Красное Пальто

      Ночь, улица, фонарь, аптека…       На самом деле всё было не так. На дворе раннее утро, никакие фонари не светили, а Саша с максимально пафосным видом крутил руль новой Порше, которую отец подарил ему сразу же после сдачи экзамена на права. Криво усмехнулся, поправив зеркало заднего вида. Он прекрасно понимал, что такая щедрость была не из пустого места.       С того момента, как родители развелись, прошло больше года, и теперь они буквально заваливают его тонной дорогущего барахла, явно снедаемые чувством вины. Идиоты.       А ведь достаточно просто общаться с ним время от времени. Но нет, оба считают разговоры непозволительной роскошью. Не настолько уж они и виноваты.        Поначалу Саша пересиливал себя и первым шёл навстречу. Несмотря на обиду.       Отца, например, он звал за город в далёкую глухомань — глушить коньяк, раскуривать у костра сигары и охотиться на оленей, надеясь если не прийти к какому-нибудь взаимопониманию, то хотя бы банально провести вместе время, как когда-то давно.       Но тому вечно некогда. В конце концов, хоть Евгений Андреевич, психотерапевт, и пояснял, что у отца тяжелый трудоголизм, и поделать с этим ничего было нельзя, так как тот считал психическое нарушение выгодной особенностью и напрочь отказывается что-то менять, Саша всё равно сердился и не прощал.       А крутая машина… Она ему, конечно, нравилась. Так что пусть и дальше продолжает дарить подарки и кидать деньги на карту. Саша с удовольствием пользовался всем, считая это своеобразной местью. Пусть хоть с головы до ног задарит, это всё равно ничего не изменит.       Взгляд упал на наручные часы, стоящие чуть больше годовой зарплаты среднего москвича. Ничего, чёрт возьми, не изменит.       Да и мать не особенно лучше. Ведь ради общения с ней он влез во все эти театрально-модельные штуки. Инициатива была встречена тепло, но не более того. Никаких ответных шагов, вроде: «Ах, я так устала, давай-ка заночую дома», — не последовало. Более того, в один момент она отбрила его, и продолжила держать дистанцию.       Так что буквально позавчера, отстрелявшись на фотосессии по давней договорённости, он принял решение послать все дела в одно место. Его уговаривали остаться. Очень настойчиво уговаривали. Но увы, завлечь Сашу нечем. Его не интересовали ни слава, ни деньги, ни признание. Да и, честно говоря, не больно-то ему и нравилось. Наверное.       Он тяжко вздохнул, осознав, что опять пришёл к гнетущим мыслям. Они преследовали его с момента, когда машина, именуемая счастьем, сорвалась с обрыва и полетела вниз. Пожалуй, ему теперь всё не нравится и всё раздражает. Кроме мороженого, новой машины и своей внешности. И своего стиля. И китайского чая. И оружия. И сигар.       Многовато набралось пунктов… Саша фыркнул. Кажется, он в очередной раз перебрал с жалостью к себе. Хотя нет! Не перебрал! Ему всё не нравится!       До начала урока оставалось около тридцати минут. Как всегда, попал в утренний затор. Кто-то нервно бибикает, кто-то, прикрыв глаза, слушает аудиокнигу, кто-то попивает кофе, а кто-то как он, поджёг сигарету и опустил боковое стекло, дабы выдувать дым и стряхивать пепел. Интересно, кто вообще из соседей по пробке осмелится заявить, что он пока ещё несовершеннолетний и не имеет права сидеть за рулем? И курить тоже, да.       Спустя несколько сигарет и ровно шесть песен, которым Саша вяло подпевал — затор благополучно рассосался и показались корпуса лицея. Жаль. Придавил педаль и ускорился. Он как раз обдумывал вариант развернуться и поехать домой высыпаться. Со вторым учебным днём он же поступил таким образом, и ничего. Чувствует себя прекрасно. Не считая того, что пришлось отчитываться перед Лизой.       И вдруг Саша резко затормозил, испугавшись до чёртиков. Когда до въезда в зону парковки оставалось всего ничего, перед ним нагло протиснулся автобус и распахнул двери. Серьёзно, он буквально его подрезал! И ведь никак не перестроиться, всё равно нужен поворот налево, во двор. Этот мудак за рулём собрался обречь его на унизительное выжидание, когда же горстка неполноценных и нищих пассажиров соизволит выйти!       Подобного отношения к себе Саша стерпеть не мог. Выкрутив руль до упора, он обождал, пока не освободится соседняя полоса, а затем объехал чёртов автобус и загородил проезд.       Такие приключения у него далеко не впервой. Сам Саша, несмотря на гордость, всегда соблюдал на дорогах вежливость — пропускал пешеходов, не протискивался в повороты в последний момент, срочно перестраиваясь и создавая заторы на дорогах. Так что в своём последующем поведении он не видел ничего плохого.       — Эй ты, баран! — рявкнул он, выскочив из машины. Сигарета продолжала дымиться в пальцах. Подошёл к автобусу и пнул его в колесо. Потом забарабанил в окно. Кажется, немытый усатый водитель настолько испугался его внешнего вида и спорткара, что посчитал, что связываться себе дороже. И решил намертво вцепиться в руль, уставившись куда-то под ноги и игнорируя напрочь. Саша вздохнул. Самая частая из реакций. А ведь так хрен преподашь урок. Он решил действовать ещё радикальнее. Саша обошёл автобус и толкнул ногой головную дверь, требуя открыть. Но водитель стал потихоньку сдавать назад, явно собираясь объехать его машину и уйти от правосудия. Точно мудак. Саша фыркнул, заметив приоткрытую форточку. Взяв сигарету дротиком, он хорошенько прицелился и, мысленно поблагодарив свой убийственный глазомер, метко запульнул её в салон.       И лишь затем, удовлетворившись пакостью, направился назад, к машине, так и не обнаружив, что в нескольких метрах от него стоял Марк, держа на весу ноутбук, и с молчаливым интересом наблюдал за происходящим.       Наконец, Саша въехал на территорию лицея, и, усмехнувшись, начал торжественно набибикивать мотив спортивных кричалок, привлекая внимание всех толпящихся у входа учеников. Расступитесь, смерды, едет король, как говорится.       И смерды расступились, таращась с открытым ртом на то, как он паркуется. Ну да, пусть лицей и элитный, но подарить сыну Порше способен далеко не каждый.       Саша натянул кожаные перчатки и, повертев шляпой — серой, с горизонтальной бурой полосой, прикрыл ей лицо, ибо солнце его белую кожу очень не любило. А судя по частично облачному небу над головой — риск попасть под прямые лучи имелся.       Вскоре, дослушав культовую мелодию, повествующую об одиноком солдате в армии, Саша выбрался, наконец, из машины и вдохнул полной грудью свежий, не такой прокуренный, как в салоне, воздух.       Как всегда, пялились. Возможно то, что много девушек считали Сашу иноземной божественной сущностью и удерживало его от того, чтобы бросить лицей окончательно. И пусть ранее, в прошлых классах, внимание скорее раздражало, а в детстве и вовсе пугало, то теперь он отнюдь не прочь его получать. Главное, чтобы не навязывались и не шарахались слишком явно. Да, были и такие, которые считали его проклятым. Саша хотел как-то убедить Петю, защитника из команды школы, в обратном, но сорвался и поколотил придурка.       Вообще его ни капли не смущал тот факт, что внешность задаёт тон большей части взаимоотношений в лицее. Ведь какими ещё качествами можно восхищаться в человеке, не имея возможности узнать его ближе?       Чувство «я король мира» тут же испарилось, едва он завидел направляющуюся к нему Лизу. Нет-нет-нет! Развернись и иди в обратном направлении!       Она подошла и сладко улыбнулась.       — Утречка… Всё-таки сдал на права! — обняла и поцеловала в щеку. Саша незаметно поморщился и отстранился. В карих Лизиных глазах всколыхнулось раздражение. — Ты опять кривишься! Это не смешно, так что хватит уже.       Саша молча заблокировал машину, спрятал ключи в карман. Затем отвернулся и направился ко входу в главный корпус. Лиза, недолго думая, пустилась следом, повиснув у него на руке. Подпрыгнула, нагло чмокнула куда-то в шею, оставив заметный след красной помады. Саша с раздражением поправил воротник.       — Холодный и неприступный, а теперь ещё и с машиной. Девочки-и-и! — тихо провизжала она, — Я просто таю!       — Лиза, хватит, — потерев переносицу, попросил её Саша. Он же прекрасно знал, что она ведёт себя так лишь из желания его побесить. За полгода, что они вместе, желание переросло в чудовищный ритуал. Всякий раз, когда они встречаются перед уроками, Прокудина по непонятной причине начинает устраивать этот нелепый концерт.       — Ничего не хватит! Весь мир должен знать, как я довольна тем, что встречаюсь не с каким-нибудь лохом! Эй ты, чмошница! — крикнула она Наташе, стандартной тихоне из их класса, вечно читающей на уроках всякую романтическую поебень. Ходила она в одних и тех же джинсах и в одном и том же сиреневом свитере с нелепыми квадратными пуговицами. И пахло от неё лакрицей за версту. Саша закатил глаза, понимая, что полетят сейчас помои. Лиза постоянно искала повод её как-нибудь обстебать, и со стороны это выглядело как избиение младенца. — Да-да, я к тебе обращаюсь! Хватит пялиться на моего парня, как больная сталкерша, не позарится он на тебя, смирись!       Со смешком она притянула Сашу за края жилета и впилась ему в губы, демонстративно подняв ножку.       Наташа стояла ни жива ни мертва, а затем сорвалась и побежала прочь.       — Ну и зачем? — спросил Саша, достав из нагрудного кармана платок и стерев с губ помаду.       — Слабая, — презрительно отозвалась та, — как червяк. И вообще, она же бывшая подружка Марка, так? По идее, ты должен быть только рад.       Саша невольно вздрогнул, услышав это имя.       — Чего ты сравниваешь, а? Всё вообще не так было. И я вообще про другое говорил…       — Ну, да. Марк классный, а она так себе, — перебила его Лиза, напрочь проигнорировав вторую часть фразы.       — Что, блин? Ничего он не классный! — Саша скривился и изобразил, как его выворачивает от отвращения. Ничтожная, подлая и страшненькая Мартышка, на которую ему всегда было, есть и будет плевать. Не более. — И когда я сказал зачем, я имел в виду нахер меня вечно пачкать своей помадой.       — Неженка, — отмахнулась Лиза. Они вместе направились в класс. — А Марк классный! — добавила она, не продержавшись и минуты. Саша прикрыл глаза. Прокудина явно сегодня в ударе. — Он, конечно, косил под Чикатило, но ты от него огребал эпично. Вспомни хоть инцидент с морской свинкой.       — Лиза, — ладонь сжалась в кулак. Он ненавидел инцидент с морской свинкой. — Ты доиграешься. Я не хочу ничего о нём слышать.       Та хихикнула.       — А придётся, — протянула Лиза странным тоном, загадочно сверкнув глазами. — Ой, ты бы его видел, такой милашка…       — Ещё слово, и обедать сегодня будешь одна, — жёстко постановил Саша, чувствуя, что постепенно начинает закипать. Он кривился так, словно его через силу заставили съесть лимон. Любое воспоминание о Марке навевало неприятные чувства — некую помесь обиды, ностальгии и боли от потери.       — У-у-у-у, какие мы сердитые, — насмешливо протянула Лиза. Как всегда, её хрен задавишь, ибо сама как бульдозер. — Ладно, проехали, — она приподняла локоть, молча предлагая взять её под руку. Саша не стал возражать.       И вроде бы неприятный разговор прекратился, и он выдохнул с облегчением, однако следующий вопрос заставил его напрячься вновь, но на этот раз с удвоенной силой.       — Кстати, давно хотела у тебя спросить… — с невинно-задумчивым начала Лиза, наматывая на палец кончик хвоста. — Ты ведь гомофоб, не так ли?       — Ч-чего? С чего ты взяла?       — А разве нет? — увидев такую реакцию, она растерялась.       — Э-э-э… Нет, наверное. Но… — нервно провёл по волосам рукой. — Почему ты об этом спросила?       — Да так… — Лиза отвела взгляд, почесывая уголок губ. — Не важно. Проехали.       Оказавшись у входа в главный корпус, Саша приветственно махнул ладонью парочке человек, с которыми был знаком. Про себя он не переставал удивляться тому, насколько у них огромный лицей, ведь даже проучившись тут четыре полных года — Саша помнил в лицо со скрипом один процент всех учащихся. Хотя его, например, знала каждая собака. Вот идёт он сейчас — здороваются всякие незнакомцы. И ведь знают же, что проигнорирует… зачем продолжают из раза в раз так поступать?       По пути в кабинет они встретили Сабрину, главного админа новостного паблика лицея. Он находил её, пожалуй, самой красивой девушкой в лицее. Ну, из тех, на кого падал взгляд. У Сабрины были очень нежные, тонкие и открытые черты, аккуратный овал лица, лучистые голубые глаза. Волосы, выкрашенные в глубокий синий, были причудливо, нарочито по-дилетантски пострижены в короткое каре. Сама она, в противовес Лизе, была маленькой и хрупкой, но почему-то часто вместо каблуков носила балетки. Но это не отменяло того факта, что как только они сталкивались с Лизой, он закатывал глаза и мысленно затыкал уши. Проблема Сабрины в том, что она бесконечно глупая, а Лизы в том, что ей вечно хочется с кем-то трепаться. И вот, случилось то, что случилось: они начали миленько ворковать между собой, обсуждая какую-то неинтересную муть. Разум Саши тут же отключился, и включился только тогда, когда он сел за парту.       — Я тебя уверяю, Саша сразу же выпадает в пустоту, и мы можем говорить о чем угодно…       — Чего?       — Ой, — хихикнула Сабрина, — очнулся! Ну, я пошла на место, курочка моя! — они с Лизой поцеловались на прощание, и тупица пошла к парте у противоположной стены.       — Как же я ненавижу эту мандень, — зевнула Лиза. Ну вот, началась вторая часть этой невыносимой пытки: жалобы за спиной. — Представляешь, пока тебя не было, она стащила у меня из-под носа титул старосты и главного организатора. Видите ли, она ведёт этот сраный канал, где только и делает, что стебётся над теми, кто ей не нравится. Но выкрутила эта тварь всё так, будто у неё есть опыт в общественной деятельности. Ещё и думает, что я не вижу, как она на меня зуб точит, — добавила Лиза, поигрывая наманикюренными ногтями.       — У тебя есть ватные палочки? Хочу вычистить из ушей этот мусор, — флегматично отозвался Саша.       — Могу одолжить подгузник, чтобы не засирал всё вокруг, — проворковала Лиза, положив голову ему на плечо. Саша прикусил изнутри щеку, подавив смешок. Ладно, отбилась.       Вдруг он услышал, как входная дверь распахнулась, и кабинет наполнился тучей новых раздражающих звуков, основным из которых был женский смех.       — Зайчик, да ладно тебе, просто примерь, — проворковала одна из девушек, едва сдерживая рвущийся наружу хохот. — Тебе очень пойдёт!       Саша закатил глаза, даже не думая оборачиваться на возникший у выхода балаган. Он прекрасно знал, что это за змеиный клубок. Им только дай возможность — прилипнут и начнут молоть всякий бред, заставляя испытывать перманентный стыд за весь человеческий род. В своё время именно они его так задолбали, что пришлось в срочном порядке искать себе девушку. Так что бедняге, к которому они обращались, остаётся лишь посочувствовать.       Лиза заворошилась, повернулась к двери и крикнула так, что Саша невольно отдёрнулся, настолько это было громко.       — Вика, Марго! Оставьте его в покое, что он вам сделал!       — Лиза, всё в порядке, — кто-то ответил мягким, и, можно сказать, тёплым голосом. — И нет, я это не надену.       Саша нервно сглотнул. Сердце против воли ускорило ритм. Голос ответившего показался таким знакомым… Хоть и смутно. Он не хотел оборачиваться. Решительно не хотел. И дело было не только в том, что он боялся его увидеть, но и в том, что было жутко страшно узнать, что он испытает, если догадка не подтвердится. Да, Саша подумал о Марке. И хоть этот голос звучал более низко и плавно, но какую-то… какую-то общность он подсознательно считал.       Урок начался, а он так и продолжил смотреть в одну точку, раздумывая над тем, что предпринять. Оборачиваться не стоило точно. Вдруг… вот вдруг по мизерной вероятности это окажется всё-таки Марк. Ведь Лиза несла с утра какую-то околесицу про него. Тогда он заметит, что Саша на него смотрит. И что будет дальше? Он решит, что Саша скучал, переживал, терзался, блин, без него? Да ни в жизнь! Он рассерженно фыркнул. Этот козёл слишком много о себе думает. Вот как так можно, ничего толком ещё не сделать, а уже выбесить его до чёртиков? Всё, это точно Марк! Никто, кроме него, не был способен на такие финты.       Пальцы скользнули по телефону и приподняли его. В конце концов, можно посмотреть и убедиться через экран. Он слышал голос откуда-то позади, по правую от себя руку.       Головы одноклассников в отражении неспешно сменялись одна на другую. С каждой секундой Саша чувствовал всё острее, что вот-вот не выдержит и психанёт.       И вот, пугая до чёртиков скримерной внезапностью, совсем как в фильмах ужасов, на него резко уставились глаза, кажущиеся голубыми даже в монохроме. Саша дёрнулся и уронил телефон на парту. Рука сама собой сжалась в кулак.       Только у одного человека из всех, кого он знает, взгляд сочетал в себе пронзительность и какую-то строгую, притягательную потусторонность. Взгляд кошки, смотрящей в угол так, что начинает казаться, что там что-то есть. А в остальном — совершенно банальные голубые глаза. Таким цветом рисуют полоску на радуге. Он даже не яркий особо.       Марк. Это точно он. «Чёрт-чёрт-чёрт, не может быть!»       Сотни мыслей боролись в голове Саши, путаясь, расщепляясь. Его злило, ужасно злило, что он не решается вновь поднять взгляд. Если он это сделает, то внутри точно что-то взорвется и раскидает внутренности по всему кабинету.       Нет, так продолжаться не могло. Подобную пытку вынести невозможно. Так что Саша резко поднялся с места и молча вышел из кабинета, направившись в единственное место в лицее, где он чувствовал себя в безопасности. Его мелко-мелко трясло.       Громко хлопнул дверью, миновал пустые кабинки, а затем запрыгнул и растянулся на подоконнике, достав заначку, которую он запрятал здесь аж в прошлом году.       Сигареты Чапман он считал одними из лучших, несмотря на их убийственную дешевизну и массовость. Кто-то из ребят — кажется, Рома — однажды неодобрительно назвал их пидорскими из-за сладкого фильтра. Саша подпер начищенными до блеска башмаками откос окна и выдохнул через щель облако дыма. А он тогда ответил, что Рома явно напрашивается на линейку сигарет с привкусом крови.       После нескольких глубоких затяжек стало немного легче. Тремор в пальцах прошёл, мышцы лица расслабились.       «Вот зачем, зачем, зачем он приехал?» Не переставал зло спрашивать невесть у кого Саша, выкуривая сигарету за сигаретой. Неужели этому садисту мало первого предательства? Хочет повторить подвиг? Или он наивно решил, что может вот так просто приехать, построить ему печальные глазки, и всё — считай, что прощён?       Саша едко фыркнул. У него есть гордость и самоуважение, так что хренушки этой подлюге.       В дверь тихо и будто бы нерешительно постучали, отвлекая его от обсасывания сценариев.       — Занято, блять! — крикнул Саша, бросив скуренную сигарету в стоящий рядом унитаз и выудив из пачки новую. — Сунешься, и я тебе кишки ножом выпущу!       Обычно это действовало крайне эффективно. Эффективно настолько, что начиная с середины прошлого года, это место стало его неформальным логовом, куда никто не рисковал просто так соваться.       Но видимо сегодня был особенный день, ибо входная дверь упрямо скрипнула и отворилась.       — Ну и агрессия, — произнёс тот самый голос. Весь внутренний мир будто застыл, пойманный в кристаллическую решётку времени. Саша сполз вниз и, елозя волосами по подоконнику, пусто смотрел в потолок, пытаясь осознать происходящее. Марк, чёрт возьми, здесь. Вселенная схлопнулась, вновь соединив разошедшиеся навсегда дорожки.       И затем часы пошли снова. Как ни в чём ни бывало.       — Чего ещё ты от меня ожидал, козлина бездушная?       — Так и думал, что найду тебя в этом памятном туалете. Ностальгия…       Саша решился и, состроив пофигистично-нейтральную рожу, повернул к нему голову. И поперхнулся дымом. Воу.       «Что за…»       Продолжая откашливаться от мерзкой горечи, сжигающей лёгкие, он неловко приподнялся, оперевшись на локоть.       — Это что за херня! — не сдержался и воскликнул, тыча в его сторону тлеющей сигаретой. У него попросту разбегались глаза, он не знал, какой из аспектов внешнего вида следует прокомментировать первым. Как Саша вообще узнать его умудрился? Он что, экстрасенс и видит людские ауры?       — Ты о чём?       — Ты-ты-ты… — Саша поджал губы, пытаясь себя успокоить. Мир решительно не желал стоять на месте, бросая его из одного потрясения в другое. Он чувствовал себя котёнком во включенной стиральной машине, где всё крутилось так быстро, что переставало быть ясно, где верх, а где низ. — Что за хрень у тебя на голове?       — Э-э-э… бандана?       На голове и впрямь имелась тонкая красная бандана, однако дело было не совсем в ней.       — Ты кучерявый! — не то удивлённо, не то обвиняюще произнёс Саша. Честно говоря, он никогда не представлял волосы Марка… такими. В воображении они виделись прямыми, немного жёсткими и угольно-чёрными, ибо брови и ресницы у этого неувязка были именно такими.       Но, как оказалось, нет.       У Марка были такие же нелепые, как и он сам, вьющиеся каштановые волосы.       — Прикольные, да? — неожиданно воодушевлённо отозвался тот. — Мама не разрешала мне их отращивать, и я понятия не имел, что они такие прикольные! Смотри! — Марк вытащил из волос бандану и стал весело их взлохмачивать, взбивать. — Честное слово, они как сливки на торте, — На вид волосы казались такими мягкими… Саша поймал себя на мысли, что тоже хочет запустить в них руку. Ну… просто убедиться, что Марк его не обманывает. Кажется, мимолётное желание отразилось у него на лице, ибо Марк вдруг хихикнул и отрицательно потряс головой, раскидав пряди по лицу, — Не-а, они мои.       — Похожи на поросячьи хвостики, — выпалил Саша, продолжая испытывать от происходящего шок. Но увы, этим метким наблюдением он не вызвал ничего, кроме смешка в руку.       Далее в программе значился второй аспект внешнего вида.       — Где очки? — наверное, со стороны выглядело так, будто Саша — своего рода гопник, который пытается стрясти с человека деньги. А в данном случае, прошлый, нормальный внешний вид.       — А я их всё-таки потерял в одной из гулянок. Так что теперь в линзах.       — Верни всё как было. Выглядишь ещё ужаснее.       — Ах, ранил в самое сердце! — Марк закатил глаза и драматично покачнулся, держась за грудь. — Ещё какие-нибудь комментарии последуют?       Саша как раз разглядывал узорчатое пончо. Оно его очень выбесило. В нём Марк выглядел, как мешок картошки. Совершенно ничего нельзя было понять ни о телосложении, ни о состоянии фигуры. Саша решил, что он стал ещё дистрофичнее, так как с лица куда-то пропали щёки. А выглядывающие из-под края пончо треники с разноцветными ромбами и вовсе не хотелось комментировать. В момент, когда Марк задал вопрос, он как раз погрузился в размышления, как же это его так потрепала жизнь.       — Меня сейчас стошнит от тебя.       — Вот и правильно. В твоём положении это необходимо.       — Ч-чего? — такой странный ответ сбил с толку.       — Ты не заметил, как растолстел? — опешил Марк. Но затем, увидев в его глазах самую настоящую, неподдельно-искреннюю панику, не выдержал и расхохотался. — Да пошутил я, пошутил! Скажи, неприятно такое слышать?       — Ты… — У Саши банально не находилось слов, чтобы выразить эмоции. — Ты это заслужил. А теперь проваливай, я и знать тебя не хочу.       Слова давались так трудно, будто их вырезали у него на груди. Произошедший сейчас разговор это так — минутная блажь, слабость, результат почти забытой привычки. Привычки, что они друзья. А теперь всё, надо очнуться и выставить границы. Не выдержав нависшей над ними паузы, Саша отвернулся в сторону окна, всем своим видом показывая, что обмен любезностями завершён.       — Прости за грубость. Я немного нервничаю, потому дурачусь и херню несу.       — Вали отсюда!       — Я понял и с первого раза.       — Да нихрена ты не понял, раз всё ещё здесь.       — Я хочу извиниться.       — Как будто это что-то исправит, ага, — фыркнул Саша и затянулся так глубоко, что закружилась голова. Серьёзно, на что Мартышка сейчас рассчитывает? Что вот, сейчас он кинется причитать, что не должен был его бросать, и все обиды чудесным образом нивелируются? Сожаление, это, конечно, мило, но что дальше? Саша сжал кулак. Он его назад не впустит. Ни за что. Пусть хоть на колени бросится. — Ну давай, попробуй. Распиши как жалеешь, что вот так подло сбежал.       — Нет.       — Нет?       — За это я извиняться не буду. Я… эм, — судя по тону, Марк глупо улыбался, — даже не знаю, как это преподнести, чтобы звучало правильно. Видимо, я всё-таки не самый последний для тебя человек, раз ты до сих пор сердишься, и потому…       — Последний, — возразил Саша. — Самый последний. И не в категории людей, а в категории приматов.       — Не перебивай.       — А ты не жуй эти сопли, — процедил он, чувствуя, что ещё немного, и психанёт. — Не последний он мне, ага, потешаюсь с твоей наивности.       — Ты вообще хоть что-то замечаешь кроме своей обиды?! — неожиданно сердито рыкнул Марк. Саша даже не успел удивиться резкости перехода от виноватого, немного детского поведения, к… этому, как его больно дёрнули за ворот рубашки и подняли с подоконника, заставив, наконец, развернуться.       Марк и впрямь злился. И Саша, пожалуй, впервые почувствовал себя напряженно рядом с ним. Дело было не только в выражении лица или жёсткой хватке. Назвать его теперь мелким совершенно не поворачивался язык. Сидя на подоконнике, Саша не мог с уверенностью сказать, кто из них выше.       — Прости, такого больше не повторится, — отступив, продолжил Марк. — Саша, я не хочу возвращать наше прежнее общение. Так что возмущаться тебе нечему. Я… делаю это, потому что так правильно. Так что прости меня за то, что мы вообще подружились.       … Вообще подружились?       — Чего, блин? — Саша растерянно проморгался, не уловив сути.       — Я ошибся, когда решил, что смогу… — отвёл взгляд, — быть тебе другом. В тот день, когда… я в первый раз был у тебя в гостях — мне следовало просто обидеться и уйти. И это было бы гораздо гуманнее и правильнее для нас обоих. Так что прости за нашу дружбу. Я взял на себя слишком много. Это было ошибкой, — последние слова он пробормотал тихо-тихо, словно не хотел, чтобы Саша услышал их.       Но он услышал. И, видя, что договорив, Марк развернулся и спешно направился к выходу, спрыгнул с подоконника и схватил его за запястье.       — Стой!       Потянул назад, к себе. Марк остановился, но руку вырвал.       — Есть, что сказать?       — Да, есть! — Саша был так возмущён и оскорблён, что схватил его руку снова, сжав запястье до боли, демонстрируя тем самым весь свой негатив. Марк дёрнулся, но даже не шикнул от боли. — Повернись ко мне, козлина, и повтори в глаза, что наша дружба — ошибка!       «И как у него только язык повернулся такое сказать?!»       — Это ошибка. — В голубых глазах не сияло ничего, кроме полного согласия с брошенной фразой. Саша почувствовал себя так, будто ему с размаху врезали.       — Ничего получше придумать не мог?       — А ты сам пораскинь мозгами. Итог — полный отстой. Ты злишься на меня. Может, даже ненавидишь. А я с тобой и без того много мучился и страдал, а теперь ещё и мудаком себя чувствую. Так какой во всём этом был смысл?       Саша поражённо смотрел ему вслед. А затем, когда входная дверь с глухим стуком захлопнулась, обессиленно привалился спиной к стене, буквально вгрызаясь пальцами в волосы. Взгляд, как загнанный зверь, метался из стороны в сторону, не в силах ни на чём сконцентрироваться. Это было больнее чем предательство. Больнее, чем всё, что человечество хоть когда-то характеризовало как боль. В разы. Лучше бы он просто повёл себя с ним как мудак, чем ляпнул подобное.       Ошибка, блин. Рождение такого гада на свет — вот что ошибка.       И как можно ему возразить теперь? Саша знал, точно знал, что Марк не прав, однако толкнуть речь, восхваляющую всё то хорошее и важное, что между ними было — значит признаться, что он ему был до чёртиков важен и нужен.       Важен и нужен, блин, до сих пор, раз он из-за одной короткой фразы едва стоит на ногах и практически ноет от острой щемящей боли в груди.

***

      Саша упорно тащил за собой упирающуюся Лизу, которая бесила его все уроки. Мало того, что она следующим же уроком переместила их за парту прямо перед Марком, согнав оттуда двух явно докучающих ему куриц. Так нет же, все чёртовы уроки ей было жизненно необходимо сворачивать себе шею, переговариваясь с Марком обо всякой чепухе.       Саша и так едва отошёл от потрясения в туалете, решив этого козла игнорировать совершенно… А тут здравствуйте! Весь день со спины раздавался этот дурацкий мягкий голос, звучащий в ответ на реплики Лизы. Голос забирался паразитом-сороконожкой в уши, откладывал там яйца и окончательно сводил с ума.       — Саш, да отпусти ты, мне больно! — рассердилась она, когда они вышли из класса. — Я и так собиралась с тобой в кафе.       — Ага, конечно, — саркастично протянул тот, продолжая бурлить от негодования.       — Ты что, ревнуешь меня? — так и расплылась в гаденькой улыбке Лиза.       — Размечталась, — фыркнул он в ответ, даже не заметив, как обиженно поджались её губы.       Они без проблем дошли до ресторана поблизости и сели за любимый столик. И впервые за день Саша выдохнул с облегчением. Тут Марк их точно не достанет.       — Ну и какого чёрта ты с ним разговаривала? — наконец, произнес Саша.       — А что такого? — с невинным видом отозвалась Лиза, подозвав официантку. — Можно мне цезарь, только с соусом для цезаря, а не каким-то там майонезом, который вы так любите всюду пихать. И гренки должны быть слегка солеными, обжаренными с двух сторон и теплыми, а то я знаю, как вы любите использовать покупные. И накидайте побольше курицы и поменьше салатных листьев, вам самим будет выгоднее, если я не буду мучать вас отказами есть ту чухню, что вы обычно готовите.       Официантка кивала, записывая всё в блокнот. Саша смотрел на неё с молчаливым пофигизмом.       — А вам что-нибудь принести? — обратилась она к Саше. Лиза так и задохнулась в возмущении.       — А предложить мне напиток?! Вы ведь новенькая. Вас вообще где-то обучают или просто хватают с улицы, повязывают передник, всучивают блокнот и подсрачником запускают в зал?       — Лиза, ну хорош, — закатил глаза Саша. Каждый раз одно и то же.       — Я не потерплю пассивной агрессии в свой адрес! Куколка, — она медленно поднялась с места, сверля её очень едким и злобным взглядом, — тебя что-то не устраивает на твоей работе?       Бедная официантка смотрела на нее таким же ни живым ни мертвым взглядом, как до этого таращилась Наташа. Затяжная пауза.       — Можем предложить чай, кофе, коктейли, соки, воду, газированную воду, газированные напитки.       — Перечисли мне кофе.       — Капучино, капучино с карамелью, латте, эспрессо…       — Латте.       — Со сливками, с молоком, без…       — Со сливками.       — С сахаром или…       — Без.       — Мне обычную воду, — вставил Саша. — И зеленый виноград без косточек. И всё, — добавил на всякий случай, чтобы Лиза не вздумала заступаться и за него.       — Вам поднести напитки вместе с салатом или сразу?       — Сразу, — сказала Лиза, продолжая её сканировать испытывающим взглядом. Быстро взглянула на бейджик.— И счет тоже сразу, Рита. Наличными.       — И виноград тоже сразу, — подключился Саша. — Мытый.       — Х-хорошо, — икнула та и спешно улепетнула на кухню. Лиза с довольным видом села на место, поправляя прическу. Саша смотрел на неё с недовольством.       — Хорош осуждать, — отмахнулась Лиза. — Я ее проверяла. Стрессоустойчивость пока что в порядке, посмотрим, как у Риточки пойдёт дело дальше.       — Да плевать мне на твои распри, я же сто раз говорил.       — Знаю, — мило улыбнулась та. — Ну и за что злые глазки?       — Зачем ты с ним разговаривала?       — Ты разве не заметил? По Марку теперь не скажешь, что он разделывает котят на заднем дворе. Скажи, он стал ничего!       — Не заметил, — буркнул Саша, уставившись в окно.       — Ой, вы посмотрите как надулся, — рассмеялась Лиза. — Даже эти курицы не нашли изъянов, и ничего плохого не говорят.       — Ну допустим вам отбили вкус и зрение. Так и что дальше?       — Наконец-то плюсы Марка перевесили минусы! И мне не стыдно открыто признать свою симпатию! К тому же мы много болтали через инсту, пока он был в штатах.       Саша вздохнул. Все это походило на какой-то сюрреалистичный сон, события сменяли друг друга так быстро, а ему так тяжело за все этим поспевать.       — Я запрещаю тебе с ним разговаривать, — внезапно всплыло у него в голове. Как парень, он ведь может так поступить?       — О, а вот и кофе, — Лиза внимательно смотрела, как официантка раскладывает приборы и ставит чашку, стакан и тарелку с виноградом, которую Саша сразу же пододвинул к себе. — Спасибо, — сухо сказала она, видимо, не найдя, к чему придраться. Девушка ушла столь же поспешно, сколь и в прошлый раз.       — Лиза, ты слышишь? Запрещаю.       — Да подожди ты, Риточка взяла себя в руки! Заметила, что ты левша и поставила стакан с левой стороны.       — Заметила?       — Ты смартфон слева положил, и часы у тебя на правой руке, — прожевав курицу, пояснила Лиза.       — Да у нас тут детектив, — фыркнул Саша. — Так ты поняла меня или нет? Запрещаю.       — Размечтался, — мстительно заулыбалась. — Меня ваши с Мартышкой проблемы не касаются.       У Саши дёрнулся глаз. «Эти клички часть Нашей Истории, как она осмелилась?»       — Не смей его так называть.       — Ладно. Ну и тон… — Лиза продолжала улыбаться. — Почему Марк тебя так напрягает? Стыдно перед ним за что-то? — В ответ Саша принял искренне недоумевающее выражение лица. — Ну, ты его как-то грубо отверг, или в чём дело?..       Саша в этот момент как раз отпил из стакана. Что и следовало ожидать, он подавился и затрясся от кашля. Случайно задел рукой стакан, и тот зазвенел осколками на полу.       — Ор, Маркуша точно так же отреагировал! — со смехом проговорила Лиза, хлопая его по спине.       Наконец, приведя себя в норму и протерев красное лицо платком, Саша нервно осмотрелся по сторонам. За ними наблюдали редкие присутствующие. Блеск.       — Лиза, какого лешего? — выдохнув, сквозь зубы проскрежетал Саша. — Это не твоё дело, ясно? Так что не лезь.       — Я просто хочу помочь. Мне неприятен тот факт, что ты его обижаешь, учитывая вашу ситуацию.       — Ах это я его обижаю… — Саша убрал со стола руку, чтобы Лиза не видела, как она подрагивает. — Вот так сюрприз! А ведь я даже не подозревал, что дела обстоят именно так! — ядовитый сарказм лился из него ручьём. Складывалось такое впечатление, будто все люди на земле разом решили сегодня выбесить Сашу. Священная цель, блин. Крестовый поход на его и без того шаткую нервную систему.       Решив, что находиться с Лизой ему больше нет смысла, ибо та всё равно не станет его слушаться, Саша поднялся с места и, даже не попрощавшись, пошёл на выход. Счёт пусть сама оплатит, от неё не убудет.