Красное Пальто

      Саша сидел в автобусе у окна с задёрнутой занавеской и с сонным, недовольным видом вздыхал. Он не любил вставать по утрам. Особенно в выходные. На часах едва пробило девять, когда их собрали и погрузили в этот тёмный душный салон с двумя маленькими телевизорами, по которым транслировалась Даша-Путешественница. И ладно бы ребята попросили вырубить его к чертям собачьим, так нет, принялись с ржачем глотать серию за серией, соревнуясь, кто придумает ответ на интерактивный вопрос смешнее.       Лиза, сидящая по соседству, тоже вкатилась в эту нелепую игру и раздражала его до зубовного скрежета, постоянно дёргая за рукав и сообщая, что же на этот раз сотворил Жулик.       — Отстань, я в берушах, — закатил глаза Саша, показывая ей на заткнутые уши. Но даже через толстый слой силикона были слышны посторонние голоса и смех.       Возможно, если б рядом сидел Марк, мир бы не казался Саше таким негативным. У него бы сразу нашлась куча занятий. Он бы попробовал притвориться, что засыпает… начал бы съезжать вбок, дабы голова упала на плечо Мартышке… потом бы подвинулся ближе… обнял бы беспалевно. Несколько простых действий и всё — ехал бы с довольной улыбкой хоть час, хоть два, да хоть все четыре. Но нет. Вместо этого рядом Лиза, которая до сих пор не в курсе, что они расстались.       Саша надеялся, что за эти несколько дней, пока Марк пребывал на природе, помогая готовить местность к появлению всех остальных, он по нему хоть немного, но соскучился. Ибо сам Саша был уже готов лезть на стенку.       В очередной раз Саша пожалел, что не учится достаточно хорошо, чтобы его тоже отпустили помогать с подготовкой. А ещё он бы хотел спать с Марком. Определённо. Саша крепко задумался, елозя щекой по пыльной ткани занавески. Надо как-нибудь ухитриться избавиться от своей палатки. Сломать её, бросить в ближайшую реку, оставить на растерзание кабанам и медведям… Потом избавиться от соседа Марка, если таковой имеется. Сломать его, бросить в ближайшую реку, оставить на растерзание кабанам и медведям… И затем заявиться и сообщить с грустной и очень невинной улыбкой, что обездоленному и несчастному Саше некуда приткнуться.       Взгляд упал на часы. По идее, они уже должны приехать. Саша подцепил и отвёл вбок штору, щурясь от скользнувшего по лицу яркого утреннего света. Редкие деревья постепенно становились всё ниже и тоньше, сменяя друг друга под гудение транспорта, и вот показались пшеничные поля. Примерно здесь они всегда и останавливаются — далее дорога зарастала сорняками, травой, сужалась и кривилась, а затем и вовсе шла в гору. Автобусы не рисковали её преодолевать. А ещё небольшое испытание прогулкой пока никому не вредило — таково мнение вечно энергичного и оптимистичного директора.       Вскоре они добрались до разворотного пункта. Пока одноклассники вереницей тянулись к двум выходам, Саша намазался кремом, натянул панамку, спрятал чувствительные глаза за тёмными очками и неспешно выбрался наружу. Вещей он взял с собой целую тучу, дабы обустроиться с максимальным комфортом. Скорее всего, придётся именно палатку Марка сломать, бросить в ближайшую реку, оставить на растерзание кабанам и медведям… Ибо у него всё будет по высшему разряду.       Саша прошёл к автобусу с девятиклассниками и нашёл ребят, с которыми договорился ещё до поездки. Отсчитал нужную сумму и указал на вещи, которые недовольная Лиза с пыхтением вытаскивала из багажного отсека автобуса.       — Что, побыстрее никак, да? — напустилась она на него, подразумевая, что водители вечно торопятся развернуться и помчать назад, в город.       — Спасибо тебе, Лиза. — Со смешком протянул и ей пару тысяч.       — Да иди ты.       И он пошёл. С сумкой, перекинутой через плечо, в которой теснились вещи, которые он не мог никому доверить. В ней лежали специальные солнцезащитные линзы для игры в футбол, три пачки влажных салфеток, дезодорант, шампунь, кондиционер для волос, воск, расчёска, кусок мыла, гель для душа, гель для бритья, бритва, пенка для умывания, тоник, паста с зубной щёткой, маски, ватные диски, крема солнцезащитные, три парфюма с базовыми ароматами еловых шишек, горного ручья и травы после дождя на выбор, ножницы, четыре зажигалки, коробок спичек, три пачки сигарет, моток налички и телефон со спутниковой связью. Не то чтобы всё это было категорически необходимо в поездке, но если уж начал собираться, то к делу надо подходить серьёзно.       — Ребята, а ну строимся, не разбредаемся! Селиверстов, куда ты там припустился? А ну давай назад!       Саша цокнул, развернувшись так, что поднял облако пыли.       — Так, а ну заткнулись все! Мы так и до вечера не соберёмся! — прорезал монотонный гомон толпы девичий вскрик, принадлежащий Сабрине. Саша завертелся. Грудь заполонило сладкое, волнительное предвкушение. Если Сабрина вышла их встречать, то вдруг… — Сейчас я назначу ответственных за классы, и они должны собрать и подготовить всех к движению вперёд!       — Сейчас я назначу ответственного, вот какой крутой я лидер! — передразнила её Лиза и скривилась. Саша прыснул, продолжая озираться по сторонам.       — До сих пор на неё обиду держишь?       — А ты бы не держал?       — Не могу представить себя главой школьного совета. И тебя, кстати, тоже.       — Селиверстов! — Сабрина подкралась незаметно и пискнула так, что чуть перепонки в ушах не лопнули. — Ты за главного!       — Эм… — Он не сразу сообразил, какую ему оказали честь. Но когда осознал, то стал потерянно осматриваться по сторонам, ища кого-нибудь, кто готов за него отдуваться.       — Вот коза. Специально меня выбешивает, — проскрипела зубами Лиза.       — Хочешь быть её подчинённой? — ухмыльнулся Саша.       — Да пиздец как.       — Ладно, — Сарказм прозрачный, так что делать нечего, придётся вести людей за собой. Лучше уж так, чем торчать здесь до вечера. Обернулся, в который раз удивился, с какими же уродами учится, и махнул в сторону подъёма. — Идём первыми, хоть пыль по пути глотать не будем.       Удивительно, но все пошли за ним безо всяких пререканий. Саша даже обрадовался невольно: видимо, победой над перспективным восьмым «А» он вернул подорванное доверие.       — Эй, вы куда без всех! — Сабрина позади заголосила, но он лишь отмахнулся.       — Игнорируем. Быстрее доберёмся, быстрее расположимся, быстрее отдохнём.       Был у Саши и другой мотив так спешить. Марк не пришёл с объятиями. Обидно, но увидеть его всё равно хотелось. По Сабрине он засёк тревожную тенденцию — после недели, проведённой здесь, она малость поистрепалась. Забыла про мейк, про укладку, сняла с рук браслеты и кольца, ногти укоротила. А ещё Саша заметил пятно на штанине и асимметрию шнурков толстовки. Полный провал. Возможно в этих людях не осталось никакой цивилизованности.       Если уж Сабрина так поплохела, то что могло произойти с Марком? Не то чтобы он неряха или выглядит плохо… Саша прищурился, всматриваясь в крохотный алый квадратик, подрагивающий на вершине дерева. Кажется, это их нелепое знамя. Дерево росло у спуска, так что видно оно было издалека. Он хмыкнул — в голову пришла забавная мысль. Саша готов поставить весь свой уход на то, что такую хрень мог исполнить лишь Марк. Кто как не Мартышка? Он же профессионал! Вскарабкался на это пухлое дерево, как Кинг-Конг на Эмпайр Стейт Билдинг, а потом спрыгнул. Пролететь несколько метров и мягко приземлиться для него вообще дело плёвое.       Так что добравшись до лагеря, Саша первым делом стал осматривать землю возле дерева, ища вмятины от ботинок. Его теория не могла быть неправдой. Он вертелся, разводя траву и задирая листья до тех пор, пока его не тронули за плечо.       — Потерял что-то?       Это была Лиза. Саша закатил глаза и дёрнул плечом, сбросив бесячую руку. Он затылком ощущал тяжёлый давящий взгляд.       — Отъебись уже от меня, — огрызнулся, даже не обернувшись. С каждым часом, с каждой секундой Лиза всё хуже и хуже. Зубастая многоголовая мегера. Саша понятия не имел, когда же всё это закончится, когда она прекратит лезть так, будто имеет на это право, когда прекратит зажимать ему горло и лишать воздуха.       Неожиданно над ухом раздался свист. И лишь чуйка на опасность помогла Саше вовремя поднять руку и защитить лицо. Пальцы обожгло резкой болью, он отшатнулся и рухнул к дереву. Лиза стояла над ним, замахиваясь тонкой длинной ветвью. Ноздри её раздувались, а глаза горели гневом.       — Ты с ума сошла? — Саша старался говорить как можно спокойнее. Но рука невыносимо остро ныла, мешая мыслить рационально. — Из зверинца сбежала?       — А ты оттуда так и не выбрался, хам! Не только у твоего обожаемого Марка есть самоуважение. — Лиза отбросила палку и развернулась. — Нашей палаткой занимайся сам.       Саша недоумевающе моргнул. Она сказала «нашей»? Кажется, он не давал Лизе разрешения с ним ночевать. Точно не давал. Ему и в голову такое не приходило. Он попытался себе представить, что из этого получится и осознал, что ему не удастся уснуть. Слишком неуютно и давяще будет лежать с ней, пусть даже и в раздельных спальных мешках.       Основной состав прибудет ещё не скоро, а рука требовала чуткого медсестринского взгляда. Вздохнув, Саша не придумал ничего лучше, чем пойти за лечением к Марку. Зная его теперешнего, можно точно сказать, что поселился он где-то в отдалении.       Саша подошёл к главному костру и осмотрелся. Спрашивать кого-то неловко, ещё решат как и Лиза, что он его якобы «обожает». Надо начать думать как Марк. Куда бы он пошёл?       Наверняка в самые дебри забираться не стал бы; зачем, если можно пойти по тропинке. От их маленькой опушки было лишь два пути: Саша выбрал тот, где деревья потоньше и пореже, там больше солнышка. У Марка точно свободный дух: летает из страны в страну, упрямый как осёл, пончо носит. Так что предпочтёт просторные пространства. Этого мнения Саша и придерживался, пока озираясь, гулял по лесу. И о чудо, вскоре он обнаружил что-то, похожее на палатку. А провода вокруг неё, тянущиеся на дерево, и вовсе развеяли все сомнения.       — Ау-у, — Саша остановился возле палатки, сбросил с себя сумку и нагнулся, уперевшись ладонями в колени. Постучаться ему, что ли? И как это сделать, «дверь» же не твердая. Марк же не обидится, если он заглянет без приглашения? Рука нерешительно замерла у собачки молнии. Нет, наверняка он обидится. Саша рассерженно цокнул. Ну принцесса на горошине, не меньше!       — Что, не пускают? Говорят, он несколько дней уже не выходит, возможно, умер, — Саша вздрогнул от испуга, услышав знакомый голос.       — Ты что, подкрадывался? — он обернулся, изо всех сил сдерживая радостную улыбку.       — Нет, я собирал грибочки, — Марк гордо потряс чёрную сумку, полную мухоморами. — К приезду тёти Жени.       — Я не об… — Нет, у него не выходит. Саша сдался и позволил себе улыбнуться. По какой-то неизвестной причине в последние дни он чувствовал неземное тепло и восторг, когда думал о Марке. Как будто мысли о нём — путь до внутренних запасов сил и оптимизма. Это не было ново для Саши; пока Марк не свалил от него в конце девятого класса, он ощущал примерно то же самое. Такая абсурдная радость помогала ему держаться на плаву и не желать, чтобы человечество вымерло. — Привет!       В ответ он ожидал отброшенной прочь сумки и пылких объятий, а получил… сдавленное хихиканье. И не по-девчачьи жеманное, а… задротское чмошное. Для пущего эффекта Марк и рот ещё прикрыл. Саша медленно выпрямился, чувствуя противное напряжение.       — Я сказал что-то смешное?       — Ты… — Марк выставил перед собой руку, словно умоляя дать ему перерыв. — Ты похож на… на модного военного телеведущего.       — Ч-чего?       — Ну… очки, панамка эта дебильная, камуфляж и… улыбка меня добила, извини.       — А в чём я должен был прийти? В костюме? Я всегда так езжу на турслёты! — возмущению Саши не было предела. Что за критика на ровном месте! — Эта одежда максимально предназначена для жизни в грязи, всяко лучше чем… чем… — он махнул Марку, который стоял в одной футболке. — Тебе не холодно?       — Нет, — Марк продолжал хихикать в руку, раздражая этим всё сильнее и сильнее. — Никогда не видел, чтобы военные телеведущие так сердились.       — Провоцируешь меня сейчас?       Тот отвёл взгляд.       — Самую малость. Соскучился немного по твоей… динамике.       Саша медленно выдохнул, успокаиваясь. Учить Марка скучать правильно он пока не будет, шикарно уже то, что он вообще… думал о нём.       — А я не скучал, — выпалил Саша, чувствуя, что опять начинает заражаться беспричинным восторгом.       — А искал ты меня для того, чтобы сообщить об этом?       — Отстань. Вот, — он вытянул руку, демонстрируя тонкий красноватый след. — Хотел спросить, где у вас тут аптечка?       — Военный телеведущий ранен?       — Забудь уже, — цокнув, Саша стянул очки и тут же сощурился. Яркие цвета неприятно жгли. Пусть он и стоял в тени, но такие прыжки от полумрака к свету очень не нравились его чутким глазам. — Сейчас, погоди, — Проморгался, потирая переносицу. Марк молча за ним наблюдал. — Ну и? Где шутки про распыление химикатов на поле боя?       — Мне стало жалко тебя, — усмехнулся Марк и похлопал его по плечу. — Могу дать раствор для линз, он хороший и может успокоить… немного…       — Да я привыкну сейчас.       Но Марк его проигнорировал и полез в палатку. Промаргиваясь, Саша отстранённо наблюдал его торчащие ноги. Кажется, кроссовки были очень грязными. Неряха. Вскоре палатка вновь зашуршала и Марк выбрался наружу. Саша протянул руку, дабы забрать раствор и побыстрее избавиться от острого жжения, но тот спрятал его за спиной.       — Давай я сам. У меня мало жидкости осталось, а ты наверняка всё прольёшь.       — Да не пролью я! — Саша чувствовал сковывающую неловкость от того, что попал в такое скверное положение перед Марком. Что за позор, он буквально слезами залился перед ним! Если тот захочет представить его рыдающим чмошником, то сделает это теперь запросто.       — Всё нормально. Все мы рано или поздно срываемся. Никто не застрахован от истерик, — Марк говорил вкрадчиво, с тонкой, как будто даже серьёзной смешинкой в голосе. Удивительно, но это понизило градус неловкости. Саша перестал от него пятиться и задрал голову.       — Просто сделай вид, что ничего не было. В конце концов, я мужчина.       Марк прыснул и аккуратно приоткрыл ему глаз. Быстро капнул и сразу же отпустил веко. Саша осторожно проморгался.       — Ну как?       — Давай второй тоже.       — Тогда согнись немного, мне неудобно.       Саша не сдержал смешка. Он гордо расправил плечи и задрал голову ещё выше.       — А что так? Кто-то у нас коротышка?       Повисла гнетущая тишина.       — У меня сохранилось то фото, где ты сидишь связанный, — прокашлялся, наконец, Марк, давя ему на плечо. Саша вредно улыбался и, напротив, пытался встать на носочки.       — Знать не хочу, что ты с ним делал, — выпалил, не подумав, в ответ. А затем прикусил язык.       — Думаешь, меня такое возбуждает? — вот именно поэтому Саша и пожалел. Он как чувствовал, что Марк подцепится на этот крючок и что-то чересчур прямолинейное ляпнет. Но если он сейчас сдаст назад и начнёт что-то мямлить… — Или ты сам любитель?       О боже. Марк не пощадил и добил его. Саша нервозно выдохнул и попытался собраться с мыслями. Вопросы настолько выбили из колеи, что второй глаз перестал жечь сам собой.       — Я… не знаю. По-твоему это нормально вот так спрашивать?       — А что такого? — Марк, видно, понял, что второй глаз в лечении больше не нуждается и отошёл на психологически комфортные два метра. — Мы же… не потенциальный секс между нами обсуждаем.       — О, господи, — У Саши дёрнулся глаз. Так далеко его мысли пока не заходили. — С каждой репликой ты лишь усугубляешь дело!       Марк прыснул.       — Да что такого! Вкусы тоже могут о многом поведать, чем тебе не тема для продуктивной беседы.       Саша неверяще сощурился.       — Ой, не заливай. Хочешь сказать, ты можешь свободно говорить о своих… предпочтениях?       — Ну да, — И взгляд при этом сделал такой непроницаемый.       — Даже со мной?       — Мы же не обсуждаем секс друг с…       — Да понял я! О, чёрт, — Саша потёр лоб, с ужасом понимая, что сам активно поддерживает этот странный разговор. — Значит, раз ты весь из себя такой самоуверенный… — И опять язык быстрее мыслей. Саша прикрыл рот, чувствуя, что ещё немного, и он не сможет сегодня уснуть рядом с Марком. Однако договорить надо, он же не мямля. — То и можешь сказать, что… заводит?       — У тебя такое смешное лицо сейчас.       — Ага, кто-то съезжает с темы!       Марк весело рассмеялся. Саша заулыбался в ответ, чувствуя щемящий восторг. Ему так хотелось, чтобы их разговоры длились вечно. Наверное, именно от их бессмысленного, но дружелюбного трёпа Мартышка оживает и расцветает, совсем как тогда, в кабинете. У него даже черты лица точно смягчились — утратили сухость, усталость; строгость сменилась мягкостью. Саша даже решил, что Марк в этот момент красивее его самого. Сам-то он никогда не улыбался так перед зеркалом.       — Хорошо, признаюсь, — Марк поднял руки вверх, — Меня стал заводить этот разговор. Боюсь, тебе не понравится, с какой охотой я сейчас начну всем делиться!       — Так тебе самому нравится связывание? — Да почему он не может держать язык за зубами! Сашу пробил неземной стыд, он прислонился спиной к дереву и уставился в одну точку, мысленно пытаясь хоть как-то собрать себя по частям. С другими людьми он контролирует себя куда лучше, а с Марком же наоборот — так и хочется пороть импульсивный бред без оглядки на последствия.       — Не знаю… — услышал он задумчивое. Саша поднял взгляд и чуть не забыл как дышать. Кажется, Марк, рассматривал его. Он сидел на бревне, уперевшись локтями в колени, и, склонив голову, как будто мысленно примерял на него идею связывания. — Нет, думаю нет. — Саша выдохнул с облегчением. — Мне кажется, удерживать руками или телом прикольнее.       — Я… эм… мне надо к медсестре. — Саша выставил травмированную руку перед собой и аккуратно попятился.— Видишь? Я ранен. Смертельно.       Ага, как же, не представлял Марк их… секс. Саша сердито наступил на тонкие ветви куста. Конченый извращенец. Он-то невинно шутил, а Марк вообще всякие границы переходит. Притом он сам же и завёл эту тему! А Саша просто растерялся, и не знал, как вырулить разговор так, чтобы не выглядеть смущённым. К тому же он ранен. Боль притупила разум. И вообще, это было грубо. Саша ждал более… чуткого, более обходительного общения, которое сблизило бы их души, он хотел вновь окунуться в важные и серьёзные темы, вроде помощи с алгеброй. И потом закрепить их высшую дружбу объятиями. А по итогу вляпался в низкопробную пошлятину. Марк всегда всё портит.       — Саш, подожди! — как он про себя и надеялся, Марк его окликнул и нагнал. — Пожалуйста, прости! — Саша еле сдержал довольный хмык и развернулся. Неужели в кои-то веки всё будет по справедливости? Марк и впрямь смотрел извиняюще. Расстроенно чесал затылок, красный от стыда. — Я… у меня… короче, перерыв слишком долгий. И я… я дебил в этом плане, и меня иногда заносит. Ещё природный дух, медитации на меня влияют.       — И моя привлекательность тоже? — вопросительно выгнул бровь Саша.       Марк отвёл взгляд.       — Не без этого. Мне правда стыдно. Я обещаю, что решу эту проблему в кратчайшие сроки. Ну что, мир? — и протянул мизинец, как сущее дитя. Саша вздохнул. Не так уж он и злился. Скорее… был сбит с толку и смущён.       — Ладно.       — Тогда прогуляемся? — Марк повёл его за мизинец назад и кивнул на узкую тропу, едва видную за пышными лопухами.       — К воде?       — А ты знаешь?       — Мы же каждый год разбиваем лагерь в одном и том же месте, — сказал Саша. — Я всегда тут много гулял. В одиночку. Не помню, кстати, чтобы ты был на турслёте, — задумчиво уставился на верхушки деревьев. Он бы точно запомнил здесь Марка.       — Мама не позволяла.       — Есть ли хоть что-то, что твоя мамаша тебе разрешала делать? — хохотнул Саша, пихнув Марка в плечо. Нет, ну серьёзно, всякий раз, как он слышит о ней — вылезает какая-нибудь дичь. Мартышка рассказывал, что ему были запрещены любые игры с картами, смотреть телевизор, играть в видеоигры, на компьютере заблокирована гора сайтов. Рассказывал, что она рыдала и сокрушалась так, будто жизнь кончена, из-за четвёрок, и это вызывало у Марка такую безмерную вину и сочувствие, что он сам начинал грустить. То волосы, оказывается, не давала отращивать. Саша мог охарактеризовать её лишь одним словом: «поехавшая».       — Ну-у… — Марк с улыбкой посмотрел на него. — Если я съедал рис, то мама разрешала мне взять конфету из вазочки.       — С другой стороны… — Саша вдруг задумался. — Она по-своему заботится и думает о тебе. По-моему, это лучше, чем если б ей совсем наплевать было.       — Серьёзно? — Марк неверяще прыснул. — Она считала, что тут все напиваются! Даже семиклассники!       — Честно говоря… — Саша виновато опустил взгляд. — В седьмом классе я тут напился. Но это помогло мне влиться и занять хорошее положение.       Марк склонил голову набок.       — А что ты для этого делал?       — Не помню. Я проснулся и обнаружил, что люди дружат со мной.       — И как отреагировал?       — Они мне не мешали. Отец говорил, что людей надо уметь располагать к себе, даже если эти люди… убийцы и воры. Особенно если они убийцы и воры, — Саша выпалил фразу, не подумав. Но когда осознал её смысл, то замер как вкопанный. — Какой же бред!       — Мне кажется это здраво, — неожиданно выдал Марк, обернувшись к нему.       — И ты бред не неси, — такое отношение неприятно резануло. Саша цокнул и толкнул его в спину, чтобы не тормозил и продолжил идти. — Представляешь, он таскал меня на футбол только затем, чтобы скорешиться с нужным человеком! Ещё и мне навязывал, с кем из детей дружить.       Марк поднял руки вверх.       — Ладно, это перебор. Думаю, твой отец привык смотреть на вещи с очень отдалённых точек, и поэтому разучился видеть то, что вблизи.       — Хорош умничать. Он просто рыжий, у него души нет.       — А у альбиносов душа есть?       Если бы Марк не увернулся, дёрнувшись в сторону, Саша точно столкнул бы его в реку и потом пожалел. Он не хотел видеть волны и брызги.       — Красиво, да?       — Неплохо.       — Не выебывайся, тут красиво.       Саша опустился на камень, частично погружённый в воду, и достал сигареты. Больше на турслётах он не напивался, а вечер последнего дня справлял здесь, в спокойном мирном одиночестве. Едва тронутая рябью гладь расслабляла, а шепот деревьев успокаивал. Если везло, он наблюдал за водомерками, скользящими по воде. Саша примерно с такой же скоростью гонял на коньках в Дании. Он даже в детстве хотел играть в хоккей, но потом фармор показала ему фотографии, где хоккеисты улыбаются. Беззубый кошмар навсегда отпечатался в памяти.       Ему тут нравилось. Он даже окурки никогда здесь не бросал, всегда уносил с собой и тайком подкидывал в костёр.       — Да не на меня смотри, а вокруг.       — Куда не взгляну, везде ты.       Саша обернулся. Марк смеялся одними глазами. Ни намека на улыбку.       — И что это должно значить?       — Секрет.       Саша вздохнул и подвинулся.       — Садись давай, чего как не свой.       Марк сел и, козёл такой, продолжил смотреть на него в упор, беся этим до желания стукнуть. Игнорировать такое было сложно, хоть Саша и пытался. Его взгляд волей-неволей, но вбок сползал. Без сомнения, Марк находил это крайне уморительным! Ещё и шумно вздыхал, посылая в него потоки воздуха, из-за чего Саша покрывался мурашками. В конце концов, Саша психанул. Как следует затянулся и, раз, дунул в него сигаретным дымом. И нет, простым кашлем тут не отделаться. Он спихнул Марка с камня и, сунув руку по локоть в ледяную воду, стал нащупывать противное илистое дно. Как раз под стать потрёпанным безвкусным шмоткам.       — Всё-всё-всё, я сдаюсь! — Марк отпрыгнул от него, и попятился за деревья. Саша сжал в ладони ком грязи и стал выжидать, когда же козёл не удержится и выглянет. Ну же, где его природное любопытство?       — Ладно. Пока ты в безопасности. Но моё терпение не вечное.       И вот он показался.       — Я больше не…       Марк замолчал. Не потому что захотел, а потому что его заткнул меткий бросок.       — Боже, каким ты стал красивым… — очарованно завздыхал Саша. Грязевая бомба взорвалась идеально — не только покрыла нос, щеки и подбородок, но ещё и съехала на футболку. А когда Марк с отвращением стал отплевываться и полез полоскать рот водой, Саша сел, сотрясаясь от хохота. Как можно быть таким дураком и поверить? — Твоя наивность всегда мне нравилась!       Марк ничего не ответил; лишь обернулся и бросил на него злющий взгляд.       — Могу принести зубную пасту, если хочешь.       В ответ Саша получил средний палец.       — Знаешь, теперь мне тебя даже жаль.       И тут что-то в скрученном Марке переменилось. Саша аккуратно, бесшумно поднялся с камня. Месть на месть — это уже абсурд и несправедливость. Марк не должен поступать так с ним.       — Ну всё, — Марк вынул руки из-под воды, сжимая в них нечто куда более гадкое, чем мокрый, скользкий песок — между пальцев торчали нитевидные водоросли, ракушки, в которых точно кто-то есть. — Сейчас это окажется у тебя на голове. И вонять ты будешь затхлой рыбой.       — Нет! — Саша вскрикнул. Марк угрожающе замахнулся, он отдёрнулся, и вдруг картинка перед глазами сменилась, а в животе ухнуло. Один миг — и морозный холод ударил по всему его телу. Он едва успел опереться на локоть, чтобы не дать воде залиться под ворот. — Блять! — вскочил Саша так же резко, как и упал. Поскользнулся вновь, но на этот раз удержался. — Придурок! — Выплюнул он, даже не глядя в сторону Марка. — У меня же телефон в кармане! Почему ты всегда пытаешься сгубить мой телефон!       Наверняка, чтобы потом купить новый. Саша бы усмехнулся этой мысли, вот только он был сердитый, мокрый и продрогший. Всё в воде, абсолютно всё. Он даже руки ни обо что вытереть не может. Хотя…       — Ма-арк, поди-ка сюда.       — Хочешь рискнуть? Во второй раз твой телефон точно намокнет. — Нет, кажется, Марк был против. — Давай я его осмотрю.       Саша повернулся и двинул бедром, намекая, что телефон лежит в этом кармане.       — Быстрее, кажется, там вода есть, — Саша нервничал, сильно нервничал. Телефон его не новый, ему около двух лет и подарил его… о чёрт. Он оцепенел, затаив дыхание. К ужасу, Марк уже вытащил телефон, протёр футболкой и теперь, держа его над головой, внимательно осматривал разъём для зарядки.       — Вроде порядок. Но лучше дай ему отдохнуть и высохнуть до вечера, вдруг что.       Саша в ответ лишь слабо кивнул. Слов пока не находилось. Он попытался вытереть промерзшие руки о штаны, но сделал только хуже. Дул, как назло, прохладный ветер, и если он не побежит переодеваться сию же секунду, то точно простудится.       — Так, секунду, — Марк неуверенно потоптался, и вдруг начал стягивать с себя бандану. Волосы тут же вздыбились, налезли на лицо и спрятали глаза. Затем он обернул банданой телефон и протянул его Саше. — Держи, так ты его не намочишь своими руками. Потом вернёшь.       — Спасибо.       Саша ушёл прочь в спешке; находиться рядом с Марком — сущая пытка. Неловко, волнительно, странно. Почему он никак не прокомментировал то, что Саша сохранил его подарок?       Он отмахнулся от ненужных мыслей и решил заняться текущими проблемами. Где ему сейчас переодеваться? Мазнул взглядом по одинокой палатке Марка и махнул ко всем остальным. Уподобляться ему — отстой. Кем он себя возомнил, колдуном на окраине дряхлой деревушки?       Как Саша и ожидал — поляна была переполнена добравшимися до лагеря чертями всех мастей. Какие-то придурки дрались ветками, Сабрина размахивала руками, пытаясь унять кавардак, но по итогу, больше создавала его сама, то и дело переключаясь на громкий треп с подружками, директор с широкой лыбой прогуливался от компании к компании, предлагая никому не нужную помощь, Витя у костра, окружённый одноклассниками, что-то готовил. Вскоре Саша обнаружил и свои вещи: свалены в кучу, отодвинуты чуть ли не к краю. Сердито нахмурился — Лизино барахло соседствовало и чуть ли не подпирало. Саше на физическом уровне стало неприятно, он не любил, когда его так нагло теснили. Осмотрелся: хозяйки на месте нет.       Так что церемониться он не стал и попросту отнёс их на противоположный конец поляны. Не поленился, взял и убрал, про себя довольно ухмыляясь. И только затем стал торопливо возводить свою крепость. Переодеваться при всех он никогда не любил — Саше вечно казалось, что на его неестественную белизну постоянно, пусть даже невольно, но пялятся и что-то про себя думают. Пофиг на лицо или руки, это лишь кусочки пазла… однако весь он очень контрастен среде.       Когда последний колышек был вбит, а ткань натянулась, Саша схватил сумку с запасной одеждой, залез внутрь и застегнул «дверь». Промёрз он прилично, даже ноги задергались против воли, как при нервном тике. Едва Саша надел куртку, как кто-то бесцеремонно стал к нему лезть: сначала он заметил расхаживающую вокруг тень, потом замок молнии пополз вниз.       Это была, как назло, Лиза.       — Где мои вещи, козёл?       Саше отчего-то стало смешно. Но это был злой смех, колючий и торжествующий. Лиза такая дура!       — Точно не здесь.       Из палатки вылезать не хотелось. Пусть она стоит над ним, скрючившись как старуха, а он лежит себе и лыбится.       — А с фига ли не здесь?       — А что им тут делать? — насколько некомфортно спрашивать ей, настолько же комфортно отвечать ему.       — И где мне, по-твоему, размещаться? — на миг Саше показалось, что в её глазах промелькнуло отчаяние. Примерно так же выглядел и он, когда Марк его отталкивал. И почему-то эта мысль показалась ему забавной.       — Что, реально негде? — Лиза молчала. — Ну давай, скажи. Если негде, если никто не хочет тебя приютить, то так и быть, ночуй.       — Долбоёб, — глухо выплюнула она и, взмахнув хвостом, пошла прочь. Саша торжествующе заулыбался. Так он и думал, Лиза чокнутая гордячка. Его крепость на этот раз выстояла.       Через пару часов все разместились, поели и началась самая стыдная, самая стрёмная, самая неинтересная из событий турслёта часть: квесты. В прошлые годы они гуляли по лесным тропинкам, которые вели от одного нелепого испытания к другому. Сколько же якобы случайных прикосновений он натерпелся, пока дружба класса «скреплялась» стояниями на брёвнах, сколько же нервов было уничтожено, когда вечно неуклюжие ботаники и прочие неспортивные лохи пытались преодолеть полосу препятствий и неминуемо всех подводили!       Саша даже не надеялся, что Марк сможет изменить эту прогнившую систему. Скорее всего, он в полном восторге от таких конкурсов.       Но всё же Саша был чуточку заинтригован. Марк, Сабрина, все те, кто участвовали в организации, будут их сейчас развлекать. В прошлом году тематикой их квеста было «бегство Колобка от преследующих их зверей». Смогут ли поехавший, безмозглая курица и их невнятные помощники пробить очередное дно?       Началось всё обыденно. Как и в прошлом году, они вновь гуськом потопали по тропинке, подгоняемые классной руководительницей. Бедная женщина. Она выдавливала из себя задор, которым никогда не обладала.       — Однажды тихим осенним днём Мсье ля Помпур прогуливался по лесу в поисках вдохновения! — неожиданно гаркнули ему на ухо. Саша отшатнулся, а затем заозирался по сторонам. Ветки деревьев справа выразительно качались.       — Он бродил, вздыхал и тщетно всматривался в безликую красоту природы, уповая на отклик!       Саша приложил ко лбу ладонь. Господи, как же ему невыносимо стыдно! Он хотел сорваться с места и убежать, лишь бы не наблюдать надвижение катастрофы.       — Его мольбы услышала Муза! — Честное слово, если б Сабрину с болтающимися за спиной крыльями спустили к ним на верёвке — Саша бы умер от хохота. И был бы так счастлив: кто в здравом уме хочет быть частью этой истории? Бесспорно, Сабрина привёла себя, наконец, в порядок: накрасилась, завила короткие пряди, оделась в нежное воздушно-мечтательное платье. Похожа на Музу, похожа. Но…       — Да, да, это я, — Сабрина покрутилась, красуясь так, будто её снимали на камеру, дежурно подмигнула и послала им воздушный поцелуй. — Ну слушай, мсье, дружочек, — Саша фыркнул. Она совсем не умела играть. Та же манера речи, те же жесты. — Я бы с радостью тебя вдохновила, но у меня беда — печально вздохнула, приложив ладонь к сердцу. — Коварная змея пробралась в мой дом. И лишь песнь может её усыпить…       Началось. Саша с тоской обернулся, вспоминая те прекрасные времена, когда он только-только приехал, и никакие квесты ещё не приключались с ним. Ни за что. Он не будет петь. Просто откроет рот за компанию. Впрочем, если змею играет Марк, Саша от большой любви будет в ноты его материть.       Муза взмахнула рукой и пригласила их следовать за собой. На удивление, они впервые за все годы свернули с главной дорожки на более узкую и вертлявую. Наверное, её выбрали, потому что она напоминала змейку.       Саша поник, когда добрался до маленькой опушки. Змеей была хмурая, странная, вечно пялящаяся на него брюнетка. Лиза как-то говорила, что её зовут Верой. А он тогда отметил, что с такой харизмой у этой «Веры» точно есть фейковая страничка, где её зовут Коралина или Жозефина.       — Змея, поди прочь из моего дома! — Прикрикнула Сабрина, встав на носочки.       — Как же ты надоела… — вздохнула Вера. Она сидела возле всколоченного самодельного шалаша и чистила куриное яйцо. — В сотый раз повторяю, это мой дом.       — Да ты вчера сюда приехала и выгнала меня!       — Конечно выгнала, — змея зло зашипела. — Это мой дом!       — Мсье де Помпур! Пожалуйста, помогите! — Сабрина с мольбой обернулась к ним. Саша предпочел встать поодаль и делать вид, что этот театр для бедных его не касается. — Змея ненавидит музыку из советских фильмов! Это наш единственный шанс!       — Какую? — то ли Витя стебался, то ли его квест неожиданно увлёк. — А если мы не знаем слов?       — Музыка всегда рядом с нами. Осмотритесь вокруг, прислушайтесь, и услышите знакомые строчки в шёпоте листвы, — Сабрина загадочно улыбнулась.       — Так, народ, — Витя защёлкал пальцами, привлекая к себе внимание. — Никто не знает никаких советских песен? — Всё молчали. Саша тихонько ржал. Нет, быть не может, чтобы Витя сейчас был серьёзен. Это же детский сад! Ни структуры, ни логики, ни эстетики. — Тогда нам надо искать подсказки. Сдаётся мне, бумажки со строчками привязали к веткам деревьев поблизости.       — О, а это логично!       — И в чём вообще смысл, — пробормотал Саша себе под нос, наблюдая, как идиоты-одноклассники теребят несчастное дерево.       — Хорошо провести время! — шикнула на него Сабрина. — Если тебе что-то не нравится — сваливай, переживём.       — Я над Марком ещё не поржал.       — Ну уж нет! — она скрестила на груди руки. — Либо ты уходишь, либо ты прекращаешь обесценивать наш труд своей кислой мордой и начинаешь помогать, иначе я поверну сюжет так, что для вдохновения мсье ля Помпура потребуются твои зубы, ногти и волосы!       Саша прыснул. Эта дурочка реально считает, что способна кого-то напугать? Она же игрушечная!       — Эй, — Саша закатил глаза и стукнулся затылком о дерево. Пусть у Лизы и приятнее голос — не мышиный писк, как у Сабрины — но сейчас он резал слух гораздо сильнее. Глубоко внутри Саша недоумевал, отчего вдруг возненавидел свою девушку, да ещё и с такой силой: до чесотки хотелось уколоть, посмеяться над ней, столкнуть с обрыва, замахнуться как следует, так чтоб зазвенели сережки и остался синяк на пол лица. — Мне понравилась часть, где с него требуются зубы.       Сабрина приторно заулыбалась, старательно пряча вспыхнувший интерес во взгляде.       — У вас проблемы? А я всегда говорила, Саша нравится только отбитым или голддиггершам. На его фоне даже дурашка-Марк поприличнее…       — Твоего мнения сейчас никто не просил, — Лиза опередила его с комментарием. Саша даже расстроился, он планировал уничтожить Сабрину, а теперь будет выглядеть как подпевала.       — И очень зря. Была бы сейчас в хороших отношениях, — Сабрина зло хихикнула и поправила лямки платья. А затем развернулась и пошла в самую гущу. — Ну что, вы нашли подсказки?!       — Коза, — выдавила Лиза сквозь стиснутые зубы. Её ненависть насмешила.       — Вы что, помаду не поделили? — Саша неожиданно для себя заинтересовался. Если Лиза знает о Сабрине что-то плохое, то он сможет… втихую распространить это и заставить Марка отвернуться от этой гадины. Он собой не гордился, но на войне все средства хороши.       — Сабрина слишком много о себе мнит. Как-то ей моча в голову ударила, что она, блин, главная сваха и должна всем указывать, кому кто должен нравиться и кто с кем должен встречаться. Тоже мне, Лариса Гузеева.       — Кто-кто?       — Неважно, — Лиза фыркнула. Кажется, квест ей тоже не был интересен. — Ну то есть она реально поехала крышей: распускала ложные сплетни, на вечеринках проворачивала целые схемы с бутылочками, запирала даже кого-то. Ладно, — она обречённо вздохнула, точно приняв неприятную правду, — вообще это было о-о-очень весело, мы с девчонками так весь десятый класс развлекались. Ну и, честно говоря, сводила она подходящих людей.       — И в один момент она принялась за тебя?       — Да. Дима просто уехал в Питер, и мы закономерно расстались. И начало-о-ось… — Лиза закатила глаза. — «Ой, вы с Витенькой будете супер-пупер!» — манерно пропищала она. — Нашла кого предлагать мне. У него же отец в тюрьме сидел. Так что когда я её послала нахер и решила встречаться с тобой, она смертельно обиделась.       — Вот это уровень проблем, — фыркнул Саша. Как он и ожидал, излияния Лизы никак его не затронули, а лишь дополнительно указали: как же чертовски с ней скучно.       — Иди в жопу. У меня и другие проблемы есть.       — Валяй, удивляй.       Интересно, о чём ещё расскажет ему Лиза? О том, что горячо любимый бойзбэнд распался?       — Мечтай. Чтоб меня ещё судил мальчик, который убивается от того, что с ним не хочет дружить другой мальчик. Вот это уровень проблем.       Саша побледнел. Вряд ли Марк жаловался ей. А значит… Внутри тревожно похолодело. Это всё что, было настолько всем видно? Он настолько явно психовал?       Холод сменился жгучим стыдом. Саша прикусил изнутри щеку и быстро взглянул на поющих у змеиного домика одноклассников. И он ещё смеялся над их нелепыми развлечениями, пока сам выставлял себя в куда более позорном свете. А может, это только Лизе есть до него дело? Саша неверяще прыснул.       — Эй! — Витя замахал им руками. Кажется, ребята справились с первым заданием и теперь направлялись дальше. Саша отлип от дерева и неспешно засеменил. Всяко лучше, чем продолжать цапаться с Лизой или обдумывать тревожные мысли. — А вы чего отбились от всех?       — Скучно, — ответил Саша.       — Настроение плохое, — вздохнула за спиной Лиза.       — Ну так вытягивайте себя из этого. У нас тут неожиданный поворот: оказывается, змея не виновата. Её определил жить в этот домик лесной эльф-инспектор.       — О боже, и что нам теперь делать, — протянул Саша. Квест — провал во всех смыслах. Всё понамешано, сюжетец тяп-ляп: он выглядел как верёвка из наспех связанных друг с другом простыней.       — Как что? Сейчас мы идём разбираться, в чём дело. — Либо Витя простодушно не улавливал его сарказм, либо намеренно игнорировал тон, не желая портить себе настроение. — Лиза, не отставай, а то потеряешься.       — Чего? — та резко повысила голос. — Мне не пять лет, дорогу назад найду.       — Не ной, тебе же самой от этого хуже будет.       Лиза возмущённо фыркнула:       — А давай тебя тоже из палатки вышвырнут, и потом посмотрим, как ты радоваться жизни будешь.       Услышав это, Саша резко ускорил шаг. Не в том он сейчас настроении, чтобы вступать в конфликт с Витей, ставший теперь вопросом времени. Тот один раз уже выпендрился, повёл себя как защитничек, идти на попятную точно не станет.       Саша невесело хмыкнул. Теперь он точно будет с охотой участвовать в этом дурацком квесте. Найти придурков-одноклассников, как всегда, было просто — они на весь лес шумели. С такими никакой охоты не выйдет, даже медведей обратят в бегство своим галдежом.       — Мы тут что, блин, кружок по робототехнике?! Что за отстой! — услышав это, Саша довольно заулыбался. Он готов поставить все зубы, что в скандале как-то замешан Марк.       — Заткнись! Не нравится — проваливай! — донёсся Сабринин писк. Саша раздвинул ветви последних кустов и вышел на свободную территорию. Земля укрыта прошлогодними иглами; трава, кусты — ничего не росло, так как солнце не проникало из-за гигантских сосен с толстыми стволами.       Саша осмотрелся. Ребята толпились у какого-то камня и, кажется, держали в руке листок.       — Мы пропустили всё веселье, — Витя поравнялся с ним и пихнул в бок. — Эй, — он выцепил из толпы Рому и развернул к себе. — Чего тут?       — Наш «эльф-инспектор», — Рома сделал кавычки в воздухе. — Оставил нам какую-то дурацкую табличку с флажками. И вот что ещё… эй, дайте расшифровку! — кто-то протянул ему листок. Саша без особого интереса приблизился и заглянул. Схематично нарисованные человечки удерживали два алых флажка в самых разных положениях, и под каждым была написана буква.       — И в чём прикол? — нахмурился Витя.       — «Эльф-инспектор» ненавидит всё живое. Он прячется чёрт пойми где и понимает только этот язык.       — Ага. Возможно, он ошибся в письме. Или змейка неверно расшифровала его, и потому поселилась не в тот домик… пазл начинает складываться.       Саша зевнул. Марк его разочаровал. Решил избежать интерактива с людьми и прикрылся флажковой азбукой. Скорее всего сидит на какой-нибудь ветке с биноклем и ждёт, когда всё выполнят без него.       Саша закинул в рот жевачку и примостился на камне неподалеку. Ему не хотелось заражаться склочным настроением, природа не для того создана, чтобы её сотрясали крики. Совсем напротив — сейчас он концентрировался на спокойствии, и в первую очередь для того, чтобы найти точку опоры в рушащемся вокруг него мире. Ему не хватает ясности, не хватает хороших мыслей, не хватает знаний. Но если сейчас он окунётся в страх, то точно не выплывет.       Кажется, ребята смогли расшифровать сообщение и теперь выбирали того, кто возьмёт флажки и будет «показывать» ответ. А вдруг бинокль Марка сейчас направлен на прекрасного Сашу? Сидит там вдалеке, вздыхает завороженно. И пропустит потом из-за него своё сообщение. Саша улыбнулся и ощутил, как вспыхнули щёки.       — Нам надо скоординироваться! Мы сильны тогда, когда действуем сообща! — услышал он краем уха. Услышал и удивился: ему понравилась эта мысль, хоть и показалась затёртой до дыр. Но секунду спустя грудь затопила тревога: Саша сильно сомневался, что у них с Марком когда-нибудь наступит это «сообща». Тот стал слишком смутным, неявным. Сначала заговаривает, потом морозится, и теперь вдруг снова идёт на сближение. Во что ему верить после такого? Если что-то снова пойдёт не так — Марк опять начнёт относиться к нему, как к мусору? И сколько это будет продолжаться? Пока не истощатся нервы?       К палатке Саша брёл опечаленный. Марк слишком похож на солнце. Мысли о нём согревают, но стоит оказаться под прямыми лучами — становится больно и слезятся глаза. А самое угнетающее то, что он не может не думать о нём. Поздно уже отступать, Саша наделал слишком много ошибок: он заметил Марка, потом подружился с ним, привязался… вырвать его из жизни всё равно что потерять руку или ногу. И даже хуже.       Саша со злости пнул камень. Выходит, он обречён на вечную тревогу. И всё потому что кое-кто слишком непонятен, слишком непредсказуем, но самое главное, этот кто-то и не собирается ничего ему прояснять.       Саша не был уверен, что рассуждает строго и логично. Он скорее… пробовал следовать совету психотерапевта и пытался проговорить про себя, что его волнует. Как и предполагалось, лучше ему не стало.       Он вышел к берегу речки, сел на старый-добрый камень, поджёг сигарету и уставился в воды, подернутые рябью. Солнечная дорожка медленно, будто по ступенькам, поднималась к горизонту. Хмыкнул. Это похоже на его реальность. Он тоже смотрит на отражение и видит, что всё хорошо — вот он подъём, прогресс. А на деле, где-то на периферии обзора настоящее солнце садилось, а природа рыжела и увядала.       Саша выдохнул дым, и мир выцвел.       — Угадай кто!       Он дёрнулся от неожиданности. Неизвестно, что испугало больше: резкий звук голоса или внезапная прохлада пальцев, накрывших глаза.       — Только у тебя, Мартышка, хватит на это смелости.       Марк, улыбаясь, заглянул через плечо. Руки с глаз он убрал, но неправильно: переложил их на плечи.       — Так я что, особенный? — Саша обозлился и резко выдохнул дым в лицо. — Эй!       — Либо убери свои грабли, либо начинай делать массаж.       Марк руки убрал. Но кое-что Сашу очень насторожило. Он старался смотреть мимо, на ветку ивы, растущей у берега, но не мог не заметить, что Марк придвинулся. Еще сантиметров пятнадцать, и он коснётся носом его щеки. Саша сунул сигарету в зубы, чтобы не показывать, как она дрожит в пальцах.       — Либо отодвинь свою рожу, либо начинай целовать?       В Саше поднялась волна возмущения. Какого чёрта Марк подкатывает к нему! Или что это? И зачем это? Ему одновременно захотелось и врезать, и отбежать на безопасное расстояние. Разве может так поступать человек, который пару недель назад ударил его между ног за обычные объятия?       Саша повернулся, собираясь поставить козла на место, и вдруг поймал его взгляд. Знакомый странный блеск… Он не был до конца уверен, дежавю это или нет. Но, кажется, Марк смотрел так всегда, когда задавал неуместные личные вопросы — смотрел так, будто ждал результата эксперимента.       — Мудак.       Саша решил, что краткость — сестра таланта. Марку хватит и этого: заполнит пробелы предположениям, додумает, застыдится.       Его стратегия сработала: Марк смешно и стремительно раскраснелся, отвёл взгляд, выпрямился и отступил к воде.       — Я… ладно, проехали. А ты… тут что, твой уголок? — Марк обвёл пальцем берег.       — Проблемы с этим? — Саша всё ещё был напряжён. И с удовольствием сообщал это, холодно щурясь.       — Нет, просто забавно. — Бедняга отчаянно пытался сменить тему. — Ты как будто везде ищешь место, где тебя никто не побеспокоит. Туалет в школе облюбовал, теперь здесь…       — И что с того? Хочешь поделиться мыслями, отчего я такой придурок?       — Нет. Я же сказал, что это забавно!       Саша зло улыбнулся — какой Марк сердитый сейчас.       — Чем же? Давай, жги!       — Я и здесь ссу!       Саша на миг потерял дар речи. Опомнился он тогда, когда Марк отвернулся к речке с прозрачным намерением доказать свою правдивость.       — Перестань! Ты… гад! — слов пока не находилось. Он вскочил, но побоялся приблизиться.       — Я не вру, могу поклясться. Всё равно течение унесёт.       — Только посмей!       — Я тут ещё и купался.       — Купаться разрешаю, но не… Держи руки над головой!       — Ты серьёзно? Я изначально сюда отлить шёл.       Саша вздохнул и сдался. У него не было другого выхода.       — Пожалуйста, не занимайся этим здесь.       Марк недовольно поджал губы.       — Ладно! Но, между прочим, в Японии есть целая туалетная эстетика, мне ничто не мешает в процессе любоваться видами и мечтать о великом…       — Пошёл вон отсюда!       Но по итогу Саша совсем не огорчился. Даже напротив. Всё вело к тому, что не сегодня, так завтра у них случится долгожданный скандал.

***

      Марк вернулся к себе в палатку взвинченный: он, не раздеваясь, залез в спальный мешок и разбудил ноутбук, с силой надавив на клавишу. Заряда оставалось мало. Солнце хоть и светило, наполняя аккумуляторы энергией, но тратилась она гораздо быстрее. Ещё к нему постоянно приходила Сабрина, умоляя оживить телефон. Прогноз намекал на то, что завтра может быть облачная погода, так что дорабатывать движок надо срочно.       Сходил в туалет по-быстрому, называется. Марк был очень собой недоволен.       Когда он узнал от Маши по телефону, что Саша сознался в своих злодеяниях, то так обрадовался, что пропустил мимо ушей её дальнейшую ругань — он отложил телефон, развалился, раскинув руки, и долго, долго улыбался. И пусть над головой не чистое небо, а купол палатки, мир всё равно идеален. За их школьные ссоры Марк давно уже был не в обиде, однако то, что Саша подумал о нём, грело душу. После он стал ждать его с нетерпением, мечтал заобнимать, сказать что-нибудь хорошее…       Но потом Марк узнал, что Саша сохранил его подарок. Виду он не подал, так как чувства свои понял не сразу. По идее, ему должно быть приятно: Саша соврал, и не сменил телефон на модель поновее; к тому же он искренне переживал после падения в реку, что поломал его. Но на самом деле Марк растерялся. Всё стало выглядеть жутко неправдоподобно — Саша, которого он знает, не такой сентиментальный, а самое главное — точно не стал бы печься о его чувствах. Может, Марк не последний человек для Саши, но… мало того, что тот посчитал себя неправым в их старых ссорах, так он ещё и высказал это вслух, и не кому-то, а его сестре, рискуя получить в ответ гнев и оскорбления. В голову закралась странная мысль — если Саша всё-таки думает о его чувствах, то почему так упорно игнорирует невозможность чистой дружбы?       Марку нравился образ мышления Огюста Дюпена: если других вариантов нет, надо принять существующий, даже если он кажется невозможным. Окно не могло быть закрыто, иначе как убийца покинул квартиру? Женщин убили с нечеловеческой силой, а значит, убийца — не человек.       Сумасшедшим быть Саша не мог. Нельзя быть психом выборочно. Эгоистом, наверное, он был, но не таким сильным. Мог ли он не понимать, почему Марк с ним не так близок, как прежде?..       Он фыркнул. Ближе они были только по статусу, на деле же… взаимопонимание налаживается только сейчас.       Мысль спокойно натыкалась на тупики и вдруг замерла у единственного выхода. Марк сидел на ветке дерева и наблюдал через бинокль за одноклассниками. Белая макушка… Он вздрогнул и резко сместил фокус на взмахи красными флажками. Окно не могло быть закрыто. Никак. Таков принцип.       Саша точно что-то к нему испытывал. И это «что-то» не слабое: Марк старался бить по гордыне, но оттолкнуть Сашу так и не смог. Возможно, эта тяга была против желания, возможно, умом Саша продолжал видеть в нём лоха и потому противился. Марк склонялся к такому сценарию. Вынужденные чувства, возникшие против логики Саши, против правды Саши, ломающие его ценности — злой рок совершил над ним насилие.       Выводы выбили из колеи. Так он и оказался в палатке: с ноутбуком на коленях, по уши в задачах и не желающий никого видеть. Ещё утром он хотел поддержать Сашу и впервые поглазеть, как он играет в футбол, но сейчас… ему не хотелось раздражать его своим присутствием.       Марк не чувствовал ни радости, ни торжества. Лишь огромную вину, обиду и… страх. В голове всплыли слова Сабрины: о том, что Ник не виноват, о том, что тот многим рисковал, многим жертвовал ради него. И проиграл практически всё.       Марк так захотел позвонить маме! Но он не мог позволить себе выговорится ей, не мог поделиться с ней страхами, не мог предстать перед ней запуганным, беспомощным ребёнком. И наплевать на обиды, наплевать на резкие слова — в глубине души он чувствовал, что открыться — это значит сдаться и потерять все шансы однажды заслужить её признание.       Марк решился и позвонил Джи Джи. На час раньше и по телефону. Хоть он и установил усилитель сигнала, интернет оставался слабеньким. Отправлять группы файлов с исходным кодом — пожалуйста. Но видеозвонки в последние дни… прерывались.       — What a surprise, — было немного непривычно, что он не видел её заспанного, недовольного лица. Они теперь как будто переговаривались через стенку. — It’s seven AM, seven AM!       — But you are awake, right? — Марк виновато заулыбался, держа телефон у уха обеими руками.       — Yes. What’s wrong, do you have a scheduling problems?       — I have a question. You know people well, right? — в последний момент Марк струсил. Он отказался от планов жаловаться и решил просто спросить. Джи Джи и так от него натерпелась, когда поддерживала и помогала после разрыва, нельзя же вечно использовать её как жилетку. А может, он вообще никого не должен утруждать?       — I don’t think I’m a super-expert… — В её голосе почуялась плохо скрываемая гордость. — What’s the matter?       — Am I a good guy?       — Wow. Yes, of course, and so?       — Even when I… — Марк сглотнул и закатил глаза. — Broke into your house and started molesting you? Remember, when I…       Джи Джи громко расхохоталась. Наверняка разбудила всех соседок по общежитию.       — Molesting is a harsh word. Believe me, asking to lie on my chest is not a big deal. But… — повисла долгая пауза. — It was uncomfortable for a different reason.       — Cause I came to you after Nick?       — Yep.       — Sorry, — Марк выдохнул. Когда-то они должны были поговорить об этом. У Джи-Джи тоже есть чувства, она же не безымянная, вечно позитивная поддержка. — So, I am a bad guy?       — Still no. As an expert, I believe that the essence of a person is not in his flaws, but in the vector of his development. And… are you going to visit me for your vacation? Otherwise our conversations will die out.       — Today is the day of harsh truth. — глухо протянул Марк. Сюрпризом и шоком новость для него не стала: Джи Джи уже уходила, когда ей надоедало тратить на него время. А по видеосвязи сложно придумать по-настоящему стоящие развлечения. — I think, I’ll definitely visit you. Also I remember that you’ll have a birthday that week.       — Excellent! — Марк улыбнулся, услышав в её голосе искреннюю радость. — I also want to introduce you to a nice teacher in my kindergarten, I think…       — Oh, no… — Чего-чего, а знакомиться рано. — Bad idea.       — Mark, meeting someone is the best way to forget.       Он зевнул. Начинается.       — I don’t want to forget.       — Sure. It’s much better to call me at seven AM asking are you a good guy.       — Ouch.       — I have a feeling that you are constantly thinking through all these harmful thoughts in your head… again and again and again and again and again and again…       — I got it, please stop.       — You don't need to know everything about when you are right and wrong. You don’t need to be perfect, diligently cleaning up after yourself, so that each mote will know its own urn.       — Seriously? How then I’ll become good if I don’t try? — Марк постепенно начал злиться. В очередной раз он сталкивается с полным отсутствием логики у Джи Джи. Как при этом она умудряется оставаться такой прозорливой?       — Oh my god… you need to see my face now. Just tell me, why are you torturing yourself? Do you really think that you will not be loved for who you are now?       Он прервал звонок. Джи Джи перешла черту и полезла перетряхивать запретные зоны, держа фонарик в зубах, — ужасно с её стороны. Марк такое не любил. Скорее всего, он не станет звонить ей ни завтра, ни послезавтра… Однако на каникулы приедет, пообещал, как никак.

Настоящее время

      Марк молча, но выразительно смотрел на Сашу. Тот барабанил пальцами по рулю и тихо насвистывал «А нам всё равно». За приоткрытым окном раздавался стук колесиков чемоданов и приглушенный рёв взлетающего самолета.       — Не думал, что ты всё-таки привезёшь меня сюда.       — Всегда пожалуйста.       — Может, выпустишь? — Марк попытался открыть дверь машины, и проиграл. — Разблокируй, у меня регистрация скоро закончится. Опаздываем же.       — Не хочу.       Саша капризно поджал губы.       — Но ты же отвёз меня.       — Да. Отвёз.       Марк снова дёрнул за ручку. Было ясно, что чуда не произойдёт — по определению Эйнштейна он поступил безумно.       — Почему ты меня не выпускаешь?       — Потому что ты не вернёшься.       — Саша, — Марк вздохнул. — Это просто каникулы.       — С прошлых каникул ты не вернулся.       — Но я же предупредил тебя тогда, так? — Саша недовольно поморщился. — И я уже взял обратный билет. — Поколебавшись, Марк накрыл его пальцы. — Хочешь, я запишу тебе мой айди и пароль от телефона? Начнёшь сомневаться, пробьёшь в локаторе мои координаты и отыщешь.       — Да я не к этому вёл... — Саша шумно выдохнул. Через секунду раздался щелчок — двери разблокированы, путь свободен. Но Марк теперь не спешил. Он с тревогой наблюдал, как эмоции сменяются на лице Саши. Всю дорогу с ним Марк старался вспоминать всё то хорошее, что между ними было и за что стоит бороться. И теперь становилось ясно: Саша думал о том же. — Просто… всё слишком резко вышло. Я вообще ничего не успел. Сказать тебе.       — Успеешь. Даю слово, — Марк крепко пожал его руку и распахнул дверь.

Три недели назад

      Ещё три класса прошли с квестом — и он выжат как лимон. Да, в основном Марк сидел на дереве. Но потом, рискуя жизнью, слезал, тайком подкидывал записочку с заготовленным ответом и залезал обратно, снова рискуя жизнью. А ещё на ветке было скучно. Птицы не хотели с ним разговаривать, сколько он им не чирикал, а программировать некогда: в руках бинокль и надо наблюдать.       Благо, что быстро стемнело — учителя не стали заставлять учеников разгуливать по лесу с фонариками и перенесли оставшиеся классы на утро.       День выдался насыщенный. Утром он облазил весь лес в поисках грибов, днём Саша забросал его грязью, вечером он лазал, потом потел в палатке, потом снова лазал — ему срочно необходим душ. Два походных душа всегда были заняты, так что он привык брать мыло, полотенце и кастрюльку и идти мыться к речке.       На этот раз Марк спускался к берегу осторожнее — он постоянно озирался. Хотелось быстро помыться на месте, а не брести далеко в лес, чтобы не пугать зверей наготой. Ребята сюда обычно не приходили — по другую сторону от опушки был водоём с удобной протоптанной дорожкой — однако теперь появился Саша. С привычкой курить. Обустроивший здесь своё логово. Не то чтобы Марк стеснялся его… просто не хотел слушать едкие комментарии про то, что ниже пояса. Должны же в нём оставаться зоны уверенности!       Марк быстро разделся и разулся. Берег был приятный, песочный, но к воде он подходил осторожно: там мокрая и скользкая глина. Зачерпнул в кастрюльку воду и отошёл. Водя по телу куском мыла, Марк нет-нет, да озирался, проверяя, не спускается ли кто к речке. Чем-то ему даже нравилась мысль, что он в опасности. Остренькое, согревающее ощущение. С головой он особо возиться не стал — запустил намыленные руки в волосы и недолго потёр. Хотелось побыстрее со всем закончить и пойти греться к костру.       Остался последний шаг: едва сдержав вскрик, Марк облился смертельно холодной водой и потянулся к полотенцу. Теперь он понял, как неприятно было Саше упасть в этот жидкий лёд. Несколько дней назад, когда он устраивал заплыв, вода была совсем другая.       Внезапно по камышам пробежал голубоватый свет. Марк вздрогнул и обернулся. Кто-то шёл к нему с фонариком — самого человека не видно, но свет плясал по деревьям, выдавая его присутствие. Сто процентов это был Саша.       Марк попятился. Одеться он не успеет, что делать — не ясно. И вдруг вопрос разрешился сам собой — он поскользнулся на глине и, пытаясь удержаться на ногах, забрёл в реку по пояс. Прикрыв рот рукой, Марк подавил крик. Как же холодно!       Тень камышей покрывала одежду… Саша мог и не заметить, что здесь кто-то был. Не придумав ничего лучше, Марк вдохнул полную грудь воздуха и, зажмурив глаза, нырнул.       Мысль об обморожении он постарался выбросить из головы. Как и все прочие мысли — они тратят слишком много кислорода. Если Марк хочет продержаться до ухода Саши, ему нужно парить под водой в трансе. Подводная медитация… перспективная вещь. Мысли, остановитесь.       Марк сосредоточился на невесомости. Он — плод в утробе, он — питается от трубки, он — накачан гормонами матери и пребывает в абсолютной нирване.       Вынырнул Марк резко: он не сразу сообразил, когда воздуха перестало хватать, лишь жжение лёгких да давление в висках вернули его в реальность. Он вдохнул воздух и собирался резко опуститься под воду — а вдруг Саша его не заметил — но услышал знакомый вскрик прямо перед собой:       — Мартышка, ты ебанулся?!       Марк замер и открыл глаза. Оказывается, течение унесло его в сторону Саши, который тем временем залез на камень с ногами и сверлил его злобным взглядом, ярким даже в полумраке.       — Мы знакомы? — Марк не смог удержаться и расплылся в улыбке. Кажется, он поквитался за эпизод с фикусом и напугал бедного Сашеньку до чёртиков.       — Хватит придуриваться. Вылезай давай.       — Не могу.       Саша рассерженно рыкнул.       — И почему?!       — У меня хвост. Я русалочка.       — Русалочки красивые. А ты с лицом Марка.       — Я принял облик того, кто тебе нравится, — протянул Марк, зачесав мокрые волосы пятернёй. Да, он ляпнул это, рассердившись, потом будет чувствовать себя виноватым, но сейчас… едва сдерживал торжествующую улыбку. Саша палится, сам того не замечая — он уязвлённо поджимал губы, смотрел куда угодно, только не на него, и самое главное, молчал.       — Мудак, — выдавил, наконец, он и вынул из кармана пачку сигарет.       Обмен любезностями окончен, и Марк поплыл от Саши в сторону камышей. Теперь надо как-то выйти на берег… Как назло, Саша курил и молча за ним наблюдал. Зря он ему нагрубил. Сейчас ведь подойдёт, заберёт одежду и будет сидеть, ждать, прикидывая, что победит в Марке: боязнь заболеть или нежелание быть осмеянным.       — Эй, — Марк неловко и тихо позвал его. — Кинь мне полотенце, пожалуйста.       — Сам возьми.       И продолжает смотреть, зараза.       — Тогда отвернись.       — Ты что, совсем голый сейчас?       — Да.       Саша явно не удивился ни капли.       — Кто-то весь день выпендривался, что у него комплексов нет. Знаешь, — Саша поднялся и пошёл к нему. — Я даже поближе подойду, — Он плюхнулся на песок, потушил сигарету и кинул бычок в стакан. — Чтобы уж точно разглядеть их отсутствие.       Марку хотелось схватить его за ногу, затащить в воду и утопить. Он даже мыслит как русалка.       — Выплыву на другом берегу.       — Я буду преследовать тебя, — Саша коварно улыбался.       — На противоположном. — Марк развернулся. Плыть около двухсот метров, он точно справится. Придётся на берегу обернуться лопухами и потом бродить, искать мост. Но это всяко лучше, чем слушать насмешки злобного языкастого придурка.       — Ма-а-арк…       Саша заговорил с совсем другой интонацией. Это напрягло.       — Чего?       — У тебя на спине пиявка.       Дальше всё было как в тумане. Марк никогда не сталкивался с пиявками, так как плавать научился только в Сан-Франциско, а город омывался океаном. Но то, что он слышал об этих существах — внушало ужас. У пиявок десять глаз, три челюсти и целых двести шестьдесят зубов! И все эти зубы впились ему в спину!       — А-а-а-а! Пожалуйста, сними! — Марк растерял последние остатки гордости и бросился на шею хохочущему Саше. Как назло тот был ещё и горячий как печка: Марку захотелось его обхватить и балдеть, греться. — Сними эту мерзость, — эмоции отступили так же быстро, как и нахлынули. На смену пришла тягучая пауза. — Сними.       — А, да, кхм, пиявка… — Кажется, Саша из-за смеха поперхнулся — голос его звучал хрипло. — Кхм, её так просто не снимешь.       — А что делать?       — Для начала прекрати шептать мне на ухо, — Марк чуть не потерял равновесие — Саша с силой его отпихнул и отступил сам. — И оденься. Зашквар какой-то. — К счастью, он отвернулся и не стал наблюдать, как Марк натягивает брюки, попутно исследуя икры и ляжки. Саша не соврал, к пояснице действительно присосалось что-то чёрненькое и выпуклое. Он подавил в себе омерзение и накрыл голову полотенцем. Надевать обувь смысла нет: к ногам пока прилипает песок. То же и с футболкой — не хотелось прикосновением случайно соскрести пиявку, вдруг она провалится в штаны и обустроится там. — Прилип как банный лист, блин. Ещё один комплект одежды стирать из-за тебя придётся.       — Ладно-ладно, извини. — В груди неприятно кольнуло. Марк поднял кастрюлю, бросил в неё кусок мыла, перекинул через плечо футболку и обошёл Сашу. — Я сам разберусь.       — Погоди, ты что, обиделся? — раздалось у него за спиной. Марк закатил глаза и обернулся.       — Нет, — прикусил губу и добавил. — Я расстроен, и мне жаль, что тебе было неприятно.       Между ними всё слишком запутанно, и если продолжать вечно лукавить и недоговаривать — ситуация никогда не решится. Марк не знал, обманывал ли его Саша, но знал, что так поступал он сам. Когда притворялся, что всё нормально, переводил темы, получал информацию провокациями, а не прямыми вопросами. И если… Саша к нему испытывает что-то, то нужно открыто помочь, а не водить за нос в тумане. Иначе Марк запутается сам и в один момент не отличит — Саша в него влюблён или он в Сашу.       — Серьёзно? — Марк кивнул. Сейчас этот козёл спросит, а на что он вообще рассчитывал… — Я не… я не подразумевал этого. Я просто пошутил. Ну, эй! — Саша нагнал его и перегородил путь. Только сейчас Марк заметил, что стало совсем темно. — Я лоялен к таким… ситуациям. И… — Он глухо рассмеялся. — Мне нравится обниматься с тобой. В любом случае.       После разговора Марк витал в облаках. Он пытался сосредоточиться и внести последние штрихи в проект, но мысли то и дело возвращались к их последнему разговору. И пусть после Саша сразу же сбежал обратно на берег, сославшись на то, что ему срочно понадобилось покурить — и вообще бросил его разбираться с пиявкой самостоятельно — но всё же… Саше нравится с ним обниматься! Хоть Марк и перестал понимать, устаивают ли Сашу его чувства к нему, он не загонялся. Ему вообще было не до раздумий. Зачем думать, если можно мечтать?       Марк искренне хохотал про себя, представляя, каким же милым и смешным будет лицо Сашеньки, когда он его поцелует. А ведь он точно его поцелует, не сегодня так завтра.       Марк не думал, что влюблён в него… Поцелуи это вообще дело плёвое, ничего сакрального и важного в них нет. Всё, чего он хочет добиться, это развеять туман и сдвинуть дело с мёртвой точки. Может, удастся разрушить Сашины иллюзии на его счёт, он увидит, что чувства на деле — банальная и вовсе не романтичная вещь, и столкнувшись с их проявлением, он поймёт, что не любит его, а просто… запутался.       Если Саша не захочет с ним иметь ничего общего — Марк поймёт и против не будет. Он не имеет права возражать. В конце концов, Марк давно для себя решил, что либо любовь будет честной, крепкой и взаимной, либо ничего ему от мира не нужно. И от Саши тоже.       И когда ему поцеловать его? Марк с трудом отслеживал динамику их сближения и пока не видел ни даты, ни обстоятельств.       Но вскоре он это понял.       Саша абсолютно беспардонно, не спрашивая, ввалился к нему в палатку к часу ночи. На его счастье, Марк был в приподнятом настроении: он обновлял рабочий чат, с нетерпением ожидая, когда же его правки прокомментируют. Он верил, что на этот раз ему не вернут ничего на доработку, с комментариями: «ох, у нас тут мысль интересная возникла…» И даже деньги сейчас на втором плане — Марк любил работать, и особенно любил доделывать дела до конца.       Так что он ни капли не рассердился, увидев Сашу.       — Привет! Ты здесь что-то оставил? — вопрос был риторический. Ничего Саша у него не оставлял, так что пусть уходит.       — Теперь я сплю здесь, — не глядя на него, ответил тот и стал раскручивать спальный мешок. А вот это было уже нагло. Неужели Саша считает, что может себя так вести?       — Никого спросить не забыл?       — А ты что, против?       Марк скривился. Саша произнёс это с такой противной иронией… Он правда настолько самоуверенный или просто шифруется?       — Против.       Кажется, Саша нисколечко не смутился. Он как будто ждал такой ответ.       — А я тебе кексы принес.       О, нет. Марк буквально взвыл про себя. И как теперь выставить Сашу? К кексам он был равнодушен, но… не ответить на услугу услугой?       — Ладно, оставайся. Но больше не делай так.       — Как?       Марк взглянул на гостя краем глаза. Пока они разговаривали, Саша успел и раскидать свои вещи, и развалиться, и стать неотъемлемой частью убранства.       — Не будь слишком вежливым. Мне нужна возможность говорить нет.       — Чего, блин?       — Я про кексы. Я… не могу тебе теперь отказать и поэтому злюсь.       Саша закатил глаза.       — Лечи голову. Я не видел тебя за ужином у костра и подумал, что ты мог проголодаться.       Марк сконфуженно уткнулся в экран. Давно у него от стыда так не горели щёки. Он просто хотел немножко… объясниться, подкорректировать… а теперь чувствует себя мнительным неженкой. У Саши настоящий талант переворачивать ситуацию с ног на голову: сам вломился на чужую территорию, а неправы другие!       — Чего тебе у себя не спится?       — Да Витя себя как олень повёл. Уступил место Лизе и припёрся ко мне.       — И?       — Что, и? Он пиздец болтун, до пяти утра никогда не затыкается. Я лучше с тобой посплю.       — Могу дать снотворное. Накачаешь им кекс, угостишь, и проблема решена.       — Да не хочу я! — Марк дёрнулся — Саша слишком резко повысил голос. — Я уже решил, что здесь лучше. Смирись.       Он обвёл взглядом их маленький мирок и вдруг улыбнулся:       — У тебя тут тёплые цвета. Завитушки всякие, листики. Как будто в сказочном лесу сидишь.       Марк удивлённо хмыкнул. Палатка изнутри и впрямь была такой, как описал Саша, но… разве его не тошнит от пестроты?       — С каких пор тебе такое нравится?       Саша пожал плечами.       — В настроение попало. Хотя тебе её подшить нужно, — указал на разошедшийся шов. — Или новую палатку купить… она очень старой выглядит.       — У Жени взял. Она всегда с ней на природу рисовать выбирается. О, кстати! — Марк отложил телефон в сторону и развернулся к Саше. — Помнишь, мы говорили о том, что мама меня на турслёт не отпускала?       — Не помню, — Саша растерянно заморгал. — Помню ты рассказывал, что от груди тебя отучили в девять, помню, что ты долго жил в её кенгуриной сумке…       — Эй! — Марк не обиделся, но смеяться над мамой — табу. — Требую за это кекс.       — А ты можешь есть не только из глотки матери? — отозвался Саша и давай от души заливаться. Марк и сам рассмеялся, но всё же лягнул шутника пяткой. — Ладно, держи, и давай рассказывай.       Марк взял мягкий, вкусно пахнущий кекс и зажмурился от предвкушения удовольствия. Он и правда голодный.       — Му тах фот, ко-офе…       — Прожуй сначала.       — Ну так вот, короче, почему мама не хотела меня отпускать. Раньше мы с тётей часто ездили на природу вдвоём. Маша с нами почти не выбиралась. Она очень привередливая к комфорту и по ночам в палатках плакала, но не суть. Женя часто оставляла меня одного… она искала особенные места, и обычно увлекалась. А я сам гулял по лесу, искал там белочек всяких, палки крутые собирал. О, ещё у нас была всегда в карманах огромная куча красных камушков.       — Рубинов? — прыснул Саша.       — Обычных. Женя красила их, чтобы заметными были. Мы когда гуляли, то бросали их за собой, а на обратном пути собирали.       — Мы с отцом охотились иногда. Могли вас подстрелить.       — Я не закончил. Так вот, как-то раз я гулял и придумал себе развлечение: бросать камни на дальность. И вот… — Марк сделал глубокий вдох и приготовился удивлять, — Я шёл к камушку, отмеряя шагами расстояние… раздвинул руками кусты и увидел вдали кабана! Огромного, живого. Проблема была в том, что камень лежал неподалёку от кабана, а мне нужно было отмерить расстояние.       — О, нет.       — И поднять камень. Вдруг тётя забредёт в ту чащу и запутается.       Саша накрыл лоб ладонью.       — Я решил, что надо отпугнуть кабана и кинул в него камень.       Саша выматерился. После успокоился, собрался и спросил:       — Попал?       — Попал. И кабан ка-а-ак побежал на меня! — Марк и не думал, что эта история такая весёлая, пока не начал её рассказывать.       — Я так понимаю ты бросился ему навстречу?       — Что? Я по-твоему идиот?       — Лучше промолчу.       — И, в общем, случилось чудо. Я так испугался, что от страха сознание потерял! И очнулся чёрт пойми где, высоко-высоко, вцепившимся в сосну. Кабана того даже не наблюдалось. Прикольно, да?       Марк ждал, что Саша развеселится, но тот не просто не улыбался, он таращился на него так, будто хотел убить на месте.       — Ты хочешь сказать, что мог тогда умереть?       Марк хмыкнул. До сего момента он и не раздумывал о плохом исходе. Кабан, по воспоминаниям, был огромным. Если бы он его догнал…       — Ну, не факт, но возможно.       И тут Саша выдал такое, отчего Марк чуть на Луну не улетел от шока:       — Отменяю шутки и соглашаюсь с твоей мамой. Больше ты в лес ходить не будешь.       — Что?! С какой это стати?       — Да ты придурок без инстинктов! Мало ли что тебе в голову взбредёт! Пнуть медведя под зад, покататься на волке, змею повязать как шарф… хорош ржать, это ни капли не весело.       — Я теперь хочу пнуть Мишку-медведя, — сквозь смех заявил Марк.       — Нет! — Саша больно ударил его в плечо. А затем подполз на коленях и обхватил, сжав в объятиях так крепко, что заболели рёбра. — Мне стало так хреново от мысли, что ты мог умереть… а я… — Марк попробовал аккуратно выпутаться, но не смог. — Даже не заметил бы этого.       Марк замер. Может, он не так понял Сашу? Не слишком ли это…       Саша явно считал, что не слишком — он не выпускал его из объятий, грубо, но пылко гладил плечи, лез лицом в его кудри, в общем вёл себя крайне неуместно, неприлично, и точно ненормально. Даже когда они близко дружили, Саша не влезал в личное пространство Марка так вольно и жадно. Как он вообще придумал выражать так чувства? Они больше на пьяные приставания похожи, чем на что-то… трезвое и дружеское.        — Саш, ну перестань… — Марк мягко надавил на его плечи, пытаясь отстраниться, но тот попросту сбросил с себя ладони и продолжил «нежить». Безусловно, Марк был очень смущён и тронут. Но Саша вёл себя стыдно, он ставил его в дурацкое положение, заставляя испытывать такие чувства, какие Марк испытывать не хотел. — Да ладно тебе, ты бы не грустил из-за моей глупой смерти, ты же не знал меня… — он с трудом концентрировался на том, с чего вообще всё началось. — Я даже порчу всё скорее…       — Хуйню не неси. Без тебя всё было бы гораздо хуже.       Чужие активные действия частенько сбивали Марка с толку: из-за этого он всегда первым вылетал в вышибалах, плохо играл в спортивных командных играх, не умел драться и даже парировать удары. Резкие движения людей, животных, предметов проносились перед глазами вспышкой и случались задолго до того, как Марк их осмыслял. Но так, как сейчас, он дезориентирован ещё не был — Саши вокруг чересчур много — его еловый запах бил в ноздри и отключал обоняние; руки гладили спину, затылок, щёки и отключали осязание; шёпот, точь-в-точь как стая птиц, хлопающих крыльями, навеки поселился в ушах и вытеснил всё остальное; взгляд прикован к прохладно-белым волосам, изредка соскакивая на горячо-пунцовый кусочек шеи. Для полёта на небеса не хватало лишь вкуса.       — Так, иди-ка сюда. — Марк обхватил его поперёк спины и потянул к себе. Саша вдруг весело прыснул и залез ему на колени. Конечности стали стремительно неметь. — Ты сколько, блин, весишь?       — Восемьдесят пять, а что? — Саша не отвечал на его пристальный взгляд. Белые штрихи ресниц покрывали глаза и не давали в них утонуть — он смотрел ниже, ощупывая его плечи, опуская ладони к рёбрам. — Дрыщ не выдерживает? — Саша нахально улыбнулся, прикусив нижнюю губу — и Марк поплыл окончательно. Оказывается, от красоты можно ослепнуть. Не глазами, так умом.       — Не выдерживает, — он кивнул, обнял Сашу обеими руками — на случай, если будет сопротивляться — и резко подался вперёд, притормозив лишь у самого финиша, дабы не стукнуться зубами. Его дыхание опаляло губы и провоцировало, подстёгивало. И предвкушение поцелуя было иным, нежели чем с другими людьми — влияло не возбуждение, тянуло что-то не совсем очевидное, то, что замораживалось в нём, костенело, покрывалось защитной коркой.       Марк вдруг понял, что Саша разрешит ему что угодно. Поэтому он зажмурился и решился. Прикосновение оказалось таким мягким, таким желанным… у него от нежности треснуло сердце. Саша… его Саша. Такой яркий, такой живой. Каждый маленький поцелуй должен быть таким точным, таким правдивым, и Марк не мог расслабиться. Он поочерёдно прикасался то к верхней, то к нижней губе: сначала надо нежно мазнуть, потом поцеловать, и затем тут же отстраниться, стараясь шумно не дышать. Его волнение выдавали лишь пальцы, дрожаще гладящие Сашу по затылку. Но почему-то Марк так хотел, чтобы Саша заметил его слабость. Чтобы понял, что он нуждается в ответе и не может без него продолжать.       Но Саша не отвечал. Он завис, как перегревшийся компьютер — Марк чувствовал, что его руки на спине не сдвинулись ни на миллиметр. Что ж… как минимум, поцелуй его отпугнёт, взбодрит и убедит в том, что никакую дружбу Марк рассматривать не станет.       Он отстранился в тот момент, когда понял, что чувствует мрачное, безысходное торжество. Теперь Саша точно перестанет лезть без спросу в чужое пространство. Иначе вновь нарвётся. Марк мотнул головой, избавляясь от злых мыслей. Они были похожи на смерть, в то время, как его острый приступ чувств — на жизнь.       Саша смотрел перед собой так, будто вот-вот психанёт и ударится в слёзы. Марк тут же вылез из-под него и тревожно отодвинулся. Он случайно сел на ноутбук, но было поздно… Не дай боже шевельнётся и привлечёт к себе внимание.       Саша сглотнул, а затем вытер рот рукавом ветровки. Марк съежился. Плохой знак, очень плохой. Надо просто закрыть глаза и… выдержать. Больно не будет — его слова всего лишь комариный укус.       — Вот нахера, а? — Марк не смотрел на Сашу, но слышал его. Тон был переполнен досадой. — Ты вообще осознаешь, насколько это было унизительно? Я… правда думаю о тебе, волнуюсь, постоянно через себя переступаю, лишь бы угодить тебе! Ты в курсе вообще, как мне сложно сейчас говорить, а не посылать тебя молча нахер? И… что в ответ? Из-за твоих тупых рассказов про то, каким ты был ёбнутым, я почувствовал себя плохо, а ты… опошлил всё, извратил! Тебе что, правда плевать? Я лишь привлекаю тебя, не больше? Во мне, по-твоему, вообще ничего нет, что заслуживало бы хоть каплю уважения? — Марк стиснул зубы, пытаясь подавить в себе злость. — Ответь!       — По-твоему мой поцелуй это пошлость и извращение? — Это совсем не походило на комариный укус.       — Да!       Саша втоптал его порыв в грязь. Впрочем, другого Марк и не ждал. Нет, ну правда! Он явно противен Саше!       — Думай как знаешь, мотивы у меня другие были, — Марк отмахнулся от него и завертелся в поисках сумки. Пора сворачивать разговор и лучший способ — это сделать вид, что он собирается спать.       — Чего… Какие? — пожалуй, это был первый вопрос из всего вала, который не прозвучал как риторический. Марк даже удивился немного.       — Да я даже не возбудился с тебя ни капли, слепошара, — Марк вынул из сумки контейнер для линз и сполоснул минералкой руку. — Ты как будто мелодрамы не видел, и не в курсе, что так, например, ту же любовь показывают. И я сказал — например.       — Но любовь и есть то извращение, о котором я говорю!       Марк закатил глаза. Линзу вынуть теперь затруднительно, но бредни Саши не оставили ему выбора.       — И что в ней такого извращённого? Всё потому, что я лох, урод или кем ты меня считаешь, и моя любовь по определению гадкая? О, заодно и твоя любовь ко мне — мерзость, ведь я этого не стою, так?       — Чего… нет! Просто любовь, поцелуи… это же цирк сплошной! Люди либо со своей безмозглой похотью лезут, либо статус себе поднять хотят, вот и всё.       Марк цокнул. Саша бесил сейчас до чёртиков. Удивительно, как он мог докатиться до того, чтобы поцеловать его.       — Думай как пожелаешь, но не надо меня задвигать в эти категории. И моя похоть, между прочим, не безмозглая, — Марк неожиданно для себя прыснул. — Моя похоть, знаешь ли, больше про поддержку, про команду, когда вы вместе боретесь с трудностями, и про чувство, когда хочешь вылезти из скорлупы и сделать больше, чем можешь, просто потому что тянет к другому человеку, и он тебя вдохновляет. И… — Он подцепил вторую линзу и опустил её в контейнер. — Несмотря на то, что вы различаетесь почти всем, в вас горит что-то общее, сближающее настолько, что… кажется, что вы никогда не разлучитесь. Вот такая у меня похоть, — Марк не стал разворачиваться к Саше. Тишина и так говорила о том, что сказать в ответ нечего. К тому же Марк устал от него за сегодня, ещё чуть-чуть, и передозировка случится.       Позади послышался шорох. Вжикнула молния.       — Мне… мне надо…       — Покурить?       Тон у Саши такой растерянный, а голос такой тихий, что Марк не смог не подколоть.       — Нет, не покурить. Я ещё вернусь.       — Сквозняк не оставь, главное.       Марк залез в спальный мешок и застегнул его до упора. Уснёт, скорее всего, он не скоро, но лучше молча лежать, думая о своём, чем разговаривать с Сашей. Марк даже видеть его не хотел: он выключил ночник и отвернулся к стенке. Единственное, что теперь волновало — это его собственные чувства, пришедшие после поцелуя в хаос. Марк знал, что не должен ни злиться, ни разочаровываться, ведь в самом деле, на что он рассчитывал? Он ведь и не хотел ничего от Саши! У него нет ни времени, ни сил, ни здоровья на такие вещи как… Ник продолжает сосать из него жизнь, даже находясь за многие тысячи километров; и Марк даже не уверен, что поступает с ним правильно, удерживая в реабилитационном центре шантажом, что расскажет обо всём родителям — модным вегетарианцам с корги — которых видел однажды в супермаркете. В тот день с ними был и Ник, одетый и причесанный как мальчик, которого везли на воскресную службу. Марк, конечно, и сфотографировал его тогда, и посмеялся… но он абсолютно всё понял.       Кажется, в глубине души он надеялся на совсем другой ответ от Саши. Дурак, значит, неблагодарный. Саша и так сказал ему многое, многое, что Марк давно хотел услышать хотя бы от кого-то: что не будь его, всё было бы хуже. Всё же Саша такой по-детски искренний иногда! Марк заставил себя улыбнуться и дал прорваться теплу сквозь слой обиды. Выходит, только сейчас он смог послать призрачную мечту об отношениях и оценить Сашу честно.       Может, они и смогут вновь подружиться.       После этого Марк почувствовал облегчение. И впервые за долгое время — отрубился мгновенно, проспав без задних ног до самого утра.

***

      Сон отогнал вкусный аромат. Марк с улыбкой принюхался. Прикольно. Он протёр глаза, убрал с лица вездесущие волосы и сел.       Саши рядом не было, но судя по смятому спальному мешку — ночь он провёл здесь. Снаружи мельтешила чья-то тень, так что Марк не стал задерживаться: кое-как завязал волосы в хвостик, надел линзы и высунул голову из палатки.       — Утра! — поприветствовал он Сашу, наблюдая, как тот пытается стянуть с себя кроссовки, держа в руках по тарелке.       — О, держи, — Саша протянул ему одну из тарелок, и освободившись, справился с ботинками. Марк голодно смотрел на еду. Манная каша с кусочками банана… Вкуснятина… — А теперь пусти меня внутрь.       — Только если угостишь!       — Я и так отдал тебе порцию, не наглей, — фыркнул Саша и ткнул его в лоб, явно намекая, чтобы убрал голову и не блокировал проход.       Марк вернулся назад и расположился на спальном месте. Зубы не почистил, да и плевать, ему хотелось позавтракать вместе с Сашей.       — Я думал, ты себе две тарелки взял.       С трудом сдерживая улыбку, заявил Марк. Лезть под шкуру и спрашивать, отчего вдруг Саша такой добренький, он не рискнул — вчера случилось слишком много странного. Лучше выждать и посмотреть, что будет дальше.       — Чего? — Саша прыснул. — Зачем мне столько есть?       — Восемьдесят пять килограмм из ниоткуда не возьмутся.       — Я сто девяносто пять ростом, это нормальный вес!       — Сашенька загнался?       — Сашенька?       — Не меняй тему, — Марк смотрел уверенно, но про себя занервничал. Дурацкие заигрывания будто сами наружу лезли, против его воли. — Ты строишь сложную рожу, а значит, что-то скрываешь… Признавайся, был толстым?       — Нет! — Саша выматерился, облизал ложку и попытался его ей стукнуть. — Как тебе такое в голову пришло?!       — Ну я подумал… что это было бы очень миленько. Краснощёкое прожорливое облачко… ай! — Саша всё-таки до него добрался.       — Я сейчас сам начну над тобой издеваться, и тебе это не понравится, обещаю!       Несмотря на болящий лоб, Марк хихикал. Ну не мог он себя сдержать, Саша его заражал!       — Ты кушай, кушай.       — Сам кушай, задохлик, — хоть тот и хмурился, но Марк видел, что Саша ни капли не обижается.       — Да сознавайся уже, хватит меня мучать. Это будет нашим маленьким секретом.       — Нахер иди.       — Можешь и мне вопрос какой-нибудь задать. Обещаю ответить честно, — Марк с удовольствием уминал кашу, пока Саша думал. Да, хотелось начать всё с чистого листа. Сблизиться, разговориться о чём-нибудь отвлечённом.       — Мне истории с кабаном хватило, чтобы понять, что ты с рождения поехавший.       — Ну Са-а-аш!       — Ладно, был! Доволен?       — Нужны подробности.       — Окей. Я не был в планах родителей, поэтому они пристроили меня жить с дедом до пяти лет. И тот любил водить меня по паркам и всегда покупал всякие вкусности. Мороженое помню.       — Звучит клёво.       — Ну да. Я был толстым, белым и счастливым. Хватит ржать!       — Ауч! Больно же! — У Марка точно на лбу вскочит шишка. — Я не смеялся над тобой, я умилялся! А потом что?       — Родители приехали и увезли меня к фармор в Данию.       — К фармор?       — Ну, к бабке.       — А дед?       — Остался. Потом умер.       — Оу… — Марк стушевался. Он всегда смущался в такие щепетильные моменты. Никогда не понимал, как себя вести. Ощущение такое, будто наступил на грабли, врезался лбом в палку и не может убрать ногу с зубчиков. — Сочувствую.       — Да нечему. Я не помню его особо, только прогулки в памяти… Суетливый вроде был и улыбался много, — Саша пожал плечами и отставил пустую тарелку. — Если ты кому-то проговоришься…       — Да зачем? Это же наша тайна. Пошли все в жопу, я не хочу делиться. — От мысли, что кто-то ещё узнает эту историю и не дай бог посочувствует более профессионально, Марк ощутил раздражение.       — Так, теперь твоя очередь позориться… — Саша коварно заулыбался, потирая руки совсем как муха. — Я могу спросить что угодно?       Марк кивнул. Ему стало тревожно. Он очень надеялся, что Саше хватит ума и такта не спрашивать ничего, что касалось бы их вчерашнего бреда.       Но кажется, Саше не хватало ума придумать хотя бы какой-нибудь вопрос. Он сидел, смотрел в одну точку, пару раз шевелил губами, явно решаясь, но неминуемо останавливался.       — Я придержу вопрос. Придёшь посмотреть на игру?       Марк не верил, что поймёт хоть что-то, пока кутерьма народу носится по полю, пиная мяч. Он даже не совсем понимал, на что нужно смотреть в футболе: на мяч, на футболиста с мячом или на ворота. Но ему всё объяснили. Смотреть нужно на Сашу.       И по итогу он сдался и согласился. Пусть это и будет крайне скучный и невнятный час, зато постоит в толпе и с умным видом поглазеет на Сашу, как будто что-то понимает.       Но за пять минут до начала Марк перестал считать, что время он потратит зря. У Саши начались весёлые форс-мажоры: он сначала обвинял Лизу, потом обвинял противников, бедных восьмиклассников, затем начал допрашивать и самого Марка, не трогал ли он его специальные линзы прикола ради.       Всё бы ничего, но прогноз подвёл: обещанной облачности нет и в помине, солнышко как светило вчера, так светит теперь и сегодня. Саша мог спокойно прохаживаться по футбольной поляне, когда лучи били в спину, но взглядом их встретить не мог — сразу же заливался слезами.       Пять минут истекли, и началась игра. Марк сначала скромно стоял где-то позади и пялился себе под ноги, но как только мяч попал в толпу, народ стал пятиться и чудесным образом вытолкнул его вперёд, к смельчакам.       — О, Марк! Давай к нам! — со стороны послышался дружелюбный оклик. Марк повернул голову и неуверенно кивнул. Директор. За столько лет он даже имени его не выучил. Они ведь виделись всего трижды: когда Марк поступал, когда забирал документы и когда возвращался снова. Директор приглашающе похлопал ладонью по траве. Сабрина рядом приветливо подмигнула.       — Ладно… — Его распирала неловкость, но он всё же опустился рядом.       — И не стыдно тебе, а? — укоризненно покачал головой директор. — Здоровый парень, все ребята играют, а он тут сидит!       — Я не умею.       — Ой, не скромничай. Физкультурник рассказывал мне, что у тебя великолепная подготовка. А уж бег… Ты серьёзно можешь пробежать шестьдесят метров за шесть и девять? Это же очень быстро!       — Я-а-а… — Марк растерянно почесал подбородок и перевёл взгляд на Сабрину. Та еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Я просто трусливый очень.       — И тормознутый! — закивала Сабрина. — Николай Анатольевич, мы дрались с Марком мешками на бревне, и он постоянно пропускал удары в голову и падал.       — Я не мог найти баланс, — процедил Марк в ответ и отвернулся смотреть футбол. Кажется, Саше приходилось несладко. Тот без конца тёр глаза, моргал, щурился, плохо принимал мяч, когда тот летел на него сверху и на фоне солнца.       — Но ты всё же подумай. Футбол очень уважаемая игра!       — Не слушай Николая Анатольевича, — вклинилась Сабрина, — Он даже меня подбивает в футбол начать играть.       — Что значит даже? И парням, и девушкам, и молодым, и старым — всем играть надо!       — Да какого блядского хуя!       Марк подпрыгнул, схватившись за сердце. На всё поле раздался рык, да такой, что задрожали деревья и разлетелись птицы. Он, конечно, знал, что Саша громкий, но не до такой же степени!       — Селиверстов, выбирай выражения! — гаркнул на него директор, резко поднявшись с места.       — Меня какой-то мудила слепит! — щурясь, Саша обвёл слезящимся взглядом зрителей. Выглядел он так, будто вот-вот полезет в драку: раскрасневшийся, тяжело дышащий, разъярённо искрививший губы. — Вылезай, крыса ебаная!       — Ещё одно такое слово, и ты дисквалифицирован!       На секунду Марк подумал, что Саша врежет самому директору. Таращился на него он так убийственно… Но нет, Саша прикрыл глаза, выдохнул и отступил. И хоть желваки на скулах продолжали ходить, но в руки себя он взял.       — Пока буду думать, что это случайность! Уберите телефоны и всё прочее, что может отражать свет! — рявкнул он на напряженно-молчащую публику.       Игра продолжилась. Но прежняя расслабленная атмосфера испарилась без следа. Для Марка так точно. Он никогда не видел Сашу в такой ярости. Нет, наверное, всё же видел, но на какие-то доли секунды. Тогда Марк получил удар в рожу, и дело для него быстро закончилось.       — Да ты и впрямь трус! — рассмеялась ему на ухо Сабрина. — Ты побелел весь!       — А ты представь что будет, если Саша в ярость впадёт, — пробормотал в ответ Марк, напряженно следя за ним.       — Ух, тут согласна, адреналин так и прёт!       Марк рассеянно кивнул, не особо слушая её восторги. Кажется… на миг, но по лицу Саши пробегало что-то светлое, похожее на солнечный зайчик, заставляя его инстинктивно прятать глаза за ладонью. Напрасно Марк озирался, пытаясь понять, отчего страдает Саша. Вздохнул и продолжил наблюдать за полётом мяча. Он знал законы оптики: пока свет в глаза не ударит — зеркало он не найдет.        — Думаешь, Саша не просто так разозлился? — удивилась Сабрина. — Не верю, что восьмиклассники пойдут на такую подлость ради победы.       Марк оценивающе осмотрел противников. Нет, бедные ребята даже перехватывать мяч теперь боялись у Саши. Пусть в основном тот и сам его терял.       — Последнее предупреждение! — Саша с ненавистью пнул мяч, забросив его в далекие дали: он пролетел над головами и утонул в кронах деревьев.       — Да успокойся ты! — вдруг рявкнул на него Витя, отойдя от ворот. — Хватит игру срывать и настроение всем портить!       — Оп-оп-оп, пошли новые рамсы! — Сабрина вцепилась ему в руку, кровожадно улыбаясь. Марк нервно фыркнул. Его окружали ненормальные. — Не, ну Саша прирождённый шоумен!       — Тогда скажи мне какого х… — начал Саша, но был перебит выразительным кашлем директора, который стоял теперь у самой линии поля и пристально наблюдал.       — Да хорош из себя строить! — вдруг раздался женский низкий выкрик. — Я его просто бросила вчера, вот он и пытается замаскировать свои слёзки под нападение солнца!       Марк окончательно перестал понимать, что вокруг происходит. Сабрина восторженно взвизгнула над ухом, но он не мог разделить её любовь к такой грязи.       — Лиза, блять, это пиздец как низко! — на удивление, это был его собственный голос.       — Засунь своё мнение в жопу, уёбок двуличный!       — Да вы-то куда! — Директор обернулся к ним, глядя так расстроенно, что Марк прикусил язык. — Прекратите, вы тут не одни. Тут дети и уважаемые взрослые, у вас вообще совесть есть?! Мне взять тайм-аут, чтобы вы решили ваши вопросы, или до конца дотерпите?       — Дотерпят, — ответил за всех Витя. Он получил от судьи запасной мяч и бросил его восьмиклассникам. — Пробейте штрафной, хоть какая-то компенсация.       Теперь Марк абсолютно уверен, что ни на какие матчи больше ходить не будет. Футбол — отвратительная игра. Сабрина ещё раздражала: она восторженно болтала по телефону, делясь впечатлениями чёрт пойми с кем. А его самого от негативных эмоций мутило — хотелось встать, уйти и хорошенько проблеваться. Зачем Лиза его уёбком назвала двуличным? Он-то в чём виноват?       Марк сидел, погруженный в тоскливые мысли, и вынырнул в реальность тогда, когда Сабрина взвизгнула и вцепилась так, что расцарапала руку. Но жертвой была не она. Мяч пролетел над головой и врезался в кого-то за спиной.       — Ах ты коза!       Марк обернулся и побледнел от испуга. Испугался он и за Лизу, которая стояла, закрыв нос рукой, и за Сашу, который пнул мяч. Люди вокруг молчали. Кажется, все были в шоке.       — Ты… ты… — Лиза тщетно задирала голову и зажимала нос — между пальцев предательски пробежала струйка крови. Капли приземлились не на траву, а на разбитое зеркальце у ног. — Мои родители тебя засудят!       — Ты совсем поехала крышей?! — Саша, казалось, задыхался от возмущения. — Ты в курсе, что могла меня ослепить, дура ты набитая! Кто кого ещё судить должен!       — Я не светила в тебя! Я стрелки подровнять хотела!       — Ну а я случайно мячом в тебя попал! — развёл руками Саша, истерично улыбаясь.       — Так, всё, заткнулись! — Директор, бледный как мел, встал между ними. Марк вздохнул. Наверное, его сейчас больше всего ему жаль. Кому последствия разгребать? Кому оправдываться потом перед судами, почему был допущен такой конфликт, да еще и у него на глазах? — Селиверстов, во-первых, ты дисквалифицирован. Во-вторых, в четверг приведёшь отца, будет стоять вопрос о твоём исключении. В-третьих, Лиза, ты тоже придёшь с родителями в четверг, будем обсуждать, как разрешить ситуацию… между нами.       — Мне нравится вариант с его исключением, — прогнусавила Лиза, утирая салфетками кровь. — Если свалит, претензий иметь не буду.       — Да пошли вы все знаете куда! — Саша сплюнул. Сердце Марка раскалывалось от тревоги и жалости, ему так хотелось, чтобы всё произошедшее оказалось нелепым сном… Наверное, Саша понял его чувства по одному короткому взгляду. Он махнул ему и кивнул на лес. — Пойдём отсюда.       Марк растерянно обернулся на Лизу. Та зло поджимала губы, но смотрела не так. Смотрела с обидой и болью.       Кажется, ему необходимо выбрать сторону. Иначе теперь никак.       — Идём, — произнёс Марк на выдохе и неловко помахал чёрт знает кому.       Кажется, с Лизой они больше не друзья.

***

      Марк потерял счёт времени. Да и как тут понять, минута прошла, час, день, год, когда Сашенька лежит у него на коленях, позволяет себя гладить, улыбается и неотрывно смотрит в глаза. Взгляд у него светлый-светлый, чистый-чистый, и произошедшее на фоне его сияния блекнет и испаряется без следа.       У них обоих столько проблем, столько трудностей… Беды били в спину, будут поджидать за углом впереди, но когда они вместе, когда Саша неожиданно берёт его ладонь и нежно целует, Марк осознает, что всё это сущие мелочи.       — Лиза меня не бросала, — прошептал Саша, когда они устали от тишины. — Я сам вчера её бросил. Потому что… Помнишь, ты задолжал мне вопрос?       — Помню, — Марк наклонился и мазнул носом по его лбу. Выдохнул, опустился ниже, поцеловал веко. — Глаза в порядке?       — В порядке. — Довольно жмурясь, Саша затем прошептал: — Опустись ниже…       Марк хихикнул и накрыл его губы. Такие тёплые и такие мягкие… Это был уже настоящий поцелуй — Саша отвечал ему, лаская затылок пальцами так, что поползли по телу горячие мурашки. Космически волшебно и одновременно так реалистично. Марка будоражила каждая маленькая деталь — то, как они на миг соприкоснулись языками, а затем отдёрнулись, смутившись и рассмеявшись, продолжили, то, как стали целоваться всё глубже, словно зарываясь друг в друга, то, как Саша шаркнул носком по пенке, пытаясь подтянулся ближе, то, как они стукнулись зубами, когда у него не получилось.       — Изврат ты, — выдал Саша, когда, перекатившись, освободил голову из плена его рук. — Я хотел, чтобы ты ухо ко мне опустил, чтобы спросить кое-что. — Он накрыл свои щёки так, будто пытался их охладить и сбить румянец.       — Да чего ты тушуешься! — Марк интуитивно понимал, что сейчас Саша против поцелуев ничего не имел, и потому придвинулся ближе и убрал его ладони с лица. — Тебе идет розовый!       — Твой любимый цвет?       — Ага. Он очень… нежный и искренний. И успокаивает. При взгляде на него, — Марк чмокнул Сашу в скулу. — Мне кажется, что всё будет хорошо.       — Мы говорим о розовом цвете?       Марк хихикнул.       — Не-е-е-ет!       — В общем, мой вопрос, — Саша прокашлялся. — Я хотел ещё утром спросить, но… не решился. В общем… бля, — отвернулся, агрессивно чеша затылок. Марк удивлённо заморгал. Саша что, волнуется? Он боится отказа? — Хочу спросить тебя как мужчина мужчину… ты мутить со мной хочешь?       — Как мужчина с мужчиной?       — Марк, блять, не усложняй. Меня просто шокировало… ну короче когда ты ту вчерашнюю речь задвинул. Про похоть. Я просто хотел того же… кажется… ну вот та твоя тема «когда вы такие разные, но хотите одного!» — передразнил он его с пафосом проповедника. Марк с умным видом кивнул — вышло похоже. — И… если речь шла обо мне, то давай попробуем. Но немного там. Не сразу всё.       — Чтобы перестроиться на другой пол нужно время?       — Да блять, нет! — кажется, Саша начинал раздражаться. Но Марк чётко хотел всё прояснить, поэтому вынужденно его «бесил». — Я не хочу, чтобы ты сбежал и снова меня бросил, если что-то пойдёт не так! Если я напортачу, ты напортачишь… Короче, не считай, что всё суперсерьёзно. Что бы ты не схуеверил, живой ты, не убитый тем кабаном, ты тут, это лучше, чем… ну ты понял? Бля, — он снова зачесал затылок. Марк хмыкнул. Саша украл его привычку! — Есть какой-то менее кринжовый способ нам разговаривать?       — Если в Кремниевой долине придумают, как общаться без разговоров, я свяжусь с ребятами оттуда, — пообещал Марк. — И у меня тоже есть условие. Если ты не чувствуешь ко мне… влечения, то это всё бессмысленно. Дружба ничем не хуже.       — Ты серьёзно?       Саша так на него посмотрел, что Марк испугался.       — Нет-нет-нет! Давай попробуем. — Он не знал, куда это приведёт, но если не попробует… Марк хотел, от всей души хотел, чтобы они оба были счастливы, и если… они смогут найти опору друг в друге, даже просто «мутя»… Это будет лучшее, что когда-либо происходило и произойдёт! Саше ведь тоже страшно, он и запинался, и косноязычил. — Но ты же замечал, что тебя влечёт к парням?       Саша закатил глаза.       — Меня не влечёт к парням. Я разборчивый.       — Может, ты демисексуал?       — Сегодня ты спишь снаружи.       — Но это моя палатка!       — Тем страшнее наказание.       Они долго ещё шуточно препирались, пытаясь настроить общение на хороший тон, но в один момент их прервали. Витя ввалился без приглашения и объявил что они проиграли, восьмой «А» сходит с ума от счастья, вечерний праздник отменён из-за конфликта и сейчас все собираются домой.