cherry lip tint for a teacher, please

Кочо аккумулировала весь гнев этого мира и направила его в свой бросок: подпитываемая неистовой злостью мощь и природная меткость, сконцентрированные в одном дротике, пробили фотографию запечатленного на ней молодого человека где-то посередине. В области сердца, как оказалось — девушка тихо посмеивается над иронией, подходя ближе. Фотографию Томиоки-сенсея она достала на официальном сайте школы, распечатала в количестве двадцати штук на принтере и уже уверенно попадает ему в глаз или в нос, если постарается. Только за сегодняшний вечер в мусорной корзине попало пять листочков, которые, надорвавшись в районе лица учителя от частого попадания, оказались с особой агрессией самолично изничтожены Шинобу. Сколько бы не пыталась девушка поговорить с учителем по физкультуре, тот упрямо ее игнорировал, всячески избегая. Кочо каждый раз приходила на задний двор школы на обеденной перемене, но так и ни разу его не застала. Лосось с редисом со злости Шинобу оказался скормленным собаке, бегающей возле дома и часто провожающей ее в школу — она не особо заглядывала ей под хвост, но была уверена, что это кобель. Девушка ласково называет псинку Томиокой-саном — и вовсе не потому, что у нее черная шерсть и глаза голубые. Вроде бы влюбленность, и вроде бы ответная: так что не так? Это даже не преступление — Кочо не поленилась прошерстить Уголовный кодекс. Она даже слышала о том, как одна старшеклассница встречалась с учителем искусств, Узуи Тенгеном. Шинобу поджигает спичку и подносит к ошметкам, которые когда-то были листом бумаги. Горят они в металлическом ведре просто прекрасно: Кочо заворожено наблюдает за растущим пламенем, подставив ладонь. Пляшущие где-то внизу язычки сначала приятно грели, обдавая кожу жаром — но моментом погодя, выходя из-под контроля и стремительно поднимаясь, облизывают пальцы, заставляя девушку одернуть руку. Заливая огонь в мусорном ведре стаканом воды и накрывая крышкой, она откидывается на стул с тяжелым вздохом. Кочо провела аналогию маленького пожара со своей проблемой и совсем невесело улыбнулась. Ей очень обидно. Обидно хотя бы за то, что ей пришлось так надламывать свою гордость и идти к нему первой, улыбаться, будто ничего не произошло и… все также таять от его присутствия рядом — как незрелая девчонка, на которых она всегда смотрела чуть свысока (да-да, она усвоила, больше так не будет). А потом получать холодный взгляд и излишне строгое «Уходи на урок». Она больше никогда не будет смеяться над любовными страданиями, которые так сопливо обыграны в мелодрамах. Больше не имеет права — сама такая. Кочо осознает, что причина ее беспокойств — слишком несерьезная и больше накрученная. Однако каждый раз, когда Томиока-сенсей проходит мимо нее, даже не поздоровавшись и все также упрямо ее игнорируя, Шинобу опускает голову вниз и ладонь ближе к сердцу прижимает, потому что там что-то болезненно защемило. Метание дротиков в фотографию Томиоки-сенсея и еще, наверное, нецензурная брань, как девушке казалось, помогают ей и ее гордости воспрянуть духом. По крайней мере, она перестала искать лишние поводы для встречи и бегать на переменах доставать его. На самом деле, даже стыдно от своего поведения последние две недели. И вроде бы, решившись идти дальше и забить на несносного преподавателя, она немного приободряется. К ней даже впервые за долгое время проявляет активные знаки внимания старшеклассник. Вполне симпатичный, спортсмен, также не обделен популярностью у девушек — казалось бы, чем не вариант? Вот только Кочо смотрит на него: улыбка чуть ли не до ушей и глаза сияют с детским энтузиазмом — и вспоминает Томиоку. Томиоку, в котором намного больше роста, больше стати, с исходящим от вечно серьезного лица мужским началом. Гию шире в плечах, пахнет по-настоящему мужским парфюмом и всегда гладко выбрит — у ее ровесника же она с любопытством поглядывает на его девственные усики над губой. — Прости, пожалуйста… — Шинобу виновато улыбается. Вновь оправдания, смущенные почесывания затылка с его стороны. Юноша кланяется и уходит поспешно, оставляя Кочо одну, с самой фальшивой и неискренней улыбкой, которую она могла из себя выдавить. Где-то за углом он сталкивается с учителем физкультуры, и у Шинобу внутри все сжимается. Томиока вновь проходит мимо. Девушка опускает голову, присаживаясь на скамейку и утыкаясь лицом в ладони. Воспрянуть духом и забить на чувства нелегко, когда образ Томиоки вертится в голове почти ежесекундно. Совсем нелегко и оттого, что абсолютно каждый парень, который мог бы вызвать у нее интерес, по всем ее мнимым параметрам уступает учителю физкультуры. Она соврет, если скажет, что все хорошо. Или не больно. Нет, подавить не получается — рвется наружу и, оказывается, очень больно. Очень. Кочо устало выдохнула, поднимая чуть влажные глаза наверх. Небо сегодня чистое, без единого облачка — хотелось бы ей внести такую ясность в свою жизнь. И метание дротиков ей в этом не помогут уж теперь наверняка.