на второй стул напротив подруги. — Что же будет… — Ну, очевидно, этого безумца будут искать активнее прежнего, — Катрин сделала глоток ароматного кофе. — Он подстрелил шерифа, как-никак. — Ты видела его? — в оливковых глазах блеснуло любопытство. — Да. Он тот еще красавчик, — с долей язвинки бросила Хиллс, потянувшись за куском пирога. — Катрин! — небрежные слова девушки пробудили в Маргарет недовольство. — Он убийца. — Все мы не без греха, — отозвалась в прежней манере девушка. — Он выстрелил в твоего мужа! — на этих словах негодование подруги Катрин возвысилось до абсолюта. Ох, наивная Маргарет… Ей повезло не столкнуться с упрямством родителей и выйти замуж по любви, так что теперь любой брак она рассматривала, как безграничное счастье. Но если бы она видела горящие следы от ладоней на щеках Катрин, если бы видела все синяки на ее теле, то разочаровалась бы вмиг. Замужество — это клетка, а нелюбимый муж — суровый надзиратель. — И Десмонд не исключение, — пожав плечами, многозначительно добавила Катрин, проигнорировал возмущенный возглас подруги. — Катрин! — Ох, Маргарет, успокойся, — закатив глаза, отмахнулась Хиллс. — Я прекрасно осознаю всю серьезность сложившейся ситуации. Но не рыдать же мне теперь днями напролет? Катрин закончила свою небольшую трапезу, отряхнула ладони от крошек, вытерла рот бумажной салфеткой, и решила-таки выполнить ту незначительную и совершенно бессмысленную работу, порученную ей руководством: разложить ткани по цвету. Заскоки у ее начальника странные, но скука сделала свое: Катрин поднялась и подошла к первому стеллажу, принявшись перекладывать ткани. Все это время Маргарет молча и задумчиво наблюдала за тем, как девушка расхаживает из стороны в сторону, возится с бесконечным множеством лоскутков самых разных оттенков, и вдруг выдала: — Ты как-то… — замялась, подбирая нужное слово, — расцвела. — Да? — вскинула брови девушка. — Ну, сейчас весна. Все вокруг цветет, — в который раз она съязвила. Маргарет порой находила ее остроты смешными, но чаще всего они были неуместны и грубы. Кроме того, она не считала такое поведение достойным женщины. Впрочем, сама Катрин не находила этот аргумент весомым. Если разобраться в общественных устоях, то что вообще достойно для женщины?

***

Катрин надела на голову черную шляпу, спрятав под ней волосы, и пристально окинула отражение в зеркале. Строгий старый костюм ее мужа, что тот носил, будучи еще подростком, пришелся ей впору. Да, в плечах широковато, но в целом… Неплохо. Густые усы, приклеенные под носом, смотрелись несколько комично. Сейчас она походила на тот шаблонный образ балагура, что всю свою жизнь проводил на увеселительных мероприятиях, а еще на карлика — настолько низких мужчин не бывает. Пребывание Десмонда в больнице, как и недавнее будоражащее кровь происшествие, позволило Катрин вдохнуть свободнее и заставило взглянуть на себя с несколько иной стороны. Оказывается, она умела быть несказанно смелой и бойкой — чем не повод для гордости? А вместе с тем с ней внезапно проснулась тяга попробовать что-то новое. Так что она, переодевшись мужчиной, решила посетить один из баров Нового Орлеана. В помещении, заполненном людьми, во всю лился джаз, изредка перебиваемый звоном бутылок и бокалов. Густой дым сигарет окутал зал бледной вуалью, проникал под кожу и будто усыплял — это были совершенно новые ощущения. Сейчас Катрин не нужно было держаться Десмонда и терпеть многочисленные наполненные вожделением взгляды со стороны мужчин. Они смотрели на нее, как на равного себе, пусть и значительно уступающего по росту. И вместе с тем, Катрин чувствовала себя несколько растерянной в этом месте и в этом образе. Взгляд пал на барную стойку: пожалуй, для начала стоит отправиться именно туда. Забравшись стул, девушка вальяжно расселась на мягком сиденье и расставила в стороны ноги — нужно было скрывать свою женственность и копировать все мужские повадки. Первым делом Катрин закурила (к табаку пристрастилась еще в совсем юном возрасте, за что осуждать ее не смели: в семье курил абсолютно каждый). Затем, дождавшись возвращения бармена, заказала коньяк и принялась присматриваться к окружающим. Может, подсесть к тем картежникам в дальнем углу? Помнится, Катрин нередко играла в карты с отцом и часто побеждала его. Он не раз отмечал ее острый ум… За разглядыванием людей и мыслями о возможных способах развлечься, она совсем не заметила человека, подсевшего слева от нее. Обернувшись, Катрин замерла. Это был он. Южный убийца. Катрин нервно сглотнула и отвела взгляд, пока тот не заметил внимание с ее стороны. Вздохнула и попыталась расслабиться. Нельзя подавать виду, что она знает его. Не дай Бог, он еще возьмет и пристрелит ее на месте… — Не найдется сигарет? — преисполненный вежливостью мужской голос заставил Катрин едва заметно вздрогнуть и покоситься на его обладателя с неуверенностью. — Конечно, — как можно более низким голосом — благо, хрипотца от курения помогла создать нужный эффект — отозвалась она и передала ему одну. — Благодарю. Ишь, какой вежливый! Катрин все еще помнила, как этот же человек, полный этикета и манер, душил ее с горящим в глазах безумием. Повисло молчание. Катрин приступила к очередной сигарете: сейчас ее напряжение было просто критическим. И вместе с тем, не меньшим был диковинный, совершенно неуместный интерес к личности Южного убийцы. Немного пораскинув мозгами, она решила завести разговор. — Вы случайно не знаете, какие гостиницы здесь будут подешевле? Мужчина посмотрел на нее с ноткой вопросительности. — Приехал к сестре из Европы, — с недовольством пробормотала Катрин, — а она, паршивка такая, выставляет меня из дома… — Как бестактно, — с легкой насмешкой, заставившей Катрин напряженно дернуть бровью, отозвался он. — Есть на окраине один мотель, — все же подсказал он. — Цены там очень низкие, хотя и условия соответствующие. — Переживу, — отмахнулась Катрин. — Лишь бы только больше не видеть эту неблагодарную дуру, — и вновь наступила тишина. Попытка завязать разговор провалилась; а интерес, вместе с тем, не угасал. — Вы из Европы, говорите? — все же прервал молчание он, посмотрев на Катрин с весьма странным, опасно поблескивающим взглядом. Либо он узнал ее, либо, в добавок к своей жестокостью, что была чистым безумием, он еще и на мужчин заглядывался. Ей что-то не нравились оба варианта. — Да, — спокойно ответила она. — Из Франции, — выбрав именно это государство, она полагалась на свои блестящие знания французского языка. Выкрутится, в случае чего. — Прекрасная страна, — отозвался мужчина с легкой задумчивостью. А затем вдруг резко выпалил, протянув вперед ладонь для рукопожатия. — Аластор, — представился он. — Жером, — Катрин выпалила первое французское имя, пришедшее ей в голову, и протянула руку в ответ. Все последующее время они разговаривали об искусстве и политике, и Катрин не могла отметить, насколько интеллигентен был Аластор. Эрудиция была под стать его внешности, а харизма, подправленная противоречивой комбинацией вежливости и колкости, делала его прекрасным собеседником. И не скажешь ведь, что этот человек — убийца, руки которого по локоть в крови… Катрин слушала его с увлечением и с неменьшим энтузиазмом отвечала, пусть часто ей и приходилось лгать, чтобы не выдать как своей принадлежности к женскому полу, так и поголовного притворства, в котором она увязла. Но, тем не менее, Катрин, несмотря на все удовольствие, что приносила эта беседа, была ужасно напряжена. Казалось, от пота, что стекал по ее лицу, вот-вот отвалятся усы. Неловко выйдет, в таком случае… И Катрин все курила и курила, надеясь унять в себе это гнетущее чувство, пока ее просто не начало тошнить от табака. Уже и спиртное в горло не лезло. В конце концов, она сдалась. Нервы были на пределе. Придумав совершенно глупое оправдание о сварливой сестре и ее крикливом ребенке, легенда о которых уже вовсю обросла на удивление правдоподобными деталями, Катрин покинула бар и стремительно зашагала прочь. Идти пришлось в противоположную нужной сторону, а то, не дай Бог, высмотрит еще, да прибьет… Сердце от одной мысли об Аласторе теперь колотилось только сильнее: эта светская беседа вселила в Катрин больше страха, чем покушение на ее собственную жизнь. Или то был не страх? Петляя по различным закоулкам, Катрин в конце концов вышла на нужную улицу. Отсюда до ее дома идти еще минут десять, не более. На душе стало чуть полегче, хотя вглядывать в лица редких прохожих, которые направлялись в местный бар — а в Новом Орлеане он был далеко не один, — она не переставала. Аластор был где-то рядом, она чувствовала это. Либо же попросту начала сходить с ума… Вдруг из темного переулка вытянулись чьи-то руки, одна из которых плотно прижалась к ее губам, не позволяя издать ни звука, а вторая — потащила во тьму. — Здравствуй, Жером. Этот голос… Он все же нашел ее. — Или мне лучше называть тебя Катрин Хиллс? Катрин, глубоко ошарашенная и оцепеневшая от страха, была прижата к стене. Аластор резко сорвал с ее лица усы, вынуждая ее болезненно айкнуть. Над верхней губой ужасно жгло. — Я сразу понял, что это ты. — Правда? — выпалила девушка, растерявшись. Брови Аластора снисходительно изогнулись. — Не бывает таких низких мужчин. — А как же карлики? — Карлики обычно страшные, — с пренебрежением отозвался Аластор, фыркнув. Он видел страх, горящий в ее глазах, чувствовал биение сердца, которое, казалось, вот-вот вырвется из груди, но одновременно с эти она язвила… Столь безрассудные жертвы ему еще не попадались. Возможно, это стало бы дополнительным развлечением в иной ситуации, но сейчас случай был не тот. Аластор пресек ее болтовню, сжав горло сильными пальцами. Катрин рвано хрипнула. — Напасть на шерифа и его жену, а потом оставить их в живых было слишком безответственно с моей стороны, — язвительно протянул он. — Придется исправлять ошибки, — рука сильнее сжала ее шею. В этот момент Катрин, движимая алкоголем и адреналином в крови, резко подняла руки, упираясь ими в лицо Аластора, тем самым пытаясь оттолкнуть его. Пальцами она старалась ткнуть ему в глаза, ударить посильнее и, в конце концов, оттолкнуть его от себя, однако попытки были безуспешны: он начал душить ее сильнее. Тогда Катрин, собравшись с силами, резко подняла колено и ударила Аластора в живот, все вынудив его оставить ее. Она смогла спокойно вдохнуть и отпрыгнула на несколько шагов в сторону. В этот же момент сильная пощечина обожгла ее щеку, и девушка пошатнулась, хватаясь руками за воздух. Еще один удар наотмашь, и равновесие становится держать просто невозможно. Катрин упала на колени, хватаясь на горящую щеку, и рука Аластора тут же схватила ее за волосы. — Ты борешься, — сказал он едко. — Это похвально. — И что теперь? — прохрипела Катрин. Она чувствовала, как теплая струя крови вытекла из носа, коснулась губ и отдалась металлическим привкусом во рту. — Изнасилуешь меня? — Нет, — как-то пренебрежительно отозвался Аластор. — Убить тебя будет куда большим удовольствием. Катрин почувствовала, как холодный ствол уперся в заднюю часть ее шеи, и вздрогнула, прикрыв глаза в трепещущем душу предвкушении. — Тогда сделай это быстро, — в ее голосе не было ни гнева, ни страха… лишь смирение. И, тем не менее, сердце бешено колотилось. Катрин не хотела умирать: не при таких обстоятельствах и не с такой тяжестью на душе. Ее жизнь, в конце концов, прошла в абсолютном несчастье. Она не успела сделать ничего из того, чего хотела, если ее грезы вообще были осуществимы… Повинуясь неведомому инстинкту, Катрин резко увернулась в сторону, падая на землю, и тем самым спаслась от прорезавшей воздух пули. В самый последний момент. С губ сорвался рваный крик: в конце концов, Катрин была на волоске от смерти. Аластор не терял времени. Стоило девушке в очередной раз избежать смерти, и он, воспользовавшись ее лежачим положением, сел сверху, придавливая ее к земле своим весом. Катрин хрипнула, резко выдыхая. — Дорогуша, ты начинаешь раздражать меня, — протянул Аластор с легком злобой. — Говорят, у меня это хорошо получается, — да что она, черт возьми, ляпает своим языком?! Это все стресс, все страх, все нервы… А еще, алкоголь и никотин в ее крови. Либо же она действительно попросту потеряла рассудок на фоне всего этого… Совершенно иррационально и рефлекторно Катрин перехватила руки Аластора, держащие пистолет, и резко отвела из себя, прилагая для этого немало усилий. По большей части этому поспособствовала неготовность мужчины к сопротивлению. Он думал, она-таки сдастся. Ан-нет… Признаться, это его только раззадорило. Катрин брыкалась и извивалась, попытаясь защититься и вырваться, пули пару раз врезались в землю; но она все же смогла спихнуть Аластора с себя. И, в конце концов, пистолет, в очередной раз выстрелив, пронзил пулей проходящего вдалеке человека. Тот рухнул на землю моментально, не двигаясь и не издавая ни звука. — О, Господи… — протянула Катрин глубоко ошарашенная. Аластор молчал и не двигался, замерев. А руки обоих по-прежнему сжимали один пистолет. Палец Катрин лежал на курке. Она вмиг одернула руки и поспешила, растерянная, подняться на ноги, но тот быстро вернул ее на место, хватаясь за локоть. — Посмотри, — тихо проговорил он, — ты убила человека… Катрин в ответ ничего не ответила, лишь закусила губу, сглотнув. Тошнота подкатывала к горлу, сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание… Упершийся под бок пистолет вмиг отрезвил ее. Катрин судорожно выдохнула, и тело как окоченело. — Если выстрелишь, — сказала она дрожащим голосом, — привлечешь внимание «Пустая болтовня!» — подумал было Аластор, как вдруг к безжизненному телу в десятке метров от них подлетел мужчина — он тут же разразился в глубоком ужасе и гневе, взывая мертвого очнуться и выкрикивая просьбы о помощи. — Я жена шерифа, — никогда прежде она не говорила об этом с таким заносчивым высокомерием, но теперь это был ее последний шанс на жизнь. — Тебя будут искать. Аластор шумно выдохнул и поднялся на ноги, подрывая девушку следом за собой. — Ты пойдешь со мной, — прошипел он. Катрин окинула его недоумевающим взглядом. — Мы теперь связаны, дорогая. И твоя судьба зависит от меня, — тихо, но оттого не менее угрожающе отчеканил Аластор. — Любая ошибка, и мы оба окажемся за решеткой. Катрин ничего не ответила — лишь поджала губы, опустил взгляд. В конце концов, он был прав. Ее рука также приложена к этому убийству. — Пошли, — произнес он и направился в глубь переулка, вперед во тьму и подальше от лишних глаз. Они шли молча; Аластор шагал целеустремленно, и его лицо не выражало ничего, кроме стального хладнокровия. Катрин же думала… Думала о крови на своих руках. Думала о том, как опьянял ее нахлынувший адреналин. Словно в ее душе наступила весна. Необычайное чувство.